При довольно многочисленно литературе по истории Церкви один вопрос практически
не находит своего освещения, а именно : о земном главе Церкви.
А.М. Величко, «Церковь и император в византийской и русской истории»
1. Опричники как доминиканцы
Присмотримся к описанию опричников, которое дают наши ганзейские памфлетисты. Вот что говорят «Таубе и Крузе»:
«Опричники (или избранные) должны во время езды иметь известное и заметное отличие, именно следующее: собачьи головы на шее у лошади и метлу на кнутовище. Это обозначает, что они сперва кусают, как собаки, а затем выметают все лишнее из страны. Пехотинцы все должны ходить в грубых нищенских или монашеских верхних одеяниях на овечьем меху, но нижнюю одежду они должны носить из шитого золотом сукна на собольем или куньем меху».
Эта собачья голова и метла сразу вызывают в памяти эмблему ордена доминиканцев: собака, держащая в зубах горящий факел. На изображениях языки пламени, расходящиеся от этого факела, напоминают прутья метлы. Одежда у доминиканцев следующая: «белая туника, кожаный пояс с чётками, белая пелерина с капюшоном и чёрный плащ с чёрной пелериной с капюшоном».
«Таубе и Крузе» далее прямо называют опричников братством и орденом, а Ивана Васильевича – игуменом, то есть главой этого ордена:
«Он, великий князь, образовал из них над всеми храбрыми справедливыми, непорочными полками свою особую опричнину, особое братство, которое он составил из пятисот молодых людей, большей частью очень низкого происхождения, все смелых, дерзких, бесчестных и бездушных парней. Этот орден предназначался для совершения особенных злодеяний. Из последующего видно, каковы были причины и основание этого братства. Прежде всего монастырь или место, где это братство было основано, был ни в каком ином месте, как в Александровской слободе, где большая часть опричников, за исключением тех, которые были посланцами или несли судейскую службу в Москве, имело свое местопребывание. Сам он был игуменом, кн. Афанасий Вяземский келарем, Малюта Скуратов пономарем; и они вместе с другими распределяли службы монастырской жизни. В колокола звонил он сам вместе с обоими сыновьями и пономарем. Рано утром в 4 часа должны все братья быть в церкви; все неявившиеся, за исключением тех, кто не явился вследствие телесной слабости, не щадятся, все равно высокого ли они или низкого состояния, и приговариваются к 8 дням епитимьи. В этом собрании поет он сам со своими братьями и подчиненными попами с четырех до семи. Когда пробивает восемь часов, идет он снова в церковь, и каждый должен тотчас же появиться. Там он снова занимается пением, пока не пробьет десять. К этому времени уже бывает готова трапеза, и все братья садятся за стол. Он же, как игумен, сам остается стоять, пока те едят. Каждый брат должен приносить кружки, сосуды и блюда к столу, и каждому подается еда и питье, очень дорогое и состоящее из вина и меда, и что не может съесть и выпить, он должен унести в сосудах и блюдах и раздать нищим, и, как большей частью случалось, это приносилось домой. Когда трапеза закончена, идет сам игумен к столу. После того как он кончает еду, редко пропускает он день, чтобы не пойти в застенок, в котором постоянно находятся много сот людей; их заставляет он в своем присутствии пытать или даже мучить до смерти безо всякой причины, вид чего вызывает в нем, согласно его природе, особенную радость и веселость. И есть свидетельство, что никогда, не выглядит он более веселым и не беседует более весело, чем тогда, когда он присутствует при мучениях и пытках до восьми часов. И после этого каждый из братьев должен явиться в столовую или трапезную, как они называют, на вечернюю молитву, продолжающуюся до 9. После этого идет он ко сну в спальню, где находятся три приставленных к нему слепых старика; как только он ложится в постель, они начинают рассказывать ему старинные истории, сказки и фантазии, за одной другую. Такие речи, согласно его природе или постоянному упражнению, вызывают его ко сну, длящемуся не позже, чем до 12 час ночи. Затем появляется он тотчас же в колокольне и в церкви со всеми своими братьями, где остается до трех часов, и так поступает он ежедневно по будням и праздникам. Что касается до светских дел, смертоубийств и других тиранств и вообще всего его управления, то отдает он приказания в церкви. Для совершения всех этих злодейств он не пользуется ни палачами, ни их слугами, а только святыми братьями. Все, что ему приходило в голову, одного убить, другого сжечь, приказывает он в церкви; и те, кого он приказывает казнить, должны прибыть, как можно скорее, и он дает письменное приказание, в котором указывается, каким образом они должны быть растерзаны в казнены; этому приказанию никто не противится, но все, наоборот, считают за счастье, милость, святое и благое дело выполнить его.
Все братья и он прежде всего должны носить длинные черные монашеские посохи с острыми наконечниками, которыми можно сбить крестьянина с ног, а также и длинные ножи под верхней одеждой, длиною в один локоть, даже еще длиннее, для того, чтобы, когда вздумается убить кого-либо, не нужно было бы посылать за палачами и мечами, но иметь все приготовленным для мучительства и казней. Он издал также закон и руководство для оценки, согласно которому все население должно было платить ежегодно, кроме всех остальных податей, по 180 талеров с 70 гаков. От этого, как и от других податей, как и от конной службы, опричники были освобождены».
Заметим, что если исключить из описания регулярные злодейства, то получится обычная монастырская жизнь главы ордена.
Неудивительно, что И.И. Полосин в своей работе «Что такое опричнина» (Полосин И. И. Социально-политическая история России XVI — начала XVII вв. М., 1963. С. 152-154) «пришел к заключению, что опричнину в целом венчал некий рыцарско-монашеский (или придворный) орден, созданный Иваном IV для своей безопасности, представленный корпусом опричников из 500 человек, имевших свой орденский костюм, свою символику, свой орденский храм в Александровой слободе, своего гроссмейстера, в роли которого выступал царь, и даже свою печать … как отмечал Полосин, пресловутый «царский обиход» …, во многом соответствовал орденской практике Западной Европы того времени» (А.Л. Никитин, Основания русской истоии, М., Аграф, 2001, ОПРИЧНИНА ИВАНА IV И «ОРДЕН КРОМЕШНИКОВ», с.630).
Итак, Иван Васильевич, согласно ганзейским памфлетам, был главой братства или ордена, который, как мы отмечали в предыдущее главе, осуществлял административную и хозяйственную деятельность по обеспечению английского экспорта в сотрудничестве с Московской компанией (на сотрудничество Компании с опричниной указывал еще С.В. Платонов: Очерки по истории смуты в Московском государствеXVI-XVIII вв. , Спб, 1910, с. 140).
