Предисловие к главе «Таинственные происшествия»
Глава написана по реальным событиям. Папу своего я называю созвучно тому кодовому имени, которое у него было в реальной жизни, только буквы немного переставила. Либтас – это почти то, как все люди называли моего папу в его реальной жизни. Гунзырь – это тоже кодовое имя, но уже моего отчима, и тоже звучание имени похоже на оригинал, но только буквы переставлены. В народе подобные кодовые имена обычно все называют кличками. Люди почему-то любят называть других людей не настоящими именами, а выдуманными. Почему всё это так крепко прижилось в народе – я не знаю, но это факт.
Что касается реальных имён, то все они, конечно же, изменены. Название области – реальное. Все события действительно происходили в Луганской области и в Лутугинском районе. Село Иллирия – тоже настоящее. Именно там и жила моя родная бабушка по линии папы.
Глава-03. Таинственные происшествия
Виктория Авосур
Ещё в те годы, когда я училась в школе, и мне было только десять лет, в жизни моих родных произошли очень странные и непонятные события. В один и тот же год, и даже в один и тот же месяц, умерли два самых близких, и самых дорогих для меня человека, которые по-настоящему меня любили. Ими были мой родной папа Либтас и дядя Виталик.
Папа мой умер в Луганской области, и там похоронен, но на похороны ни меня, ни мою маму, ни родную сестру моего папы, которая жила в нашем посёлке, и совсем никого из наших родственников, не пригласили. Похоронили его – моя бабушка Катя (мама папы), и сестра его – Лида. Потом они нам написали письмо, что мой папа умер, похоронен в Луганской области, но приехать и побыть возле его могилки мы не можем, потому что появились какие-то там непреодолимые препятствия на пути к кладбищу, к месту захоронения. Ну и никаких документов, подтверждающих смерть папы, тоже не было.
Вся эта история, связанная с таинственным исчезновением родного мне человека, была какой-то запутанной и туманной. Ещё в то время, будучи девочкой-школьницей, я поставила себе цель – когда-нибудь разузнать, что же произошло на самом деле, и если мой папа действительно умер, то поехать на кладбище, и собственными глазами посмотреть на его могилку.
С дядей Виталиком тоже всё было не так-то просто, как казалось на первый взгляд. Он покончил с собой, повесился, но понять причину его самоубийства не мог никто. С женой было всё нормально, на работе тоже, неизлечимыми болезнями он не страдал. Он никогда не имел психических отклонений, но перед самоубийством всё же случались некоторые необъяснимые поступки в его поведении. Например, он мог быть в гостях у брата, сидеть за столом и о чём-то говорить. При этом дядя Виталик был полностью трезвым, в хорошем настроении, ещё даже и ничего не ел, только накрывают стол, и вдруг, он заявлял, что ему надо срочно домой, и спешка домой была до такой степени срочной, что у него совсем не было времени обуться и выйти через входную дверь. Он двумя шагами подбегал к окну или к балкону, выпрыгивал на асфальт, срочно останавливал такси, и в одних носках добирался в свою квартиру.
Дома он ничего необычного не делал, и не искал, просто ложился на диван и отдыхал. Это как-нибудь объясняется? Нет, это было необъяснимо. Разве что неожиданным ощущением подъёма энергии в теле можно это объяснить, что иногда бывает с людьми, а они не понимают – что с ними происходит. Энергия может идти волнами, жаром или пульсацией. Кто не понимает всего происходящего в своём теле, а в то время никто не понимал, то никак и не подумает, что это Кундалини активировалась. Скорее всего, человек испугается.
Когда я переехала жить в Киев – моё желание разузнать семейные тайны усилилось, и первым делом я поставила цель съездить в Луганскую область.
Сначала я нашла в ящике стола своего дома адрес бабушки Кати и тёти Лиды, начала им писать письма. Они мне отвечали, и были совсем не против того, чтобы я приехала к ним в гости. Мама и дядя Коля, у которого я жила, начали протестовать, поэтому я должна была ехать тайно, чтобы никто не знал.
Мою маму можно понять. Она же переживала за меня, боялась отпускать в дальнюю дорогу одну, ей было страшно. Дядя Коля просто её поддерживал.
