(фрагменты из рассказа)
Александр Квиток
Ничто, нигде и никогда не повторяется. Только поток времени течёт ровно, неизменно, а изменяемся мы и обстоятельства, ну, и пространство, конечно же. Иногда мы вспоминаем прошлое и говорим, сравнивая его с настоящим: «Но ведь тогда было другое время!». Верно! Но ещё вернее другой вывод: время всегда другое! Оно другое уже через минуту.
Попробуем рассуждать. Итак, минута пошла…Вы идёте по коридору (помните, как Штирлиц шёл по коридору?), чтобы пригласить своего начальника к себе на день рождения. Настроение у вас приподнятое (день рождения – всё-таки праздник!). Характер у вас, ну, может быть, не нордический, но твёрдый…Вы входите в приёмную. Секретарь (длинноногая блондинка) слегка смутилась при вашем появлении, но не препятствует вам пройти в кабинет, не говорит обычных слов: «Пётр Иванович сейчас занят». Вы смело распахиваете дверь в кабинет (вы же с хорошей вестью!), и застываете с раскрытым (ну, может быть, с чуть приоткрытым) ртом на пороге. Перед вами картина в стиле Рембрандта (много обнажённого тела) – ваш уважаемый начальник и ваша любимая жена страстно и увлечённо (вас они ещё не заметили) прямо на столе занимаются тем, чем вы занимаетесь с женой на правах законного мужа, занимаетесь дома, ночью и в постели. А здесь он, на правах начальника, – в кабинете, днём и на столе…
Прошла минута. Что изменилось? Время? Да, для вас оно уже другое. Оно другое и для вашего начальника, и для вашей жены (они уже просекли, что их засекли), и для секретарши тоже. Секретарша – она ведь тоже женщина, она не любит, когда на её территории (стол начальника) он использует других женщин. То, что произошло, её радует, тогда как остальные участники действа пребывают в некотором расстройстве. Не будем присутствовать при дальнейшем развитии сей драмы, пусть они втроём разбираются и решают, что делать дальше. Мы же давайте закончим наши рассуждения, начатые пару минут назад.
Объективно время течёт прежним ровным потоком, субъективно же оно воспринимается всеми участниками драмы как время «до» и время «после». Время как бы приобрело другую окраску. А это произошло потому, что изменились обстоятельства, изменилось ваше восприятие времени и пространства. Вы шли по коридору почти весело, прошли через приёмную, вошли в кабинет. Пространство менялось с каждой секундой, а в кабинете оно уменьшилось до размеров стола, на котором вы застали злосчастных любовников. И вы, минуту назад весёлый, теперь уже другой, невесёлый. Не знаю, какой первый вопрос и кому вы зададите, и будете ли вообще задавать вопросы. Может быть, вас заклинит на одном и том же вопросе, который вы неустанно будете задавать жене: «Как ты могла…с ним…на столе?» Можно подумать, что стол сам по себе является отягчающим обстоятельством.
А может быть, вы, немного поразмыслив, придёте к выводу, что вам стоит гордиться своей красивой женой, поскольку ваш уважаемый начальник избрал её среди других. Не знаю, не знаю, решайте сами…
***
Как же разительно изменились знакомые места! Комфортабельный автобус резво катил по асфальтированной дороге, а прежде они тряслись на жёстком вездеходе ГАЗ-63 по грунтовым дорогам, местами слегка улучшенным за счёт гравийного покрытия. Проезжали через хутора, посёлки, станицы со знакомыми названиями, но всё это воспринималось как новое, прежде невиданное. Двадцать пять лет прошло – целая жизнь! Всё изменилось – люди, обстоятельства, природные ландшафты, дороги, автомобили. Но, самое главное, изменились мотивы наших передвижений в этом пространстве, изменились возраст и социальный статус. Тогда он ехал сюда работать в качестве молодого специалиста и смотрел на мир другими глазами – молодыми и любопытными. И неизменными, пожалуй, выглядели зелёные богатые сады и виноградники Тамани, но смотрелись они как-то по-другому. Одно дело смотреть на жизнь в двадцать лет, и совсем другое дело всматриваться в неё и оценивать в сорок пять. Очень уж всё другое.
