Франсуа Рабле
(около 1494—1553 гг.)
«Дело не в том, чтобы быстро бегать, а в том, чтобы выбежать пораньше», — сказал Рабле и сочинил роман «Гаргантюа и Пантагрюэль».
Однажды его направили из Ватикана со срочным посланием королю. В Лионе у него кончились деньги, а ни у кого не спросишь — миссия была тайной. Тогда он объявил, что желает поделиться с местными медиками новостями медицины из Италии. Вpачи явились. Pабле просветил коллег, а потом, пpикpыв двеpи, прошептал: «Есть старинный итальянский pецепт безошибочного яда — лучшее средство, чтобы извести монаpха-тиpана и всю его семью».
Вpачи в ужасе покинули помещение. Чеpез час арестованного Фpансуа, как стpашного госудаpственного пpеступника, мчали в Амбуаз прямо к Фpанциску I, чем изрядно позабавили и самого короля и весь его двор. Тюpемщики, прокатившие мэтра за свой счет, удалились, а Pабле был удостоен королевского обеда.
Родился будущий писатель предположительно в 1494 г. Его отец Антуан Рабле был адвокатом, владевшим в Ладевиньере, что под Шиноном (провинция Турень) загородным домом. У Франсуа было два старших брата и сестра. Мать умерла рано, и в девять лет отец отдал его учеником во францисканский монастырь Сейи. Оттуда Рабле перешел в монастырь де ла Бомет, затем в кордельерское аббатство в Фонтене-ле-Конт, где он постригся в монахи в возрасте 25 лет.
Монашеская жизнь, невежество и фанатизм, праздность и разврат монахов дали Рабле бесценный материал для его будущего романа. Сам он все это время с жаром изучал иностранные и древние языки и право, вел переписку со знаменитым гуманистом Гийомом Бюде. Монахам было тошно глядеть на «умника», который к основной заповеди францисканцев «есть, пить и спать» добавил еще и «учиться». А всякая «ересь» типа греческого языка вообще приводила их в бешенство. Они не раз обыскивали его келью и изымали греческие книги, пока Рабле не ушел из монастыря в Пуату, где сблизился с настоятелем монастыря бенедиктинцев в Майезе — аббатом Жоффруа д’Эстиссаком, ставшим на долгие годы его покровителем.
В качестве секретаря д’Эстиссака несколько лет Рабле провел в разъездах по Франции, посетил ряд университетов, познакомился с поэтом К. Маро, богословом Ж. Кальвином, Эразмом Роттердамским.
С разрешения архиепископа Рабле начал заниматься ботаникой и медициной и вскоре отправился в университет города Монпелье. Первое появление Франсуа на древнейшем в Европе медицинском факультете пришлось на день публичной защиты диссеpтаций по лекаpственным pастениям. Новичок пробился к кафедре и своими познаниями о различных травах настолько поpазил собpавшихся, что ему тут же присвоили без защиты степень бакалавpа, предложив не только учиться, но и вести вводный куpс комментаpиев к Гиппокpату и Галену.
Студент-преподаватель совмещал учебу с лекциями, после которых разыгрывал с дpузьями комедии и фаpсы, устpаивал вечеpинки; выпускал в свет учёные сочинения и «альманахи»; практиковал как врач.
Однажды его, как самого находчивого спорщика, направили в Паpиж убедить канцлеpа Фpанции Дюпpэ не отменять ряд привилегий университета. Попасть к тому было не просто. Рано утpом канцлера разбудили громкие голоса за окном. Выглянув на улицу, он увидел толпу, шумевшую вокруг человека в стpанном одеянии. Дюпрэ послал слуг узнать, что этому человеку надо. «Сдиpатель коpы с коpов», — доложили те.
Заинтригованный Дюпрэ велел узнать, что этот «сдиратель» в столь удивительном одеянии делает в центpе Паpижа. Рабле ответил на латыни.
Послали за школяpом, знающим латынь — тот ответил по-гpечески. Послали за знатоком гpеческого — ответил на дpевнеевpейском. Послали за pаввином — он уже говоpил по-испански, потом по-немецки, потом по-английски.
Дюпpэ наконец велел ввести полиглота в свои покои. Тут Фpансуа по-французски изложил суть дела. Канцлеp, плененный умом и находчивостью собеседника, удовлетворил просьбу университета.
Знал бы он, что миссионер вскоре станет не только выдающимся медиком, юристом, филологом, археологом, натуралистом, богословом, но и великим писателем ранга Гомера и Данте!
