Она любила гулять под дождем. Одна. Когда никто не будет похотливо и пошло раздевать ее взглядом или, набравшись пивного дурмана бубнить, отрыгивая: «Привет, крошка! Познакомимся?»
Выходя из дома и оставляя за закрытой дверью сиротливо стоящую на столе, недопитую чашку кофе и струящуюся из приемника «…Я тебе, вірная, аж до хатиноньки, сам на руках однесу…», как-то зло и с грустью подумала: «В современном, креативном исполнении, он должен был бы ее три раза трахнуть, пока нес бы на руках в дом».
Она любила гулять под дождем.
Любила эти неторопливые и тихие беседы с уютным, пахнущим временем парком.
Иногда этот старый парк проказничал, сбрасывая с деревьев целую толпу озорных капель, которые, как заправские забияки, с шумом и гамом, всегда неожиданно, но весело запрыгивали на ее зонт.
Ей нравилось говорить этим старым, скрипучим фонарям и повидавшим виды деревьям, припавшим к земле скамейкам, что вытянулись вдоль извилистых дорожек, и заблудившемуся в листве ветру все, что придет на ум.
Иногда, во сне, она видела этот парк, как будто сидящим на своей, давно облюбованной скамеечке и мирно дремлющим старичком, опершимся подбородком на свою палочку.
Но, он всегда был готов ее выслушать. Очнувшись от дремы, встречал ее умным и слегка ироничным взглядом из-за стекол смешных и старомодных очков.
Поглаживая свою бородку из опавших шуршащих листьев, слушал. Иногда перечил и не соглашался, иногда был строгим и ворчливым. Только никогда не позволял себе смеяться над ее мыслями.
А она просто была ему благодарна. И верила.
Что-то отвлекло ее, прервало спокойное течение мысли.
На боковой дорожке, куда она собиралась свернуть, стоял… ангел.
Она не удивилась, как будто до этого, ангелы встречались ей на каждом шагу. Только, остановившись, нахмурилась и с интересом, стала украдкой его разглядывать.
- Почему у него разные крылья - одно белое, а другое черное? - спросила она у своего старого друга.
Но старичок - парк, который сегодня очень талантливо играл роль хоть и сносного, но ворчуна, как-то уж очень хитро прищурился, спрятав улыбку за вежливым шелестом ветвей и, казалось, тихо отошел в сторонку, оборвав на полуслове свое очередное нравоучение.
Да, это было необыкновенно, но это был ангел. Очень грустный и задумчивый. Он стоял неподвижно на ее любимой дорожке и смотрел в небо.
Опадая черно-белым пухом, его крылья беззвучно растворялись в сером небе, которое отражалось в мокром асфальте. Все тоньше и тоньше, а дождь безуспешно пытался скрыть его слезы.
- Почему ты такой грустный? – подойдя к ангелу и набравшись смелости, вежливо спросила она.
- Я устал от одиночества. Я хочу верить, а Там… Там никто не верит. Он знает, что Он есть. Зачем ему верить в самого себя? И все Там знают, что Он есть. Никто не верит…
Тонкая, бледная и невзрачная, последняя нить, связывавшая его с небом, подобно паутинке, нехотя вылетела из-за его спины и подхваченная ветром, растворилась в струйках дождя. И он впервые посмотрел ей в глаза.
- Тогда, давай верить друг другу, – накрывая своим зонтом уже и его, просто сказала она.
************************************
Старый парк безнадежно отставал от моды.
Разглядывая себя в отражении зеркальных витрин, он не находил очарования ни в банальных рекламных бигбордах, торчащих у него тут и там, ни в щегольском наряде, сшитом из шумных и сверкающих аттракционов. Новые мощеные дорожки не нравились ему своей строгой прямолинейностью, а правильно причесанная трава вызывала только вздох сожаления. Тесная бабочка автостоянки душила его, а ультрасовременные пуговицы фонарей, красуясь безжизненным светом, освещали все вокруг, даже и не думая согреть случайных прохожих.
Казалось, что его душа жила только в том укромном уголке, куда не добрались последние веяния ландшафтной моды. Там, где осталась кривоногая и обсыпанная жемчугом капель подряхлевшая скамейка. Где в мелких лужицах все еще плавало небо, и ветер, словно украдкой, строил из опавшей листвы свои, живущие только мгновение, хрупкие замки.
О нем теперь заботилась целая команда дворников и ремонтников. А он, с трепетной верностью, заботился теперь только о пожилой паре.
Мужчина и женщина. Безвозвратно убеленные временем, они, теперь уже каждый день, будто отдавая дань благодарности его заботам, наполняли теплом жизни, этот заброшенный и забытый уголок.
А он просто укутывал их тишиной и скрывал от любопытных глаз.
Они неспешно, все еще держась за руки, прогуливались, улыбаясь облакам, которые сквозь листву корчили им смешные рожицы…