На родине Иммануила Канта

 НА  РОДИНЕ  ИММАНУИЛА КАНТА

Фото: Друзья-одноклассники. Слева направо. Цебо, Агронский, Фролов, Розман, Трунин. Калининградское ВВМУ. 1954/1955 г.

/Калининградское Высшее военно-морское училище в  1953-56гг/

Эти заметки задуманы и появились на бумаге около 10 лет назад, написаны по памяти, почти без использования каких-либо архивных и официальных документов и предназначались для внутрисемейного  чтения и хранения. Мое твердое убеждение: внуки должны не понаслышке знать, кто были и чем занимались их деды.
Представленная здесь 4-я глава записи является составной частью довольно объемного  повествования об основных этапах службы и повседневной жизни рядового флотского офицера  соответствующего времени и может представлять определенный интерес для сослуживцев и выпускников Калининградского  ВВМУ.
Для любознательных читателей сообщаю, что в предшествующих главах рассказано о безмятежных детских годах в предвоенном Ленинграде, где я родился в 1935году; о спешной эвакуации из блокадного  города в 1941г.; полуголодном  существовании в  Костромской области во время войны; такой же поспешной реэвакуации в 1944г. после снятия блокады, мытарствах и голодном существовании семьи из четырех человек в поселке Тайцы /вблизи Ленинграда/, т.к. въезд в город даже коренных ленинградцев был только по пропускам, которые удалось получить только через год.
В 1946г. не без труда поступил на учебу в недавно открывшееся Рижское Нахимовское училище, которому посвящена отдельная глава. Летом 1952г. успешно закончил обучение в Риге и автоматически  стал  курсантом 1-го курса 1-го Балтийского  ВВМУ в Ленинграде, впоследствии переименованного  в ВВМУ подводного плавания имени Ленинского комсомола.
Первый год в 1 Балтийском ВВМУ оказался  для меня и последним в этом училище. Я оказался в компании тех, кто по результатам медкомиссии  был признан негодным для службы на атомных ПЛ.
Встал вопрос о выборе нового учебного заведения. Увольняться никому из отбракованных не предложили, т.к. они  были годны для службы на надводных кораблях или на берегу.
Выручил, как нередко бывает, его величество - случай. Неожиданно ко мне подошел товарищ по несчастью, однокашник по Нахимовскому  училищу, Юра Щеткин и предложил вместе отправиться в Калининград. Оказалось, что его семья живет  в Калининграде, а отец - крупный политработник в звании капитана 1 ранга служит в Балтийске.

1. НА РАЗВАЛИНАХ  КЕНИГСБЕРГА.

Первое  впечатление о городе было удручающим. Казалось, что единственным уцелевшим после войны зданием был вокзал - огромное сооружение из грязно-серого бетона с лабиринтом подземных переходов. Крытые платформы вокзала закрывали окружающую панораму.
В серое туманное утро последних дней августа 1953г. я вышел на привокзальную площадь незнакомого города. Узкоколейная линия трамвая петляла среди гор битого кирпича и камня - развалин бывших домов и замков, дворцов и особняков. Я возвращался из отпуска с предписанием в кармане прибыть к новому месту службы в городе Калининграде.
Однорогий трамвай, выбравшись из развалин центральных районов города, остановился на обширной ухоженной площади без всяких следов войны  и с традиционным для любого российского города памятником В.И Ленину  на массивном гранитном постаменте. В кармане  лежала записка с адресом  Юры Щеткина, с которым накануне отпуска договорились о встрече. Для  уверенности в правильности пути спросил кого-то из прохожих: «Где улица Тельмана?» и пошел в указанном направлении вдоль трамвайной линии.
Этот район города  напоминал пригородную зону с тенистыми неширокими улицами, засаженными каштанами и кленами. Дома-коттеджи располагались справа и слева вдоль улицы. К домам примыкали небольшие приусадебные участки, огражденные от дороги невысокими опрятными заборами.
Без труда нашел нужный адрес, прошел через незапертую калитку и очутился в объятиях приятеля. Здесь предстояло переночевать и утром следующего дня прибыть в училище.
Родители Юры уехали в санаторий, и половина  двухэтажного коттеджа была  предоставлена в наше распоряжение. Остаток дня и вечер прошел незаметно - делились последними новостями и впечатлениями  о пролетевшем отпуске. А рассказать было что.
Нынче летом впервые совершил вояж в южные края страны. Курсанты, в отличие от нахимовцев, могли выписать проездные документы в любую точку страны. Я воспользовался такой возможностью, и вместе с приятелем-нахимовцем  Левой Гостомысловым посетили Одессу, Кишинев и Киев, причем в двух  последних городах жили мы у моих родственников. Бродили по красивым местам, купались и загорали тогда еще на  чистых пляжах, пили местные виноградные вина, закусывая виноградом и южными фруктами.
Возвращаюсь к основной теме. Подробностей первого дня пребывания в новом училище память не сохранила. Предварительно договорились с Юрой Щеткиным, что будем ходатайствовать о зачислении нас на штурманский факультет. Нашему появлению в училище не удивились, но предложили на выбор только два факультета – артиллерийский и минно-торпедный. Штурманов набирали только два класса по 25 человек. И эти классы были заполнены полностью.
На 1-м курсе  не было разделения на  специализации, всех учили одинаково – азам общетехнических дисциплин, присущих любому вузу. В первые послевоенные годы  ВВМУ выпускали  вахтенных офицеров, которые обладали широким кругозором. Специализация осуществлялась  за счет практики при назначении на конкретную должность. В дальнейшем  специализация осуществлялась уже в училище после окончания первого курса.
Долго не думая, оба остановили свой выбор на минно-торпедной специальности и были направлены в разные классы. Мечта  стать штурманом рухнула. Однако впоследствии я убедился, что училище давало серьезную штурманскую подготовку выпускникам всех факультетов и позволяло в последующем достойно  командовать любым кораблем
Курсанты 2-го курса минно-торпедного факультета /около 100 человек/ размещались на мансарде, напоминавшей ангар, основного учебного корпуса. Командовал ротой небольшого роста неброской внешности и неопределенного возраста офицер в звании капитан 3 ранга.  В  первый же день состоялась ознакомительная  беседа, которая удовлетворила обе стороны. Ротный командир по фамилии Матюхин Николай Семенович  не был эрудитом и пламенным трибуном, как начальник  факультета капитан 1 ранга  Учватов А.С. Нерадивым  курсантам ротный сгоряча мог высказать афоризм типа: «Во Вьетнаме война, а  у вас в тумбочках бардак!». Это, правда, не мешало ему по-отечески заботиться о своих подопечных и содержать в порядке жилое ротное помещение.
Первое впечатление о новом училище было благоприятным: показухи и издевательств было значительно меньше, чем в Ленинграде, строгость и дисциплина умеренны и  оправданы. Профессорско-преподавательский состав опытный и знающий, многие преподаватели, особенно специалисты военных дисциплин, не лишены традиционного флотского юмора.
Пример высокой квалификации и оригинальности некоторых преподавателей я позаимствовал из неопубликованных воспоминаний однокашника Петрова Ю.С. «Теорию торпедной стрельбы (ТТС) читал капитан 3 ранга Смараков, автор одноимённого учебника. Его очередная лекция начиналась сразу после занятий по английскому языку, на котором была отрепетирована на английском форма доклада дежурного по классу для встречи входящего преподавателя.
Дежурный по классу решил удивить Смаракова докладом на английском языке. В ответ последовало: «Seat down please! И после объявления темы занятий, преподаватель начал читать лекцию сначала по-английски, затем перешел на немецкий, и в заключение первого часа, закончил тему на незнакомом языке. Перед уходом на перерыв он заметил: «Вы, конечно, всё поняли, но всё же рекомендую эту тему закрепить по учебнику ТТС Смаракова».
Учеба, у меня, как и на первом куре в Ленинграде, особых трудностей не вызывала. Общетехнические дисциплины читались в общем потоке всему курсу. Спаренные лекции по математике монотонно читал, исписывая  интегралами  одну доску  за другой, казавшийся  флегматичным майор с выбритым черепом Баранов С.И.
Опыт второго года обучения уже позволял успевать механически конспектировать за лектором, отодвигая разбор и усвоение учебного материала на очередную сессию. С  любовью и пафосом читал курс физики доктор  физико-математических  наук  Болонишников, умело поясняя сложнейшие явления природы. Однако  усваивалась она с трудом, мало помогал и 3-х томный учебник Фриша, рекомендованный по этой фундаментальной дисциплине.
Главная задача курсанта - учеба. Об учебе говорят на каждом комсомольском собрании. Средний балл успеваемости класса, роты и училища в целом – это фетиш, который пронизывает всю иерархическую  систему обучения. Борьба за повышение  среднего балла – основной пункт соревнования каждого подразделения. Особый почет отличникам учебы. Их знает в лицо командование училища. Отличники – это гордость училища, их портреты  вывешивают на доски почета, награждают грамотами и некоторых – персональными стипендиями. Командование знает в лицо также двоечников и разгильдяев, с которыми вынуждено работать персонально. Некоторую воспитательную работу проводят со слабыми троечниками, пытаясь повысить общий бал успеваемости  подразделения /и соответственно свою репутацию/. Тех же, кто учится хорошо и отлично, обычно никто не беспокоит и редко упоминают. Я, скорее всего, относился к этой категории  курсантов, и такое положение меня устраивало. Вообще же достаточно не иметь двоек, и ты  получаешь устойчивое положение в коллективе и право на увольнение в город в выходные дни.
Оба новичка вошли в сложившиеся  коллективы без особых трений и вскоре растворились в общей массе учащихся. Масса эта, надо заметить, была достаточно разнородной, с разной степенью общеобразовательной подготовки. Большинство были выходцами из близлежащих западных областей и республик страны, в т.ч. из Белоруссии и Украины. Некоторые были не в ладах с русским языком, и это усложняло обучение, особенно на первых курсах. Со временем под воздействием взаимовлияния в коллективе все подравнялись - отстающие подтянулись, передовики притормозили темп своего развития.
С Юрой Щеткиным  мы учились в разных классах  и встречались нечасто. Периоды сближения чередовались с периодами охлаждения,  причем последние увеличивались. Юра был человеком, безусловно, неординарным и талантливым. Его способности ярко проявились еще в Нахимовском училище, хотя  и не был он отличником, зато в остальном был солистом и заводилой. Участвовал в кружках художественной самодеятельности: в драматическом и танцевальном, неплохо играл на гитаре - везде был на первых ролях. Кроме этого, очень неплохо и рисовал, что выявилось при художественном оформлении выпускного альбома. Как и у всякой  л и ч н о с т и, у него были, вероятно, и недостатки. Во всяком случае, постепенно стало ясно, что характеры и, наверное, интересы у нас разные. К тому же в новых коллективах появились и новые приятели и друзья. Короче говоря, наш тандем без видимых причин и объяснений вскоре распался.
В мою новую кампанию из 4-5  человек входили Фролов Юра, Трунин Витя, Розман Леня и  Цебо Саша., с которыми вместе ходили в увольнение в город, смотрели новые кинофильмы, изредка посещали единственный драматический театр. Чаще просто гуляли по многочисленным городским паркам и  зеленым улицам города. По праздникам всей кампанией неоднократно приглашались домой к Лене Розману. Его дядя был директором, кажется, мясного магазина и баловал нас деликатесами характерной еврейской кухни.
К сожалению, после выпуска из училища дружеские отношения по разным причинам не сохранились. Судьба разбросала одноклассников по отдаленным уголкам огромной страны. Некоторых приятелей изредка встречал, следы других затерялись вовсе.




