Часть 3. Спасти мир
Иванушка для Аленушки
Наступил последний день сентября. Очарование золотой осени померкло, и ничего уже не напоминало о настоящем «бабьем лете». Даже этот воскресный день – день абсолютной свободы, лени и законного ничегонеделания – не спасал от печали серого, пасмурного неба и безжалостного холода пронизывающего ветра. В это воскресенье Женя решила забыть об университете и университетских деятелях, тем более что у девушки было назначено свидание в Городском парке. Однокурсники и Трофим были бы немало удивлены, если бы узнали, что пригласил Евгению на эту встречу молодой человек восьми лет от роду, а Светлова с радостью согласилась.
В Городском парке, по-осеннему грустном, но, несмотря на непогоду, людном, у популярного аттракциона «Чертово колесо» Женю ожидал Андрей Сергеевич Николаев - ученик 2-го класса лингвистического лицея № 22 им. А.С.Пушкина.
- Здравствуй, Женя!
Этот юный герой за два года, прошедшие с последней встречи с читателями, заметно повзрослел, разве что не возмужал. Почетное звание «лицеиста» и целый год образования придали Андрею важности и гордости лет так на пять. Рассказам об учителях-одноклассниках, подготовке к предстоящему Дню лицеиста, о замечательной математике Эльконина-Давыдова не было конца. Женя не успела задать ни одного вопроса, а уже узнала о жизни 22-й школы столько, сколько, наверное, не знала о собственной альма-матер. И все же от пристального взгляда девушки не скрылась печаль, что была спрятана в глубине синих глаз мальчика.
- Жень… А Дима? Где Дима? Ты поможешь мне его найти? – жалобно попросил Андрей.
«Дима!» - у Жени потемнело в глазах и сердце сжалось от боли. Она с самого начала знала, что ради этого вопроса и была назначена встреча. Знала… и боялась.
- Почему он не приезжает? Почему не пишет?
У девушки не было ответов на эти вопросы. Не только Женька, но и родители ничего не знали о заблудшем космическом студенте. Что сказать его младшему братишке? Поведать об Академии КS, о сообществе гениальных представителей разных миров, изучающих Вселенную, о космических странниках – продвинутых рыцарях вечности, которым в компании женщин-воинов подвластно пространство и время, которые могут исчезать так же неожиданно, как и появляться?
- Я не знаю… - с трудом выдавила из себя Женя.
В глазах Андрея блеснули слезы, и девушка поняла – еще секунда и плакать они будут дуэтом, надо что-то срочно предпринять.
- Ух, ты! Андрей, смотри! Это же настоящая комната страха! – преувеличенно восторженно закричала Женя.
И они побежали покупать билеты. В Городском парке не было недостатка в увеселительных аттракционах. Андрея больше всего заинтересовала комната страха. Он первым подбежал к окрашенному в грязно-голубой цвет вагончику. И не успела Женя опомниться, как ее спутник исчез за металлической дверью, с которой стекали нарисованные, гигантские капли крови.
Когда и девушка оказалась за дверью, ведущей в страну искусственного ужаса, ей было чему, если не испугаться, то очень сильно удивиться. Как могут декорации быть такими натуральными? Женя очутилась в …настоящем лесу. Сосны могучими кронами закрыли небо так, что его голубые клочки едва угадывались. Под ногами затрещала хвоя, толстым ковром усыпавшая пол. Пахнуло сыростью и свежестью ели. А из-за ближайшего ствола дерева появилась …билитерша …или нет? Фигура старой сгорбленной женщины преградила девушке путь. Впрочем, Женя и сама остановилась в нерешительности.
- Куды прешь?! – грубо закричала хозяйка странного вагончика. – Ишь ты, совсем стыд потеряла?!
- Да вот же билеты! – обиделась Женя, протягивая две синие бумажки.
- Каки-таки билеты? – почему-то не поняла странная билитерша.
- И мальчик, мальчик уже прошел!
- И-иии, «мальчик»! Не свисти! Какой «мальчик»?! – зло засмеялась женщина. – У меня мышь без мого на то жалания не прошмыгнет, а то «мальчик»!
- Где мой мальчик?! Он вошел в эту дверь минуту назад! – теперь разозлилась Женя.
- И-иии, робенка потеряла… - развела руками от удивления билитерша. - Смотреть надо за робенками! Хляаа-деть, шибко хляаа-деть! Они – робенки - ухода, дозора большого требуют. А ты? Фи, свистулька! Кричишь теперь, а поздно. Прохлядела хлопца! Ворона! Фи, а мальчонку не Ванюшей ли кличут?
- Не Ванюшей, - ответила ничего не понимающая Женя.
Но собеседница ее не слушала. «Что за диво? Откуда взялась эта злая старуха?» - недоумевала Женя, с удивлением рассматривая странную женщину. Недобрая беззубая улыбка, взгляд хитрый и колючий, брови косматые, седые волосы на голове пепельными клоками в разные стороны торчат.
- Мальчиков они теряют… Мне какая на то забота? Я… может тоже кой-чего потеряла…
Старуха принялась вдруг вертеться на одном месте, повертелась этак с минуту, а потом упала на корточки, руками костлявыми стала в хвое шарить. И, наконец, извлекла на свет какую-то блестящую вещицу. В руках ее повертела, на зуб попробовала, от удовольствия присвистнула.