2.Немецкий орден как образец опричнины
Напомним, что соседней Пруссией правил Немецкий орден, который также совмещал административную и хозяйственную деятельность и был коллективным членом Ганзы.
Этот Немецкий орден был полноценным государством с принадлежащей ему территорией и централизованной структурой власти. «На двух третях принадлежавшей ему (в Пруссии) земли орден создал замкнутое владение. Здесь не было ни земель знати, ни имперских свободных городов… Пруссия, по крайней мере там, где земли принадлежали ордену, была, как государства Нового времени, поделена на округа или административные районы – комтурства. Комтур был представителем ордена в своем комтурстве, осуществлял правление от лица верховного магистра (ордена) и при поддержке его собрания (Konvent), братьев ордена, живших вместе с ним в крепости комтурства или других местах. Подчиненные комтуру, они были попечителями или фогтами, которые, например, в приморских комтурствах надзирали за рыбной ловлей…, или контролировали доходы с леса» (Х.Бокман, Немецкий орден, М., Ладомир, 2004, с. 155). «Среди должностных лиц великого магистра были два, типичных только для Пруссии: великий шеффер Кенисберга и великий шеффер Мариенбурга… В крупных городах государства ордена и в Пруссии, а также в центрах торговли, например, в Любеке и Брюгге, великие шефферы имели лавки, функционировавшие как торговые представительства, которые вели куплю-продажу от лица ордена…Экспорт избыточных продуктов и импорт недостающих…в Пруссии… брал на себя орден» (Там же, с. 163). «Карьера братьев ордена обычно начиналась с того, что отпрыск знатного рода…, нередко из горожан, вступал в один из домов ордена… , в тот, что был ближе к его родным местам. Затем рыцари отправлялись в Пруссию, где сначала жили как простые братья монашеской общины, а впоследствии занимали должностные посты» (Там же, с. 157). Во главе ордена стоял выборный верховный магистр, который сосредоточивал в своем лице светскую и духовную власть. Наряду с землями Ордена в Пруссии также существовали четыре епископства: Кульм, Помезания, Вармия и Самбия. «Капитулы (советы при епископе) Кульма, Помезании и Самбии были инкорпорированы в Немецкий орден. Каноники были братьями священниками Немецкого ордена, как и епископ… Тем самым епископы и капитул были подчинены великому магистру» (Там же, с. 151).
Все это очень похоже на опричную систему Ивана Васильевича. По всей видимости, она была устроена по подобию Немецкого ордена, либо вообще была его обособившейся в какой-то момент частью. (Я думаю, читатель не забыл о роли Ганзы в Московии, о чем шла речь в 5 главе).
Но признание связи «кровавого тирана» с Немецким орденом было явно не удобно для ганзейских памфлетистов, поэтому, вероятно, они о нем и промолчали, «приспособив» для опричников атрибутику доминиканского ордена.
Из писаний ганзейцев следует, что Васильевич, как и магистр Немецкого ордена, был одновременно духовным и светским главой своего государства.
Одерборн сообщает , что после убийств Васильевич шел в церковь и сам служил обедню “als em anderer Bapst” (как второй папа).
А «Таубе и Краузе» не оставляют уже никаких сомнений: «митрополит от имени обоих чинов и всего населения» обращаясь к Грозному говорит, что он (Грозный) – «один и единственный, как глава православной христианской церкви и избранный властелин истинной апостольской веры».
Получается, что до польско-австрийской интервенции государственная структура Московии была устроена по образцу Немецкого ордена. Но, может, ганзейские памфлетисты, поведавшие нам историю Ивана Грозного, просто приписали все это далекой восточной стране?
3.Немецкий орден или халифат?
О следах этой структуры в русской истории мы поговорим чуть позже. А сейчас вспомним то, о чем вели разговор в 1-й и 2-й главах: первоначальной религией, изобретенной человечеством, могло быть только единобожие. Эта социальная технология распространилась по планете, как и любая технология. Главным в этой технологии была аналогия между всемогущим Богом на небесах, управляющим мирозданием, и его наместником на земле, олицетворяющим всю полноту власти.
На наш взгляд, наиболее отчетливо следы этой первоначальной религии и соответствующего устройства общества сохранились в современном мусульманстве. Посмотрим, что известно о государственной структуре так называемого Арабского халифата, возникновение которого связано с появлением религии наиболее радикального единобожия – ислама. Итак, во главе государства стоит выборный «заместитель пророка» - халиф или калиф («заместитель», «преемник»). Форму правления принято называть теократией – то есть калиф соединяет светскую и духовную власти, так же, как и магистр Немецкого ордена.
( Как и при рассмотрении вопроса о первичности единобожия или многобожия, логичнее предположить, что первоначальная идея государственной власти, как всеобъемлющей субстанции, позднее разделилась на власть духовную и светскую по мере роста светских тенденций в обществе, Наличие же якобы изначально двух постоянных центров власти – светской и духовной - противоречит самой идее власти, которая состоит именно в безоговорочном послушании. Появление института власти, как такового, как раз и означает, что возникает единый центр, решения которого обязательны для всех. И тут принципиально важно, что этот центр единственный. А вот когда центров власти два, то это принципиально ничем не отличается от ситуации, когда их десять и более. Последнее и есть как раз ситуация безвластия. То есть, опять же, идея «телега» не может возникнуть и воплотиться раньше идеи «колесо». Собственно, относящееся к русским царям слово «самодержец» как раз и означает, что центр власти один).
Но вернемся с халифату. Калиф назначал глав областей , которых называли кади (слово, родственное нашему «судья»). Порой принято считать, что кади представляли только судебную власть. Однако, заметим, что судебная функция и есть первоначальная функция власти, из которой рождаются и все остальные.
Мы уже как-то использовали для иллюстрации процесса становления власти наши «лихие девяностые». Вспомним, что именно «разруливание» конфликтов в отсутствие государственной власти и было той функцией, на которой держалась власть бандитских группировок.
Более традиционный пример – это царь Соломон, с которым связано прежде всего словосочетание «Соломонов суд». Кроме того, кади считался именно главой мусульман своей области. В Османской империи административные единицы, на которые она была разделена, так и назывались – кадилыки.