2. ОКЕАНСКАЯ ЗЫБЬ.

После окончания  второго года обучения планировалась штурманская практика всего курса /250чел./ на учебном корабле. Формирование экспедиции и посадка на учебные корабли происходила в Таллинне. До столицы Эстонии  десант курсантов доставили  на одном  крейсере и нескольких эсминцах, которые совершали плановый переход из Балтийска в составе эскадры. Помню, был солнечный, но холодный и ветреный майский день, море штормило и покрылось белыми барашками. Непривычные к солидной качке, курсанты нашего класса гнездились на верхней палубе вокруг огромной трубы эсминца. Здесь был центр корабля и, соответственно, меньше качало. Видимо, тогда же начал понимать, что плохо переношу качку большой амплитуды.
В гавани Таллинна готовился к дальнему плаванию отряд, состоявший из двух больших кораблей. Флагманским  кораблем был назначен небезызвестный «Комсомолец», на котором проходили практику курсанты ВВМУ имени М.В.Фрунзе, ведомым - «Урал», предназначенный для нас. Командовал отрядом начальник управления ВМУЗ вице-адмирал Богденко В.Л., штаб которого размещался на головном корабле.
Маршрут штурманского похода был проложен по Балтийскому морю с выходом через проливы Скаггерак и Каттегат в Северное море, оставляя к Западу Великобританию, мимо Фарерских островов вокруг Скандинавии в Баренцево море. Конечный пункт перехода – Архангельск. Заходы в какие-либо промежуточные порты не предусматривались. Это и не удивительно: шел 1954год-один из многих лет холодной войны.
Разместили  нашу братию - калининградцев в огромных трюмах бывшего минного заградителя. Спали на пробковых матрасах двухъярусных стационарных или подвесных койках в трюмах, оборудованных  системой орошения, но не имевших  отопления. В хорошую погоду отогревались на верхней палубе в перерывах между штурманской вахтой и других плановых занятий. Изучали звездное небо, учились брать высоты солнца и звезд секстаном и определять свое место на карте. Шли в строю кильватера за флагманом довольно медленно, т.к. скорость «Урала» не превышала 10 узлов. Занятия начались знакомством с устройством судна и его  историей. Построено в Ленинграде в 1928 году как грузопассажирское судно /рефрижератор/, получившее название «Феликс Дзержинский» /один из шести теплоходов типа «Алексей Рыков»/. Переоборудован в 1939 году под минный заградитель и переименован в «Урал». Водоизмещение полное 5500 т, мощность дизельной установки 2200л.с., скорость хода 12 узлов, длина  наибольшая 104 м, ширина 14,6 м, среднее углубление 5,8 м. Вооружение: 4х100 мм  пушки, 4х45мм  зенитки, два 12,7 мм пулемета,  264 мины.
В начале войны «Урал» совместно с самым крупным минным заградителем «Марти» /перестроен из бывшей царской яхты «Штандарт»/ и другими  более мелкими кораблями участвовал  во многих  заградительных операциях на Балтике, в эвакуации гарнизона Ханко. С 1942 г. использовался как плавбаза, а после войны до конца 50-х годов – как учебное судно.
Погода на Балтике благоприятствовала переходу. В дневное время наблюдали берега Дании с яркой зеленью ухоженных полей и цветные крыши невысоких домов и строений. Пройдя проливы Балтики, взяли курс на  Север, оставив слева Великобританию, а затем и суровые места обитания жителей Фарерских  островов, после которых наши корабли попали в резонанс с океанскими волнами, катившимися с открывшейся Северной Атлантики. Стометровую махину беспрерывно качало, как люльку, почти неделю.
Жизнь на судне  замедлилась. Занятия были фактически сорваны, курсанты старались забиться в укромные  места и дремать. Обедали тоже далеко не все, а вот блевали многие. Вспоминаю Борю Горбатова, который обхватив какую-то стойку  лежал на шкафуте и блевал в ближайший шпигат. В хорошую погоду он был шустрый малый и активный бачковой, в  плохую - к бачку не подходил. К счастью, эта болезнь, называемая  м о р с к о й, исчезает без следа после прекращения качки. В наше время фактически не занимались проверкой морских качеств абитуриентов. Время было такое - не до проверок, да и не уверен, что существовали какие-либо инструментальные методы проверок. Надеялись на летнюю практику на кораблях, однако, такие выходы в море редки, да и летом море обычно спокойно, и оценить морские качества курсанта невозможно. Руководители морской практики курсантов, видимо, считали, что жизнь сама всех расставит по способностям и возможностям: кто не сможет служить на кораблях, найдет место на берегу. Так произошло и с Борей. Сначала он был уволен /в хрущевские сокращения/, а затем снова призван на Северный флот и прекрасно прослужил на берегу до ухода на пенсию.
Возвращаюсь к нашему походу. По-прежнему идем в кильватере за «Комсомольцем» на значительном удалении от берега, постепенно огибая Скандинавский полуостров. Вскоре и остров Медвежий, а за ним и наши Северные просторы. Хорошей погодой встретило нашу экспедицию и обычно неспокойное Баренцево море.
Огибая Кольский полуостров в сторону Архангельска, заметили, что начали опять удаляться от береговой черты. Не знаю, было это предусмотрено планом или импровизацией флагмана, но был взят курс на Новую землю. Подошли к острову с запада, спустили шлюпки, и желающие сошли на берег. Остров выглядел  необитаемым, практически  везде лежал снег. Немного поиграли в футбол. Когда шлюпки вернулись и были подняты на борт, экспедиция взяла курс на Архангельск.
При входе в горло Белого моря были поражены масштабами плывущего /точнее уплывающего/ навстречу леса. Бревна эти бесхозные, вынесены сюда течением  многочисленных северных рек, на которых  ведется молевой сплав. Говорили, что существуют зарубежные кампании, специализирующиеся на вылове и переработке этого леса.
Архангельск показался северной столицей вывоза леса и лесообрабатывающей промышленности. Устье Северной Двины забито судами с лесом и лесоматериалами. По берегам реки расположились заводы и заводики по вылову и переработке бревен. Город тоже из дерева, в том числе и тротуары. Совершили инициативную экскурсию на местный рынок, где купили в подарок родственникам по паре оригинальных тапочек из оленьей шкуры. Там же продавались меховые унты, но стоили дорого - курсантам не по карману.
Затем была плановая экскурсия  в Северодвинск. Туда и обратно шли по каналу на самоходных больших десантных баржах /БДБ/ с реактивными установками на борту.
Морская практика на этом заканчивалась, курсантам выдали отпускные билеты и деньги. По пути в Ленинград была пересадка в Вологде, крупном ж/д узле, где было достаточно времени, чтобы перекусить и совершить  экскурсию по городу.
Вологда - один из древнейших городов Русского севера. Город основан новгородцами на пути волока, соединяющего бассейны ряда рек. Впервые упоминается в летописи в 1147 году. Иван Грозный, неоднократно посещавший Вологду, стремился превратить этот город в сильную крепость. Впечатляет множество сохранившихся исторических памятников: соборов, церквей, деревянных дворянских и купеческих шедевров-особняков.




3. «БЕРКУТ» ДРЕМЛЕТ У ПРИЧАЛА.