- Вот где моя брошечка-крошечка затерялась!
Ловко прицепила брошку на пестрящий цветными заплатками передник, вновь присвистнула, гикнула. Руки хваткие цепко ухватили неизвестно откуда взявшуюся …ступу, да-да, самую настоящую ступу. Женщина засунула два черных от грязи пальца в рот, залихватски свистнула, на месте вокруг ступы как волчок закрутилась. Да так, что у Женьки голова закружилась.
- Где же мой мальчик? – попыталась напомнить о своем присутствии Женя. - Андреем его зовут…
Но старуха и не думала слушать. Ловко в ступу вскочила, метлу, что в полумраке леса Женя не заметила, удобно, поперек ступы пристроила. Вздохнула тяжело, не молоденькая, уже и умаялась. Вспомнила, наконец, о девице неразумной, опять давай ее наставлять.
- Понятно, Иванушкой кличут… И чему тут удивляться? Утек хлопец, утек. Они, Иванушки, что мальчонки, что царевичи… дюже вредные. Учишь их, учишь… как на лопату садиться. Все без толку да понапрасну. Или костлявые, навара с них – на бульон не хватит, или… горя-хлопот не оберешься.
- Да что вы такое несете, женщина?! – терпение Жени лопнуло. – Где мой мальчик? Что вы с ним сделали?
- Мальчик? Иванушка? Да я откуда знаю… Я тут мимо совершенно случайно пролетала… Никого не видала… Ничего не слыхала…
При этих словах странный летательный аппарат под названием «ступа» принялся издавать гудение и …через секунду взмыл в воздух.
- И никакая я не женщина… Баба я… Баба Яга… - последние слова донеслись уже откуда-то сверху, из-за крон деревьев.
Женя от только что услышанного и увиденного чуть не присела. Опять… Не опять, а снова! Вновь начинаются странные сказочные галлюцинации, начинается Женькино безумие!
- Чик-чирик! Чвив-чуиль! – вдруг услышала Женя. Это серый воробушек, вспорхнувший с ветки, запел песню. Девушка с трудом разглядела маленькую птичку в тени массивной сосны.
- Чвить-Чують! Чваль-чвалко! Жаль-жалко! Жалко мальчика!
- Что?!
- Чжваль-жалко! Жалко мальчика! Баба Яга! Карга умыкнула мальчика! – пропел воробушек и упорхнул куда-то в небо.
«Андрей! Где Андрей? Бог с ним, моим безумием! Где мальчик?» - лихорадочно думала Женя.
Девушка бросилась бежать, продираясь между стволов деревьев, увязая в зарослях травы, словно всерьез надеясь догнать исчезнувшую в небе Бабу Ягу. Ветер свистел в ушах, лес, дремучий и древний, непонятно как уместившийся в комнате страха, обступил девушку со всех сторон.
Женя не помнила, сколько времени бежала. Лес, наконец, закончился, и девушка очутилась на небольшой поляне идеально круглой формы. Здесь среди травы цвели ромашки, алели маленькими огоньками ягоды земляники, громко стрекотали кузнечики. Солнечные лучи, раньше прятавшиеся за мощными стволами деревьев, теперь напоили теплом все вокруг и заставили сиять нежной зеленью всю растительность. Женя поняла, что устала. Присела на траву, стянула через голову свитер, отправила в рот пригоршню ягод, что в секунду собрала, вдохнула сладкий запах травы и… моментально уснула.
Когда спустя некоторое время на поляне появились новые действующие лица, им представилась чудная картина. На залитой солнцем траве, среди цветов и ягод, удобно устроившись на боку, спит девица чудная. Лицом хороша да румяна, фигурой стройна, волосы рассыпаны золотой волной. А более всего чудна ее одежда – не в сарафан, а как мужчина в невиданные, заморские штаны да в рубаху облачена. Чудеса, да и только!
Впрочем, Жене, если б не владел ею сон, новые герои нашего повествования тоже чудными бы глянулись. Вроде, всадник на коне прискакал, в дороге трудной, долгой, как и Женя утомленный. Всадник - и богато одет, и хорош собой, и в плечах широк, взглядом любую девицу без труда поразит. А вот конь – подкачал. Да и не конь это вовсе. Приземист, в туловище широк, волосат, мохнат и… сер. Серый Волк! Где ж это видано, чтоб волк человека, что тот конь, за просто так катал? Простого человека, может, на своем загривке Серый и не возил, а вот царевича пришлось. Если имеется за тобой грех коня царского сожрать, и не такое вытерпеть придется…
- Ух, ты! Девица!
Иван-царевич спрыгнул с широкой волковой спины, склонился над Женей, до плеча дотронулся, разбудить попытался, заговорил словами ласковыми:
- Что с тобой, девица, что с тобой, красная? Уморилась в лесу аль болезть тягучая замучила?
- Зря стараешься, Иван, - сказал ему Волк, - сон-травой девица одурманилась, до утра теперь не оклемается.