Вспомним также и произошедшее от «кади» испанское и португальское «алькад» - глава местной администрации. В функции кади входило «наблюдение за состоянием государственных зданий и сооружений, дорог, контроль над правоохранительными органами и тюрьмами, сбором и распределением закята (то есть налога) и т.д. Войсковой же кади, кроме того, должен был от имени правителя объявлять священную войну (джихад) и следить за правильностью раздела военной добычи. Любое дело кади разрешал единолично».
Мы видим, большое сходство кади с комтуром Немецкого ордена. Причем, знаком отличия комтура был именно судейский жезл.
Для халифата также было характерно «доминирующее положение государственной собственности на землю государственная эксплуатация крестьян посредством ренты-налога в пользу правящей верхушки, религиозно-государственная регламентация всех сфер общественной жизни, отсутствие четко выраженных сословных групп, особого статуса у городов».
Вспомним цитату из книги Бокмана: «На двух третях принадлежавшей ему (в Пруссии) земли орден создал замкнутое владение. Здесь не было ни земель знати, ни имперских свободных городов».
Итак, мы видим, что и опричнина Ивана Грозного, и Немецкий орден воспроизводят древнюю государственную структуру, которую логично назвать халифатом по стоящему во главе ее владыке, заместителю Бога.
Объединявшими светскую и духовную власть владыками были и князья-епископы Священной Римской империи.
4. Наш каган
Возвращаясь в Московию, вспомним, что мы писали в (1.3.7):
«Земский Собор 1584 г. Избрание Федора Иоанновича.
Собор 1589 г. Избрание Бориса Годунова.
1606 г. «Был выкрикнут», то есть по существу избран, Василий Шуйский. Обещал править совместно с Боярской Думой
Собор 1610 г. Избрание царем польского королевича Владислава.
Собор 1613 г. Избрание Михаила Романова.
Собор 1645 г. Утверждение на троне Алексея Михайловича.
Весной 1682 г. прошли два последних в истории России «избирательных» земских собора. На первом из них, 27 апреля, избрали царем Петра Алексеевича. На втором, 26 мая, царями стали оба младших сына Алексея Михайловича, Иван и Петр.
То есть, на протяжении столетия в Московии четко зафиксирована традиция избрания царя. Заметим, как и во всей Европе. Более того, учебники истории пишут: «В Древней Руси с половины XII в. (до XIV в.) начало избрания князя народом берет перевес над началом наследственного перехода власти». Действительно, все знают, что Александр Невский избирался князем Новгорода, причем неоднократно».
Русские владыки до конца 17 века, также, как и мусульманские калифы и немецких магистры и императоры, были выборными.
В « Слове о законе и благодати митрополита Илариона» , о котором мы говорили во 2 главе, креститель Владимир назван каганом: «каган наш Влодимер». Также в тексте присутствуют «каган наш Георгий» и «каган Ярослав, сын Владимира» (см. также 3.2.5)
А в северной галерее Софийского собора в Киеве обнаружена надпись –так называемое граффити: «Спаси, Господи, кагана нашего»
(С.А. Высоцкий. Древнерусские надписи Софии Киевской. XI-XIV вв., Выпуск 1, Киев, Наукова думка, С.49).
За значением слова «каган» обратимся к иудаизму. Мы узнаем, что иерусалимский первосвященник назывался «ха-коэн ха-гадол» или просто «ха-коэн». Нас не должно смущать это «коэн» (порой «кохан») вместо коган или каган - это всего лишь лукавая транскрипция, поскольку именно от этого слова происходят распространенные фамилии Коган, Каган, Каганер, Каганович, Каганский, Кагановский. Этот первосвященник – каган носил также титул машиах или мессия, так как посвящение в сан сопровождалось помазанием елеем.
5. Откуда взялся Калита?
А есть ли в русской истории упоминание о калифах? Конечно, кто же не знает Ивана Калиту или Калифа?
На то, что буква фита (или тэта) на конце слова калиф в его старом написании может быть легко преобразовано в букву т (считается, что фита первоначально звучала как английское th), с заменой калифа на калиту, впервые, по–видимому, обратили внимание в одной из своих книг А.Т. Фоменко и Г.В. Носовский.
Косвенно подтверждает эту версию так называемая «Похвала Ивану Калите», входящая в состав рукописи Сийского Евангелия. В этой похвале великий князь Иоанн несколько раз называется чернецом (то есть монахом) Ананией. Более того, Иоанн обладает святительским саном : «… ревнуя правоверному цесарю гречьскому Мануилу. Любяи святительскьш сан, постничьское житье любя и удержае правоверную святую веру». (Вера везде в Похвале называется только правоверной).
Чтобы как-то выйти из этого положения, историкам приходится объяснять, что князь Иоанн принял монашество на смертном одре, хотя в Похвале об этом ничего не говорится. Наоборот, из текста следует, что сан святитель был применим к нему во время всей его деятельности: «напаяющи благочестивых святитель сердца и христолюбивых в его державе люди». Кроме того, если князь на смертном одре принял монашеский постриг, то отчего он оказался сразу святителем, что соответствует сану епископа и выше?
Разберемся, откуда . вообще, взялся этот Иван Калита в русской истории, вынудив Николая Карамзина прибегать к ни на чем не основанным объяснениям его прозвища: «Отменная набожность, усердие к строению храмов и милосердие к нищим не менее иных добродетелей помогли Иоанну в снискании любви общей. Он всегда носил с собою мешок, или калиту, наполненную деньгами для бедных: отчего и прозван Калитою».
Не правда ли, несколько странное прозвище дали своему благодетелю благодарные москвичи? Эта неуклюжесть объяснения бросалась в глаза: « Бестужев-Рюмин справедливо сомневается в толковании Карамзина, что Иван носил при себе мешок с деньгами для раздачи бедным; скорее прозвание Калитой употреблено в переносном смысле, т.е. означает, что он копил деньги» (Д.И. Иловайский, Московско-литовский период или собиратели Руси, М., 1896, прим. к гл.1).
Обязаны мы появлением в русской истории Ивана Калиты Василию Татищеву, который в своей «Истории российской» озаглавил 50-ю главу «Иоанн I Калита,сын Даниила».
Татищев мало того, что ничего не пишет о «кошельке», он вообще ничего не говорит и том, что Калита – это якобы прозвище, и без всяких комментариев именует князя «Иван Данилович Калита».
О том, что Калита – это прозвище, мы читаем лишь в более позднем «Кратком российском летописце с родословием» (1760) М.Ломоносова: «Иван Данилович, прозванием Калита…», правда без всякого объяснения этого прозвания.
