Зимний этюд

   
    Зима в Сибири больше, чем зима, скорее состояние души. Человек живёт в зиме или не принимает её и прячется в городских квартирах.
Виктору повезло: охотничья избушка находилась в трёх часах пути. С вечера заготовил припас: сухари, сало, тушёнку, чай, сахар, соль, патроны. Утром подморозило, градусов двадцать, не больше. Закрепил лыжи и не спеша вышел на оставшуюся с лета просеку. Подобрал шаг, выровнял дыхание, свистнул собаку - Дерзая и лёгким шагом заскользил по насту.

 Зимняя тайга — смешение белого и зелёного цветов, тяжёлые шапки снега, мелкая искрящаяся на солнце снежная пыль и тишина, глубокая, объёмная, как толща морской воды. Ритмичный скрип снега, протяжный крик сойки, пересвист краснобрюхих снегирей, стук дятла и редкий дремотный вздох деревьев.

 Движения перешли в автоматический режим, мышцы разогрелись, появилось ощущение бодрости и лёгкости. Начался подъём, сменившийся длинным пологим спуском. Теперь можно и присмотреться к следам. Их оказалось немного: несколько заячьих тропок, побежка лисы, лёжка стайки тетеревов. Звери явно тянулись к лесной глубине, подальше от жилья, снегоходов и охотников.

 Ощущение морозного воздуха и движения, общности с лесом наполнило душу бодрым спокойствием. У реки притормозил, лёд крепкий, наст ровный, хорошо пробежаться по извилистому руслу до выхода на пригорок к избушке. Заимка изрядно промёрзла. Виктор снял лыжи и разжёг с осени подготовленную печь. Печь клал сам, из глины, углядел у староверов. Глину брал здесь, у берега над рекой, замешивал, делал из неё кубики, давал им подсохнуть и клал печь, смачивая их водой и промазывая глиной. Печь делал типа голландки с шестью дымоходными коленами. Такая печь хорошо держит тепло и не дымит.

 Сухие дрова взялись быстро, печурка загудела. Подхватил пешню, котелок и спустился на реку, прорубь долбить. Бить отверстие хорошо на стреже. Лёд там тоньше, течение быстрее и не замерзает дольше. Набрал в котелок воды, поставил закипать чайник, рядом котелок с крупой и тушёнкой. Можно  и расслабиться, повесить спальник рядом с печкой, сменный свитер, штаны и носки.

 Потолок покрыт сотней снежных звёздочек, которые тускнеют от печного тепла, собираются в капли и протекают мокрыми нитями по стенам. Вместе с теплом в избу вернулись и запахи. Первый — свежезаваренного чая с лесными травами, тушёнки, мха и приятно-горьковатый запах оттаивающих сосновых брёвен сруба. Нарезал солёного сала, чёрного хлеба, почистил луковицу и наполнил большую кружку чая с сахаром. Чёрный хлеб с луком и салом запивать горячим сладким чаем после морозного дня вкусно и полезно, волнами распространилось тепло по всему телу, сгоняя усталость.

 Пшёнка с тушёнкой упарились, снял с печи, половину налил Дерзаю в чашку — пусть остывает, остальное доел сам. Подкинул дров, снял нагретый спальник и вытянулся на деревянном настиле. Хорошо, тепло и тихо на душе, будто весь мир вошёл в тебя и ты стал миром. Нагревшая печка разморила и погрузила в сон.
Через час проснулся, подкинул дров, покормил кобелька, вскинул ружьё и на лыжах пошёл потихоньку по реке вдоль берега навстречу красному зимнему заходящему солнцу.

 По берегу жизнь активнее, чем в лесу. Растёт рябина, калина, смородина. От ветра можно укрыться, камешки набрать для желудка и на ночь в надувном сугробе спрятаться. Табунятся по реке рябчики, тетерева, налетают снегири и свиристели, залетают глухари, обитает норка, проскакивает заяц. Не прошёл и триста метров, как вспугнул косачей. Взлетели с шумом, снегом из-под ног и расселись на прибрежной сосне. Снял двоих, обрушил шапку снега с дерева, шум, весёлый лай, мелкий снег на губах и ушах.