Теперь и Волк подошел к спящей девушке, обнюхал и деловито заметил:
- Я вот чего подумал… Может, это… Того… Ее к Афрону отвезти, тоже ничего из себя – фигура, волосы, кости… Не костлявая и не толстая, а так в самый раз, такой и Баба Яга не подавится…
- Да что ты такое говоришь! Какие подлые речи молвишь!– возмущенно воскликнул Иван-царевич.
- Ай, какие мы нежные! - заворчал Волк. – Думаешь, Елену Прекрасную так легко похитить? А эта… - Волк осторожно лапой дотронулся до безмятежно спящей и ничего не подозревающей Жени, одобрительно покачал мордой и повторил. - …Тоже ничего. Видать, что не крестьянской породы… За царевну или княжну вполне сойдет. Одеженка только срамная… А так даже очень… аппетитная. Я б такую… съел.
- Волк! Прекрати немедленно! – Закричал Иван-царевич. – Ты забыл, разве, людоедство в нашем царстве законом батюшки моего царя Берендея уже пять лет как запрещено? А добыть Елену Прекрасную для меня … то есть для царя Афрона – твоя прямая обязанность, долг твой. От долга своего – не смей отвиливать!
- Ах, скажите, пожалуйста, «долг», «закон»! Что ж в этом законе про овце-, свино- и коровоедстве ничего не сказано? А царевен, птиц и диковин разных для тебя добывать – очень «прекрасное» занятие! Что творим мы с тобой, царевич, не в сказке сказать… Вором я по твоей милости, твоей неразумности, Иван, заделался. Не волшебное, грозное существо, а преступник-обманщик, вот я кто!
- Слушай, не начинай, а?
Но Волк молодца уже не слушал, отвернулся, прочь пошел и в дальнем конце поляны улегся, свернувшись калачиком.
- Обиделся… - вздохнул Иван-царевич, но тут же о товарище своем четвероногом забыл, принялся девицу чудную разглядывать. Занятие, что для сказочного, что для вполне прозаичного молодца, – очень приятное.
- Волк, а Волк… - спустя некоторое время позвал Иван, подойдя к Серому.
Никакого ответа. Снова:
- Волк, а Волк…
Серый ухом едва повел.
- Волк, а Волк…
- Ох, и достал ты меня, царский сын!
- А, ну, конечно, я его достал! – Иван-царевич притворно обиделся и от Волка отошел на приличное расстояние. – Когда он коня моего, лучшего в царской конюшне, жрал, я его не доставал!
- Не жрал, а ел. Царевич, а культурно выражаться не умеешь…
Поднялся на свои четыре лапы Волк и посмотрел тоскливо на царевича:
- Ну, чего тебе?
- Разбуди девицу. До утра мочи нету ждать.
- Иван, ты чего? – удивленно повел мордой Серый. – Нас сегодня вечером встреча с Еленой Прекрасной ждет!
- И подождет…
- Ты ж в Елену Прекрасную влюблен, в жены ее взять мечтаешь! – сказал Волк.
- Я с ней даже не знаком, и до свадьбы – еще целых полсказки должно пройти, - ответил Иван. – А уж больно любопытно, что это за девица, как тут очутилась, как ее зовут?
- Ну, узнаешь, что ее какой-нибудь Аленушкой зовут, что с того? – вздохнул Волк, подошел к спящей девушке и лениво лизнул ее ладонь.
Женя мигом встрепенулась, глаза открыла, чуть приподнялась да как… закричит.
- Ну, конечно, разбуди девицу, а потом попробуй сбереги уши, чтоб не оглохнуть, - проворчал Серый и поспешил отойти подальше.
- Не пугайся, девица, не пугайся, красная, - подбежал к Жене Иван-царевич. – Мой волк тебе зла не причинит. Меня Иваном, царским сыном, кличут, а ты кто такая?
При словах «мой волк» Серый злобно зарычал, обнажив клыки острые, но Женя, к счастью, этого не заметила. Приподнялась, от травы отряхнулась и улыбнулась молодцу.
- А меня… Же… Аленушкой зовут, - сказала и сама удивилась: «Какой Аленушкой?»
- Х-м, кто бы сомневался! – хмыкнул Волк, наблюдавший эту сцену в некотором отдалении.
- Как же ты оказалась в лесу глухом одна-одинешинька? - расспрашивал Же… нет Аленушку Иван-царевич.
- Мальчика… братца я потеряла. Анд… Иванушкой зовут, - ответила Аленушка-Женя, про себя удивляясь, как это язык ее опять не слушается.
- Как же это случилось, как беда лихая приключилась? – продолжал сочувствовать Иван.
Женя задумалась, а как же это случилось? Комната ужаса обернулась очередной сказкой, встречи подарила со сказочными персонажами, и все бы ничего, вот только, где Андрея искать? И тут вспомнилось ей чириканье воробушка.
- Без Бабы Яги, Костяной Ноги тут не обошлось. Она мальчика умыкнула-похитила. Как ей это удалось, ума не приложу!
- Не переживай, Аленушка. Мы с Волком твоему горю поможем.
- За себя говори! – прорычал Волк.
- Он умеет… разговаривать? – удивилась Женя.