Возникает вопрос: зачем вообще было Татищеву вставлять в свою «Историю» это «Калита»? Тем более, что в Новгородской летописи, которую, по его утверждению, использовал Татищев при рассказе об Иване Даниловиче, слово Калита отсутствует. Зачем понадобилось ставить в трудное положение последующих русских историков?
Наш ответ на очередной «парадокс» снова будет следующим: значит, Татищев не мог не упомянуть то, о чем еще знали все.
6. Столп Иван-Калиф
Заглянем в историю Московского кремля: «В 1329 г. на самом высоком месте Боровицкого холма Иван Калита поставил небольшую церковь в честь св. Иоанна Лествичника, своего небесного покровителя. Каменный храм имел форму столпа. Прозванный в народе "Иваном Святым под колоколами", он простоял 176 лет и был разобран в 1505 г. Итальянский зодчий Бон Фрязин возвел за три года (1505 - 1509) новую колокольню - 60-метровый трехъярусный столп (из чуть вытянутых и сужающихся кверху восьмигранников…»
Более того, «Храм Иоанна Лествичника представляет для исследователя огромный интерес потому, что это … первая известная нам столпообразная церковь-колокольня».
Итак, первый каменный столп, простоявший 176 лет, назывался Иваном Святым.
Наверняка, это название перешло и на новую колокольню.
( Заметим, что сведения об итальянском архитекторе основаны на записи в Воскресенской летописи. Однако в летописи ничего не говорится о существовании прежней церкви, а имя архитектора - Бон Фрязин означает просто "какой-то иностранец". Как мы уже писали во второй главе, прямых соответствий Ивану Великому в Италии не найдено. Взглянув гравюру, сделанную Г.Хоппе в 1805 году, до есть до повреждения Ивана Великого французами и его реставрации, мы увидим, что за счет прежних деталей фасада столп еще больше, чем в настоящее время, напоминает башни испанских мечетей: кордовской Мескиты или севильской Хиральды. Как и эти башни, первоначально столп был небеленым, с явной кирпичной структурой,).
Но ведь «святейший» - это стандартный титул калифа. Столп этот, по нашему мнению, и назывался в народе Иван Калиф. Поэтому Татищеву и пришлось оставить калифа – Калиту в составе имени Ивана Даниловича, чтобы объяснить народное название Иван Калиф - тем,мол, что столп построил князь Калита: « 6837 (1329) …Основана была церковь каменная на площади Иоанна Лествичника, которая под колоколами» (Татищев, гл 50).
- Иван Калиф в Кремле?! Ну это уже ни в какие ворота! – можешь сказать ты, читатель.
А давно ли ты узнал, читатель, что Лобное место на Красной площади вовсе не предназначалось для публичных казней, а означало Голгофу, то есть холм, на котором распяли Христа и под которым покоился череп Адама (отсюда и название)? Рядом с этой Голгофой находился Иерусалим или Иерусалимская церковь (так, по свидетельству Адама Олеария , еще в конце 1630-х годов назывался храм Василия Блаженного).
Со временем уподобление Иерусалиму московских сооружений стало неудобным и, к примеру, в 1893 году И.К. Кондратьев в «Седой старине Москвы» уже пишет, что московское Лобное место хотя и « представляется нам подобием иерусалимского Лобного, или Краниева, места», но «там объявляли и исполняли приговор обвиненному». А дальше уже недалеко и до распространенной в советское время этимологии: «место, где рубили лбы (головы)».
Если такая метаморфоза произошла чуть ли не на наших глазах с Лобным местом, отчего же она не могла произойти с Иваном Калифом, последовательно преобразованным в Ивана Святого, а затем Ивана Великого?
Над созданием «правильной» русской истории в течение по крайней мере двух сотен лет работали сотни историков, рисуя поверх старых, неудобных для властей, изображений свои глянцевые картинки, которые теперь принято называть русской историей. Разглядеть под этой плотной картиной остатки старых изображений задача не простая, но все же отчасти решаемая.
7. Кто глава Церкви?
Посмотрим, что пишет историк церкви, последний прокурор Священного синода А.В. Карташев (Очерки по истории Русской Церкви. Том 1, Париж, 1959, Период киевский или домонгольский). Начинает он раздел «Взаимоотношения властей, церковной и государственной» так: «Христианская церковь принесла на Русь новую идею: о религиозном учреждении, совершенно отдельном от государства…»
Интересно, каким образом она могла принести на Русь эту идею, если несомненным главой византийской церкви являлся император? Более того, принято считать, что на этот идеал византийского православного владыки и ориентировались русские самодержцы.
Но читаем фразу дальше: «между тем как до этого здесь царило патриархальное сознание неразделимости всего национального и религиозного или смешение религии с политикой, причем родоначальники и князья считались в то же время и представителями народа пред богами».
«Представитель народа перед Богом» и означает предстоятель, то есть глава Церкви.
Далее Карташев пишет «о влиянии князей и народа на избрание епископов…князья часто расправлялись с епископами уже поставленными. Имеется несколько примеров, когда нежелательных им архиереев князья прогоняли с кафедры, не дожидаясь церковного суда, или даже вопреки последнему».
То есть здесь говорить о независимости церковной власти – это все равно, что говорить о независимости министра или губернатора, которого назначает и в любой момент может отправить в отставку президент.
Собственно, Карташев и не спорит: «Влияние гражданской власти на церковную доходило таким образом до весьма широких размеров и выражалось преимущественно в самовластном отношении к епископам: а давление на епископов могло вести к чему угодно. В некоторых других случаях князья также подчас становились к явлениям церковной жизни в положение властных хозяев своей русской церкви».
По-моему, тут все ясно – ситуация абсолютно та же, что и в России, начиная с Петра Первого, когда, как всем известно, главой Церкви был российский император.
Еще раз заметим, что читая Карташева, как и другие источники и историков, мы прежде всего обращаем внимание не на то, что он хочет сказать, а на то, что он вынужден признавать, даже сам того не желая. В таких местах, на наш взгляд, и заключена историческая правда.
Описывая Московский период, Карташев также вынужден сказать: «Над русскими митрополитами быстро вырастает подавляющий авторитет московского князя, который усваивает себе титул царя и соединенную с ним византийскую идею патроната над всеми православными христианами, при чем поставление и участь самих митрополитов начинает в такой же сильной степени зависеть от личной воли московских князей, как это было в разрушенном Царьграде. Церковная иерархия, словом и делом воспитавшая московское самодержавие, сама должна была смиренно подклониться под властную руку взлелеянного ею детища. Таков самый общий контур исторических судеб русской митрополии».