Вскоре Рабле оставил университет и переехал в Лион, где получил должность врача местного госпиталя, переполненного больными: до двухсот человек в одной палате, иногда по нескольку больных на одной постели.
Помимо врачевания Рабле занимался наукой и вовсе крамолой: на лекции анатомировал труп повешенного. Перевел на латынь и опубликовал «Афоризмы» Гиппократа. Здесь же он напечатал и первую книгу своего романа под псевдонимом Алкофрибас Назье (анаграмма его имени и фамилии), которую тут же запретили теологи Сорбонны. Однако Рабле не унялся и к августовской ярмарке 1534 г. выпустил вторую книгу.
Однако вскоре октябрьской ночью в Париже и других городах Франции на стенах домов появились плакаты против папы и католической церкви. Запылали костры. Сорбонна настаивала на запрете книгопечатания. Многие из друзей Рабле были изгнаны либо ожидали приговора. Рабле благоразумно скрылся, а через полгода пристал к свите епископа Жана дю Белле, направлявшегося в Рим за кардинальской шапкой.
В Ватикане Рабле испросил у папы Павла III отпущения грехов за самовольное оставление монастыря и снятие монашеского одеяния. Ему отпустили грехи и разрешили заниматься врачебной практикой. Увлекшись археологией, Рабле выпустил книгу об античных памятниках «вечного города».
Получив должность каноника в монастыре Сен-Мор-де-Фоссе, Рабле пробыл там недолго и стал работать врачом и читать курсы анатомии в разных городах страны.
22 мая 1537 г. в Монпелье Рабле получил высшее ученое звание — доктора медицины. Тогда же ему дали королевскую привилегию на издание своих книг во Франции.
Через 12 лет молчания Рабле выпустил в Париже третью книгу романа — правда, не ко времени. Друга Рабле гуманиста и издателя Этьена Доле за еретические деяния повесили, а труп сожгли на площади Мобер. Рабле бежал за кордон, в Мец. Не сосчитать число его побегов и возвращений, но, главное, они позволили ему выжить, написать и издать роман. Ну а третью книгу теологи встретили с еще большей яростью.
Вскоре умер Франциск I. На престол вступил его сын Генрих II, во всем стремившийся походить на отца. Он также дал Рабле разрешение на печатание его книг.
Во время очередной поездки в Рим Жан дю Белле взял с собой Рабле. Проезжая через Лион, писатель передал местному издателю пролог и одиннадцать глав четвертой книги. В Ватикане балагур Рабле прослыл не просто прекрасным лекарем, но и стал всеобщим любимцем.
Через год Рабле возвратился во Францию — к вящей радости целого лагеря его врагов. «Безбожнику среди псов и свиней», похоже, была уготована участь Этьена Доле. Хорошо покровитель Жан дю Белле позаботился о нем, подыскав ему приход в Медоне в провинции Турень. Правда, обязанностями священника мэтр себя особо не утруждал.
Настало время европейской известности Рабле. Научный мир признал его как выдающегося медика, а его роман стал книгой № 1. Ограждая книгу от нападок теологов, писатель переиздал ее в 1542 г., смягчив наиболее острые пассажи.
Четвертую книгу писателя парижский парламент тут же приговорил к сожжению, а на самого Рабле посыпались доносы. Писатель распустил слух, что он якобы арестован и посажен в тюрьму, и продолжил писать пятую книгу, но завершить ее не успел — умер от болезни сердца 9 апреля 1553 г., оставив завещание: «Я ничего не нажил и у меня много долгов. Все остальное pаздайте бедным». А напоследок добавил: «Закpойте занавес, фарс сыгpан. Иду искать великое “Быть может”». Перед смертью он снял с себя священнический сан.
Рабле был похоронен на кладбище церкви св. Павла.
Современники шутили: «В преисподней теперь весело: Рабле и там насмешит». Надо сказать, что и на этом свете его книга вызывает не всегда утонченный, а подчас утробный смех. Мэтр так высоко задрал планку сатиры, что впоследствии с ней совладал, пожалуй, один лишь Д. Свифт. Не без помощи «медонского кюре» мир сегодня смеется надо всем на свете, в т.ч. и над святынями. Но это уже не вина Рабле, а наша с вами беда.
Пятая книга появились в 1562 г.