 Дерзай молодец, достал тетеревов, вначале одного, потом другого. Повезло с ужином. Солнце почти село, зимой оно всегда заходит торжественно, красно, как будто навсегда, и сразу темнеет. Повернули и Виктор с Дерзаем, по реке одно удовольствие возвращаться, не заблудишься, на сучки не наткнёшься, в полынью только не угодить.

 Печурка угрелась, в избе тепло и запахи чудные витают. Шкуру подрезал и снял с косачей чулком, пока они тёплые. Одного разрезал на части и отправил в котёл на печку, пусть варится. В начале зимы птица вкусная — с подкожным жирком, плотным мясом и лесным запахом. Заправлять наваристый бульон хорошо домашней лапшой или рисом. После свежего морозного воздуха тетеревиная похлёбка показалась замечательно вкусной. Второго тетерева вынес на улицу в старую духовку под навесом, пусть сохраняется. Дерзай умял потроха птиц и растянулся у порога. После захода солнца быстро стемнело, подкинул дров в печку, задул свечку, залез в тёплый спальник и уснул.

 Утром Виктора разбудили сороки: учуяли тетерева на улице, обсели и устроили прения. Выпустил Дерзая, переполох, негодующие крики, хлопанье крыльев. Удивительные птицы сороки: с их острым зрением и чутьём на всё съедобное ничего не утаишь. Сами не добудут, так соберутся стаей с гамом, криком всех оповестят. Дня через два они к нам привыкнут, включат нас в свою стаю и будут сообщать нам все лесные новости.

 Доел тетеревиную похлёбку пополам с Дерзаем, оделся потеплее, взял термос с горячим чаем, рыбацкие снасти и не спеша, чтобы не вспотеть, отправился на ближнее озеро Круглое в сопровождении шумливых сорок. В лесу зимой две проблемы: не замерзнуть и не вспотеть. Одеваешься в соответствии с видом и ритмом деятельности.

 Озеро лежало в лесной овальной ложбине, по весне заливалось, и водились там окуни, караси и другая белорыбица. Лунки сделал в намеченном с осени месте, где хорошо брался окунь. Виктор бросил в лунки распаренной каши и опустил подергушку с мормышем. Клюнуло сразу и потянуло вниз в сторону. Подсёк и вытащил приличного окуня с ладонь, положил на лёд, пусть засыпает. Сороки от волнения хвостами закрутили и так важно прыг на лёд, будто тут они и были. И пошла потеха: ловишь окуней, птицы норовят стянуть рыбу, Дерзай гоняется за сороками. Семь штук хороших окуней взял с одной лунки, перешёл на другую: окунь хищник, скоплений не любит.

 Виктор достал термос, пару бутербродов с салом, дал кусок сала и Дерзаю: заработал, однако. Настоянный на лесных травах и шиповнике крепкий чай хорош. Солнце розовое низко покачивается, как будто в компании с нами чаёвничает. Добыл ещё два десятка окуней, остывать начал, и время к обеду, подкрепился чаем и домой в избушку.

 Добрались быстро, свежих дровишек на остывшие угли кинул и котелок с десятком окуней, пшёнкой, луком и лаврушкой поставил. Окунь и ёрш — первая рыбацкая еда, их и чистить не надо, опустил целиком в котелок — и через пятнадцать-двадцать минут уха готова. Как говорил знакомый остяк, вся рыба делится на два сорта — свежая и вся остальная.

 Закипела вода в котелке, и ароматный запах ухи распространился в помещении, смешиваясь с запахом сушёных трав, грибов, дичи и печного воздуха, создавая неповторимый колорит лесного охотничьего жилища. Им пропитывались брёвна, он стал составной частью жилья, и, когда бы ни вернулся хозяин или путник, тепло затопленной печи вновь возродит древний запах охотничьего жилища.

 Вот и уха сопрела. Осторожно Виктор разложил на деревянном блюде окуней, подрезал вдоль спинного плавника и откинул шкурку с чешуёй. В глубокую тарелку налил ароматной ухи, принял сто грамм водки, и жизнь стала похожей на детскую сказку с добрыми и весёлыми волшебниками. С остатков ухи перепало и Дерзаю, и сорокам. Птицы освоились, взяли пришельцев под свою опеку, предупреждать будут о посторонних. К вечеру на снегоходе подъехали знакомые охотники, добытого лося везли в посёлок. Погрелись, подкрепились лосятиной и отправились дальше. Виктору с Дерзаем осталось помыть посуду, принести воду и наметить завтрашний день.