В училище, как и в любом техническом вузе, особенно трудно даются первые два года обучения. Это связано с изучением сложных инженерных дисциплин /высшая математика, теоретическая механика, физика и др./ и отличной от школьной методикой преподавания. Третий курс является базовым для освоения  выбранной специальности и одновременно переходным к заключительному этапу обучения. Читаются в основном специальные дисциплины, базирующиеся на освоенной ранее теории, обычно  значительны по объему материала, но более наглядны для практического освоения.
Надо отдать должное материальной базе обучения в нашем училище. Видимо, близость к действующему флоту позволяла иметь в учебных классах практически самые современные образцы вооружения: торпеды, мины, торпедные аппараты, средства управления  стрельбой и пр., которые  размещались в удобных вместительных ангарах на территории училища. Это позволяло свободно размещать даже громоздкую технику.  И при необходимости заменять ее на  новую  без особых затрат на переоборудование помещения.
Интенсивно использовался кабинет торпедной стрельбы, позволявший эмитировать выход в торпедную атаку со всех классов надводных кораблей. После каждой  атаки составлялся отчет на бумаге с необходимыми математическими расчетами и оценивался преподавателем.
Само училище размещалось очень компактно и рационально. Фасад учебного корпуса, имевшего в плане форму буквы «Ш», выходил на Советский проспект в северо-западной части города. С тыла здания между  выступами  буквы «Ш» размещался полузакрытый плац, необходимый  для построений и смотров личного состава. В этом вместительном 3-х этажном кирпичном здании, говорили, находилась немецкая школа войск СС. Нам показывали балкон, выходящий во двор, с которого неоднократно выступал Гитлер.
С тыльной стороны территория училища  была ограждена невысоким кирпичным забором и при необходимости могла быть расширена за счет соседнего пустыря. Столовая находилась на середине двора, что тоже было удобно и рационально. В этом же дворе находился примитивный спортивный городок. В эти годы силами курсантов построили открытый плавательный бассейн с пятиметровой вышкой. Не было только своей бани, приходилось пользоваться городской, причем в неудобное время /или рано утром или поздно вечером еженедельно/.
Справка. 2-е Балтийское ВВМУ образовано 4 августа 1948 года путём перебазирования офицеров и курсантов Бакинского военно-морского подготовительного училища в Калининград в ноябре 1947 года. Первый выпуск офицеров состоялся 2 октября 1952 года.
Надо отметить, что профессорско-преподавательский состав был в основном молодой, как и само училище, но достаточно квалифицированный, блиставший не только знаниями, но и юмором, хотя похвастать количеством докторов и кандидатов наук училище не могло.  Одной из ведущих кафедр, как и всюду, была кафедра марксизма-ленинизма. Курс  марксистско-ленинской философии читался на всем протяжении обучения и по количеству часов превосходил другие дисциплины. Из нас готовили правоверных марксистов и все выпускники, надо полагать, такими и становились. Редко кто сомневался в истинности изрекаемых постулатов. Казалось, что без знаний основ М-Л философии /проводить политику партии/ на военной службе не обойтись. Каждый офицер являлся не только специалистом в своей области, но и учителем и воспитателем подчиненных.
Правда, именно прикладной курс этой кафедры – партийно-политическая работа/ППР/ был наиболее слабым.  Его, как пономарь, читал  едва  возвышавшийся  над трибуной флегматичный подполковник Губарев Г.А.  Большинство слушателей откровенно спали на его лекциях /в конспектах оставались кривые сна/. Методология  этого  курса  была построена  по аналогии  с  русской сказкой «Репка» - один и тот же текст многократно повторялся при изменения места проведения ППР: на марше, в бою, на корабле и т.д. Предельно загруженные учебой, службой и работой курсанты не прочь были подремать и на других лекциях. Некоторые преподаватели придумывали свои приемы борьбы с этим злом Юмором, розыгрышами  и хохмами грешили и наши  предшественники.  Почитайте  повесть  Сергея Колбасьева «Арсен Люпен» и убедитесь, что в Морском корпус, в котором в 1913-1918гг. учился  этот  блестящий писатель,  юмор  был  на  высоте.
В памяти сохранились и другие впечатления. С большим удовольствием ходили на лекции и семинары преподавателя этой же кафедры полковника Левинсона П.А. Особенно были полезными его лекции по международному  положению, которые проводились в клубе училища, и собирали массовую аудиторию. Внешне  красивый, подтянутый,  всегда  тщател ьно  выбритый,  в  отличавшейся белизной сорочке под хорошо сидящей тужурке, он представлялся образцом военного человека и вызывал восхищение.
Марксизм – ленинизм определяет, что историю делают народные массы под руководством выдающихся личностей; на практике, чаще всего, авторитет вскоре перерастает в культ. Уже в начале 1955 года на все стороны жизни училища стала сказываться жесткая рука маршала Жукова Г.К., недавно назначенного министром обороны СССР.
Тенденция «закручивания гаек» стала заметна еще ранее, с начала обучения на третьем курсе. Увеличилось количество часов на строевую подготовку. Больше стало стальных ноток в командах старших и младших командиров. В столовую ходили только строевым шагом, не считаясь с тем, что можем расшатать межэтажные перекрытия учебного корпуса. Готовились к плановой комиссии из Москвы.
Глубокой осенью в училище прибыла большая группа офицеров управления Военно-морских учебных заведений. Инспекцию возглавлял начальник управления, трехзвёздный адмирал, с тремя «поплавками» на мундире  Кучеров С.Г. Несколько ранее об этом человеке вполне определенно высказался Сталин, принимая у себя адмирала Исакова И.С. по случаю его назначения /в 1946г./ на должность начальника Главного штаба ВМС /вычитал это, кажется, в мемуарах Исакова?/ В ответ на реплику Исакова: «Товарищ Сталин, боюсь не справиться - я же без ноги», вождь бросил фразу:  «Принимайте дела смело - до Вас на этой должности был человек без  головы…»
В течение нескольких  дней работы комиссии обычная  повседневная жизнь училища была парализована. Умело нагнетался страх и на курсантов и на офицеров. Я был свидетелем кульминации «спектакля», который состоялся по окончанию работы комиссии в клубе училища, где были собраны все курсанты.
Основное действие разворачивалось на сцене клуба, где находился Кучеров и командование училищем. Курсанты сидели в зале строго поротно во главе со своими командирами. Лицедейство разыгрывалось по примитивному сценарию и оставило гнетущее впечатление. Начало было примерно такое: «Товарищ Филиппов, кто у вас старшина такой-то роты?» - грозно вопрошал инспектор. Пожилой и хромоногий начальник училища в звании контр-адмирала  резво вскакивал из-за стола и бойко называл подсказанную начальником строевого отдела нужную фамилию, скажем, главный старшина Сидоров.
«Товарищ Сидоров, назовите, кто  у вас худший по дисциплине курсант?» - продолжал проверяющий. Называлась фамилия, скажем, Попова. Резюме грозного адмирала  было однозначным: «Товарищ Филиппов, курсанта Попова  отчислить  за недисциплинированность»,
В ответ было безропотное: – «Есть».
Расправа в таком же духе продолжалась не менее двух часов. В зале  бесправны были все - от  курсанта  до  контр-адмирала. Робкие попытки что-то объяснить или как-то  оправдаться решительно пресекались. Некоторые  младшие командиры тут же были обвинены в бездеятельности и отстранены от работы. Думаю, что были оргвыводы и в отношении офицерского состава.
Справка. Капитан 2 ранга Филиппов Андрей Михайлович в мае 1941 года назначен командиром 1-ой БТК. Бригада состояла из трёх дивизионов торпедных катеров (44 единицы) и дислоцировалась в Карантинной бухте Севастополя. В ноябре 1941 года бригада перебазирована на реку Хопи в селение Редут-Кале (в районе Поти). Активно участвовала в Новороссийской и Керченско-Эльтигентской десантной операции. В апреле 1944 года капитан 1 ранга Филиппов назначен командиром Севастопольской вмб. В конце 1946 года назначен начальником Бакинского военно-морского подготовительного училища, затем начальником 2-го БВВМУ. Эти сведения взяты из исторического очерка Ю.М.Клубкова и др. «Военно-морские подготовительные училища», 2001 г. Там же упомянуты фамилии А.С.Учватова и Г.Г.Кайстря, ставшие соответственно начальником минно-торпедного факультета и его заместителем. Причём последний упомянут особенно: «Подготы набора 1944 года помнят своего командира курса старшего лейтенанта Кайстря Григория Григорьевича. Это был человек необычайной строгости и бескомпромиссности. Его побаивались не только курсанты, но и некоторые офицеры, а тем более старшины. Но он всегда был справедливым и объективным



Курсантский поэт Саша Орлов позднее посвятил ему следующие стихотворные строки.

При разговоре о начальстве
Нельзя не вспомнить и о Кайстре –
Для нас всегда являл пример,
Как образцовый офицер.
Он был суров, немногословен
И по-мужски красиво скроен.
Я сам стирал холодный пот,
К нему попавши в оборот.
Был твёрд в решеньях, справедлив,
По-мудрому нетороплив…
Пример служения отчизне!
Жаль, рано он ушел из жизни».

