Взгляд из XXI века на события, потрясшие в свое время Европу и Россию.
Введение.
Бунт, революция, эволюция или еще что-то иное, какой путь развития выберет современная Россия? От этого зависит будущее нашей страны. Заглядывая за горизонт нужно помнить о прошлом. Именно в нем часто кроется подсказка в вечной проблеме: Что делать? Я представляю вниманию читателей свою новую статью о жизни, творчестве и общественной деятельности Александра Ивановича Герцена, русского революционера-бунтаря, западника, единомышленника Карла Маркса, считавшего крестьянскую общину прототипом социализма в России.
Пройдя огромный путь, к концу жизни Герцен пришел к выводу, что кровавая революция не нужна России. У России есть свой, так называемый, «третий путь» развития, когда основываясь на исторической общности этносов, их культур, религиозной терпимости, русский народ способен построить новое общество, свободное от эксплуатации, устремленное к мировым свершениям-космизму.
Свои соображения мною были представил в виде доклада (в соавторстве с Хруцким К.С.) на XXIII Мировом конгрессе философов, прошедшего в Афинах с 4 по 10 августа 2013г.
Современное значение творчества А.И. Герцена
Творчество Александра Ивановича Герцена привлекло наше внимание (в отношении изучаемой темы) по нескольким причинам. Во-первых, выдающийся русский литератор, философ и общественный деятель в течение года проживал в Великом Новгороде, городе, где идеи демократии являлись доминирующими в течение четырех веков (X-XIV).
Новгородское Вече избирало не только посадника (мэра города), но и утверждало в должности Князя (управляющего-президента) Новгородской средневековой республикой.
Известно, что в 1841 году (за «распространение необоснованных слухов», обнаруженных тайной полицией в письме Герцена к отцу) – он был сослан в Новгород и назначен на должность советника губернского правления. 14 июля 1841 года в Софийском соборе А.И. Герцен принял присягу. В тот год он проживал в доме купца Шебякина,который сохранился до ваших дней.
Наблюдения за жизнью новгородского общества и его нравами нашли отражение в публицистических статьях журнала «Колокол», впоследствии издаваемого Герценом за границей; книге «Былое и думы», где воспоминаниям о Новгороде отведено три главы. В новгородской ссылке Герцен пишет статьи из философского цикла «Дилетантизм в науке», «Новгородский дневник», фельетоны «Москва и Петербург» и «Новгород Великий и Владимир на Клязьме», а также приступает к созданию романа «Кто виноват». Вспоминая службу в губернском правлении, автор книги «Былое и думы» писал: «С полгода вытянул я лямку в губернском правлении, тяжело было и крайне скучно». В то же время, в Новгороде у Герцена состоялись встречи с видными деятелями русской культуры и литературы – В.Г. Белинским, Н.П. Огаревым, Н.М. Сатиным, И.П. Галаховым и др. Идеи Герцена,прозвучавшие в середине XIX века, актуальны и сегодня, они вызывают интерес политиков и ученых схожестью проблем стоящих перед Западом и Россией в текущей период. Поэтому авторы взяли на себя смелость показать современному обществу А.И. Герцена не только как революционера и общественника, но и философа, видевшего перспективы развития Европы и России на многие годы вперед.
А.И. Герцен - “ключевая фигура” в российской культуре
Авторы поддерживают и развивают существующее мнение, что А.И. Герцен является “ключевой фигурой” в отечественной культуре, оказавшей значительное влияние на различные направления русской мысли, и что философия Герцена представляет собой органический компонент интегральной русской философии, а также что идеи А.И. Герцена (прозвучавшие в середине XIX века) мощно актуализируются сегодня и вступают в резонанс с текущей эпохой.
