- Ты не хочешь переоблачиться?
Удивленно подняла бровь Жаклин. И действительно, наряд Марка смотрелся более чем неуместно в этой роскошной гостиной с надушенными пуфиками на плюшевом диване и душистыми орхидеями в голубой вазе. Марк был похож на техасского ковбоя, который сидел в хозяйской зале, нервно теребя шляпу в ожидании зарплаты. Однако нервничал Марк вовсе не из-за этого.
- Ты боишься, что я перепачкаю тебе мебель?
- Почему нельзя просто пойти и переодеться вместо того чтобы провоцировать скандал?
- Странно, почему-то я не пристаю к тебе с предложениями сменить платье на...
- Тебе не нравится мое платье?
- Можно подумать это имеет какое-то значение.
- И все же интересно.
- Между прочим ты могла бы хотя бы раз в жизни надеть что-то более эро.. вернее не такое скромное, как этот... камзол.
- Камзол? Ты что совсем одичал и перестал разбираться в покрое одежды?
- Если ты не желаешь понимать намеки, то, пожалуй, мне действительно стоит удалиться в свою комнату, но не с тем чтобы переодеться, а чтобы побыть наедине с моими мыслями и воспоминаниями, это и то интереснее, чем сидеть в этой хрустальной от ханжества гостиной.
Марк любил оставлять последнее слово за собой и Жаклин это знала, но ничего не могла поделать, потому что ему всегда это удавалось мастерски, особенно, когда она чувствовала, что его слова попадают в самую точку. Он приехал сегодня после обеда и она очень обрадовалась, потому что ждала его, однако Марк ее просто не замечал, он общался с ней словно с надоедливой служанкой. И это после того, как она решила для себя, что он достоин прощения за свое внезапное исчезновение и более того может быть допущенным к ее постели. Жаклин точно не помнила, кто первый перестал намекать на интимную близость, она или Марк.. Конечно же она тешила себя иллюзиями, что Марк пользуется услугами любовниц потому что думает, что она сама не нуждается в нем как в мужчине, хотя она нуждалась в нем, очень нуждалась. Ни о таком браке уже не могло быть и речи, но горечь и холод их встречи неприятно поразили ее, она скучала по нему и ей казалось, что, возможно, разлука пойдет их отношениям на пользу.
Не такое будущее она представляла в ту ночь, когда он внезапно ворвался к ней в квартиру и сказал, что любит ее и хочет жениться на ней. Она была так одинока и несчастна в ту злополучную ночь, когда увидела его выходящим из дома сестры и так сладко ей стало от того, что он предпочел ее, что Жаклин не думая согласилась на этот брак. Она не понимала, чем недоволен Марк? Он сам мечтал войти в ее круг, изменить имидж, начать жить по-человечески, пользуясь комфортом и красивыми вещами, которых он, безусловно, был достоен благодаря своей красоте, непринужденности, таланту. Первым делом она отвела ему комнату в их квартире, где они жили практически вдвоем с матерью. Отец скрывался ото всех в своем загородном доме, а если и приезжал, то не вмешивался в происходящее. Потом они пригласили портниху, которая скроила и сшила специально для Марка по эксклюзивному лекалу несколько элегантных костюмов. Марк вел себя как ребенок. Он радовался каждой новой вещи, которую она ему покупала, он очень много шутил и говорил о чувствах, часто обнимал ее и целовал. Жаклин немного оттаяла, она стала чаще улыбаться благодаря ему. Он очаровал ее маман, а это было верным признаком того, что не понравится отцу, однако Жак это мало интересовало. Мнение отца никогда ничего не значило для нее, этот человек, погрязший в пустом теоретизировании, никогда не умел быть приятным собеседником. Он всегда стремился уличить дочь в невежестве и хотя ему это с трудом удавалось, ведь она изучала историю искусств в Сорбонне, ей было неприятно общение с ним, на самом деле она никогда его не любила, он всегда казался ей слишком скучным и глубоко безнравственным в своих идеях. Марк представлял собой совершенно другой типаж мужчины, его черты наиболее импонировали ей. Искренняя вежливость, остроумие, обходительность, приятные манеры, он был так похож на аристократа, правда она терпеть не могла, когда он напивался, его эмоциональность начинала перетекать в разнузданность, остроумие в похабность, хорошие манеры куда-то исчезали. Поначалу он таскал ее на эти ужасные вечеринки в «Вендетту», которую она никогда не любила и посещала лишь от скуки. Ей были отвратительны все эти люди: неопрятные, в основной своей массе необразованные, грубоватые. Они любили сдвигать столы, тесно усаживаться за ними, так что невозможно было даже держать дистанцию, каждый так и норовил пристать к ней, и все это сопровождалось восторженным и пафосным чтением абсолютно бездарных и неумелых стихотворений. Развратные официантки в изрядно потрепанных платьях, которые они носили уже годами, часто усаживались на колени к этим мужланам, имеющих наглость именовать себя поэтами. Жаклин унижало, что и ее приравнивают к этим девицам, которые громко, раскатисто смеялись каждый раз, как кому-то удавалось их облапать и с плохо скрываемым удовольствием били по рукам навязчивых кавалеров. Самодеятельные ансамбли сбивчиво и фальшиво играли громкую музыку. Жаклин возмущало то, что Марк беззастенчиво флиртовал со всеми заходящими девицами, она видела, что он это делает по привычке из жажды просто пополнить