Предыдущая глава тут:
"Практика на острове Путятине" - http://www.proza.ru/2013/09/04/1273
После практики на Путятине я заехал домой в Арсеньев. Случайно встретил братьев-близнецов Ажимовых. Оба здоровые, в белых рубашках, с одинаковыми улыбками... И опять их стало совсем не различить. Я никак не мог отличить Генку от Сашки, хотя целый год с Сашкой за одной партой просидел... Ажимовы предложили собраться классом. Мы тут же и пошли искать тех, кого можно было застать дома. Большинство мальчишек из нашего класса ушли служить в армию и флот, вот только Ванька Иванов уже успел отслужить. Так что Ванька, его сосед – Сашка Щербинин, тоже дома был... Девчонок тоже не много мы смогли найти: Валька Гусельникова, Танька Попова. Потом ещё подошли Вовка Вереница, Танька Ивакина... В общем не густо, всего несколько человек. Мы пошли к школе, постояли там, повспоминали... А потом взяли шампанского, водки... В общем ребята праздновали встречу, а я не пил... Я помнил об обете, данном самому себе, и тут даже не в бутылке коньяка дело было... Пьяные разговоры одноклассников навевали на меня скуку, но я просидел с ними весь вечер... А может быть зря я тогда с этим обетом? Ведь если бы я знал, что это будет последняя встреча с одноклассниками, то наверно плюнул бы на этот дурацкий обет... Но я же не знал...
***
В Арсеньеве произошла ещё одна встреча. Абсолютно случайно я встретил Бендера, то есть Генку Зенкевича. Я его даже и не узнал, и если бы он меня не окликнул, то прошёл бы мимо... Он стал худым и каким-то невзрачным.
- Костя! Как я рад, что тебя встретил! Зайдём ко мне?
Я зашёл к нему. Я уже не помнил, но кажется это была та самая квартира, где мы с ним уже встречались. Тогда там была эта Анна Павловна...
Бендер суетился, вытаскивал из холодильника закуску, водку...
- Я не пью, - сказал я ему, и Генка глянул на меня и сел. Он всё же налил водку в два стакана и вопросительно на меня посмотрел.
- Я тебя, Костя, совсем не узнаю. Ты... и не пьёшь?
- Да вот...
- Где ты? Чем занимаешься?
- Учусь на геологическом. Я тогда бросил, а потом опять поступил...
- Ну, ты гигант, Костя! А мне там, на зоне, поначалу доставалось... Бригадир всё доставал, то ему норму выполни, то просто издевался... Ну, я ему молотком башку проломил, сразу всё по-другому пошло... Кстати, мне такую татуировку на спине сделали... Три богатыря! Вот смотри...
Бендер сдёрнул с себя майку и повернулся ко мне спиной. На костлявой спине слабо просматривались контуры бездарно сделанной татуировки, мало напоминавшей трёх богатырей... Какие-то обрубки...
- Ну как? - спрашивал Бендер. Я молча кивнул.
- Костя, так может быть выпьешь? - спросил он меня. Нет, это был уже не тот Бендер. Что-то в нём было не так, что-то сломалось...
- Нет, нельзя мне, - ответил я и встал, - ну, пока, мне идти надо. Будь здоров!
- Так и не выпьешь? - ещё раз спросил Бендер. Сам опрокинул в себя полстакана водки и захрустел солёным огурцом...
Ощущение после встречи с ним было отвратительное. Прямо на глазах произошла чудовищная перемена: из остроумного, весёлого баловня судьбы он превратился в несчастного человека с искорёженной душой...
***
К 1 сентября я прибыл в институт. Я уже соскучился по общаге, по девчонкам из 107-й, по Владивостоку с его бесконечными потоками улыбающихся людей на Ленинской. Но напрасно я мечтал о прекрасном. Вместо ожидаемой учёбы наш курс отправили на картошку.
В назначенный час все собрались на вокзале и сели на поезд. Однокурсники веселились, шумели и мешали спать. Они всё никак не могли отойти от впечатлений, полученных во время практики на острове Путятин и от путешествия на Кунашир. Жаль, что на Курилах я так и не побывал. Но зато я облазил всё Приморье, ползал по хребту Сихотэ-Алинь. Перед глазами будто до сих пор мелькали стланники, белоножка с мокрецом... Мне казалось, что я всё ещё трясусь на кузове машины и меня ждёт очередной маршрут... Мимо пронёсся вокзал Уссурийска и я уснул. Проснулся, когда поезд стоял на станции Манзовка. Наша ребятня выскочила размять ноги. Я тоже вышел покурить.