Герцен «чрезвычайно национален — и в своей любви к Западу, и в своей страстной критике его»; и что (по мнению Зеньковского) поздний Герцен сближается с позицией славянофилов, что говорит о единстве той почвы, на которой они произрастали. В целом, исследователь делает вывод, что «от Гегелевской философии как «алгебры революции» Герцен переходит к осознанию того, что «истина логическая – не одно и то же с истиной исторической»; и что, «В отличие от революционеров и «интеллектуалов», Герцен был мыслящим, ищущим человеком. У него не было неопровержимых догм ни на Западе, ни на Востоке». В конечном итоге, Герцен пришел к пониманию необходимости «учить» народные массы, а не «бунтовать» их»; и что «в этих суждениях Герцен ближе Достоевскому, чем революционно-демократической интеллигенции, к которой его обычно причисляли и зачастую причисляют сегодня» (Нижников 2012).
Изучение Герценом проблемы взаимоотношений России и Запада
Капиталистическое развитие России в тогдашних конкретных условиях было неизбежно, закономерно и прогрессивно. Это был единственно возможный путь к социализму. Но было бы нелепо требовать, чтобы так смотрел на дело Герцен в эпоху, когда еще страшной реальностью было крепостное право, а рабочего класса в сколько-нибудь «европейском» смысле вовсе не существовало. Гуманист и народолюбец, Герцен искал для России какой-то третий путь, который позволил бы ей освободиться от крепостничества и вместе с тем избежать капитализма и господства буржуазии.
В идейных спорах 40-х годов Герцен выступал как один из вождей западников, которые, в противовес славянофилам, отстаивали прогрессивность вхождения России в «европейский мир». В 50-е годы Герцен вроде бы меняет фронт: он говорит об особом пути и особом предназначении России. Его публицистика как бы перекликается с прославленными строками Тютчева: «Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить! У ней особенная стать – в Россию можно только верить». Но в главном Герцен был далек от тютчевского «поэтического» славянофильства и еще дальше – от воспевания старины и отсталости, чем занимались официальные монархические славянофилы.
Он видел особое призвание России в том, чтобы соединить западные идеи социализма с народными основами русской крестьянской общины и показать миру возможность нового общественного строя без эксплуатации человека человеком. Герцен писал в 1854 г., что «идея социальной революции – идея европейская. Из этого не следует, что именно западные народы более способны ее осуществить». Литературоведам хорошо известен спор Герцена и Тургенева о будущем развитии России, который продолжался на протяжении 20 лет (1849–1869). Как подводит итог Е.Н. Дрыжакова (2012), «Тургенев полагал, что Россия принадлежит к европейской семье народов и ее судьба будет сходна с европейскими сестрами: ее ждут трудные годы социального развития, предполагающие революционные бури и неожиданные повороты». Напротив, Герцен был убежден, «что у России особый путь и она вполне может избежать проблемы пролетариата и построить свое будущее по справедливым законам русской крестьянской общины».
Крестьянскую общину и отсутствие развитой частной собственности крестьян на землю Герцен считал залогом русской социальной революции. В своем подходе он подчеркивал традиции коллективизма, взаимопомощи, артельности в русском народе. Эти национальные особенности он видел и в рабочих, ремесленных артелях. Русских рабочих по психологическому складу он считал теми же крестьянами и полагал, что они принципиально отличны от западноевропейских. На стихийный общинный социализм (в других местах он употребляет понятие «коммунизм») возлагал Герцен свои надежды, противопоставляя его как крепостничеству, так и капитализму.
Своеобразная честь привлечь к общине внимание русских выпала прусскому социологу и этнографу Августу Гакстгаузену, который с благословения и с помощью царского правительства совершил в 1843 году большое путешествие по России, итогом которого явился изданный в Германии трехтомный труд «Исследование внутреннего состояния народной жизни и в особенности сельских учреждений России» (1847–1852 гг.). Здесь-то Гакстгаузен и «открыл» общину, объявив ее в высшей степени благотворным учреждением, которое способствует сохранению «добрых» патриархальных отношений между крестьянами, помещиками и правительством. Впрочем, несмотря на сугубый монархизм автора, третий том труда Гакстгаузена, трактующий вопрос об общине, был все же допущен в Россию без права перевода на русский язык.
