О рассказе Узник Венсенского замка

Пространство Текста
О рассказе «Узник Венсенского замка»:
http://www.proza.ru/2013/09/19/1443

          Читала и думала: почему же при таком достаточно высоком исполнении (по сравнению с общим уровнем прозыру) текст не вызывает никаких, совершенно никаких эмоций? Ответ появился ближе к концу чтения, причём не один.
          Первое: нет эпохи в этом произведении. Т.е. это не исторический рассказ, хотя изо всех сил тщится таковым быть. Поменять имена и названия, даты и место действия,– и ничего не изменится. Неважно, свергли там реального Наполеона или придуманного Налугуона, снимает обвинения исторический Людовик 18 или воображаемый Матиуш 101. Потому что всё, что происходит в рассказе, могло быть и в России, и в Англии, и в начале 19-го, и в конце 17-го, и даже в середине 22-го века после ядерной войны. Все эти галстуки, брюки, тайные полиции и дивизионные гарнизоны, а также современные слова вроде «сверхтактичный» и «видоизменялись» говорят о вневременном характере повествования. Это могло бы стать изюмом рассказа, но из-за чёткой привязки к французской революции стало его слабым местом.
          Второе: возможно, схожесть некоторых сцен с эпизодами из других известных книг намеренная. Но при чтении эти явные аллюзии вызывают не приятный эффект узнавания, а досадное разочарование: маркиз Тюмери – лишь слабая тень графа Эдмона Дантеса, а сцена расстрела герцога Энгиенского по всем пунктам проигрывает описанию расстрела полковника Аурелиано из «Ста лет одиночества» и уж тем более расстрелу знаменитого Овода.
          Я хочу сказать, что автор, который берётся за описание того, что уже есть в литературе в гораздо более сильном исполнении, должен… Хорошо, не должен! Писатель никому ничего не должен, я помню. Но в том числе он не должен опускать планку для самого себя. «Переплюнуть» классика – вот уровень. Да хотя бы – повторить достижение! Но в данном случае – планка сбита. И в первом, и во втором случае. И в третьем. Не раскрыт даже пёс. До Белого Бима ему ой как далеко.
          Обилие дат в рассказе навязчиво подталкивает к мысли, что автором любимы романы Александра Дюма-старшего и почти документальные книги Юлиана Семёнова. «Семнадцать мгновений весны», например, пестрит цифрами разной наполненности – от календарных дат до точного (в секундах) времени. Там это обосновано, а здесь к чему такая дотошность?
           Рассказ «Узник Венсенского замка» я рассматривала как самостоятельный, вне каких-либо тем и заданий. Поэтому не сказать, что упоминание имени Екклезиаста в финале выглядит, как заплатка, не смогла.

МП Статьи
(aka Мята Перечная)