свой донжуанский список. Она ходила туда лишь потому, что это нравилось Марку, но однажды, Жаклин ушла посреди вечера, когда он в очередной раз уединился с какой-то пошлой и лохматой шлюшкой у окна. Он даже не заметил этого. После этого она заявила ему, что больше не намерена сопровождать его на этих вечеринках и если Марк хочет войти в светское общество, ему придется вписаться и в ее компанию. Поначалу он обиделся на нее и закрылся в своей комнате, но за ужином его гнев прошел и Марк согласился посетить с Жак оперу. Ей не терпелось показать его подругам. Ни у кого из них не было столь роскошного кавалера, их мужья были либо слишком стары, либо скучны, либо внешне непривлекательны. Они пошли на «Травиату», как назло в этот день приехал и отец и будучи ярым поклонником оперы, собрался идти вместе с ними, поддавшись всеобщему настроению, с ними отправилась и маман, хотя она и не любила оперу, но ей не терпелось встретиться с приятельницами. Все прошло в точности по плану Жаклин. Она наслаждалась собой в своем шикарном платье цвета бордо, аккуратной гладкой прической, украшенной диадемой с бриллиантом, но самым дорогим ее бриллиантом был Марк. Жаклин не могла на него наглядеться: белый костюм, блестящие от воска черные кудри. Жаклин была довольно высокой женщиной, но рядом с ним она казалась миниатюрной, нет, определенно, они были великолепной парой. Маман смотрела на них с восхищением, отец держался холодно и отстраненно и Жаклин немного обижало его невнимание к ее личной жизни, однако вскоре выяснились причины. Уже сидя в ложе Жаклин спросила у него, нельзя ли им с Марком приехать погостить к нему за город, на что он ответил отказом, потому что там сейчас живет Лу. Жаклин стало все понятно. Опять эта безродная интриганка плетет свои козни, неужели ей плохо понятны причины своего фиаско? Мужчины с хорошим вкусом, такие как Марк, стремятся к шикарным женщинам, а не к истеричкам с беспорядочной половой жизнью. Жаклин как всегда была настолько увлечена внешним антуражем их чинного вечера, что совсем не заметила, что происходило с Марком. На тот момент он уже успел познать прелести обеспеченной жизни и уже не так стремился к совершению светских ритуалов и уж тем более его не прельщала перспектива быть роскошным аксессуаром Жак. Марк, не привыкший работать, каждый день чувствовал себя как на работе в этой огромной двухэтажной квартире, он был шутом для этих вечно недовольных чем-то женщин. Конечно, они полюбили его. Ведь в нем они находили единственный источник радости и, наверное, лишь в его обществе могли расслабиться. Жаклин была напряжена всегда, даже в постели. Хотя режиссеру порнофильма она могла показаться страстной любовницей, но Марк-то знал, что за всеми этими криками, вздохами и картинными позами нет ни истинного чувства, ни истинного наслаждения. Она вела себя в постели так, будто бы сдавала экзамен по сексу. Причем всегда ставила себе отлично. Он тысячу раз обругал себя, что порвал с Лу, не проверив Жаклин в постели, это была самая большая ошибка. Не надо было ему совсем прекращать их отношения, где он еще найдет такую пламенную любовницу? Лу любила его, а любящая женщина в постели, да и к тому же такая темпераментная, это настоящий наркотик. Сейчас ему казалось, что с героина он перешел на траву, так все это было пресно и технично с Жаклин. Поход в оперу стал для него мучительной церемонией прежде всего из-за присутствия Эжена Шавеньона. Он молчал, но его молчание было убийственнее всех слов, которые он мог бы произнести по поводу происходящего, потому что все эти слова звучали внутри у Марка. Марк видел по его взгляду, что Лу все рассказала ему, он чувствовал в этом взгляде неприязнь, презрение, насмешку, позволение жить ему в их доме казалось не более, чем великодушным попустительством из вялого любопытства узнать, чем же именно закончится вся эта нелепая история. Марк даже хотел поговорить с ним, объяснить, что уже совсем не уверен, что сделал правильный выбор, попросить передать Лу, что сожалеет о произошедшем, но этим он бы выставил себя на посмешище перед всеми.
Марк понимал, что долго так не сможет существовать, его инстинктивной реакцией поначалу были непрекращающиеся пьянки в своей старой компании, он ушел в такой запой, каких у него никогда не было. Жаклин постоянно приезжала за ним, вытаскивала из-за стола, увозила домой, утром отпаивала чаем, брала обещания, что он больше так не будет делать, но Марк понимал, что делает все это назло ей. Как он мог честно признаться самому себе, что та жизнь, которой он так гнушался ранее, и от которой так страстно хотел избавиться, была в сто раз лучше этой? И та женщина, которая доставляла ему столько хлопот и переживаний, была в сотни, тысячи раз лучше этой холодной и надменной говорящей статуи. Совершенно внезапно пришло решение: поездка в Штаты подвернулась так неожиданно. Случайная встреча за барной стойкой, старый приятель в ковбойской шляпе и вот Марк уже загорелся перспективами другой реальности. Он не стал просить на билет у Жаклин, ему были неприятны ее деньги, Марк продал все, что смог продать из ее подарков, и на вырученную сумму отправился в путешествие прочь отсюда из этого каменного призрака настоящей жизни под названием Париж.