- Он все умеет! – воскликнул царевич. – В разных людей и зверей превращаться, Жар-птиц похищать, горы, хвостом махнув, преодолевать…
От этих слов настроение Серого заметно улучшилось, он встал и ленивыми шагами приблизился к царевичу.
- …и коней царских жрать…
- Слушай, не начинай, а? – рыкнул Волк.
- Мне без него никак, - продолжал льстить Иван. – И волшебству его пределов нет. Вот хочешь, он про тебя все расскажет, где Баба Яга твоего братца прячет, поведает?
- Хочу! – сердце Аленушки радостно забилось надеждой.
Но Волк и ухом не повел.
Иван развел руками от возмущения, а Аленушка-Женя вмиг сообразила и воскликнула:
- Серый… Милый Волк, мне ты, конечно, ничего не должен. Но прошу тебя - помоги мне. Мой Анд… то есть мой Иванушка – совсем еще мал, неразумен, в беду попал по моей вине. Помоги!
Волк, наконец, повел носом, ветер понюхал, совсем как собака ткнулся мордой в Женькину ладонь.
- Не-а, не стал бы я тебя есть!
- Что, невкусная? – улыбнулась Женя.
- Зря смеешься, он и вправду съесть может, - подтвердил Иван-царевич.
- Зря я никого не ем, - пробасил строго Волк. – А тобой и с голодухи бы не закусил.
- Почему это? – почти расстроилась девушка.
- …Чужая ты… И ветер вокруг тебя чужой…
Серый Волк улегся на траву, голову на лапы положил и задумался.
- Конечно, чужая, - проговорил и Иван-царевич. – В нашей сказке тебя нет. Но это не значит, что мы не можем тебе помочь.
Вид задумчивого Волка внушал Аленушке уныние.
- Н-да, задачка – Иванушку для Аленушки найти-сыскать, - Серый, наконец, поднялся на свои четыре лапы, потянулся, рыкнул грозно, едва не напугав девушку, вновь к ней подошел и лизнул ладонь.
- Понятно все, - торжественно заключил. – Вы с Яговной где повстречались?
- В комнате страха… нет, в лесу, - ответила Женя.
- Знамо, в лесу… А ничего странного ты не заметила?
- Да, все странно, - воскликнула Женя. – Ступа, метла, старуха злая, все меня поучала, про Иванушек непослушных рассказывала. Да вот еще… брошку потеряла – нашла…
- Брошку? – оживился Иван-царевич. – Бижутерией на старости лет решила разжиться? Никогда ее с украшениями не видал! Аль Карга наша влюбилась в Лешего?
- Ясно все, - глубокомысленно заключил Волк. - С Лешим она не мутила уже лет триста. А брошка – это Иванушка твой заколдованный! Не ясно только, почему не козленочек?
- Ах! – испугалась Аленушка.
- Хитра старуха! – усмехнулся царевич. – И как же тезку моего спасти?
- Да, как? – вторила девушка.
- «Как? Как?» - заворчал Серый Волк. – Сами мозгами пораскиньте. Все за вас, людей, думать приходится! Как Баба Яга Иванушку похитила, так и Аленушке надо скрасть у Карги брошку.
- «Скрасть!» Легко сказать! А как же потом его в мальчика обратить?
- А очень просто - бросить брошь наземь, плюнуть, дунуть два раза да по имени позвать, волшебство злой Яги и рассеется, - сказал Волк, после этих слов встал на задние лапы и лизнул языком шершавым Аленушку в щеку.
Женя не успела и глазом моргнуть, как начали происходить с ней странные метаморфозы. Начала девушка в ширь расти, бока округлились, живот вывалился, едва вместился в неизвестно откуда взявшееся платье холщевое, щеки расперло, прыщами густо обсыпало, глазки от жира заплыли, а волосы в обратную сторону расти принялись, наполовину в голове спрятались, жидкими прядями повисли.
- Фууу! Как тебя! – скривился от отвращения Иван-царевич и отвернулся от Аленушки.
- Что ты сотворил со мной, Волк? – закричала в ужасе бедная девушка.
- То же, что неумолимое время, чрезмерное питание, неправильный обмен веществ да лежебокость делает с большинством девушек. – Невозмутимо ответил Серый. – Ничего страшного. Есть жизнь - …и за сто килограммов.
- «Ничего страшного»?! «Ничего страшного»?!
- Не нравится? – возмутился Волк. – Так ты как две капли воды схожа с Параней, Ягиной племянницей, дочкой каргиной сестры, так тебе в избушку Бабы Яги легче легкого будет попасть. Я же помочь хотел!
- И что, это с ней надолго? – продолжал брезгливо морщиться царевич.
- Ну, не знаю… - развел лапами Волк. – Может, до конца этой сказки, а, может, до конца жизни.
- «До конца жизни?!»
- Да, - злобно зарычал Волк, которому вопли несчастной девушки порядком надоели.
Иван-царевич напряженно переводил взгляд со своего четвероного товарища на Аленушку, вернее, на Параню. И, наконец, сделал выбор, решился:
- Слушай, Волк, нам это… того… пора уже. Солнышко к закату клонится, вечереет, Елена Прекрасная в саду заждалась!
- Куда вы? Иван-царевич, а как же я? Сам же обещал помочь! – обиделась Аленушка.