Мы видим, что «поставление и участь самих митрополитов начинает в такой же сильной степени зависеть от личной воли московских князей», как это было по описанию Карташева в Домонгольский период. Таким образом, представление о независимости духовной власти от светской даже в традиционной русской истории просто повисает в воздухе. (Об эпохе патриарха Никоне мы поговорим чуть позже).
В первой книге мы уже обращались к «Беседам о религии» Антонио Поссевино, в частности к Первой беседе – «с великим князем московским Иваном Васильевичем, произошедшей 21 февраля 1582 года». Посланник римского папы предлагал Васильевичу помощь в возведении его на Константинопольский престол в обмен на признание своей подчиненности Риму. При этом «Антонио сказал: …великий первосвященник ни в коей мере не поборник того, чтобы ты менял древнейшую греческую веру…» Таким образом Поссевино нисколько не сомневался, что Васильевич является главой Церкви, способным изменить даже саму веру. О том, что речь идет не о личной вере Грозного, а о религии всей страны следует хотя бы из следующей фразы Поссевино: " Мы не будем отвергать ни твоих храмов, ни богослужений, ни священников..."
8. Где княжеские дворцы?
Мы уже писали, что не верим в существовании на Руси удельных князей, ведущих междоусобные войны.
Повторим нашу логику: в условиях подсечно-огневой системы земледелия землепашец не привязан к какому-либо конкретному месту, переходит по лесу с участка на участок и брать с него дань на прокорм княжеской дружины не представляется возможным. Доход можно было извлекать за счет мзды с купцов на торговых путях. Но тогда самоубийственными выглядят княжеские междоусобные войны – только клинические идиоты способны в течение столетий пилить сук, на котором сидят. Так что пусть кто-нибудь другой на досуге выяснит, откуда в русскую историю перекочевали все эти постоянно воюющие православные князья с языческими именами.
Да и куда, скажите на милость, подевались все их княжеские дворцы или замки? Вот якобы современные им белокаменные храмы, о которых мы писали в главе 5, сохранились и дошли до наших дней. А что же княжеские палаты?
Обратимся к статье И.О. Попова «Княжеские резиденции домонгольской Руси (генезис и классификация)» (1998, сайт http://www.archaeology.ru). Попов пересказывает выводы археологов, которые кровь из носу должны были найти следы дворцов.
Приведем характерные примеры:
"Белгород
В 1909-1910 гг. В.В. Хвойко раскопал в Белгороде остатки деревянных сооружений с богатой отделкой (поливные плитки и пр.). К сожалению крайне плохо фиксировавшиеся раскопки не позволяют нам реконструировать план этого дворца ( а почему тогда это княжеский дворец? – А.П.)…
Ростов Великий
… неподалеку от нынешней церкви Бориса и Глеба были обнаружены закомары (закомара – полукруглая надсводная наружная часть стены) постройки, являвшейся (по О.М. Иоаннисяну) княжеским дворцом …Обнаружить фундаментные рвы не удалось.
Смоленск
Раскопками вскрыта северо-западная стена (длина 7,8 м) и частично – юго-западная. Уцелевшая кладка достигает высоты 1.5 м. Толщина стен – 0.77 м…. Соотносится с теремом князя Ростислава …или с епископом Мануилом (вот именно – А.П.)
Звенигород
В 14 м к северо-востоку от церкви были раскрыты остатки дворцового комплекса. От постройки сохранились лишь контуры фундаментных рвов и развалы камней. В связи с этим план и реконструкция этого комплекса весьма гипотетичны.
Чернигов
Между Спасским и Борисоглебским соборами обнаружены остатки деревянной постройки. Стены сохранились на высоту до 60 см. Раскрыта квадратная постройка со сторонами 7.5 м, толщина стен 1.4 м. На углах – плоские лопатки. Стены сложены их кирпичей в равнослойной технике… При раскопках обнаружены фрагменты фресковой росписи, куски сплавившегося свинца, поливные керамические плитки, обломки кирпичного аркатурного пояса. Соотносится с княжеским теремом Давида Святославовича (а почему? – А.П.)
… были открыты остатки сооружения под полом Борисоглебского собора, интерпретированные, как «двухкамерный терем». Однако, ряд исследователей… рассматривают их как остатки небольшого храма, возведенного до Борисоглебского собора. Окончательное разрешение этой дискуссии - пока в будущем.
Старая Рязань.
В 1986-89 гг.… обнаружили остатки сооружения, интерпретированного, как терем… эта реконструкция весьма гипотетична…
Владимир. Дмитриевский собор.
… к северу от собора были найдены белокаменные обломки и известь, а к югу – обломки древних кирпичей и поливные плитки…наличие дворца не подвергается сомнению, но более точная его локализация – дело будущего. Пока что-либо конкретное об его облике и плане сказать нельзя.
Ярославль. Успенский собор.
…Точно установить место княжеского дворца не представляется пока возможным…
Переславль-Залесский. Преображенский собор.
Недалеко от Преображенского собора… находился терем. Об этом говорит дверь (собора), заложенная при реставрации 1890 г., которая через переходы соединяла собор с дворцовым комплексом. (Смелый вывод, нечего сказать! А.П.) В ходе работ 1939 г. Н.Н. Воронин обнаружил к северу от собора горелые бревна и плахи пола, деревянной постройки XII-XIII вв. Вопрос о каменных сооружениях с его составе крайне сложен и на сегодняшней источниковедческой базе неразрешим.
Дмитров
При раскопках, проведенных в 1933 г. в г. Дмитрове были найдены фрагменты древних кирпичей. Не исключено, что они происходят от какой-то постройки дворцового типа, но конкретней о ней сказать ничего нельзя.
Рюриково Городище под Новгородом:
В ходе многолетних исследований… установлено, что именно Городище …играло важную роль княжеской резиденции. Именно здесь находился княжеский дворец, но из- за крайне плохой сохранности этого памятника локализовать его практически невозможно".
(Переводим: должон быть, но не обнаружен).
Таким образом, мы видим, что в лучшем случае кое-где обнаружены остатки каких-то строений, определить функциональное назначение которых не представляется возможным. Тем более нет никаких оснований называть их остатками княжеского дворца.
Эта почти анекдотическая ситуация сложилась, потому что археологи считали, что князь – фигура отдельная от церкви и дворец его не может совпадать с палатами митрополита, епископа или настоятеля монастыря.