Герцен не мог не видеть многие проявления тенденций капиталистического развития России. Любопытно, что он иногда называл обуржуазивание дворянства, соединение феодальной эксплуатации крестьян с капиталистической «распространением начал политической экономии». Для Герцена политическая экономия его времени ассоциировалась с именами Мальтуса и Сэя и представлялась антигуманной наукой об обогащении немногих за счет многих, о способах эксплуатации труда капиталом.
После крестьянской реформы 1861 года Герцен приходит к пониманию того, что России не удастся миновать капитализма, но не отказывается от мысли о том, что Россия переход к социализму совершит иначе, чем другие народы. Он считал, что не может быть одной общей формулы осуществления социалистического идеала. Существенной чертой герценовского социализма было то, что он предпочитал такой социалистический переворот, который бы не допускал кровавых средств. Однако он понимал, что и насильственный переворот может быть неизбежным, и все же считал, что лучше не допускать подготовки к насилию, не провоцировать его. Он был против установки Бакунина на немедленный бунт и выступал за сохранение государства.
Изучение герценовского «Былого и дум» в свете поднятых вопросов
Рассказ о своей жизни стал частью великого революционного дела Герцена. Вершина его художественного творчества, «Былое и думы» явились величайшей летописью общественной жизни и революционной борьбы в России и Западной Европе на протяжении нескольких десятилетий – от восстания декабристов до кануна Парижской Коммуны. С огромной художественной силой, законченностью и полнотой «Былое и думы» запечатлели облик Герцена, все пережитое и передуманное им, его искания и борьбу, его кипучую страсть революционера, его яркую мечту о свободной родине.
Герцен говорил, что «чем кровнее, чем сильнее вживется художник в скорби и вопросы современности – тем сильнее они выразятся под его кистью» (письмо к М.П. Боткину, 5 марта 1859 г.). Через свой личный жизненный опыт Герцен стремился познать закономерности исторического развития. В своих воспоминаниях он исходил из тонкого, необычайно глубокого понимания происходящих событий и самой эпохи. В социальной действительности своего времени Герцен пытливо ищет силы, обусловившие наблюдаемые им явления. Этот глубокий историзм «Былого и дум» – величайшее завоевание художественных мемуаров во всей мировой литературе. Исторические конфликты и события здесь перестали служить лишь фоном автобиографического рассказа.
«Кровью и слезами» Герцен рассказал о Западной Европе 40-60-х годов, в частности о революционных событиях во Франции в 1848 году. Один из значительных разделов мемуаров составили художественные портреты «горных вершин» европейского освободительного движения и очерки о жизни и борьбе лондонской эмиграции – пестрой «вольницы пятидесятых годов».
В серии очерков о русских общественных и политических деятелях автор «Былого и дум» запечатлел жизнь русской революционной эмиграции 50-60-х годов. История создания Вольной русской типографии и знаменитой газеты Герцена – Огарева «Колокол» переплеталась в этих очерках с выразительными художественными характеристиками и портретными зарисовками современников Герцена.
Заключительные части «Былого и дум» отразили глубокий перелом, который произошел в мировоззрении Герцена в 60-х годах. Он увидал революционный народ в самой России и «безбоязненно встал на сторону революционной демократии против либерализма». Расставаясь со своими записками, Герцен сумел передать в них предчувствие новой исторической эпохи. В 1866 году, в предисловии к четвертому, заключительному, тому отдельного издания «Былого и дум», Герцен предельно четко формулировал свое понимание в основном уже написанных им мемуаров: «Былое и думы» – не историческая монография, а отражение истории в человеке, случайно попавшемся на ее дороге».
Новое прочтение «Писем об изучении природы»
Герцен поразительно ясно раскрывает истинную Органицистскую сущность философскойсистемы Аристотеля, и прекрасно объясняет эту сущность в своем произведении «Письма об изучении природы» (подробный анализ этого вопроса мы изложили в своей работе для журнала “Biocosmology – neo-Aristotelism” Главный момент состоит в том, что Герцен отчетливо видит – Аристотелевская Органицистская философская система (космология) позволяет познавать мир в его реальном значении – в единстве существования материальных и нематериальных (интеллектуальных и душевных – внутренних целедвижимых и индивидуально-присущих) составляющих – реальных причин и сил .