Наступил такой период времени, когда выходные соединились с майскими праздниками. Я всех предупредила, что еду домой в гости к маме, а поехала совсем не в том направлении.
В железнодорожных кассах были очень большие очереди, и не было билетов на Луганск. На самолёт тоже не было билетов, и поэтому мне не оставалось ничего другого, чем ехать не из столицы, а с города, который с меньшим числом населения. Для того чтобы попасть в такой город, я подъехала к реке Днепр, и купила билет на теплоход «Метеор» из Киева в Днепропетровск. Сейчас уже город Днепр, но тогда он назывался Днепропетровск.
Поездка на теплоходе оказалась приятной и захватывающей. Когда мы проплывали прибрежные населённые пункты, то можно было увидеть, как живут люди возле воды. Да и сам берег Днепра тоже очень сильно менялся на нашем пути. Он то показывал нам открытые пространства, то утопал в зелени. В тот день я узнала, что такое пороги, и почему на этих порогах нас опускали, как в лифте, только не в кабинке, а с теплоходом на воде. Я почувствовала наше движение по воде и некоторое покачивание. Это очаровательное путешествие осталось в моей памяти навсегда.
Когда мы уже подплыли в Днепропетровск – наступил вечер. Потом я села на троллейбус, и поехала на железнодорожный вокзал. Подошла к кассе, а на Луганск – ни поезда, ни билетов. В этом направлении поезда ходили не каждый день, и я поняла, что выехать я смогу не раньше, чем завтра.
В гостиницу я пойти не могла, потому что не хватало прописки в паспорте. В то время я выписалась у себя в посёлке, а в Киеве мне не дали общежития, и не прописали. Где-то у меня жили родственники в Днепропетровске, но я забыла у себя дома их адрес. К тому же, поездка моя была тайной, и я не хотела, чтобы они позвонили к моей маме и рассказали, что я у них. Ну и оставаться на вокзале тоже было опасно, потому что мне было только шестнадцать лет, могли прицепиться люди из полиции (милиции), и я не знала бы – как выкручиваться.
С ощущением грусти я вышла на улицу, и начала спрашивать у разных бабок, где можно снять квартиру на одну ночь. Одна незнакомая женщина согласилась взять меня к себе, в летнюю кухню.
Сначала было всё хорошо, и я располагалась на новом месте, но позже, когда все легли спать, сын той женщины, которая приняла меня на ночёвку, долго играл во дворе в карты со своими друзьями, и они слушали музыку. Во время своей игры эти молодые люди обговаривали меня, и планировали со мной встречу. Мой ночлег находился очень близко, и я всё слышала. Вдруг, один из парней сказал: «Так, доигрываем последнюю партию и идём к Энни».
Что делать? Закрыться на замок невозможно, потому что у меня его не было. В летней кухне была только слабенькая защёлка и всё, больше ничего. Я открыла ящик стола, но не нашла в нём ничего, кроме ложек и вилок. Сложившаяся ситуация очень меня напугала, и я не знала – что теперь делать.
Вдруг я увидела ведро с водой, кастрюли и спички. Налила я в кастрюлю воды, и поставила на газ варить. Пока мои неприятели доигрывали в карты – вода закипела. Потом они подошли к моей двери, начали дёргать, рассказывать, что сейчас мы будем заниматься любовью, и обещали вырвать защёлку, если я не открою дверь добровольно. Я же, им в ответ, посоветовала прислушаться к шуму кипящей воды, и пообещала, что самому первому из тех, кто войдёт, вылью кипяток на голову. Они ещё немного постояли, с недовольством и возмущением под дверью, а потом куда-то ушли.
В тот момент я сидела на кровати, и с грустью вспоминала свои тихие и спокойные ночи прошлого, в которые можно было спокойно спать, и никто мне не угрожал. Именно в ту ночь ко мне пришло осознание чего-то такого, что часто испытывает каждый человек, но оно не имеет названия. Мы очень-очень часто имеем это сокровище, но не понимаем, что оно у нас есть, и только тогда, когда мы его теряем, когда у нас нет спокойствия, а также безопасности и сна, тогда мы начинаем чувствовать это сокровище. Мы чувствуем через сравнение, а без сравнения мы не понимаем красоты и сладости загадочного жизненного подарка, который не имеет названия.