Но почему же обязательно отдельная? У всех на слуху выражение «князь церкви». А заглянув этимологический словарь русского языка Фасмера в раздел «князь», мы прочтем, что наряду со словом «господин» (которое также может относиться к церковному иерарху, как мы видели в новгородских берестяных грамотах) древне-чешское kn;z, словацкое k;az
польсоке ksi;dz (ксендз) , верхне-лужицкое k;az и нижнее-лужицкое knjez означают именно «священник».
9. Боголюбский монастырь - дворец князя?
В завершении темы «княжеских дворцов» скажем о дворце Андрея Боголюбского.
Его «открыл и исследовал» в 1954 году Н.Н. Воронин в 10 верстах от Владимира в Боголюбском монастыре. Воронин «обнаружил лестничную башню, над которой в XVIII веке была надстроена шатровая колокольня, а также переход на хоры». «Лестничная башня» входит в состав колокольни монастырского храма Рождества Богородицы. Вывод , что к храму примыкал дворец, Воронин делает на основании того, что над колончатым поясом лестничной башни находится заложенный кладкой выход, смотрящий в сторону корпуса монастырских келий. Раскопки, проведенные Ворониным показали, что в сторону этих келий от лестничной башни раньше шел каменный переход. На основании этого и сделано заключение, что на месте келий находился княжеский дворец, из которого Андрей Боголюбский по переходу мог попасть прямо в храм.
Сопоставим «открытие» Воронина с устройством Крутицкого подворья в Москве, бывшего некогда резиденцией Крутицких митрополитов. Из митрополичьих палат подворья в Успенский собор ведет стена–переход, по которой митрополит и переходил в храм для службы. Митрополит постоянно жил в своих палатах и строительство такого перехода выглядит достаточно оправданным. А вот князь Андрей, по сообщениям летописей ( на которых и основано «открытие» Воронина ), наезжал в Боголюбовский монастырь лишь изредка. Зачем же для этих единичных случаев надо было строить капитальный каменный переход из дворца в храм?
Ситуация с княжескими дворцами сразу встанет на место, если мы поймем, что монастырская структура на Руси – это и есть аналог комтурств Немецкого ордена, где в крепостях размещались комтуры, являвшиеся одновременно светскими и духовными владыками вверенной им территории и подчиненные Великому магистру Ордена. Тогда нам не надо будет искать в монастырях и кремлях дополнительно к митрополичьим палатам еще и княжеские дворцы.
10. Монастырское государство
Нас уже не удивит, что Александрова Слобода, в которой располагалась опричная столица Грозного, была после отъезда Васильевича «преобразована» в Успенский монастырь.
Не удивит, что в Ярославле так называемый кремль или Рубленный город никогда не имел каменных стен, а самой укрепленной частью города и одной из самых сильных крепостей на всей Волге по крайней мере со второй половины 16 века был Спасо-Преображенский монастырь с архиерейскими палатами Трапезная палата монастыря была не только самым большим залом Ярославля, но и считалась одним из самых больших залов на Руси того времени.
А так называемые «Ростовский кремль» и «Вологодский кремль», которые были так названы в XIX веке, возвратят себе свои прежние настоящие названия - Митрополичий двор и Архиерейский двор соответственно.
Становится понятной и военно-оборонительная функция монастырей: за мощными стенами и башнями с бойницами для пищалей и пушек жили не ветхие старцы, проводившие время в молитвах и постах, а рыцарская дружина во главе с князем-владыкой., собиравшаяся в трапезных на пиры, описанные в русских былинах.
Нетрудно вспомнить оборонительное кольцо монастырей вокруг Москвы, полуторагодовую осаду Троицкой лавры интервентами в 1608-1609 году, восьмилетнюю (!) осаду Соловецкого монастыря романовскими войсками в 1668- 1676 гг.
Становится более объяснимой и описанная в «русских летописях» странная лествичная система наследования, когда князья переезжали из города в город, двигаясь по наследственной лестнице ко все более значимым уделам. Такая система совершенно справедливо характеризуется как постоянный источник конфликтов для случая независимых удельных князей. Однако по такому принципу до сих пор работает карьерная лестница Русской православной церкви. В случае подчиненных верховному иерарху духовных лиц , переезжающих из монастыря в монастырь с их однотипными уставами, она выглядит более реалистичной.
Как и орденские комтурства, русские монастыри владели крупными земельными угодьями и полностью осуществляли судебную власть на своей территории.
К примеру Вятский Успенский монастырь: « в конце 17 столетия владел громадной земельной площадью с лесами, покосами, реками и озерами, занимавшей большие пространства в нынешних: Нолинском, Слободском, Вятском, Малмыжском и даже частью в Уржумском уездах. (Константин Селивановский. История Вятского Успенского Трифонова монастыря.- Вятка, 1912,Ч.2, гл.1).
«В 1597 г. монастырь получил по распоряжению Царя Феодора Иоанновича, оберегальную грамоту…. А между тем у монастыря имеется грамота Иова патриарха, по которой запрещено кому бы то ни было въезжать в монастырь в качестве сборщиков и производить суд над крестьянами, а судятся они только в Москве у патриарха. Царь повелел городскому приказчику О. Рязанцеву – впредь того нового монастыря Успения Пресвятой Богородицы игумена Трифона с братией от приказных от всяких людей и от патриарших десятильников оберегать, чтобы никакой обиды и насилья ни монастырским старцам, ни крестьянам не наносили, а подлинную грамоту вручить игуменуТрифону на хранение (Ч.1 гл.2).
«В 1627 г. 23 января монастырь по ходатайству того же арх. Ионы
получил от Царя Михаила Федоровича новую жалованную грамоту на
владение вотчинами по силе прежних грамот и с новыми преимуществами и
льготами:
….2) монастырских, слуг и крестьян бояре и приказные люди и воеводы не судят на ни в чем, кроме душегубства и разбоя и татьбы с поличным, и продовольствия для себя и лошадей с них не берут, а судит их архимандрит с братией или кому они прикажут. Если же случится судить монастырского крестьянина с городскими людьми совместно, то в суде участвует и архимандрит с братией или их приказчик, и прав или виноват будет на суде монастырский крестьянин, он все равно подлежит ведению монастырских
властей, а воеводам и приказным людям в него «не вступаться».
(Ч.2, гл.1).
Русские монастыри были центрами экономической и торговой жизни - недаром ставились они на торговых путях, а не в глухих дебрях, где, казалось , ничего бы не отвлекало от молитв и покаяний.