Спал до самого Арсеньева, но на станциии выходить не стал. А что там делать рано утром? Знакомых всё равно не встретишь, а курить в такую рань не охота...
***
Поезд пришёл в Ново-Чугуевку, все уже проснулись и выползали из вагонов, навьюченные рюкзаками. За нами пришли грузовики с лавочками, туда мы и полезли. С ветерком и с песнями мчались по шоссе, а потом свернули на боковую дорогу. На дорожном указателе появилось название "Павловка". Это был конечный путь нашего путешествия.
Поселили нас в бревенчатом здании школы. Непонятно, почему студентов всегда селят в школах? Куда деваются школьники, которые должны там учиться? Спали мы на больших нарах, утром вставали, умывались, завтракали и ехали на тех же машинах на поле.
***
Разнообразия в жизни тут было мало, мною стала овладевать хандра. Поэтому я с удовольствием пустился в небольшое путешествие. Кто-то сообщил, что в Самарку прибыли первокурсники.
- Поехали, на первокурсниц посмотрим, - предложил мне Мишка. Был выходной, делать было нечего и я тут же согласился отправиться в эту самую Самарку. Пешком мы вышли на шоссе и стали "голосовать" попутку. Так на попутках мы и добрались до Самарки. Нас поразило по дороге множество военных кордонов. Бесконечно проверяли документы. Хорошо, что мы взяли с собой паспорта. В Самарке мы пообедали, но первокурсниц толком не рассмотрели, потому что выглядели они тут наверно не лучшим образом. Кроме того всех шокировала весть о лётчике-перебежчике. По слухам какой-то лётчик вылетел из военного аэродрома где-то неподалеку от наших деревень и попросил убежища в Японии. Все возмущались этим предательством.
Действительно, дело обстояло так: 6 сентября 1976 года в 6:45 лётчик, офицер, Беленко вылетел с аэродрома Соколовка Приморского края, расположенного возле села Чугуевка, для выполнения полётного упражнения. В 9:15 японское радио передало, что само¬лёт МиГ-25П, бортовой номер «31», пилотируемый советским лётчиком Беленко, совершил посадку в аэропорту Хакодате, на острове Хоккайдо. Впоследствии японскими властями было сделано официальное уведомление, что Беленко попросил политического убежища.
У нас в голове не укладывалось, что советский офицер, лётчик, мог такое совершить. Неужели он пошёл на это рискованное предприятие, на предательство ради денег? Наверняка ему там отвалят немалую сумму йен или долларов за новейшую модель советского МиГа... Только как жить потом с клеймом предателя?
***
Жизнь в колхозе не изобиловала событиями. Только долетали иногда отголоски случившегося в большом мире. Так и в тот раз, когда на поле въехал ЗИЛ, а на кузове в качестве грузчика возвышался Петька и что-то орал. Ребята подтаскивали к колее мешки, и наконец-то услышали, о чём Петька вопит.
- Мао-дзе-Дурн умер! Мао скончался!
- Ну, Петька, ну шутник! - усмехались ребята, полагая, что это его очередная шутка. Петька клялся, что это чистая правда.
- Честное пионерское! - говорил он, - я только что слышал по радио...
А ведь Петька говорил чистую правду, 9 сентября 1976 года на 83-м году жизни Мао Цзэдун скончался от последствий двух тяжелых инфарктов. Захваченный коммунистическими идеями, не бедный по происхождению, Мао примкнул к коммунистам в 20-е годы. После "Великого похода" и после победы над над войсками генералиссимуса Чан Кайши, в 1949 году Мао Цзэдун провозгласил образование Китайской Народной Республики. До конца жизни Мао был вождём китайского народа... Вклад его в историю цивилизации существенный, но дров он тоже успел наколоть с этой "культурной революцией". Домны в огороде строили, воробьёв уничтожали... Хунвэйбины эти... Какого чёрта они тогда устроили конфликт с островом Даманским?
В космосе шла рутинная работа, вроде копания картошки студентами в колхозе:
15.09.1976 В 9:48 UTC с космодрома Байконур осуществлен пуск ракеты-носителя "Союз 11А511У", которая вывела на околоземную орбиту космический корабль "Союз-22".
