Остро и терпко пахнет некошеная трава. Прогретая за день земля отдает накопленное тепло вместе с пьянящим запахом разнотравья. Пчелы трудятся над луговым цветом. Сверчки дребезжат, кузнечики стрекочут. Жарко и душно. Парит. К грозе.
Ночь накидывает свое покрывало. А звезды то, какие большие и яркие. У нас не такие. Вон одна упала, загадывай желание.
Загадал.
- Скорее бы домой. Помыться, переодеться, напиться, забыть все. Нахрена нам война, пошла она на…
Утром продолжили наблюдение за селением. Добротные дома, каменные заборы. Бородачей не видно. Женщины, дети, старики, какой-то инвалид на костылях скачет. Жизнь идет своим чередом, в очагах просыпается огонь. Гортанные звуки чужой речи. Дымок курится над жилищами, запах хлеба и мира.
Вспомнилась малая Родина - просевшие у дороги полусгнившие избы с маленькими слепыми окнами да злой и вечно пьяный батя.
Разграбленный колхоз, грязь, заросшие поля, покосившаяся луковица сгоревшей церкви. Не хочу туда….
Даже не верится, что эта тишина, умиротворение и покой – только мираж. Война умеет маскироваться.
Нет никакой ненависти, есть только холодный расчет.
Ни к чему в тылу это волчье логово, опасно. Рано или поздно звери придут на лежку – спариваться да зализывать раны.
Костлявая подруга уже готовится к трапезе, капает слюной. Шамкая беззубым ртом, шепчет свои грубые нежности, ластится и просит лакомства. Она поселилась у меня в голове после контузии…..
Щелкаю зажигалкой, разглядываю пляшущий огонь. Высыпаю белое на фольгу, поджигаю. Наблюдаю процесс. Порошок превращается в жидкость карамельного цвета, затем пузыриться и закипает. Вдох, задержка дыхания, выдох. Приход через минуту. Невесомость, легкость. Парю. Тепло расходится по каждой клеточке организма. Вот чего мне не хватало. Сердце колотится как спаривающийся кролик, все чувства обострены.
В такие моменты я чувствую ее рядом. Это моя невеста, живущая во мне и пожирающая меня изнутри.
-Привет! Сейчас побалуем тебя, девушка Смерть. Сегодня их черед. - включаю рацию, настраиваю волну.
-Наблюдаю скопление боевиков, - вру корректировщику и передаю координаты.
Быстро снимаемся и отходим. Через полчаса Грады сносят это обиталище зверей. Возвращаемся на тяжелой технике.
Заходим. Зачистка развалин. Все перепахано артиллерией, поживиться нечем. Запах паленого мяса и гари. Из завалов слышны редкие стоны и крики о помощи. Наивные. Танки утюжат территорию. Крики стихают. Чисто. Смерть давно перестала поражать воображение.
Щедро минируем это кладбище. Надо возвращаться на базу.
Неизвестно откуда притащили контуженую горянку. Вся в пыли, черные длинные волосы растрепаны, одежда порвана. Девчонка еще. Как пойманная лань. Божественное создание, похожа на Кармен. Изгибается, шипит как змея, сверкает черными, адскими глазами. Сыплет проклятия, никого не подпускает к себе разъяренная бестия.
Очень возбуждает эта агония.
Громко и нервно смеемся над угрозами загнанной в угол жертвы, хоть и не понимаем тюркского наречия.
Успокоили несколькими ударами приклада и тяжелых ботинок.
Сегодня праздник у ребят.
Все должны попробовать добычу, макнуться в эту плоть и замараться. Это предотвращает возможное стукачество и доносы, делает нас одним организмом, предназначенным для уничтожения хищников и их выводка.
Чтобы не кусалась и не царапалась, выбили зубы, перебили кисти рук. Сорвали одежду. Надели собачий ошейник. Хрипит, вырывается, пытается укусить, плюется пузырящейся кровью.
****и поставив на колени, удерживая за ошейник и немного придушив.
- Целка,- радостно сообщил первый.
Отведали горской плоти. Война - это праздник инстинктов, она все спишет. В рот никто не рискнул, уж очень угрожающе скрипели окровавленные осколки зубов за перекошенными от боли и кровной обиды губами.
Убрали следы. Заровняли, оставив на дороге изломанное гусеницами танка тело девчонки.
Что это? Явь или сон. Правда или ложь, быль или небыль. Я заблудился в лабиринтах памяти. Опять окунулся в бездну страха, боли и бреда, которая вытесняет все, даже мысли.
Я знаю, что за все надо платить и что каждому воздастся.
Воздалось за все, полной мерой.
Как не хочется умирать одному на скрипучей, ржавой койке санбата среди боли, стонов, вонючих бинтов и обгаженных простыней, укрывшись собственной блевотиной. Нет, это не для меня.
Надо подняться. Вперед. Бежать со всеми, сквозь огонь. Орать что-то, срывая глотку. Поймать пулю на вдохе, упасть и выдохнуть свою мерзкую жизнь в чужую землю.