Посмотрим на знаменитые русские монастыри, о которые мы уже не раз упоминали и которые у всех на слуху: Троице-Сергиев монастырь, Горицкий монастырь в Переславль-Залесском, Митрополичий двор в Ростове Великом, Спасо-Преображенский монастырь в Ярославле - да это же торговый путь из Москвы на Волгу. Идем дальше: вотчина Годуновых и Романовых, Ипатьевкий монастырь у Костромы на стрелке Волги и реки Кострома - Архиерейский двор в Вологде - Михайло-Архангельский монастырь в Устюге, с которого и начался город - да это же Северо-Двинский торговый путь в Белое море. В конце этого пути стоял Архангельск, который начался с Михало-Архангельского монастыря.
Про этот монастырь так и написано «Место основания А. м. - мыс Пур-Наволок в 30 верстах от впадения Сев. Двины в Белое м., где имелась удобная гавань для морских судов». Видимо, монахи хотели проповедовать православие прибывающим из Европы морякам (шутка).
А вот что сообщалось о Николо-Корельском монастыре:
«Въ исторіи Архангелогородской торговли монастырь сей первое занимать долженъ м;сто ; ибо по открытіи онаго Англичанами въ 1553 году видъ торговли сего С;вернаго края совс;мъ перем;нился. При семъ монастыр; была въ Никольскомъ Двинскомъ усть; и пристань корабельная и привалъ Двинскихъ судовъ изъ Холмогоръ и прочихъ м;стъ и городовъ, лежащихъ по р;камъ съ Двиною сообщеніе им;ющихъ. Пристань сія пребыла зборищемъ какъ иностранныхъ, такъ и Рускихъ судовъ по 1584 годъ ; въ которомъ заложенъ городъ Архангельской».
(Путешествия академика Ивана Лепехина. Т. 4: В 1772 г.— СПб, 1805. — С. 28).
Я думаю, читатель теперь отнесется с большим доверием к нашим доводам в 5 главе о том, что белокаменные храмы Древней Руси использовались в качестве торговых факторий.
Вспомним еще Кирилло-Белозерский и Ферапонтов монастыри, которые стояли на торговом пути с Волги по Онеге в Белое море:
«Кирилло-Белозерский монастырь являлся крупнейшим землевладельцем того времени, хозяйственным и ремесленным центром. Изделия его находили сбыт на огромной территории всего Московского государства. На обитель работал целый ряд деревень, расположенных в ее округе. Особенно большое значение приобрели деревообрабатывающие ремесла» (Г. Боаров, В.Выголов, Вологда, Кириллов, Ферапонтово, Белозерск, М., «Искусство», 1979).
Кроме того, «рыбные и, в особенности, соляные промыслы составляли, следовательно, несравненно более важный источник дохода монастыря, чем сельское хозяйство…. сравнительно невелик был оброк с крестьянских земель, он составил в 1601 г. 300 руб., кроме продуктов. Напротив, в том же году улов рыбы в количестве 16 тыс. шт. дал 553 руб., а от сбыта соли получилось 4445 руб…. "Стягивая в свои руки солеварение в нескольких местностях северного края, монастырю в небольшой сравнительно промежуток времени удалось довести свой соляной промысел до степени весьма крупной и доходной статьи, несмотря на то, что для этого ему необходимо было собрать целый ряд незначительных долевых участков в варницах". Он старался монополизировать солеварение, вытесняя мелких промышленников» ( Кулишер И.М., История русского народного хозяйства, Челябинск: Социум, 2004, ч.3, гл.8).
А вот что пишет о хозяйственной деятельности Соловецкого монастыря В.Ключевский: « По Двине ежегодно ходили монастырские насады, возившие в Вологду и в другие города десятки тысяч пудов соли из монастырских варниц и возвращавшиеся с огромными хлебными и разными другими запасами… На этом-то пути далеко от моря в 1680 г. монастырь приобрел новое перепутье для своих судов - Красноборский погост»… Около половины XVI в. монастырь продавал в Вологде и в других городах 6 тыс. пудов соли из своих варниц; в половине XVII в. он продавал ее уже 130 тыс. пудов». (В. О. Ключевского «Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в Беломорском крае». Сочинения в 9 томах. Т. VIII. М. 1990. С. 5—31)
Это гигантское количество стратегического товара, позволявшего создавать запасы продовольствия, монастырь получал на принадлежащих ему солеварнях, вывариванием в больших железных сковородах - пренах: "Во всех наших деревнях, — дает игумен Соловецкого монастыря распоряжение о солеварении, — преном варить зимой и летом 160 ночей, а дров к прену сечь к зимней и к летней вари на год 600 сажен; запасать дров на один год, а вперед на другие годы не запасать; а кто станет лишние ночи варить и лишние дрова сечь, на того полагать пеню, а лишнюю соль и дрова брать на монастырь" (Кулишер, там же).
«В конце XVI в. (1584 - 1594) в монастыре было 270 человек братии. В 1649 г. ее было уже 350 человек, да слуг и работных людей было в монастыре около 600 человек, не считая здесь рабочих на соляных варницах; в 1621 г. этих последних было 700 человек; все они, по выражению грамоты, пили, ели и носили монастырское. В 1621 г. в Соловецкой крепости на содержании монастыря было 1040 человек ратных людей кроме бывших в Сумском остроге стрельцов» (Ключевский, там же).