Воду я отключила и легла на кровать, но мне не спалось, потому что было очень страшно. Друзья сына хозяйки больше не возвращались, но он сам выходил в туалет несколько раз на ночь, и за каждым разом он не упускал возможности наговорить в мой адрес некультурных слов.
Утром, ещё в пять часов утра, я заплатила хозяйке за ночёвку и побежала на железнодорожный вокзал.
Когда я приехала в Луганск – я ещё раз встретила препятствия на своём пути. Опять наступил вечер, и автобуса на Лутугино уже не было, а мне ещё и в деревню надо было ехать, не только в Лутугино. После предыдущей неудачной ночёвки, никаких квартир я искать не пошла, осталась ночевать на вокзале.
В эти дни я очень сильно голодала, а последние два дня прожила на одной воде. У меня закончились деньги, выделенные на продукты, и не было даже на хлеб, а все те, которые остались, я берегла на дорогу к бабушке и к тёте Лиде, а потом назад в Киев. Мне и так было плохо, а тут ещё и пришёл человек в форме (милиция) и расспрашивал – сколько мне лет. Я твёрдо и уверенно ему отвечала, что восемнадцать, хотя на самом деле было шестнадцать, а на вопрос о паспорте я ему сказала, что паспорт мой закрыт в камере хранения. Поверил.
Человек в форме ушёл, а меня опять начали мучить переживания. Я боялась, что он вернётся, и вернётся не один, а потом меня заберут в участок. В тот момент я снова очень сильно почувствовала тот факт, что существует в нашей жизни некоторое неуловимое ощущение, и оно без названия. Его очень долго никто не осознаёт, пока имеет, а потом, когда теряет, то очень сильно за ним грустит. Таинственное сокровище – это и есть одна из самых важных составляющих человеческого счастья! Только в минуты отчаяния и беды мы понимаем величие и красоту этого сокровища без названия.
В Лутугинском районе меня встретили хорошо, как желанного гостя. Расспрашивали о моей жизни, угощали, обращались со мной с любовью.
Вечером мне дали отдельную комнату. Я вошла в неё, легла на диван, и погрузилась в воспоминания.
Мой папа был очень красивой внешности: высокий, стройный, с чёрными волосами и сине-голубыми глазами. Тело у него было тоже красивое – такое, как нравится женщинам. Не важно какое у него было имя, потому что по имени его никто и никогда не называл. Все люди постоянно его называли необъяснимым словом Либтас. Он был очень талантливым. Не смотря на то, что в школе он закончил только четыре начальных класса, и нигде больше не учился, не существовало такого музыкального инструмента, на котором он не научился бы играть, хотя и взял в свои руки этот инструмент впервые в жизни. Он играл почти на всех музыкальных инструментах, которые только существовали в то время. Играл на гитаре и на аккордеоне, играл на фортепиано, на ударных инструментах, и на многих-многих других. Его мама Катя очень сердилась на него за то, что её сын постоянно стремится стать именно артистом, а не кем-то другим. Однажды она побила об него баян, и запретила ему играть.
Кроме музыкальных способностей у папы Либтаса были и другие способности. Он умел отремонтировать любое музыкальное и немузыкальное устройство, любую аппаратуру. Он очень хорошо разбирался в технике, хотя и никто никогда его этому не учил. Папа Либтас красиво пел, танцевал, сам писал стихи и песни. Работать в домашнем хозяйстве и на огороде он не любил, но деньги у него всегда были. Кому-то что-то отремонтирует, где-то подзаработает артистом на свадьбе или на концерте, где-то споёт или поиграет на Дне Рождения, как наёмный музыкант и всегда от такой деятельности у него были деньги.