…В Темрюк приехали где-то в середине дня. День с утра был ясный и жаркий, а теперь небо затянуло тучами. Дождь приближался со стороны Чёрного моря. Алексей посмотрел расписание: автобус до хутора ожидался через час. Подошёл мужик одного с ним возраста, спросил:
– Куда едем, земляк?
– В Кучугуры.
– Поехали с нами, недорого возьму, как за автобус.
– Да хоть и дорого…Поехали, какие наши годы…
Мужик довольно хмыкнул, Они вышли на площадку, там, в отдалении стоял белый «Жигуль». Поехали сразу же, больше водитель никого не зазывал. Алексей был не единственный пассажир, ещё там сидела миловидная русоволосая девушка с короткой стрижкой, входившей тогда в моду.
– Моя дочка Марина, – представил её мужик, а потом спросил: – А ты к нам отдыхать или как?
– Отдыхать, если не возражаете.
Марина засмеялась, а мужик тоже развеселился:
– Какие могут быть возражения, землячок? Отдыхай, сколько душе твоей будет угодно.
– Спасибо. Не подскажете, к кому там у вас на жительство можно устроиться?
– Надо подумать… – Мужик оглянулся назад, спросил у Марины: – Может, к бабе Наде его?..
– Мне бы поближе к морю и чтобы с кормёжкой… – добавил Силкин свои запросы.
– Ну, с кормушкой я не знаю…Баба Надя и для себя-то готовить не любит…Марина, может к Романчукам его поселим? – Алексея рассмешило, как запросто мужик переделал «кормёжку» на «кормушку». Марина тоже прыснула со смеху.
– К Романчукам в августе всегда родичи наезжают. А сейчас как у них, я не знаю, – сказала Марина.
– Ладненько, заедем спросим. За спрос денег не берут, – рассудил мужик успокоенно.
Уже слышались дальние раскаты грома, потемнело. На лобовом стекле появились крупные капли дождя. Проехали Фонталовскую, свернули на хутор. Здесь тоже была проложена асфальтированная дорога. Под сильным дождём проскочили этот участок дороги, показались первые хуторские дома. Мужик опять оглянулся на Марину:
– А что, Марина, возьмём его к себе на постой? Только кормить его ты будешь…Согласна?
– Согласна, конечно. Где трое кормятся, там и четвёртый пристроится, – мудро рассудила девушка.
– Не забыла, как мамкин борщ готовить? – спросил мужик у Марины.
– Не забыла. Прокормимся, пап, не беспокойся.
– Ну, вот и ладненько, – он повернулся к Алексею, – От нас до моря пятьсот метров, пять минут ходьбы и купайся…Согласен к нам?
– Согласен. Я всего лишь на неделю…
– Да хоть на две. Давай знакомиться. Андрей… – он протянул руку.
– Алексей… – Силкин пожал крепкую мозолистую руку Андрея, – Спасибо вам, ребята.
– Пока что не за что…У нас тебе будет хорошо, – заключил Андрей.
Уже ехали по хуторской улице, свернули налево и сразу же остановились перед зелёными воротами. Андрей выскочил из машины, накрывшись курткой, открыл ворота, заехали…Алексею было приятно смотреть на делового расторопного мужика – делал он всё как-то не спеша, а получалось у него ладно и быстро.
***
Двор был просторный и чистый, выложен бетонными плитами. Дом с виду гляделся как будто небольшим, а внутри, тем не менее, выглядел просторным. Просторным он был оттого, что не было в нём лишней мебели. Всё, что находилось в комнатах, было необходимым и функциональным. Приусадебный участок с двух сторон дома и за домом тоже был большим. Здесь для всего хватало места: и для сада, и для огорода, и для цветника. Да и вообще, в хуторе дома стояли просторно, улицы были хоть и не слишком прямыми, но широкими. Не любил Алексей тесных квартир, узких улиц, скученных домов. В этом хуторе ему не грозил «синдром стеснённого пространства» – такой диагноз поставил ему однажды один из эрудированных приятелей.
