Холодновато становится, от оно как. А было-то, было – што было, лето было, може и последнее, лето-то. А и неплохо прошло, можно сказать что и нажористо.
Вот если бы зима прошла и я про то накарябал, то была бы радость и благолепие на душе, а так ... Снов зима и будем мы с Публей вертеться, как кожа на херу – бунгалу искать, поночлежку то есь, потеплее.
Хотя Публя-то не, не сдается. Да чтоб я без тя делал, Публя , полудохлый товарищ? Кабы ты не бодрился, да не шеволил меня , то струхнул бы я той жизни. А може и нет?
А вот ежели вороной заделаться, а, Публя?
- Вороной оно ниче. Уверенная птица , поди не ты, размечтатель.
***
Не то слово, какой бандитизм, да не птица она и вовсе. Рассказываю.
Летом мы с Публей у Петропалской крепости чалились – ну шо крепость, большой променад, помоек нету. Тоска в два соска, а то и в четыре. Житийствовали, лето жаркое, турист обессиленный копейку ронял, пиво да воды, да коржики.
Морожено – а как без него, вот беспременно. Вот и заседали мы чинно супротив агрегатов, где вся холодилина – тут не зевай, подбирай, раз просыпалось, заработок.
Глядь, а мы не одни сидим. Ворона , откель - непонятно, глазом косит. Тоже соображает насчет – чистый Троцкий, скажу вам, а не пернатая. Пристроилась значит, шоб в нее не докинуть, случись, но и так, шоб попасть в траекторию.
И пошла у нас с ей олимпиада.
Раз копейка упала – так оне с Публей наперегонки, Публя аж крыла растопырил, чтоб оттолкнуть ее , значит.
- Че! Победил?! – я ж чуть в канал со смеху не свернулся, до чего трагедь.
- Ах ты ыть!!! – это Публя орет, - пятирублевку едва! Че ты ржешь, сам попробуй!
- Тихо ты, - аж стонаю я, - всю культуру спозоришь, и так вон воняем сидим! Ей че, думаешь, копейка нужна? Думаешь, она знает, что с ей делать? С копейкой-то? И куда ей складать, карманов нет?
Помираю я со смеху, а Публя-то ярится, сам побежишь отнимать, говорит – вот и посмотрю, смешно тебе будет иль где.
А тут и случай опять – мамаша, да с деточкой по морожено притулились. Мамаша копается, глубоко в ридикуль загребает, достает оттелева да дочке пихает, подержи, мол. Видать, растеряха, у таких всегда порядок ни в линию , жизнь кривоструйно, с задохом да истерикой. Как говорят: гриб и огурец в жопе не жилец, так и они – просвистели по-лехкому, в большом беспорядке. И дитенок такой же у ей, суматошный. Копается, мелочи ищет, штоб морожено быстро купить.
Наблюдаем, не капнет ли че, и ворона туда – примеряется. И ведь капнуло! Ажно цельная горсть…
Раскатилось-то, солидно прямо до нас зазвенело, и конечно , враскоряку мы с Публею , да подбирать, подбирать! Мамашка-то машет, подойти боится, продавчиха ей всяко несет с извинениями, возятся обе, и дитенок до дури звончит.
Стыдно это братцы, конечно, но когда жрачка решается, тут не до этикету.
Собрали мы мелочь, и в куст отползли. Чтобы не светиться и общественность видом не мучить. Сидим, посчитали.
- А ворона-то где, - Публя грит, - обломалась, зараза.
Довольно так, миротворно глаголет. Еще бы – улов, прояви всепрощение, а также вселенскую благость. Человек или кто?
А ворона-то вона где – как сидела, так и там, не шелОхнулась. Глаз скосила на нас и пошла вперевалку. Тьфу , мол, камедоны асфальта, кутикулы набережной и папилломы газонов – тьфу на вас, человеце бездомныя. Ну так посмотрела, што стыдоба взяла.
- Ах ты, - Публя аж обмер. – Царица. Итить.
А ворона-то что сделала. Подобрала от бутылки кружок, жестянку блестящую и - впарх! – прямо к мороженщице на лоток. И кладет аккурат ей на блюдечку.
- Покупаю, - грит. – Чем богаты.
А может и каркнула чего, только мы с Публей не разобрали. А мороженщица даже не вякнула. Заржала да и вынула сахерну трубочку, в синих зигзагах обертка, и шапка у ей шоколадная. Я ел.
- Это как же, - Публя сучит, - за крышку?! Это чеж получается-то… Я человек, ползать должен, а ей? А она!!!
- Ты человек, - говорю, - ты и ползай. А у их на небесах своя валюта, небось.
Так и было, про ворону небесную, верно говорю. Неплохо, должно быть, вороной летать, одно останавливает. Зимой, бывало, видишь где-нить на березе, прочно да низко сидит птица , да и захочешь шуткануть-пугануть. Берешь ветку, и тык ее – а она замертво и падает. Мрут пачками, не до морожены.
Зима-а-аа…