- Ну, обещал, - виновато пожал плечами Иван. -… А ты вот хоть знаешь, сколько у меня бед да дел неотложных?
- Не знаю и знать не хочу, - отвернулась от него Женя.
- А вот послушай! – не унимался царевич. – Батюшка мой на старости лет раскапризничался – того ему подавай, этого, диковину за диковиной требует. Ублажить его – поди попробуй! Да еще побеспокойся, как других царей уважить, у которых эти диковины надо отнять. Нынешним вечером вот дочь царя Далмата нужно похитить, успеть в нее влюбиться, да царю Афрону исхитриться и не отдать. А потом с сокровищами несметными и диковинами – Жар-птицей и конем златогривым, с красой ненаглядной Еленой отправиться в путь обратный – в родное царство. В дороге дальней пережить ужас – убиенным быть от рук братьев злых, а потом благодаря Волку пережить воскресение из мертвых… Никогда я не думал, что жизнь у нас, у царевичей, такая горемычная, ничего мне про это мамушки-нянюшки в отрочестве не рассказывали. А ты говоришь! Мне б твои проблемы!
Вздохнула Аленушка, чуть не заплакав от обиды, поняла, что Иван-царевич потерял к ней всякий интерес и на помощь его рассчитывать не приходится. И чему удивляться? Добры молодцы спасают преимущественно красавиц, дурнушки вынуждены спасаться от беды злой самостоятельно.
- Ну, в путь, так в путь! – Серый Волк оказался рядом с царевичем.
- А тебе вот мой подарочек! – махнул Волк хвостом и Аленушке прямо в руки прилетел шерстяной клубок. - Хочешь, брось его на тропинку, и он приведет тебя к избушке Бабы Яги, хочешь, брось вверх, клубок полетает-полетает, упадет наземь и глубоким озером разольется!
Сказал это Волк, схватил Ивана-царевича за шкирку, тот едва успел крикнуть: «Ну, прощевай, Аленушка!» и героев наших и след простыл. Осталась девица на лесной поляне одна. Погоревала, попечалилась, да делать нечего. Бросила Аленушка волков подарок наземь, на тропинку, коричневой ниткой протянутую вглубь леса, и пошла вслед за ним. Долго ли коротко длился ее путь, клубок все катился, шерстяная нить не кончалась. Аленушка в неуклюжем теле Парани устала – истомилась, но все упрямо шла вперед, едва за клубком поспевая.
И вот, наконец, деревья расступились и за их мощными стволами открылся вид на избушку на курьих ножках. Крыша соломенная покосилась, единственное оконце закоптилось, а на порожке сидит черный кот, пушистым хвостом усы прикрывает.
- Котик-братик, хозяйка твоя дома ли? – спросила Женя.
Кот, едва девицу заслышав, почему-то зашипел и прыснул в сторону. «Языка человеческого, наверное, не понимает. Духа человеческого давно не нюхал», - решила Аленушка. Постучала девица в дверь, не дождалась ответа и, не долго думая, сама ее приоткрыла. Раздался тут скрип страшный, Баба Яга, в дальнем углу у большущего чана с кипящей водой колдовавшая, аж вздрогнула и носом повела.
- Фу, фу, фу! Человечьим духом запахло! Куда это Котофей смотрит? Кого это в мою избушку занесло?
Выбежала Карга на свет, в руке поварешка, на переднике блестящая брошка, да на Аленушку уставилась.
- И-иии! Параня! Явилася! Не запылилася! Я ж тебя только к завтрему жду! – развела Яга руками в удивлении.
- Я… Баба… тетенька… того… этого… - Растерялась Лжепараня. – Соскучилась по вам очень.
- И-иии! «Соскучилась!» Так я и поверю! – зло ухмыльнулась Баба Яга, явно приходу племянницы не обрадованная.
– На-ко! Ведерко тебе! На ручей сходи, водицы набери! – и с этими словами вытолкнула родственницу с порога.
Делать нечего, пошла Аленушка в лес ручей искать.
А Баба Яга с досады смачно плюнула:
- Ах ты! Чтоб тебя! Принесла нелегкая перед самым ужином. Уж и вода кипит, мальчонку в истинный вид обращать и в чан кидать надо. А с этой прорвой Параней как ужинать? Она объедала известная, на один зубок мальчонку хватит, мне и косточки не достанется! Придется, видимо, с ужином из Иванушки до лучших времен погодить, - сама себе сказала Яга и брошку любовно погладила.
Долго ли коротко времечко протекло, вернулась с ручья Аленушка, а Баба Яга ей и говорит:
- Ложись-ка, Параня, спать!
Легли – Баба Яга голодная на печку, Котофей сердитый у ее изголовья, а Аленушка тревожная на лавку у двери. Спят, притворяются ли, а полночи прошло. Лжепаране сон не в один глаз не идет. Все думает, как исхитриться да брошку с передника Ягиного отцепить? Раз подбиралась к печи на цыпочках, да Яга громко вскрикнула - всхрапнула со сна, второй раз на носочках кралась, да кот громко замурлыкал. Третий раз чуть не ползком подползла Аленушка к Яге, тихонечко брошку начала отцеплять, острыми краями чуть пальцы не поранила, уж совсем отцепила. Да вдруг раздался страшный стук, свист чудовищный, задрожала избушка Карги, ходуном заходила, на куриных лапках заплясала. Подскочила с печи Баба Яга как ужаленная, кот спросонья вновь злобно зашипел, а Аленушка на свою лавку кинулась - спящей притворяться. В это время дверь на петлях закачалась и распахнулась.