Сообщает Ключевский и о налогообложении населения со стороны монастыря (опять же обратим внимание на аналогию с Немецким орденом»:
«Две уставные грамоты игумена Филиппа (1548 и 1565 гг.) указывают некоторые черты того устройства, какое вносил монастырь в свои вотчины; из них же узнаем и состав жившего в этих вотчинах населения. В монастырской волости жили монастырские старцы, приказчик и келарь, которые при помощи доводчика и десятского управляли хозяйством волости и судили живших в ней крестьян. Приказчику крестьяне платили с лука по 4 московских деньги, келарю - по 1, а доводчику - по 2: "то им поминка с году на год и с великим днем", добавляет грамота. Бобыли, "кои живут о себе дворцами", платили приказчику по 2 деньги, келарю - по 1/2 деньги, доводчику - по 2 деньги; тоже и казаки, жившие в волостях монастыря. Придет в волость казак, незнаемый или прежде живший в ней, и захочет в волости жить и промышлять; тот человек, у которого он станет жить, должен явить его приказчику и доводчику и заплатить за явку 3 деньги первому и 1 второму; а пойдет казак вон из волости - тот, у кого он жил, должен объявить его приказчику и доводчику, ничего не платя за это, кроме разве пошлины, которая осталась не уплаченной за прожитое казаком время. Сбежит казак безвестно - приказчику допросить того, у кого он жил, по крестному целованью ничего не брать за это, если казак сбежал действительно безвестно. Придет казак в волость на неделю или более да пойдет прочь - явки за него не брать» (Ключевский, там же)
Заметим, что эти крестьяне-христиане платят подать деньгами, то есть включены в систему товарно-денежных отношений. Зависимость их от монастыря экономическая, а не за счет прямого принуждения а ля «феодал-подневольный землепашец». Как пишет Ключевский, при монастырях «возникают одно за другим хозяйственные заведения, привлекаются поселенцы». Общеизвестно, что крепостного права на русском севере не было. И нам легко это объяснить, поскольку мы считаем, что крепостное право вводится для обеспечения зернового экспорта. На Севере в связи с неблагоприятными природными условиями производство зерна на вывоз было невозможно. Поэтому не нужна была и крепостная зависимость.
«В XVI веке при игумене Филиппе близ Сумского острога монастырем был устроен железный завод, именуемый "железной пустынью". Поиском руды занимались наемные работные люди. Руда на месте обжигалась на открытом воздухе и складывалась в кучи. Работы эти производились поздней осенью. Зимой по санному пути руду доставляли на завод. Здесь она измельчалась, просеивалась, перемешивалась с древесным углем. Затем в небольшой домнице "варили" кричное железо . При заводе была своя кузница с водяным молотом . Кричное железо перерабатывалось в уклад, готовые изделия. В Сумском остроге кроме кузнецов-универсалов были и оружейники, изготавливавшие самопалы, пищали в казну Соловецкого монастыря» ( Н. В. Веселовская. Кузнечное ремесло и железоделательный промысел в кН. Наследие Соловецкого монастыря в музеях Архангельской области, М.: СканРус, 2006, с.157-178).
Мы видим, что на заводе использовалось машинное оборудование (водяной молот), а производство оружия всегда подразумевало наиболее передовые технологии своего времени. Так что говорить о кустарном и незначительном характере этого производства не приходится.
(Думаю, оружие изготовлялось не из кричного железа, а из импортируемого: «В Архангельске закупали прутовое и полосовое железо, проволоку, цренные полицы, уклад и готовые изделия. Здесь же приобретали и цветной металл: олово прутовое, медную провлоку, посуду из меди и олова» (Там же)).
Не стоит, наверное, напоминать, что все эти вышеуказанные монастыри были мощными крепостями.
11.Монастыри против Романовых
Эта монастырская структура была, на наш взгляд, прямой наследницей ганзейских факторий, о которых мы писали в 5 главе.
В 17 веке выстроенные из кирпича крепости-монастыри пришли на смену белокаменным храмам, окруженным земляными валами
Показателен в этом отношении Звенигород, где на холме над Москвой-рекой стоит так называемый Звенигородский кремль или Городок, в настоящее время представляющий собой белокаменный Успенский собор в окружении земляного вала. Больше ничего к нашему времени не сохранилось. В нескольких километрах от Городка, также на холме над местом впадения в Москву-реку речки Сторожки, находится Саввино-Сторожевский монастырь, в котором за кирпичными стенами с башнями находится ряд храмов, в том числе белокаменный собор Рождества Богородицы, а также трапезная и палаты царя Алексея Михайловича. Сообщается, что царь сделал монастырь «собственным государевым богомольем» и управлялся он непосредственно царским Тайным приказом.
С.Ф. Платонов приводит следующие данные из писцовых книг Московского уезда (то есть там, где наиболее велика должна была быть немонастырская доля за счет «государевых людей»: за помещиками 6.227 четей, за вотчинниками 17.272 чет) и за монастырями 36.786 четей. (С.Ф. Платонов, Смутное время. Очерки истории внутреннего кризиса и общественной борьбы в Московском государстве в XVI-XVII вв, СПб, 1901, прим к Гл.3). То есть монастырям Московского уезда принадлежало 60% обрабатываемых земель. За пределами уезда доля их, очевидно, должна была быть больше.
Принадлежащие к этой структуре 48 монастырей перечислены в Соборном уложении 1649 года (многие из них мы уже упоминали). Их архимариты (так в тексте) и игумены входят в номенклатуру - за бесчестье, причиненное ее представителю, полагается определенное денежное возмещение: глава Х . 29. «А будет боярин, или околничей, или думной человек обесчестит архимарита или игумена, или иной иноческой чин, и имза бесчестье по суду или по сыску платить бесчестье противгосударева указу». Менее знатные лица за подобное бесчестье карались батогом и тюрьмой.
В течение 17 века параллельно с монастырской структурой землевладения развивалась вотчинно-поместная. На наш взгляд, в первую очередь ее следует связать и интервенцией начала 17 века: ее участники и сторонники режима Романовых награждались земельными угодьями.
В энциклопедии мы читаем: «Стремясь опереться на провинциальное дворянство, Лжедмитрий I увеличил ему денежные и земельные оклады за счёт конфискации финансовых средств у монастырей и намечавшегося пересмотра их прав на земельные владения».
(Cм. также приводимые в следующей главе извлечения из "Сказания Авраамия Палицына", относящиеся к разорению монастырей при обоих Самозванцах).
Для режима Романовых, утвердившегося с помощью польско-австрийских интервентов, монастырская система была, конечно, прямой угрозой реставрации прежнего государственного устройства. Романовский режим был, несомненно, кровно заинтересован в ее демонтаже.
Поэтому нам кажется вполне закономерным, что в сопротивлении польской интервенции активную роль играли монастыри: «Очень любопытно то обстоятельство, что почин в деле политического совета и руководства исходил от духовных лиц». (Платонов, гл.3, 1)
Чуть выше мы упоминали об осадах двух монастырей: Троицкого и Соловецкого. Соловецкий осаждал Алексей Михайлович. Относительно осады Троицкого монастыря
принято считать, что Романовы и защитники Троицкого монастыря были по одну сторону баррикады. Но даже если ты, читатель, не знаком с нашей второй книгой «Патриарх Филарет как предтеча английской буржуазной революции», ты можешь из любого труда по истории Смуты узнать о том, что Филарет Романов во время осады монастыря находился в лагере «тушинского вора» в качестве назначенного Лжедмитрием патриарха Московского и всея Руси.