Игра в прятки

Рона Тея Мун
После расставания с Марком и объявления о его помолвке Лу впала в маниакально-депрессивный психоз. Временами она ощущала дикий энергетический подъем, ей было все нипочем, хотелось веселиться, радоваться жизни, но эти периоды кончались, уступая место тягостному уединению, размышлениям и переживаниям. Лето кончилось, с ним ушло и солнце ее радости.
Лу видела, что Жаклин торжествует свою победу, она начала пытаться вписаться в компанию Марка и у нее это стало получаться. Лу было неприятно находиться с ними  в одной компании и она исчезла. Приглашение на свадьбу порвала в клочья и сожгла по кусочку. Потом она приехала в гости к дяде, чтобы обсудить свои отношения с Жаклин. Они сидели в гостиной загородного дома, где он периодически отдыхал, к великому удовольствию Лу оставив жену и дочь в городской квартире. Два симметричных кресла-качалки, камин, они пили чай, их беседа напоминала игру в гольф, перед тем как забить шар фразы, каждый долго шел к ней в своих мыслях.
- Как тебе удается наслаждаться одиночеством, дядя?
- Я живу с Мари-Анж, это аргумент?
- Да, это многое объясняет… Расскажи мне, с кем ты изменял ей?
Пауза
- Почему ты решила, что я ей изменял?
- Я жила с вами под одной крышей, это аргумент?
- Смотря к чему… К тому, что в этом доме не было любви – да, к тому что у меня были интрижки – нет.
- Почему сразу интрижки? Мне кажется, ты был влюблен в кого-то долго, очень долго..
Эжен долго молчал. Остатки волос на его голове почти не тронула седина, он был очень величав в этом кресле, царственный и безмятежный. Он всегда был спокоен и уверен в себе, он хозяин своей жизни, своих женщин, которых он мог ненавидеть, не обращать на них внимания, но никогда не переставать нести ответственность за всех, не замечая их склоки и ревность. В какой-то период Лу досталось больше внимания, потому что она не стеснялась восхищаться им, забывая себя, утопала в его бесконечных рассказах об истории, литературе, физике. Со временем Лу научилась поддерживать разговор и даже спорить, но никогда не ставила под сомнение его интеллектуальное превосходство. Мари-Анж и Жаклин не умели и не хотели выслушивать его, а он никогда не навязывал свое общество.
- Да, ты угадала. Есть одна женщина, которую я до сих пор люблю и ты ее знаешь. Но мне очень важно, чтобы все, что я тебе расскажу, оставалось в секрете.
- Я слишком много поведала тебе тайн, так что в случае чего отомстишь.
- Твои тайны и мои тайны – это разный жанр.
- Конечно же, дядя, я никому не расскажу твою тайну. Обещаю.
Он помолчал немного, пристально вглядываясь в огонь, и медленно, хрипло заговорил:
- Это была маленькая девочка, юная и хрупкая. Она приехала в Париж, испуганно оглядываясь в поисках защиты. Она воплотила для меня всю прелесть Италии, которую я люблю больше всего на свете. В ее глазах я увидел жизнь и доверие, в ее слабости и простоте я почувствовал огромную поддержку. И все эти вечера, проведенные в «Антверпене», когда приятели, смеясь, называли меня Гумбертом, ее наивные попытки казаться опытной женщиной. Она взрослела на моих глазах, меняла наряды, маски, позировала перед гостями, представая то искушенной соблазнительницей, то стеснительной глупышкой. Но она никогда не теряла передо мной свое истинное лицо, я один всегда знал, насколько ей нужна моя поддержка. Сейчас эта девочка уже давно выросла и потерялась в веренице ролей, навязанных кем-то или же сыгранных спонтанно. Но она всегда останется в моем сердце такой хрупкой и слабой, как она была в 16 лет.

Они переглянулись, и впервые Лу подумала, что, возможно, когда-нибудь, в какой-то другой реальности он мог бы стать ее мужем, и они сидели бы точно так же у камина, обсуждая общих знакомых и перебирая в памяти светские приемы, на которых она удачно оттеняла бы его силу и властность своей легкостью и непринужденностью. Но сейчас в этой реальности она и не могла мечтать о чем-то более стабильном и настоящем, чем то, что их связывало. Ведь он по сути был тем самым настоящим отцом, которого реальность не подарила ей в детстве и это был самый лучший отец, о котором только можно было бы мечтать.

- Почему бы тебе не пожить здесь со мной? – сказал он.
Лу согласилась. Она решила отобрать у Жаклин отца в отместку за то, что та отобрала у нее Марка. К тому же это было весьма кстати в финансовом плане, да и соседи давно недолюбливали ее.
- Дядя, а давай будем устраивать какие-нибудь вечера? Приглашать гостей?
- Непременно, ты же знаешь, как я это люблю.
- И все-таки, что ты думаешь по поводу предстоящей свадьбы? О моих чувствах ты знаешь, но мне интересно твое непредвзятое мнение.
Эжен Шавеньон затянулся трубкой, посмотрел вдаль и сказал:
- Я думаю, Жаклин это делает из желания насолить тебе, а Марк хочет поживиться моими деньгами.
- Жаклин уже и так причинила мне боль тем, что я потеряла любимого, она стала завсегдатаем  моей компании, зачем ей эта свадьба? Неужели она не понимает, что Марк ловелас и будет изменять ей?

Она гостила у него какое-то время. Это был период благоустроенной, сытой жизни. Не приходилось заботиться о счетах, приготовлении пищи, организации комфорта. Здесь все делалось за нее, горничная убирала комнату, повар готовил каждый день завтрак, обед и ужин. Лу почувствовала, что встроилась в какой-то чуждый ей алгоритм. Утренний кофе с булочками в плетеном кресле на веранде, затем прогулка по окрестностям, досуг они пытались разнообразить разговорами, игрой в карты. Лу пыталась увлечься книгами, она пролистывала философские и исторические труды, настойчиво пытаясь найти в них ответы на свои вопросы, но впадала от этого в еще большую тоску, чем ту, которую пыталась прогнать на задворки подсознания. Она запрещала себе любить его, думать о нем, но ее раздирали изнутри эмоции. Ей снилось, как она убивает сестру, Лу пугалась своих порывов. Обстановка, окружающая ее, была настолько благостной, что непонятно, как в таком покое человек может испытывать какие-то страдания. Все страдания были внутри миниатюрной девушки с блестящими глазами. Уязвленное самолюбие не давало спокойно спать ночами, оно заставляло ее кричать на горничную, упрямо спорить с дядей, недружелюбно встречать редких соседей, которые заходили к Шавеньону на чай. Обида застряла в горле, Лу не могла плакать, комок слез скопился, превратившись в боль. Ее раздражало, что дядя пытается вылечить ее простуду бытовыми методами, не понимая, что она следствие этих слез. Однажды Лу не выдержала. Она была в таком ужасе от этой запрограммированной, благоустроенной жизни, ей так не хватало привычного общения, не хватало мужчин, веселья, музыки, да в конце концов, ей не хватало проблем, обыкновенных житейских проблем, которые помогают не думать о проблемах глобальных, поэтому она просто собрала чемоданы, поцеловала дядю в лысую макушку и уехала.