В дверной проем пролезла голова чудовищная - два глаза ярче фонарей горят, ноздри и пасть гигантская дым да смрадное зловоние источают.
- Яга! Спишь что ли? Гостей дорогих почему не встречаешь? – прогремел голос, похожий на звон десятка колоколов разом.
Баба Яга с печи свалилась, лбом об пол стукнулась.
- Горыныч, окаянный, о смерти моей возмечтал? Ночами лиходеи только в гости и ходят.
- Да-к, я и есть лиходей, забыла разве? И ты у нас тоже …не Снегурочка, - невозмутимо проревел Змей Горыныч. - И в гости я не просто так, а по делу. Кощей Бессмертный велел тебя в чертог к нему доставить, долг отдать.
- Ах, проклятый! Вспомнил! – Баба Яга с досады так плюнула, что
весь жар Горынычу чуть не охладила.
- Помощница ему нужна, хозяйством кощеевым управлять, обеды-ужины готовить, котлы-ложки до блеска чистить.
- Стара я для таких забот! – возмутилась Баба Яга.
- Стара – не стара, а должна – так изволь.
- Ой! Ой! Ой! Лишенько-лихо! – запричитала Яга, за голову схватилась. – Одинокую старую женщину неволят-обидят, ироды проклятые!
- Ироды мы, ироды – кто ж спорит? – рассудительно рассуждала голова Змея. – О чем тут спорить? Спорить не о чем!
Сказала так Змеева голова да из двери вынырнула, ей на смену вторая пришла. Те же глаза-фонари, тот же дым да смрад.
- Долго мы с тобой, старуха, возиться будем? Собирай монатки и в путь! – завопила новая голова.
Раздался страшный шум-звон, стекло посыпалось, и вместо окна в избушке Карги появилась третья Змеиная голова.
- А будешь упираться, Яга, избушку твою вмиг сожжем!
- Ироды, что творите?! – завыла Баба Яга, на пол упала. - Никуда из избы своей не пойду!
Кричит Яга, надрывается, а головы Горыныча пламя извергают. Запахло в избушке гарью, трава, что по углам сушилась, вмиг жарким огнем занялась. Котофей с печи шипит, Баба Яга на полу сидит, ногами стучит, головой мотает, громче прежнего вопит, а Змей Горыныч отступать не собирается. Полная неразбериха! Не растерялась только Аленушка, чан с водой на горящую траву опрокинула, схватила вседерко да на головы Горыныча по очереди плеснула. Огонь вмиг погас, пар и дым всю избушку заполнили, Горыныч водой чуть не захлебнулся.
- Шшшшш! – зашипели Змеевы головы, от воды отплевываясь. – Это кто ж такая, прыткая да ловкая?
- Параня, племянница моя, - ответила Баба Яга, с трудом с пола встала, едва спину разогнула, об печь оперлась.
Вдруг озарила старуху идея. Усмехнулась Яга злобно, присвистнула от удовольствия и говорит Змею:
- Вот таких молодых да скорых Кощею и надобно. Забирай вместо меня Параню, она в чертогах его вмиг порядок наведет!
- Ах! – испугалась Аленушка.
Головы Змеевы от воды отряхнулись, глаза-фонари прищурили, на Параню уставились да брезгливо поморщились.
- Фууу! Уж больно нехороша!
- Не Елена Прекрасная, не Василиса Премудрая, так что ж? Кощей у тебя невесту разве просил? - Удивилась Баба Яга.
- Не невесту, - согласился Горыныч. – Только как же такую в царские покои-то ввести? Хоть бы платье аль обновку какую ей справила?
- Обновку? Котлы-то чистить? – Карга Аленушку-Параню за руку схватила, вокруг себя закружила. – И так сойдет.
- Не сойдет, - возмутился Змей. – Вот хоть брошку ей свою отдай!
- Не отдам! – злобно оскалилась Яга.
- Ах, не отдашь?! – разозлился и Горыныч, да такой язык пламени испустил, что у Бабы Яги передник загорелся.
Упала Яга снова на пол, пламя с трудом сбила, о несостоявшемся ужине погоревала, да делать нечего.
- Ах, ирод окаянный, - говорит, - добился своего!
Схватила злая старуха Аленушку, та от страха едва дышит. Но Бабе Яге до этого дела мало. Приколола на грудь племяннице брошку да из избушки без жалости вытолкнула. Скатилась Аленушка с крыльца и с ужасом на Змея Горыныча уставилась. Предстало ей зрелище захватывающее: чудовище с дом трехэтажный, четыре лапы пузо огромное, зеленое, пупырчатое, с трудом подпирают, три головы на шеях длинных болтаются и пламя извергают. Поднялась одна лапа, когтем Алену-Паранюшку легонько зацепила. Не успело у девушки сердце в пятки упасть, как подкинул ее Змей себе на хребет, - едва за острый выступ брони бедная схватилась, - да понес в небо темно-синее.