Говорила моя мама, что ей не советовали выходить за него замуж. Напоминали, что Либтас – гений, а гении долго не живут. Он был гениальным во многом, особенно в том, чего его никто и никогда не учил. Например, в кулинарии. Помню, как много раз он готовил вкусное блюдо, потом накладывал несколько кусочков на тарелку, или накалывал на вилку, если блюдо было таким, что можно наколоть, и подходил к кровати моей больной бабушки. Ей почти всегда ничего не хотелось, потому что она всю жизнь болела. У неё с детства был раскол кости на правой ноге. Кость ноги постоянно гноилась, вызывая страшную боль, и не хотелось никакой пищи. Но зять её, Либтас, было, приготовит что-то вкусненькое, потанцует с тарелкой, песенку споёт, и бабушка была вынуждена согласиться съесть.
Мой папа всегда был мягким и добрым человеком. Он никогда никого не ударил, никогда и никому не сделал зла. Но отсутствие моральной силы – это плохо, потому что узнал о моей маме Гунзырь, мой будущий отчим, и начал нахально приходить. Папа не мог ему дать отпор по причине мягкости своего характера, не мог его прогнать из нашего двора, или хотя бы выругать, и в дальнейшем такое бессилие разрушило нашу дружную семью. Кто мог защитить мою маму и нас всех от Гунзыря? Бабушка на костылях? Или я, у свои семь лет?
Почувствовав некоторое моральное давление, мой папа Либтас собрал свои вещи и уехал к своей маме в Луганскую область, а Гунзырь, за это время, перебрался жить в наш дом, к моей маме. Он постоянно нам всем угрожал, пробивал колёса машин, которые подъезжали к нашему двору, и говорил, что если его посадят, то он отсидит, выйдет из тюрьмы, и нас всех зарежет, или сожжёт дом. Всем было страшно, и по этой причине он всегда жил в нашем доме.
Через несколько месяцев вернулся мой папа Либтас, и объяснил, что он имеет право приехать к своей родной дочке, это ко мне. Какое-то время мы жили так: в одной комнате – мама и Гунзырь. В другой комнате – я, папа и моя бабушка. Папа со мной много играл и учил меня разной гимнастики, поднимая на руках, а руки его были очень сильными. Было даже такое, что он рассердился на Гунзыря, взял металлический прут, просунул в кольца для висячего замка, и скрутил одними только руками. Дальше все вылезали через окно, и звали соседа, чтобы разрезал электросваркой труды моего папы.
Я помню, что мой папа Либтас всегда меня очень любил. Он играл для меня на гитаре и пел прекрасные песни, даже танцевал, а в те месяцы, когда он жил в Луганской области, он часто писал для меня письма, и в конверты добавлял свои собственные рисунки. Ещё у него, в нашем посёлке, был какой-то интересный дедушка,- не родной, но очень любимый. Вроде как двоюродный, что-то такое. В нашей деревне его называли «дед Скоморох». Поссорившись с моей мамой и с Гунзырем, он часто жил у этого дедушки, и меня тоже водил туда в гости. Да, папа по-настоящему был самым необыкновенным, и я его тоже очень любила.
Однажды он уехал к своим родным и больше никогда не вернулся. Бабушка Катя написала нам письмо о его смерти и всё. Письмо было очень загадочным, и вся эта история казалась какой-то туманной и непонятной. Именно по этой причине я и оказалась у них в гостях, в Луганской области. Мне хотелось хоть что-то узнать, хоть немного пролить свет на эту, очень запутанную историю.
Всё я хорошо задумала, и моё исследование продвигалось в нужном направлении. Но я не предусмотрела одно наибольшее препятствие. Бабушка Катя и тётя Лида, утром следующего дня, объяснили мне, что в их местности было какое-то серьёзное стихийное бедствие с наводнением, и поэтому на речке разрушился мост, по которому можно добраться к могилке моего папы. Никакой другой вспомогательной дороги нет, поездка на кладбище отменяется. Это село называется Иллирия, а кладбище с могилкой папы – по другую сторону речки.
После этого разговора я была просто в шоке. Папа умер, но похорон никто из моих родных не видел, документов о его смерти нет, и путь к могилке закрыт, потому что разрушен мост между деревней и кладбищем.
Моя бабушка всегда проживала по этому адресу. Если бы было не так, то я вообще не могла бы с ними связаться, и если это так, то почему же жители деревни хоронят своих родных по другую сторону речки? Ответа на этот вопрос у меня не было.