Дождь стал затихать, гроза уходила в сторону Азовского моря, там ещё глухо рокотал гром, а над хутором уже посветлело. Алексей вышел во двор. Хозяин куда-то уехал, «Жигуля» на месте не было. Силкин вышел за калитку, осмотрел улицу и ближайшие окрестности. Где-то здесь, в этом хуторе стояли они когда-то полевым лагерем. Палатки размещались среди жёлтых песчаных дюн или прямо на дюнах, заросших травой и мелким кустарником. Это место, как ему запомнилось, находилось недалеко от спуска дороги к морю. Они и сами ходили на море по этой дороге, а ещё запомнились немногочисленные отдыхающие, проходившие каждый день мимо их палаток к морю и обратно. Тогда здесь был единственный спуск к морю, самый используемый хуторянами и отдыхающими. В обе стороны от спуска прослеживались жёлтые крутые обрывы, а между ними и морем – полоса пляжа шириной метров 15-20. Сейчас хутор, конечно же, разросся во все стороны, домов и жителей прибавилось.
Скрипнула калитка, вышла Марина в цветастом фартучке и в белой косынке, завязанной сзади и оттого похожей на тюрбан.
– Алексей Иваныч, далеко не уходите. Скоро будем обедать, – обратилась она к Силкину.
– Я – не Иваныч, я – Ильич, – поправил её Алексей.
– Хорошо, Алексей Ильич, теперь я буду знать.
– Марина, подскажи, пожалуйста, как пройти к морю? Где-то должен быть спуск на пляж? – спросил он её.
– Я вам покажу, но только после обеда, ладно?
– Ладненько, – подражая Андрею, сказал Алексей. Слово ему понравилось, он и сам его с удовольствием употреблял. Ладненькое такое слово, дружелюбное. В этом слове чувствовалась добрая расположенность к собеседнику, нескрываемая симпатия.
Вскоре приехал Андрей, с ним прибыла его жена Галя – красивая русоволосая женщина, похожая на Марину. Вернее сказать, это Марина очень была похожа на свою мать.
«Мамкин» борщ и в самом деле получился у Марины просто отличным. Все ели с аппетитом, никто не жаловался на здоровье. И от красного домашнего вина тоже никто не отказался. Здесь в каждом доме имелось вино своего изготовления, это Алексей помнил ещё со времён своей молодости. Тогда они могли, возвращаясь из маршрутов, зайти в любой дом в любой станице или в хуторе, и на вопрос: «Можно ли у вас купить вина?» – их приглашали попробовать, ставили на стол столько вина и еды, что получался вполне приличный обед. Хозяева обычно от денег отказывались, но злоупотреблять дармовщиной геологи не хотели, поэтому брали с собой пятилитровую канистру, за неё платили то что требовалось, и почти каждый день возвращались с поля весёлые и сытые, да ещё с канистрой вина. Начальник поначалу ворчал недовольно, но претензий по работе у него не было, а пять литров хорошего вина могли смягчить любое твёрдое сердце.
После обеда Марина, как и обещала, повела Алексея на море. Сначала немного шли по асфальтированной улице, потом пошла грунтовая дорога, плавным поворотом направо выводящая к морю. Спустились на пляж. Отдыхающих было немного, но это в сравнении с Анапой, где пляж похож на муравейник. Солнце ещё светило вовсю, хотя и близилось к закату, тучи ушли на север. Азовское море выглядело не так, как Чёрное. Здесь, согласно карте, плескалась часть моря, называемая Темрюкским заливом. Вода вдали имела голубовато-серый цвет, а вблизи пляжа просматривалась полоса жёлтовато-серой воды, не очень-то прозрачной.
Алексей с Мариной сделали дальний заплыв, пока не добрались до чистой воды. Марина плавала отлично, быстрее и техничнее Алексея. Увидев, что он отстаёт, она сбавила темп, и дальше они плыли рядом. На берегу немного позагорали под вечерним нежарким солнышком, поговорили. Марина приехала на каникулы из Краснодара, где училась в университете на филологическом, теперь уже на пятом курсе. Младший брат Генка сейчас в Ейске, в спортивно-оздоровительном лагере, он разрядник по водным видам спорта. О себе Силкин не говорил, а Марина (умница!) не донимала его расспросами, и этим была ему очень симпатична, вдобавок к внешней привлекательности.
Потом они ещё долго плавали и вышли на берег, когда солнце уже опустилось за горизонт.