В период моего обучения в Калининграде с 1953 по 1956 гг. капитан 2 ранга Кайстря был заместителем начальника минно-торпедного факультета, казался болезненным и всегда очень занятым человеком, которого я видел только мельком. Много лет спустя случайно увидел его могилу на Большеохтинском кладбище в Ленинграде.
Апогеем политики укрепления дисциплины в училищах, видимо, можно считать введения государственного экзамена по общевойсковым уставам. Это  произошло, правда, позднее, и нашего выпуска не коснулось. Атмосфера  накалялась постепенно, достигая самые отдаленные точки страны. Давление центра нарастало по мере вхождения во вкус власти маршала Жукова. За короткий срок немало было и нововведений. Все новшества и жестокость  бывшего спасителя отечества флот почувствовал одним из первых.
После окончания шестого семестра и сдачи экзаменов курсанты третьего курса  минно-торпедного  факультета проходили практику на сторожевых кораблях в Балтийске /бывшем Пиллау/. Наш класс разместили на  сторожевом корабле пр.42 «Беркут». (Корабль почти 100-метровой длины, водоизмещением  более 1000тонн, экипаж более 200 человек).
Балтийск - это первоклассная военно-морская база, расположенная в часе езды от Калининграда, досталась нашей стране в результате победы  в отгремевшей недавно войне вместе с частью  Восточной Пруссии. Говорили, что база построена  руками, главным образом, русских военнопленных. Несколько  искусственных ковшей /водных бассейнов/ с километровыми бетонными стенками позволяли принимать к причальным стенкам самые крупные  надводные корабли нашего флота. Причалы оборудованы всем необходимым для обслуживания кораблей: портальными кранами, электропитанием, топливом и водой.
Между ковшами расположены многочисленные спортивные сооружения - футбольные поля и спортивные залы, баскетбольные и волейбольные площадки. Внутри искусственных песчаных сопок, образовавшихся  в результате выемки грунта из ковшей, расположены мастерские и лаборатории по подготовке и ремонту вооружения /в частности, минно-торпедного/.
В задачу практики входило выполнение обязанностей командиров боевых постов - замещения старшинских должностей. Изучаем устройство корабля, его технику и вооружение. Корабль практически новый, но если не ошибаюсь, выведен из первой линии и проводит  ППР – планово-предупредительный ремонт, главным образом,  энергетической установки  и в море не выходит. Участвуем в общекорабельных работах и проворачивании машин и механизмов, проводим ревизию торпедным аппаратам и торпедам. Планируются и занятия на берегу, в частности, знакомимся с минно-торпедными мастерскими.
Однажды выходили в море на рейдовых тральщиках /100 тонных, на угле/ для выполнения зачетной стрельбы из 45мм орудия по щиту, буксируемому другим тральщиком, в роли управляющего огнем. Мне, правда, стрелять не пришлось. Командир корабля /кажется, старший лейтенант/ узнал, что я немного владею английским языком, и попросил перевести какие-то тексты и выполнить учебное задание. Он, видимо, где-то учился, и требовалась помощь. В итоге меня усадили в каюте командира, где и работал  весь световой день, пока группа моих одноклассников выполняла стрельбу. На море был штиль, и это способствовало успешному выполнению этого артиллерийского упражнения. Зачет получили все, в том числе и я, и к вечеру корабль возвратился в базу. Я не сожалел о таком способе получения зачета, т.к. считал артиллерию своей непрофильной дисциплиной, а  единственную практическую стрельбу – чистой формальностью.
В целом, хотя практика была организована блестяще, кпд был низким. На боевых кораблях курсантам не были рады. У офицеров кораблей своих забот хватает и лишние хлопоты ни к чему. Учебной техники нет, а боевая - не предназначена для учебных целей. Лишних помещений на кораблях также нет. Из-за лимита топлива и  начала летнего сезона интенсивность выходов в море резко снижается, на кораблях занимаются ремонтом и подготовкой к осенне-зимней навигации.
Мне кажется, что целесообразнее вернуться к опыту кадетских корпусов, которые имели учебные корабли, а гардемарины уходили в кругосветные плавания с заходом в крупные порты мира.
К концу нашей месячной практики общая атмосфера в главной базе флота напоминала предгрозовую. Ждали визита нового министра обороны не без тревоги. Его внезапный «налет» на северный Балтийский флот завершился снятием с должностей ряда крупных начальников.
Вскоре смерча не избежал и Балтийск. Любопытными подробностями  посещения Жуковым крейсера «Свердлов» поделился с читателями  корреспондент газеты «Литератор». Маршал и здесь показал свой крутой нрав, не  считаясь с корабельным уставом и не гнушаясь мелочными придирками, вряд ли  повышающими авторитет начальника такого уровня. Тут же  приказал ввести на флоте занятия по строевой подготовке для всех офицеров по 4 часа в неделю.
Через месяц распрощались с «Беркутом». Сожалели, что не выходили в море и не могли оценить его высокие мореходные и боевые качества.




4. «К  СЛУЖБЕ УСЕРДЕН И ЗНАЮЩ»