Летит Аленушка с Горынычем, летит, души своей не чует, жива ли, мертва ли от страха, не знает. Как долетели, приземлились, не поняла. Объяла девушку тьма, едва различила скалу, на скале чертоги величественные, причудливые.
- Ну, тебе сюда, - Змей Горыныч указал Аленушке на арку исполинскую, дверь чугунную, а сам лапами пружинистыми оттолкнулся и снова в небо темное улетел.
«Как же отсюда выбраться?» – напряженно думала Аленушка, додумать не успела, дверь чугунная отворилась. Под ноги девушке пролилась полоска света, пред глазами появился хозяин чертогов. Худ – только кожа да кости, сумрачен, стар и сед. На голове корона тускло светится, на груди рубаха ли железная, кольчатая, доспехи ли металлические едва держатся. Черты лица изможденного остры, а взгляд хитер да насмешлив. Не успела Аленушка все разглядеть, как вцепился старик в ее руку, внутрь затащил.
Внутри в чертогах темно, черный мрамор на полу, на стенах, на потолке. Предстал взору Аленушки зал огромный, конец его в дали потерялся. И никого вокруг. Один Кощей Бессмертный.
- Это кто ж ко мне пожаловал? Кто на скалу мою неприступную забрался, в чертоги мои царские проник? – раздался голос старческий, скрипучий.
- Вместо Бабы Яги я… Параня… племянница Карги… Вам в услужение, - выдавила из себя Аленушка.
- «В услужение»? – усмехнулся старик. – Что ж ты делать умеешь?
- Помыть, постирать, прибрать, сварить… - робко проговорила девушка.
- Все это мне не надобно. Все это труда никакого не стоит! - Засмеялся Кощей, пальцами щелкнул, и откуда не возьмись, появился посреди сумрачного зала мраморный стол, уставленный заморскими диковинными явствами. Щелкнул пальцами Кощей еще раз и все исчезло.
- Яга совсем не для хозяйства мне нужна была, а для колдовства. Ты колдовать умеешь?
- Не умею, - опустила ниц голову Аленушка.
- На ступе летать умеешь?
- Не умею, - тихо проговорила девушка.
- Человечиной закусывать приходилось?
- Не приходилось…
- А зелья зловредные изготовить сможешь?
- Не смогу…
- Да на что ж ты мне такая неумеха сдалась?! – в сердцах притопнул ногой Кощей. – Превращу-ка я тебя в жабу или лягушку!
- Ой! - испугалась Лжепараня.
- Хотя нет, на жабу ты и так похожа, - усмехнулся старик. – Обращу-ка я тебя в змею, а может…
«Что же делать? – напряженно думала в это время Женя-Аленушка, - ведь и вправду превратит, душегуб окаянный, не пожалеет!»
- …может, в камень?
- Э-эээ, постойте, дедушка, не превращайте! Не виновата я, не по своей воле к вам незваной гостьей пожаловала. Баба Яга меня к вам отправила! Отпустите меня, дедушка, восвояси с миром! - взмолилась Аленушка.
- Нашла «дедушку»! – закричал вдруг громовым голосом Кощей, засверкали в бесконечном зале молнии, пролетел смерч, гулкое эхо вдали загрохотало, а в руках хозяина чертогов появился меч разящий.
Упала Аленушка на колени, запричитала голосом жалобным:
- Э-эээ, постойте, погодите! Я вам очень даже могу пригодиться. Я… Я… Я считать умею, писать умею, читать, загадки загадывать… - выпалила девушка первое, что в голову пришло.
- Хм, - удивился Кощей Бессмертный, - считать, писать, читать и загадывать… Интересно!
И смолкло все, эхо заглохло, смерч улегся, а меч из рук кощеевых исчез.
- Что ж, посмотрим, на что ты способна, - сказал старик. – А коли уменья твои меня развлекут, может, и отпущу тебя восвояси.
Хлопнул Кощей в ладоши, замелькало все в глазах Аленушки, спуталось. Стены закачались, свод обрушился, и очутились Кощей с его пленницей в подземелье огромном. Своды потолка на плечи давят, а на полу сундуки, железом кованые, теснятся, шагу ступить нельзя.
Еще раз хлопнул старик в ладоши, со страшным лязгом открылись крышки сундуков. Аленушка посмотрела, ахнула от удивления, все вокруг засияло, цветами яркими засверкало – бусы, ожерелья, кольца, каменья драгоценные, кубки, блюда золотые. Чего только нет!
- Вот богатство мое! – горделиво заулыбался Кощей. – Считать, говоришь, умеешь... Вот и посчитай размеры моего богатства.
Глянула Аленушка, а глаза и разбежались. Сундуков ряды смыкались и расходились в разные стороны. Подземелье глазом не окинуть, а сундуков считать – не пересчитать. Пожалуй, и года не хватит.
- Ну, сосчитала уже? – усмехнулся недобро Кощей.
- Так быстро? – испугалась Аленушка.
- А ты думала, я до утра твой ответ ждать буду? Каковы же размеры счастья моего?