Экипаж в составе: командир корабля Валерия Быковского и бортинженера Владимира Аксенова.
***
На меня напала хандра. Я так мечтал о многолюдных улицах Владивостока, о шуме толпы, звоне трамваев... А тут на тебе - деревенская глушь и ковыряние в поле...
По вечерам я закручивался в йоговские асаны, а окружающая публика ржала и вставляла свои комментарии по поводу каждой позы. К подобному отношению я уже привык и не обращал на ядовитые замечания никакого внимания. Чтобы глубже прочувствовать действие асан и вообще углубиться в свой внутренний мир, я решил провести профилактическое голодание. Хоть я не афишировал своё решение поголодать, но весть о том, что Йога голодает, разнеслась тут же по всему колхозу. Неожиданно к моей голодовке присоединились Мицук, Петька, Серёга Латкин...
Однако они заявили так: - Йога правильно делает, что не хочет есть эту гадость, что наши повара готовят. Мы его поддерживаем и присоединяемся!
Они демонстративно встали из-за стола и ушли, оставив поваров в растерянности. Поварами были наши девчонки, им в помощь назначались по очереди дежурные. Откровенно говоря, кормили вполне прилично: всегда мясо свежее, молоко, сметана, огурцы-помидоры...
Вечером, когда все уже легли спать, Мицук разбудил меня:
- Йога, вставай, идём...
Я в недоумении встал и пошёл за ним. В тёмном закутке собрались все "голодающие".
- О, Йога пришёл! - приветствовали меня, - присаживайся, червячка заморим...
Для "червячка" тут стоял большой бидон со сметаной, на пустом ящике лежали буханки две хлеба, огурцы, помидоры, шмат варённого мяса и пара бутылок водки... В общем, так можно было голодать хоть до бесконечности...Такая у них была игра в "голодовку"...
Мицук вообще был очень оригинальным. По утрам, нечёсанный и всклокоченный, он выходил на сельский простор в вельветовом халате, из под которого торчали голые ноги, что весьма смущало местных старушек.
- Йог, а как насчёт вашего спора? Кто выиграл? - вспомнил вдруг Мицук.
- Наверно я, - я пожал плечами, - я сдержал слово, не пил всё лето. Теперь уже ровно три месяца...
- А я ему не верю, - угрюмо бросил Мюллер, - как это можно проверить?
- Хочешь верь, хочешь не верь, но я не пил и сейчас не хочется. Наверно втянулся, - улыбнулся я.
- А как же бутылка коньяка? - удивился Мицук, - раз ты выиграл, требуй с Витька коньяк!
- Путь он его сам пьёт, этот коньяк, - махнул я рукой, - я же втянулся, не пью...
- Так я и поверил, - сказал Мицук и ухмыльнулся, подмигивая....
***
Нет, я действительно не пил ничего, даже шампанского. Мне было скучно, а другие студенты вечерами веселились. Некоторые "вундеркинды" где-то втихаря бражку варили, но мне не хотелось совершать ту же ошибку, что когда-то в Рассказово. Участвовать в попойках и пирушках не было ни малейшего желания, тем более, что среди моих приятелей пьянчужек не было. Единственной отдушиной были распевки всяких песен с Мишкой...
***
Если бы однажды в наш колхоз не прибыло пополнение, то и вспомнить было бы не о чем.
Я как обычно находился в прострации и как лунатик копался в картофельном рядке, но вдруг до меня донеслось:
- Механички приехали!
- Что, какие механички? Где? - спрашивал я машинально.
- Да там, на соседнем поле, только что прибыли... Вон за теми кустами!
Я нырнул в кусты и вынырнул уже в каком-то малиннике. Откуда на механическом факультете столько симпатичных девчонок? Хандра с меня тут же спала и я через мгновение флиртовал со всеми механичками одновременно, блистая внезапно прорезавшимся остроумием. Для начала я снялся с ними, пытаясь обнять всё сразу, забыв нравоучение Козьмы Пруткова: "Плюнь тому в рожу, кто скажет, что можно обнять необъятное!"
***
Кто-то сбросил с машины груду кедровых шишек. Я развёл костёр и обжигал на огне смолу, а потом угощал орешками механичек. С механичками пришла новая песня про клён:
Там, где клен шумит над речной волной
Говорили мы о любви с тобой
Облетел тот клен, в поле бродит мгла
А любовь как сон стороной прошла
А любовь как сон, а любовь как сон
А любовь как сон стороной прошла
Сердцу очень жаль, что случилось так.