Возвращались тем же путём. Как ни пытался Силкин определить место, где стоял их палаточный лагерь, но так и не смог. Здесь прибавилось домов, утопающих в садах, а по дюнам, теперь уже ставших низенькими, расплывшимися, густо росли деревья и мелкий кустарник. И едва заметны были жёлтые песчаные прогалины среди травы, напоминающие о прежнем прибрежном ландшафте с преобладанием песчаных дюн. Всё стало другим – местность, хутор, люди. Стал другим Силкин, изменились и его взгляды на жизнь. Как говорят эрудиты, теперь он смотрел на жизнь под другим углом, через призму зрелого возраста. Только Азовское море и жёлтые обрывы, протянувшиеся вдоль пляжа, выглядели знакомо, как и двадцать пять лет назад.
Ничем не могла помочь ему Марина, ей тогда было…Нет, её тогда на свете не было. «Ну и ладненько, – подвёл итоги своим размышлениям Силкин, – хорошо хоть море осталось на месте».
***
Вечером, сразу же после ужина, все сели к телевизору. Алексей смотрел фильм, но никак не мог вникнуть в суть сюжета. Терзания главных персонажей требовали сопереживания, а ему всё это казалось неинтересным, надуманным, далёким от настоящей жизни, хотя жизнь показывали как будто настоящую. На чужую жизнь, даже правдоподобно показанную, смотреть не хотелось. Он вышел во двор, присел на скамейку в дальнем углу двора и долго сидел, всматриваясь в звёздное небо.
Как всегда, первой пришла мысль о бесконечности Вселенной, непостижимой для человека. Несогласные с непостижимостью Вселенной учёные мужи время от времени выдают сенсации: то звезду новую откроют, то планету, то вдруг обнаружат, что вблизи «чёрных дыр» искривляется пространство и время. То вдруг начнут пугать людей астероидной опасностью и призывать человечество объединить свои усилия для отражения угрозы из космоса. Потом выясняется, что тысячетонный кусок обледеневшего камня пролетел далековато от Земли, и что наши беспокойства теперь позади. А никто, собственно говоря, и не беспокоился, кроме самих учёных.
Алексей не верил в опасность из космоса. Наоборот, созерцая звёздное небо, он обретал внутри себя мир и покой, а все жизненные неурядицы отодвигались в темноту ночи, и если не исчезали совсем, то становились маленькими, незначительными.
Возникшее внутри – то ли в голове, то ли в области сердца, чувство благодарности хотелось как-то реализовать, но кому и куда?..О Небо, благодарю за ниспосланное мне умиротворение! Но Небо, оно же Космос, это слишком обширное и безликое пространство. Благодарить бесконечное пространство?..Или какую-то Силу?..Слышал иногда от некоторых доморощенных мыслителей такое загадочное выражение: « Есть какая-то там Сила, но для нас она пока непознаваема…». При этом многозначительно указывали перстом вверх. Тут же кто-нибудь предлагал налить и выпить «за непостижимую силу», после чего переключались на менее высокие темы, вполне постижимые без особого умственного напряжения.
«Там» – это на небе…Какая-то Сила на небе…Небесная Сила. А если взять всё обширное пространство вокруг Земли, то это будет множество Сил или «Силы Небесные»…Слышал где-то, читал где-то – люди иногда призывают на помощь Силы Небесные… Ну, хорошо, допустим есть такие Силы. Но умиротворяющее воздействие на человека от просто Силы с неба – не убеждает. Эта Сила должна быть доброй. А доброта – категория нравственная, а не физическая. Значит, мир и покой нам посылает некий Источник доброй силы, кто-то или что-то. Некто или Нечто? Наличие нравственной составляющей склоняет нас к кому-то живому, мыслящему, доброму. На выходе из наших рассуждений вырисовывается Некто – сильный, мудрый, добрый, хорошо знающий наши проблемы. Он знает, что нам надо!..Мы сами не всегда знаем толком, что нам надо, а Он знает это лучше нас!..Так, так…Неужели Бог?! Приехали.
И атеист Силкин, усмехнувшись про себя, усиленно принялся отгонять эти чересчур плодотворные мысли. Удавалось с трудом. Выручила Марина. Она появилась на крыльце дома сразу же после того, как в доме погасили свет. Похоже, в этом доме спать ложились рано.
13.09.2012