Думала Аленушка-Женя, думала да как крикнет:
- Богатства твои, Кощей, несметные! Размера необозримого! А, значит, и числа им нет!
- Хм, - подивился Кощей, - правду сказала, а я, ведь, думал, что сейчас змеей отсюда уползешь!
Вздохнула облегченно Аленушка, и едва заметила, как по велению кощееву перенеслись они из подземелья обратно в зал черно-мраморный.
- Напиши мне теперь, в чем жизнь моя?! – вновь потребовал старик.
Откуда не возьмись, возник стол круглый, на столе пергамент да перо. Села девушка за стол, в руки перо взяла да задумалась, что же написать? Какую сказку о Кощее Бессмертном пергаменту доверить? Стала с трудом припоминать, а хозяин чертогов торопит, ждать не хочет. Взмахнула Аленушка пером да на пергаменте черту одну оставила, Кощею пергамент подала. Нахмурился Кощей:
- Что это за письмена такие?
- Не письмена это, - Аленушка отвечает. – А игла. На конце иглы этой жизнь твоя, Кощей. Кто иглу сломает, тот тебя, Кощей, победит!
Топнул старик ногой, мечом, в один миг в его руке появившемся, на девушку замахнулся. Но тут же меч опустил и со злобой проговорил:
- И тут ты права оказалась, девица! Шкурка змеиная тебе еще не в размер! Другую работу для меня исполни. Книгу мне прочти!
Щелкнул Кощей пальцами, и предстали Аленушки длинные ряды книжные, что в другом подземелье чертогов Бессмертного скрывались. Подошел старик к книжному царству, взял в руки том тяжелый, дунул на него, подняв облако пыли, и вручил девушке.
С неподдельным интересом принялась Аленушка книгу разглядывать, да все бестолку. На обложке, от времени потемневшей, на страницах пожелтевших и грязных – ни строчки, ни буквы. Что тут читать? Повертела в руках, покрутила, в тупик зашла. А Кощей рядом страшно радостный стоит, ее поражение предвкушает.
«Может, это тайнопись, какая? Может, это молоком писали? Надо над пламенем свечи страницы подержать? Да где же взять свечу?» - печально думает Женя, а Кощей усмехается.
Вздохнула тяжело девушка, на страницы книжные ненароком дунула, и случилось тут чудо! Одна за другой стали на странице книжной буквы проявляться.
«История науки и техники древнего мира», - про себя, тихонечко прочитала Аленушка название первой главы. Глазам не поверила, на Кощея Бессмертного покосилась. И почудилось девушке, что старик этот вовсе не страшный, не злобный, не мстительный. А кто-то знакомый-знакомый… Но почудилось только на минуту. Помотала головой из стороны в сторону Аленушка, и Кощей ей снова злодеем-иродом показался, а на странице другая надпись появилась.
- «История тридесятого царства», - прочитала девушка.
- Опять повезло тебе, Параня, племянница Карги! – поразился Кощей, зубами с досады заскрежетал, книгу из рук Аленушки вырвал.
- Твоя взяла, загадывай мне загадку, не медли! – повелительно воскликнул старик.
Думала Аленушка, думала, а Женя вдруг как выпалит:
- Какую скорость мог развивать крейсер «Варяг», отличившийся в Русско-японской войне 1904-1905 годов?
Выпалила да рот себе от испуга ладошкой прикрыла.
Расширились тут глаза у Кощея от удивления, на лоб залезли.
- Крейсер… скорость… война… Не Параня ты, не Яги племянница… Чужая ты… Не из тридесятого царства…- еле слышно Кощей проговорил, а потом как закричит страшным голосом. – Вон пошла! Чужая! Вон!
И руку с перстом указующим вперед выкинул. Бросилась тут Аленушка бежать. А стены чертога, пол под ногами, своды над головой закачались, трещинами пошли. Аленушке только бы до чугунной двери добраться. Да не тут-то было, запнулась девушка о разлом каменный, упала. Брошка, на ее платье красовавшаяся, отцепилась, на мрамор черный упала. Едва успела девица плюнуть-дунуть да по имени позвать, и появился тут Андрюшка, нет, Иванушка. Помог братец сестрице на ноги встать, и побежали они вдвоем к выходу из чертогов кощеевых.
Дверь чугунная за ними со скрипом закрылась и встретило наших героев …тусклое сентябрьское солнце, воскресная суета парка, карусели и ларьки с мороженым.
- Вот это да! Вот здорово! Вот круто! – восторженно закричал Иванушка, нет, Андрюшка. – Вот это комната страха! Вот это баба Яга! А Кощей каков, а Змей Горыныч! Я прямо поверил, что они настоящие, что Баба Яга меня в брошку превратила! А ты, Женя, поверила?
У Жени слегка кружилась голова, и она не сразу поняла, что пребывает уже в своем собственном, не Паранином обличье, а когда обернулась, с удивлением обнаружила за спиной не чугунную дверь в чертоги Кощея Бессмертного, а дверь с нарисованными каплями крови, ведущую в комнату страха. Тут из кармана джинсов девушки выпал шерстяной клубок, подарок Серого Волка… и разлился маленькой лужицей.
…Так была рассказана пятая сказка.