Гонит осень в даль журавлей косяк.
Четырем ветрам грусть-печаль раздам.
Hе вернется вновь это лето к нам
Hе вернется вновь, не вернется вновь
Hе вернется вновь это лето к нам.
Hе к чему теперь за тобой ходить.
Hе к чему теперь мне цветы дарить.
Ты любви моей не смогла сбереч.
Порасло травой место наших встреч.
Поросло травой, поросло травой
Поросло травой место наших встреч.
С этого дня всё вокруг переменилось: небо стало выше, звёзды - ярче, каша - вкуснее, и всё дело конечно было в механичках. Однако среди них было так много симпатичных мордашек, что глаза разбегались... Остановиться на каком-то конкретном лице у меня не получалось. То мне нравилась одна, то другая... Все они улыбались, все они излучали какие-то флюиды... Теперь по вечерам я шёл в гости к механичкам, где играл с ними в карты, танцевал под магнитофон то с одной, то с другой.
Одна из механичек, Ирка, оказалась моей землячкой. Ирка ходила в джинсах и батнике. Джинсы поддерживались подтяжками. С короткой стрижкой, худенькая и стройная, Ирка была похожа на задиристого мальчишку. Конечно же мы с ней стали вспоминать родной город Арсеньев, искать общих знакомых. Удивительно, что такой общий знакомый у нас был, и это был Кыля... Тот самый Кыля, который наводил ужас даже на арсеньевскую шпану. А вот для Ирки он был самым лучшим парнем, потому что Кыля был её парнем... Хотя мне лично Кыля ничего плохого не сделал, а даже наоборот, отношение к нему у меня было скорей негативное.
- Что ты о нём знаешь? - сердилась Ирка, - Коля такой романтичный, мужественный, великодушный!
- Да? - язвительно отвечал я, - может быть его за романтизм посадили? Нет, лапочка, ему дали срок за убийство! Неужели ты по-прежнему его любишь? Ведь он - убийца!
- Его подставили, - кусала губы Ирка, - не мог он убить! ...
В общем мы с Иркой повздорили из-за расхождения в отношении к Кыле и перестали общаться.
***
После Ирки моей лучшей подругой стала девчонка, которую все звали Мишка. С ней было интересно разговаривать на любые темы, она не краснела от сомнительных шуток, она была прекрасным товарищем. Но любые намёки на сближение она резко отвергала, мотивируя тем, что у неё есть парень...
Тогда я взялся за маленькую, миниатюрную девушку Олю. Она была светленькая, изящная... Я её носил на руках, я кружил её в танце, а она улыбалась смущённо... Нет, конечно же всё это было несерьёзно, но чертовски весело!
А ещё одна девчонка, пухленькая, с удивительно женственными формами... Я облизывался, глядя на неё, но она только улыбалась в ответ...
***
Надо же было такое придумать... Вечером, когда у механичек погас свет, я тихо прокрался к нарам в том месте, где лежали Мишка и эта пышная... Ужом я вполз между ними и притих...
- Кто это? - сонно спросила Мишка.
- Я это, - ответил я, кладя ей на плечо свою руку. Совсем неожиданно для меня Мишка испустила дикий визг, все зашумели. Включился свет. Взгляды механичек были направлены на меня, как дула пистолетов.
- Ты? - удивилась Мишка, - Ты как тут оказался?
- Пардон, - моргал я честными глазами, - ей богу, нары перепутал! Я думал, что это наши нары... Видать чёрт попутал!
Девчонки конечно ржать стали, намёки всякие, шуточки отпускать... Пришлось ретироваться, пока они не сменили своё настроение...
***
Становилось всё холоднее, с деревьев посыпались жёлтые листья, сорванные безжалостно осенним ветром. Зарядили дожди и река Павловка разбухла... Но это не испугало нас, когда мы с Мицуком полезли купаться в бурную реку...
Кучка мокрых девиц в свитерах и куртках обалдевала от ужаса и восторга.Это механички с восторгом смотрели, как Костя-Йог плыл на бревне по реке Павловке под осенним дождем, распевая бодрые песни...
***
23.09.1976 В 07:42 UTC в 150 километрах северо-западнее города Целинограда совершил посадку спускаемый аппарат советского космического корабля "Союз-22". Космонавты возвратились на Землю. Продолжительность пребывания космонавтов в космосе составила 7 дней 21 час 52 минуты 17 секунд.