Последний /четвертый/ год обучения был связан с некоторыми  особенностями.  Неожиданно я был назначен старшиной роты на младший /первый/ курс своего факультета. Это несколько меняло привычный образ жизни курсанта.
К этому времени в глубине обширного внутреннего плаца закончили строительство четырёхэтажного спального корпуса, куда перевели все роты, ранее размещавшиеся в мансарде учебного корпуса и в других помещениях. В частности, третий курс жил в казармах, расположенных в нескольких километрах от основного корпуса. После переезда в новое здание все курсанты были под контролем за единым забором.
В спальном корпусе было все необходимое для  нормального размещения роты курсантов полного состава. Моя подопечная рота состояла из двух взводов/классов/ и размещалась на первом  этаже новой казармы. Это было связано с сокращением приема абитуриентов на первый курс в 1955-56  учебном году. Наши годы стабильностью не отличались: одни училища закрывали, другие сокращали, переводили отдельные факультеты из одного города в другой.
Усеченная младшая рота разместилась в казарме с размахом, в спальных помещениях на значительном расстоянии стояли только одноярусные металлические койки, у каждого курсанта – своя конторка /вместо тумбочки/. Старшине роты предназначалась отдельная комната с канцелярским столом, платяным шкафом и добротной металлической  кроватью с панцирной сеткой. Помощники командиров взводов, назначенные также из выпускной роты, имели возможность всегда передохнуть в моей комнате с табличкой «Старшинская». Они размещались вместе со своим подопечным взводом в общем спальном помещении. Обязанности  старшины роты достаточно многочисленны, в том числе организация выполнения утреннего и вечернего /после окончания учебного процесса/ распорядка дня, построение и сопровождение роты в столовую и обратно /трижды в день/, вечерняя прогулка и поверка, организация несения дежурной службы и др.
Старшина роты является правой рукой командира роты, который отвечает головой за своих курсантов. Командиром роты первого курса минно-торпедного  факультета в 1955 году был назначен недавний выпускник этого же училища лейтенант /затем старший лейтенант/ Генрих Буйняченко, с которым мы нашли общий язык и быстро сработались.
Институт младших командиров из курсантов старших курсов - это, вообще говоря, гениальная  находка, когда убиваются сразу два зайца: неплохая  практика воспитательной работы и экономии государственных средств /на штатных старшинских должностях/.
Не могу сказать, что мне нравилось командовать ротой, хотя научился и этому. По натуре я не жесткий человек, действующий, скорее, по логике ума, чем по уставу. Я  не отвергал известный принцип: «Действуй по уставу - завоюешь честь и славу», но не задумывался о чести и не рвался к славе. Просто добросовестно относился к порученному делу. Так же поступал и впоследствии на протяжении всей службы.
Знаю, что мои подопечные курсанты считали меня справедливым и иногда жаловались на своих помкомвзводов, а ими были Миша Трибуль и Иероним Вандыш, доверяя мне быть арбитром в мелких конфликтах. Наверное, опирался на опыт предшественников - старшин рот, командовавших мной: Б.Николаев /в Ленинграде/, Кожемякин на 2 курсе, Бушуев на 3-м курсе. Ретроспективный анализ их действий и собственные извилины позволяли найти, как правило, приемлемое решение в конфликтных ситуациях.
Положение старшины роты  создавало и определенные трудности, прежде всего, в учебе, но и давало ряд привилегий /большая свобода, отдельный кабинет - спальня, большее денежное довольствие –325рублей вместо 250/
Если не изменяет память, весной 1956 года Калининград был необычно наводнен войсками и военными грузовиками. Встречали высокопоставленных гостей – Хрущева Н.С. и его  друга /так писали газеты /Булганина Н.А., /министр обороны СССР в 1953-55гг/. Я  находился в оцеплении с курсантами моей роты, которое расставили в районе железнодорожного вокзала.
Живой коридор от вагона поезда, прибывшего из Москвы, до автомобилей на привокзальной площади создали курсанты нашего училища. Я стоял в самом узком месте при выходе из вокзального тоннеля и впервые видел  живого преемника Сталина с расстояния не более 2-х метров.
Это был первый визит новых высших советских руководителей  в Великобританию. Кортеж машин от вокзала отправился в Балтийск, где  готовился к выходу в море современный боевой корабль. На борту легкого крейсера «Орджоникидзе» Хрущев в сопровождении большой свиты отправился в Портсмут /главная база и порт на юге Великобритании/.
Справка. Кроме крейсера «Орджоникидзе» в отряд советских кораблей входили эсминцы «Смотрящий» и «Совершенный» под флагом контр-адмирала Котова. Это был не первый поход наших кораблей на морской парад, проходивший на Спидхедском рейде Портсмута. Ранее, в июне 1953 года там представлял флот СССР крейсер «Свердлов», а еще раньше – в 1937 году – линкор «Марат». (А.Б.Широкорад. «Флот, который уничтожил Хрущев», 2004 г.)
Неделю спустя курсанты были задействованы во встрече этих руководителей, возвратившихся на этом же корабле из Англии. Оцепление было развернуто на ближайшем от города военном аэродроме в поселке Чкаловске, откуда гости улетали  в Москву на самолете «Ил-14». Хрущев поднялся на специально сооруженную трибуну вместе с Туполевым А.Н. и произнес перед собравшимися военными речь, которая продолжалась не менее 2-х часов. Слушателями оказались, в основном, военнослужащие, но лидеру, видимо, нужна репетиция перед более серьезным отчетом в столице.
По выступлениям по радио и кинохронике тех лет сложилось впечатление, что Никита Сергеевич не блистал ораторским искусством. В этом случае он выступал довольно четко, почти без обычных «эканий». Он рассказывал о своих впечатлениях, тут же делал выводы и предложения, некоторые из которых вскоре реализовывал. Именно в  Англии он подсмотрел малогабаритные дешевые квартиры для простолюдинов, которые были построены в Союзе в большом количестве, и впоследствии получили наименование «хрущебы».
1956 год был знаменательным для нас не столько бурными политическими событиями в стране, сколько последним годом пребывания в стенах училища.
В последний год сблизился еще с одной заметной курсантской личностью. Он тоже был старшиной роты, кажется на третьем курсе. Вначале, видимо, связывали какие-то общие служебные заботы, затем вместе ходили в увольнение в город. Старшины рот пользовались правом свободного выхода в город, но воспользоваться  этим могли  только после увольнения своих подчиненных. Мы уходили из училища последними и возвращались немного раньше остальных, чтобы успеть принять доклад от дежурного по роте о результатах увольнения и принять меры, если что-то случилось /кто-то опоздал или не прибыл/. Происшествия были крайне редко, припоминаю отдельные случаи появления первокурсников под «парами». Нередко принимать возвращающихся из города приходил командир роты, и тогда все решения принимал он.
Упомянутую выше личность звали Юра Пронтышев, вместе с которым  отмечали последний в Калининграде Новый год, причем не где-нибудь, а в семье заместителя начальника училища по строевой части Прусакова Б.И. Юра где-то познакомился  с дочерью Бориса Ивановича и, видимо, получил приглашение явиться с приятелем. Нам накрыли стол в отдельной комнате на четыре персоны /четвертой была подруга дочери Б.И./
Насколько помню, вечер прошел скучно, и в этом доме я больше не был. В последние месяцы перед выпуском больше сдружился с другим Юрой – Фроловым, с которым и проводили свободное время.
Государственные и выпускные экзамены сдал успешно, но оценки привести не могу, т.к. память не сохранила, а вкладыш к диплому является документом строгой отчетности и подшивается в личное дело.