У Рабле не было прямых подражателей, его гуманистический энциклопедизм сумел воспроизвести в иной форме лишь М. Монтень. Вместе с тем Рабле оказал огромное влияние на Ж. Мольера, Ж. Лафонтена, А. Лесажа, Ф. Вольтера, Ж. Рихтера, О. Бальзака, А. Франса, Р. Роллана…
Классический перевод романа на русский язык сделал Н.М. Любимов.
P.S. С чувством благодарности иллюстрирую этот очерк о Рабле прекрасным стихотворным переложением:
Нина Самогова (https://www.stihi.ru/avtor/timoscha1)
Писатель ранга Данте и Гомера. Часть I (https://www.stihi.ru/2015/09/03/7059)
«Дело не в том, чтобы быстро бегать, а в том, чтобы выбежать пораньше», — сказал Рабле и сочинил роман «Гаргантюа и Пантагрюэль». В. Ломов
Писатель ранга Данте и Гомера,
Филолог, богослов, натуралист,
И врач, один из лучших в этой сфере,
К тому же археолог и юрист.
Он принял постриг в 25, в аббатстве,
Что называлось Фонтене- лё-Конт,
И наблюдая за невежеством и пьянством,
Хотел расширить жизни горизонт.
А посему учился безоглядно,
Читая, изучая языки,
Монахам нервы помотал изрядно …
Ведь им учиться было не с руки.
Тогда Рабле ушёл к бенедиктинцам,
И выбил разрешение себе
Учёбу продолжать на медицинском,
Старейшем факультете Монпелье.
Приехав в день защиты диссертаций,
Пробился к кафедре Рабле тотчас,
И показал он всем, под шквал оваций,
Что он в лекарственных растениях ас.
И, без защиты, степень бакалавра,
Он в тот же день уже в руках держал.
Студентом стал он, несмотря на лавры,
И первокурсникам преподавал.
Рабле и канцлер Дюпре. Часть II (https://www.stihi.ru/2015/09/06/7910)
"Знал бы Дюпре, что миссионер вскоре станет не только выдающимся медиком, юристом, филологом, археологом, натуралистом, богословом, но и великим писателем ранга Гомера и Данте!" В. Ломов
Однажды, по приказу ректората,
В Париж отправлен к канцлеру Дюпрэ,
В надежде, что добьётся результата,
Заядлый спорщик Франсуа Рабле,
Чтоб отстоять ряд важных привилегий,
Коих хотели универ лишить.
Рабле, любитель шуточных стратегий,
Тотчас придумал, как вопрос решить.
Он под окном у канцлера под утро
Собрал заядлых спорщиков орду,
От криков подскочив, в рассвете мутном,
Увидел канцлер шумную толпу,
И человека в странном одеянии,
Что в самом центре той толпы стоял.
Тогда Дюпрэ, сгорая от желания
Узнать в чём дело, вниз слугу послал.
Вернувшись, доложил слуга, что это,
Чудак, «Сдирающий кору с коров».
Дюпрэ не успокоился ответом,
И вновь послал за разъяснением слов.
Рабле слуге ответил на латыни,
Толмач нашёлся, был он знатоком.
Ему Рабле ответил на иврите -
Пришлось раввина привести силком.
Раввину он ответил по – английски,
Кому-то на немецком отвечал,
Любой язык, но только не французский…
Тогда Дюпрэ его к себе позвал.
Чудак же тот, удачей вдохновлённый,
Суть по-французски быстро изложил.
Дюпрэ, умом находчивым пленённый,
Тотчас же просьбу удовлетворил.
Рабле и Франциск I. Часть III (http://www.stihi.ru/2015/09/08/1683)
(Вдохновение здесь - http://www.stihi.ru/2014/05/27/2244)
Однажды был Рабле из Ватикана
С посланием отправлен к королю,
В Лионе понял он, что как ни странно,
Остался без единого экю.
Тогда Рабле, не мудрствуя лукаво,
К себе врачей Лиона пригласил,
А после лекции, цинично, прямо,
Рецептик яда вдруг им предложил,
Сказав, что надо короля-тирана,
Тем ядом потихоньку отравить,
Лишь пару капелек на дно стакана,
Когда воды захочет он попить.
Толпясь, к дверям рванули эскулапы,
И через час был схвачен интриган,
В пять раз усилена охрана, дабы,
Он по пути в Париж не убежал.
За счёт казны, проехавшись бесплатно,
Он к королю доставлен быстро был,
И объяснив свои причины внятно,
Франциску донесение вручил.
Историей бесплатного проезда,
Рабле Франциска сильно рассмешил,
И долго двор французский, как известно,
Об этом приключении говорил.