Космонавты сделали своё дело, и нам пора было уже закругляться. Колхозная жизнь приближалась к концу. В один прекрасный день мы влезли на грузовики, которые повезли нас не на поле, а в Ново-Чугуевку. Перед вокзалом царило столпотворение. Огромные толпы студентов занимали тут всё пространство. В лихих шляпах, с гитарами, с песнями... Тут устраивались маленькие концерты и спектакли. Двое парней аккомпанировали на гитарах, а очаровательная брюнетка с аппетитными формами в коротких шортах и в короткой маечке отбивала чечётку и пела с повизгиваниями:
Ой-ой-ой! я, несчастная девчоночка,
Ой-ой-ой! замуж вышла без любви,
Ой-ой-ой! завела себе милёночка,
Ой-ой-ой! а грозный муж меня бранит.
Ох, да зачем любила я?
Зачем стала целовать?
Хошь - режь меня,
Хошь - ешь меня -
Уйду к нему опять!
Ой-ой-ой! а он носки под дверь подкладывал,
Ой-ой-ой! а он наряды мои рвал,
Ой-ой-ой! я нагая с окон падала,
Ой-ой-ой! и меня милый подбирал!
Кто-то пел про клён, кто-то про стучащие колёса...
Студенты в стройотрядовских зелёных костюмах с наклейками и надписями на спине... Раскрашенные лица студенток и начёсанные волосы... Любопытные взгляды, весёлые оклики...
Пришёл поезд и все ринулись на штурм вагонов. Вся эта огромная толпа студентов без остатка влезла в поезд, который дал гудок и медленно стал набирать ход.
***
В вагоне было народу столько, что пройти по коридору до туалета выглядело проблемой. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Все словно ждали этого момента, словно все решили отметить день окончания сельхозработ. В каждом купе из рюкзаков доставались припасы, выставлялись бутылки. Вино булькало в стаканах, произносились короткие тосты... Ну, мне было не до застолий, я решил выйти в Арсеньеве, зайти домой. Напоследок я сунул в рюкзак Мицуку кирпич, который каким-то образом оказался под ногами... От предложенного стакана вина я конечно не отказался.
Вот уже станция Минутка, то есть село Гражданка, надо пробираться к выходу... Чёрт, рюкзак ещё такой тяжёлый... Изо всех сил я продирался через наваленные в проходе мешки и рюкзаки. В проходе стояло много людей. Кто-то собирался выходить, а кто-то просто стоял в проходе, потому что мест на всех не хватало...
Поезд уже стоял на станции, я уже почти добрался до тамбура... Осталось преодолеть метра три... Но тут народ снаружи повалил с мешками и чемоданами. Этот поток вновь прибывших оказался сильнее тех, кто хотел сойти в Арсеньеве... Меня задвинули обратно в вагон. Поезд тронулся и я увидел, как здание вокзала медленно поползло мимо. Такого ещё никогда не было! Я не смог выйти... Точно также не смогли выйти и другие пассажиры... Злой от досады я стал пробираться обратно. Но почему рюкзак стал таким тяжёлым? Добравшись до места, я развязал рюкзак и обнаружил тот самый кирпич среди своих вещей... Обессиленный я упал в узкую щель между однокурсниками и показал кулак Мицуку, который добродушно улыбался в ответ и подмигивал...
Потом выяснилось, что Мицук тут ни при чём, а кирпич мне в рюкзак Серёга Губарь засунул. Это он из чувства справедливости...
Делать нечего, пришлось втискиваться между ребят. Вскоре я уже орал вместе со всеми песни...
***
В Манзовке вышли размять ноги. Мицук с гитарой в сопровождении хора исполнял песню про Вещего Олега:
Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хозарам,
Их селы и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и пожарам
Так громче музыка играй победу
Мы победили и враг бежит, бежит, бежит!
Так за Царя, за Родину и веру
Мы мы громко грянем громкое ура, ура ура!
Навстречу нам шли два милиционера. Мицук их увидел и тут же запел припев иначе:
Так за Совет Народных Комиссаров
Мы мы громко грянем громкое ура, ура ура!
Мы бодро подхватили, и милиционеры прошли мимо, отдав нам честь и по-доброму улыбаясь...
Продолжение тут:
"Третий курс. 1976-1977" - http://www.proza.ru/2013/09/24/1215