К концу обучения перед последней экзаменационной  сессией голова  была набита множеством нужных и не очень нужных сведений, которые  утрамбовывались в мозговые ячейки на протяжении 14 лет /школа и училище/. Сотни квалифицированных преподавателей принимали участие в этом процессе. С трудом  верилось, что могут быть люди, знающие больше. Но знать, оказывается, недостаточно, надо еще уметь знания превратить в положительную оценку. Это не всем удается, к тому же обстановка на экзамене не всегда способствует раскрытию способностей человека. Известно, что экзамен - это лотерея, и вероятность вытащить самый трудный вопрос высока. Существуют, вероятно, сотни способов помощи утопающим на экзаменах. У нас  тоже  они не игнорировались. Приведу два эпизода на эту тему.
Сдавали один из специальных предметов, кажется торпедное оружие. Накануне убедили одного из лаборантов разложить экзаменационные билеты по порядку, не перемешивая. Вначале все шло по плану. Авангард курсантов зашел в экзаменационное помещение. Начальник кафедры достал из сейфа пачку еще не использовавшихся билетов и передал их лаборанту, который начал их раскладывать по порядку в несколько рядов на столе, накрытом зеленым сукном.
Первые из списка очередности сдачи экзамена начинают по команде экзаменатора вытаскивать билеты из разных рядов, чтобы во-первых, убедиться, что они разложены в нужном порядке, и, во-вторых, не вызвать подозрение у экзаменационной комиссии, что билеты разложены по порядку номеров.
Очередность сдачи экзаменов устанавливается старшиной класса обычно на добровольных началах: на классной доске вывешивается лист бумаги с пронумерованными строками, куда каждый курсант вписывает свою фамилию. Первыми обычно записываются смелые и хорошо успевающие ученики /но не отличники, которые боятся «сорваться»/.
Готовились к экзамену по всем вопросам в билетах, но т.н. «свой» билет учился особенно тщательно, как гарантия получения повышенного балла. Первые «счастливчики», вытащившие «свои» билеты уселись готовиться к ответам, а дежурный вышел в коридор и радостно сообщил остальным, что волноваться нечего - все идет по плану.
В помещении, где проходит экзамен, жарко и открыто окно. Вдруг, резко открывается дверь /вошел кто-то из начальников/ и, о  у ж а с! - от  сквозняка билеты, как опавшие листья, разлетаются со стола в разные стороны. Лаборанты лихорадочно собирают билеты с пола и снова, уже в произвольном порядке, раскладывают на столе. Так хорошо начавшаяся операция сорвалась. Повезло лишь немногим, кто успел взять билет до этого происшествия. Второй же эшелон состоит из более слабых и средних учащихся, которые теперь вынуждены надеяться на бога и жалость экзаменаторов. Правда, по специальным предметам «двойку» получить трудно: кругом висят плакаты /официальные шпаргалки/ и схемы изучаемой техники, которые помогают выплыть. Сдавшие экзамены шутили и успокаивали слабаков тем, что четкий подход к экзаменаторам уже стоит трех баллов. Если не ошибаюсь, экзамен выдержали все, но общий балл класса был ниже запланированного.
Из  специальных дисциплин самым объемным по числу часов был курс минно-трального вооружения, который читался разными преподавателями /Сизоненко, Дубсон, Вольский, Беляев, Эрвальд, Платонов/ на протяжении нескольких семестров. Были, кажется, и промежуточные зачеты, но на госэкзамены был вынесен весь этот объемнейший материал, который освежить в памяти за несколько дней не возможно. Каждый преподаватель этой кафедры был узким специалистом своего раздела программы и вряд ли в совершенстве знал предмет в целом, изобилующий бессчетным количеством образцов техники: мин, тралов, сетей и параванов, глубинных бомб и средств их доставки.
На нашем факультете эта кафедра была ведущей и вместе с кафедрой торпедного оружия  отвечала за качественную подготовку специалистов по минно-торпедному вооружению.
Прошли 3-4 дня, запланированные на подготовку к экзамену, и стало ясно, что надо что-то предпринимать. Приняли решение послать на кафедру парламентера и честно признаться, что класс в целом к экзамену не готов. Мы полагали, если это выявится на экзамене в присутствии госкомиссии, могут быть неприятности не только у курсантов, но и у преподавателей кафедры.
Дипломатическую миссию вести опасные переговоры доверили, помнится, Чернякову. Он вроде бы не отличался  выдающимися  успехами в учебе, но  лучше других знал преподавательский состав этой кафедры, т.к. какое-то время занимался в научном обществе при этой кафедре. Он неохотно согласился на это, но как-то сумел убедить начальника кафедры помочь классу. Что конкретно было сделано, точно не помню, но, скорее всего, билеты были разложены в известном порядке, и экзамен прошел благополучно.
В заключение последней экзаменационной сессии в дополнение к программе всему выпускному курсу прочитали в потоке несколько лекций /10 - 12 часов/ по ракетному оружию. По плакатам, нарисованным в спешном порядке, выпускников ознакомили с основами устройства и боевого использования /в период войны/ немецких ракет ФАУ-1 и ФАУ-2. Тема  была совершенно секретной и читалась без права записи. О разработке отечественных ракет упомянуто не было, хотя очень скоро на флоте стало известно, что в это время наши конструкторы /Королев С.П., Макеев В.П., Челомей В.Н. и др./ разрабатывали и  испытывали первые образцы ракет, строились корабли-ракетоносители и ракетные базы, а в ряде военных училищ готовили первых офицеров – ракетчиков.
По прошествии почти 40 лет я не помню, что было зафиксировано в  моей выпускной аттестации. Думаю, что она была в целом положительной и  близка к типичной для того времени, которую дал писатель Анатолий Азольский герою своего романа «Затяжной выстрел» Олегу Манцеву. «…Команда разнеслась по линкору: «Корабль к  бою и походу изготовить!» К бою и походу на линейном корабле Олега Манцева готовили в Ленинграде 4 года, по прошествии которых училищные командиры пришли к выводу, что О.П.Манцев партии Ленина-Сталина предан, морально устойчив, физически здоров, морской качке не подвержен. Отличными и хорошими отметками преподаватели удостоверили, что обученный ими Манцев знает физику, высшую математику, артиллерийские установки, приборы управления стрельбой и прочая и прочая; что он умеет плавать кролем и брасом, управлять артиллерийским огнем, определяться в море по маякам и звездам. Конечную точку в характеристике поставил кто-то неведомый, кто прочитал последнюю автобиографию Манцева, дыхнул на прямоугольный штамп и оттиснул им: «В политико-моральном отношении изучен, компрометирующих данных нет…»
В заголовок  данной главы вынесены слова, взятые из аттестации нашего предшественника в начале Х1Х века. Такую характеристику получил будущий герой Синопа гардемарин  Нахимов после окончания в 1818 году Морского кадетского корпуса: «К службе усерден и знающ».
На последнем курсе собрали деньги на памятный выпускной альбом, избрали творческий коллектив для его оформления в составе 5 самодеятельных художников /Ю.Щеткин, А.Шамаль, Е.Богатый, Ю.Толман, П.Юринов/ и одного фотографа /Ю.Сухоручкина/. Они выполнили гигантскую работу  по созданию оригинального альбома для каждого выпускника. По  традиции, первые листы альбома содержат портреты исторических и сановных лиц, а также знаменитых адмиралов. На отдельных листах - руководители  МО, ВМУЗ и командование училища, факультетов и рот, затем фотографии преподавателей и курсантов - выпускников на фоне памятных мест города, отдельных
кораблей и видов оружия. На основе альбома можно утверждать, что в 1956 году  минно-торпедный факультет окончили 96 человек. Вот эти выпускники в алфавитном порядке:

Агронский Марк Дмитриевич,
Алёшев Минай Андреевич,
Ананич Евгений Сергеевич,
Аржанов Юрий Петрович,
Бельский Виктор Дмитриевич,
Богатый Евгений Павлович,
Богуцкий Альберт Александрович,
Булычев Михаил Кузьмич,
Бурак Алексей Прокофьевич,
Бушук Вячеслав Петрович,
Вандыш Иероним Афанасьевич,
Вощинский Вадим Михайлович,
Гапанович Пётр Иванович,
Гладкий Иван Николаевич,
Голубев Владимир Ильич,
Горбатов Борис Павлович,
Горохов Анатолий Максимович,
Двалишвили Борис Давидович,
Демидович Евгений Петрович,
Денисенко Евгений Алексеевич,
Дергачев Леонид Иванович,
Джигеро Анатолий Локтионович,
Дулебенец Владимир Наумович,
Елин Павел Тихонович,
Жуковский Геннадий Ануфриевич,
Журавлёв Пётр Петрович,
Захаров Борис Александрович,
Зиновьев Леонид Иванович,
Караим Николай Константинович,
Кирпичев Владимир Фёдорович,
Клименко Алексей Петрович,
Климук Василий Афанасьевич,
Колесников Николай Николаевич,
Колесниченко Анатолий Георгиевич,
Корнев Евгений Михайлович,
Коршунов Константин Егорович,
Коскин Виталий Алексеевич,
Крепкер Наум Исаакович,
Кривошеин Михаил Фёдорович,
Ларионов Владимир Анатольевич,
Лебедев Сергей Васильевич,
Лобанов Виктор Алексеевич,
Малныч Борис Борисович,
Марцинков Евгений Александрович,
Матеж Александр Иванович,
Мельников Дмитрий Семёнович,
Мисса Альбин Станиславович,
Михайлов Александр Иванович,
Назарчук Леонид Иванович,
Назимов Евгений Павлович,
Найдёнов Евгений Германович,
Никитин Владимир Пармёнович,
Олейников Анатолий Павлович,
Петраш Илья Петрович,
Петров Юрий Сергеевич,
Петровский Ананий Петрович,
Пинин Владимир Георгиевич,
Портнов Леонид Анатольевич,
Прокофьев Михаил Иванович,
Пронтышев Юрий Алексеевич,
Райжис Вацловас Казимирович,
Розман Леонид Владимирович,
Ролев Альберт Васильевич,
Руденков Борис Николаевич,
Сверщевский Геннадий Иванович,
Селеня Алексей Григорьевич,
Сень Константин Алексеевич,
Силиневич Ростислав Алексеевич,
Синельников Евгений Сергеевич,
Сиротко Игорь Григорьевич,
Смирнов Игорь Георгиевич,
Соколов Александр Михайлович,
Степанюк Николай Фёдорович,
Струнгис Альберт Юрьевич,
Сухоручкин Юрий Иванович,
Тарасов Виктор Фёдорович,
Терентьев Виктор Иванович,
Тимохин Николай Владимирович,
Тимошенко Василий Иванович,
Тихон Николай Александрович,
Ткач Борис Моисеевич,
Толман Юрий Эдуардович,
Трибуль Михаил Васильевич,
Трунин Виктор Сергеевич,
Уваров (Филон) Иван Андреевич,
Фролов Юрий Павлович,
Харькин Владлен Павлович,
Цебо Александр Иванович,
Чепкасов Александр Фёдорович,
Черняков Александр Алексеевич,
Чечуров Владимир Иванович,
Чупилко Владимир Михайлович,
Шамаль Александр Артёмович,
Шилов Юрий Николаевич,
Щёткин Юрий Николаевич,
Юринов Пётр Иванович.
Заканчивается альбом групповым портретом/ дружеский шарж / на художников и оформителей, изображенных в процессе творчества.
Итак, учеба закончена, сброшен груз наук, но до производства в офицеры / так выражались раньше/ еще не так скоро. Раньше гардемарины  уходили в кругосветное плавание, в наши дни выпускники, получив мичманские погоны, отправлялись на стажировку на боевые корабли. Обычно нормальный срок стажировки составлял 3 месяца. Нас предупредили, что в связи с  изменяющейся политической обстановкой в стране, срок стажировки может быть увеличен до одного года.
Время было переломное - расцвет реформаторской деятельности Хрущева. Уже объявлены грандиозные /более 1 миллиона/ сокращения вооруженных сил, разрезаются недостроенные на стапелях тяжелые крейсера, уменьшен в два раза прием абитуриентов на первый курс нашего училища.
Одновременно со сдачей госэкзаменов всех курсантов-выпускников  пропустили через медкомиссию и отсеяли несколько человек. В их число попал и мой приятель Юра  Щеткин. Не ведаю, какими  пороками наградила его природа, что привело к его отчислению из училища на последнем этапе учебы. Знаю точно, что Военно-морской  флот лишился талантливого человека и всесторонне подготовленного офицера. Юра не порвал с морем и стал, думаю, бесценной находкой для гражданского пароходства, где проплавал несколько десятков лет, не жалуясь на здоровье.