Важный момент в выводах Герцена заключается в том, что причиной отказа современных ученых от основных философских положений Аристотеля послужило их восстание (rebellion) против его религиозных интерпретаторов (т.е., сами истинные – оригинальные – концепции Аристотеля остались и остаются вне сферы критического рассмотрения современного научного сообщества).
Концепции Аристотеля остались и остаются вне сферы критического рассмотрения современного научного сообщества). Иначе говоря, как показывает проф. Рэндалл, – доводы и выводы «новых» ученых не относятся собственно к философии Аристотеля. Более того, Рэндалл показал, что современные научные достижения в значительной мере основываются собственно на концептуальных построениях Аристотеля (хотя, фундаментальное значение его научной Органицистской системы познания в развитии мировой рациональной культуры до сих пор открыто не признается). Данный момент (фундаментальности теоретических положений Аристотеля) как раз объясняет сохранение его терминов в веках (однако, с постепенным извращением их смысла). В этом же русле аристотелевед Дэвид Чарльз доказывает, что «оценка Аристотелем эссенциализма… отличается от того, что предлагается его главными противниками (как конвенционалистами, так и последователями учения Платона, как они характеризуются в Главе 1), и является неуязвимой к некоторым из критических замечаний, развитых (например) Декартом, Локком и Куином». Ученый заключает: «Аристотель не является… типом аристотелевского эссенциалиста, на которого они нападают» (Charles, 2000).
В целом, как раскрывает этот вопрос в настоящее время А.О. Маковельский, «логика Аристотеля отнюдь не является той формальной логикой, которая замыкается в рамках изучения формальной правильности мышления безотносительно к его истинности. Для Аристотеля истина есть соответствие мыслимого с действительным в отличие от того формальнологического понимания истинности, согласно которому истинность принадлежит всецело сфере самого мышления и не имеет никакого отношения к подлинной действительности» (Маковельский 1967, с. 89). Начало для умозаключения, по Аристотелю, это «суть вещи». Логика Аристотеля составляет органическую часть его реалистического мировоззрения. Иначе говоря, логика Аристотеля – это интуитивное и рациональное (на основании эмпирических данных) «мышление» человека (субъекта), проникающее (в сущностное устройство) и рационально объясняющее реальный мир эмпирически ощущаемых субъектов.
Герцен видит и развивает целостный характер познавательного процесса Аристотеля, в котором эмпирическое, интуитивное и логически состоятельное (интеллектуальное) построение научных концепций составляют одно неразделимое целое. При этом он всегда подчеркивает реализм Стагирита: «Аристотель начинает с эмпирического данного, с неотразимого фактического события – это его точка отправления; не причина, а начало (initium),»
Биокосмологический характер русской литературы
; Герцен призывает: «Аристотель не только далеко оставил за собою греков, но и почти всех новых философов. Последуем за ним… (с. 302)»
; В целом, наш главный вывод заключается в том, что творчество Герцена (и других русских литераторов, и русской культуры в целом) существенно коррелирует с основными принципами рационального Органицизма Аристотеля
; Для нас в этом отношении важен вывод В.Ф. Пустарнакова, что центральным элементом в анализе Герценом философии Аристотеля стало его истолкование учения о полном, совершеннейшем развитии (возможном только в Органицистском подходе), осуществляемом посредством слияния Аристотелевских понятий «динамии, энергии и энтелехии». При этом, автор отмечает существенный факт, что «эти сложные категории, особенно узловая для Аристотеля категория “энтелехия”, не пользовались ни в Средние Века, ни в Новое Время такой популярностью, как другие аристотелевские категории» (Пустарнаков, 2002). Таким образом, автор обнаруживает, что Герцен разрабатывал и закладывал основы нового методологического подхода к познавательной деятельности, принципиальной отличной от Западной системы познания.