Когда все разошлись, и я осталась одна в доме – я пробовала найти хоть какую-то информацию о своём папе. Я заглядывала на полки с книгами, в сервант, в ящики стола, но все мои старания были напрасными, и я не нашла абсолютно никакой информации, даже фотографий.
Всё закончилось тем, что тётя и бабушка купили мне, по моей просьбе, билет на самолёт, и я вернулась назад, в Киев.
Уже в Киеве мне очень не повезло. В квартире меня поджидал дядя Коля в чрезмерно агрессивном настроении. Он начал меня ругать, говорил, что я исчезла в неизвестном направлении, и перед исчезновением никому ничего не объяснила. Обзывал меня бомжихой, утверждал, что я ночую на вокзалах, а он перед своей сестрой Надей, моей мамой, несёт за меня ответственность. В общем, устроил мне такой скандал, что я от большого страха выбежала из квартиры, и боялась вернуться назад.
Ночь я провела на ступеньках возле лифта, а вторая ночь прошла в соседнем подъезде, в гостях у тёти Люды, которая была подругой моих родственников. Потом тётя Вера, жена дяди Коли, очень долго его уговаривала, и просила смягчиться. Именно она помогла мне вернуться на старое место жительства, и сделать это без продолжения скандалов и побоев.
После этого случая прошло где-то месяц или полтора, и я написала письмо в Луганскую область своей бабушке Кате и тёте Лиде, но письмо вернулось ко мне обратно, и на конверте было написано – «выбыл адресат». Они мне пообещали показать могилку папы при следующей встрече, но теперь стало ясно и понятно, что следующей встречи уже не будет никогда. Бабушка Катя и тётя Лида куда-то срочно переехали, а мне даже не сообщили свой новый адрес. До сих пор я так и не знаю – где живут мои родные по линии папы.
Из двух недоделанных дел у меня осталось второе. Надо было съездить к тёте Свете, и хоть что-нибудь узнать о самоубийстве дяди Виталика. С тех пор, как это случилось, тётя Света и мои двоюродные братья, её сыновья, никогда больше не приезжали к нам в гости. Мои мама и бабушка, именно тётю Свету считали виновной в гибели её мужа, поэтому и произошло такое отчуждение между семьями.
Однажды я записала себе адрес, положила в карман, и поехала искать ответы для разгадок ещё одной туманной истории. Ходили слухи, что внешний вид моего дяди, после его смерти, никак не был похож на человека, который повесился. У него не было полосы на шее, и лицо белое, а не синее. Мне хотелось хоть что-нибудь узнать.
Дверь тогда открыла необыкновенно приятная и милая женщина, блондинка. Потом она меня пригласила на кухню, угощала. Мы долго говорили о жизни, и о нашем прошлом. Она мне постоянно жаловалась на то, что дядя Виталик поступил очень нехорошо, оставив её одну с двумя детьми, и все эти годы она боролась за выживание. Я ей задавала некоторые вопросы, и стало ясно, что психических отклонений у моего дяди не было, непреодолимых проблем тоже. Что могло заставить его пойти на самоубийство – никто не знал. Он был добрым, любил людей, и люди любили его. Причины для самоубийства не было.
Я не сделала никаких открытий и волнующих семейных тайн так и не разгадала. Но у меня теперь были некоторые факты, и было над чем ещё не один раз задуматься. Где берётся влечение к творчеству, как у моего папы Либтаса? Почему человек, который нигде не учился – так много всего умел? Мне очень хотелось хоть что-нибудь понять.
*******
Загадки с тайнами нам будоражат кровь!
Бывает, привлекают к нам любовь…
Но часто мы желаем – просто знать,
А значит, приключений поискать.
Не все загадки с тайнами нужны,
Надо понять, что в жизни дни даны,
Чтобы своё иметь и открывать,
Если чужое не дано узнать.
Возможно, где-то что-то и поймём,
Когда добудем то, что мы найдём,
Но время ограничено у нас,
От нас оно уходит каждый час.
Когда дана возможность нам творить,
То лучше годы в творчестве прожить.
Все тайны жизней – это огненный азарт,
Потом не окупить на них затрат.