1.4.5. СЛУЖУ  СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ.

На стажировку меня определили в Кронштадт в дивизион торпедных катеров / База Литке/. Видимо, с учетом моего пожелания и в дальнейшем служить на малых кораблях. Я выполнял функции помощника командира звеньевого торпедного катера типа «Комсомолец». Стажировка продолжалась 6 месяцев, прошла, считаю, успешно, хотя и неоправданно затянулась (ранее стажировка планировалась на 3 месяца). В училище  была направлена телеграмма с просьбой после выпуска направить меня для прохождения дальнейшей службы в Кронштадт.
(Некоторые подробности стажировки в последующем очерке).
В начале декабря 1956года стажеров отозвали в училище, где и состоялся, можно с натяжкой назвать - торжественный выпуск. Командование училищем вручило лейтенантские погоны и кортики, зачитали приказ  Министра обороны о присвоении первичного офицерского звания. Вместо банкета устроили торжественный  обед. Причем, кажется, впервые за последние годы на выпускном банкете было запрещено спиртное. Выход нашли простой: каждый выпускник купил себе бутылку водки в магазине и принес с собой. Разлили зелье в большие белые фарфоровые кружки с флотской символикой, предназначенные для компота.
В середине зала столовой на месте дежурного по училищу, не торопясь, выхаживал новый начальник училища контр-адмирал Богданович, недавно сменивший  на этом посту прихрамывавшего Филиппова. Перед тем, как начать трапезу, один из наших выпускников вышел из-за стола с подносом и подошел к адмиралу. На подносе стояла упомянутая выше кружка, наполненная водкой, и несколько ломтиков хлеба. Не знаю, было ли это продуманным заранее действием или экспромт, который  служил тестом на лояльность. Аудитория в  250 человек примолкла, наблюдая за развитием событий.
Богданович ничтоже сумнящеся опрокинул в рот кружку с жидкостью, крякнул и занюхал корочкой хлеба. Затем, как ни в чем не бывало, продолжал  беспристрастно выхаживать в середине зала.
За столами возобновилось  оживление и бульканье жидкости, теперь уже не пряча открытые бутылки.
Примечание. Контр-адмирал Богданович Абрам Михайлович во время обороны Ленинграда командовал кораблями охраны водного района Невы. После войны возглавлял 1-ю Краснознамённую бригаду траления на Балтийском море, которая базировалась в Таллинне. Корабли бригады тралили мины в Рижском заливе и Ирбенском проливе. В своём кругу, офицеры бригады называли этого опытного специалиста минно-трального дела и заботливого начальника - «Абрам Невский» (Г.Г.Поляков. «На трёх флотах», 1999 г).
Обед был действительно праздничным и закончился без происшествий. Вечером застолье было продолжено за пределами училища. Большинство выпускников разошлось по своим компаниям, некоторые  проводили время в клубе, где, кажется, был организован вечер отдыха.
Несколько дней отводилось на оформление документов и окончательный расчет с администрацией училища. В кармане лежал новенький диплом общесоюзного образца, в котором утверждалось следующее: Настоящий диплом /№554494/ выдан Агронскому Марку Дмитриевичу в том , что  он в 1952 году поступил в Балтийское высшее военно-морское училище  и в 1956 году окончил полный курс названного училища по минно-торпедной специальности.
Решением Государственной экзаменационной  комиссии от 18 июня 1956г. Агронскому М.Д. присвоена квалификация о ф и ц е р – минер - т о р п е д и с т  надводного корабля.
Председатель Государственной экзаменационной комиссии контр-адмирал Лежава.
                Начальник училища контр-адмирал   Филиппов.
Секретарь   капитан 1 ранга   Камаев.
г .Калининград 1956год .Регистрационный №1301.