; Не удивительно, что в письме к своему сыну – физиологу, который в своих научных изысканиях попытался объяснить результаты лишь присутствием механических условных рефлексов – Герцен написал:
«Человек во все времена ищет своей автономии, своей свободы и, увлекаемый необходимостью, хочет делать лишь то, что ему хочется; он не хочет быть ни пассивным могильщиком прошлого, ни бессознательным акушером будущего, и он рассматривает историю как свое свободное и необходимое дело. Он верит в свою свободу, как верит во внешний мир – такой, каким он его видит, потому что он доверяет своим глазам и потому что без этой веры он не мог бы сделать и шагу. Нравственная свобода, следовательно, является реальностью психологической или, если угодно, антропологической» (Герцен 1985, т. II, c. 529).
; Как формулировал вопрос В.И. Вернадский, речь идет «о человеческой свободной личности, величайшего нам известного проявления ее космической силы, царство которой впереди» (Вернадский 1988, с. 255).
Выводы.
Первое распространенное убеждение – это что А.И. Герцен является яростным революционером, требовавшим и добивавшимся решительных перемен в обществе. Однако таковым он являлся только в начальный период своей общественной деятельности. В годы же своей творческой зрелости и мудрости – он решительно меняет свое отношение к данному вопросу. В 1869 г. он пишет статью «К старому товарищу» (М. Бакунину), где фактически признает свои ошибки молодости.
Другое клише (для массового сознания) - Герцен устойчиво позиционируется с ролью «западника», яростно нападавшего и критиковавшего учение славянофилов, поскольку последние идеализировали православие и поддерживали самодержавие. В то же время, как выясняют исследователи – в конечном итоге «Герцен давал такую критику западному обществу и человеку, на которую осмеливались не все славянофилы» (Нижников, 2012). Он, например, считал, «что ни о каком развитии личности в западных условиях уже не может быть и речи, ибо не личность уже там главное, а «товар, дело, вещь, главное — собственность».
А.И.Герцен является своеобразным ориентиром для современных политических сил России, не только признанием своих ошибок и убеждений в революционном преобразовании общества, сколько в эволюционном, но особом пути развития Русской цивилизации.
Заключение.
Естественно, Биокосмологическая ассоциация (которую представляют авторы данной статьи) всецело стремится к реабилитации Аристотелизма и восстановления его равного значения наряду с существующими (и доминирующими на сегодня) системами познания и общественного строительства. Речь прежде всего идет о восстановлении Аристотелевского учения в значении целостной автономной космологической (супер)системы, которая абсолютно состоятельна (в отношении рационального научного познания – это форма научного Органицизма), и в которой все структуры и части основаны на общих фундаментальных принципах: Органицистской физике и метафизике; четырех-причинной этиологии и функционалистской Биокосмологической методологии; био-социо-космистской антропологии и универсализирующих Био-науках (всех видов, в современном понимании: естественных, общественных, гуманитарных, формальных), которые направлены на Ноосферное глобальное социокультурное развитие и коэволюцию.
Таким образом, А.И. Герцен одним из первых ученых, писателей, политиков и философов предвидел будущее капиталистического развития Европы, но отказ от аристотилизма может окончательно завести ее в тупик, что собственно мы налюдаем сегодня. Россию он видел сильным и самобытным государством, идущему по своему, иному пути, отличному от Европы и Азии,у которой прекрасное будущее. Авторы считают,что если мы не свернем с основ Органицизма Аристотилевской учения(космизма) и не пойдем на поводу западных философских школ "перманентного ренессанса",то нас ждет не очередное "обнуление",а колоссальный взлет во всех областях.
P.S. После моего выступления были заданы вопросы, связанные с современным видением Российской действительности, в свете герценовского Неоаристотелизма.
Если читателей заинтересуют вопросы и ответы, то я мог бы представить их в отдельном виде.
Спасибо за внимание!