О поэтах, романтиках и бомжах Ольга Ступенькова

               

Он пришёл ко  мне на работу  перед  самым Рождеством - высокий пожилой  мужчина с котомкой  за плечами. По виду и запаху – бомж.  Как пропустил его охранник в здание  непонятно.  Девчонки в отделе поморщились. Это поэт наш Владимир Набойченко! - представила я его коллегам.   Я знала его в основном по  стихам.

 В 90-е годы работала в  одной из городских библиотек,  где часто устраивались поэтические вечера.   В то время  его стихи часто мелькали на страницах районки.  Вот  и решили мы, библиотекари,  в числе других местных авторов  пригласить и   его на мероприятие. Телефона у Набойченко  не было.  Нам пришлось с подругой  отнести приглашение   к нему домой.

  Дом был в два этажа, красивый, необычной архитектуры.  Напоминал  по форме корабль,  а  вместо окон были иллюминаторы,  правда,  очень тёмные  от пыли. Заглянув за ограду,  мы были удивлены  обилием мусора,  который был рассыпан по всей территории  двора  и   подпирал  полутораметровый забор.  Вид  хозяина  необычного дома тоже был несвеж, помятая рубашка, волосы торчком.  Но когда  он узнал, что приглашён на поэтический вечер, счастливо улыбнулся и  с радостью согласился. Мы деликатно попросили его погладить рубашку. Он нас не подвёл.

 Вечер  прошёл чудесно.  Владимир читал стихи  мастерски.  Позже  он говорил, что тот вечер перевернул его жизнь. После пятнадцатилетнего перерыва  он вновь начал писать стихи, бросил пить и устроился на работу.
Всех авторов, посещающих наши вечера, мы просили  писать автобиографии.
  Так мы узнали, что Владимир Петрович Набойченко родился в Дербенте в семье учителей 20 июля 1939 года. Отец  его погиб на фронте,  мать умерла  сразу после войны.  Двоюродная  тётя забрала его к себе в город  Прохладный. Так Володя оказался в городе, где не холодно и не жарко. Тетка хорошо к парнишке относилась. Но в 1954 году её не стало. Вновь Володя был предоставлен сам себе, пока его не определили в детприёмник. До армии успел окончить курсы трактористов и поработать на нескольких предприятиях.

В армии появилась мечта построить для своей будущей семьи  чудо-дом. Он прикипел душой к Прохладному и мысленно называл его Персиковым городом.  В то время  почти в каждом домовладении  в изобилии росли персики.  Владимир хотел построить сказочный дом в окружении такого сада.

Для осуществления мечты требовалось много денег, в поисках высоких заработков он стал колесить по Союзу.  Романтик  и поэт вербовался на стройки коммунизма,  получая не только длинный рубль, но и массу строительных специальностей. Работал на Урале, участвовал в строительстве Целинограда. Но самые светлые воспоминания связаны с работой на сейнерах, на плавучей базе в Тихом океане. Поэтому и возникла идея строить дом в виде корабля. Одна стена дома поднималась и прикреплялась к потолку. Кровати,  как в кубриках, убирались в специальные ниши.

Но семейному счастью Владимира не помог  красивый дом. Первый   брак длился  всего шесть месяцев,  второй,  подаривший  ему единственного сына - полтора года.
В 1996 году дом сгорел, Владимир стал жить в полуподвальчике, окружённый книгами, пластинками и  листочками исписанных стихов. На улице его знали по кличке «Поэт».
Несколько   раз он «прощался с жизнью»,  предварительно принеся  мне в библиотеку  самое ценное: сборники  М.Цветаевой, Б.Пастернака, С. Есенина, А. Ахматовой  и свои стихи, записанные в общую тетрадь убористым почерком.

Выходя из  очередного запоя,  всё  забирал обратно. В 1999 году нашу библиотеку закрыли. Я потеряла Набойченко из виду. И уже 2006 году встретила его в одном из сельских Домов культуры, где он со сцены читал свои стихи.  Потом ещё пару раз видела его в качестве участника театрального жанра  районного фестиваля,  где он становился лауреатом.

 Пару лет о нём не было ничего  известно. Потом посыпались звонки о помощи. Наша организация часто переезжала, но он легко меня находил.  Дело в том, что здоровье  Владимира пошатнулось,  и ему требовалась медицинская помощь. Меня  он просил только об одном - вызвать скорую помощь,  что я и делала, первое время с энтузиазмом, потом из вежливости.  Последний раз Владимир просил помочь устроить его в дом  для престарелых.  Я подготовила список необходимых документов. Вот и сейчас думала, что он пришёл за  этим списком.

Владимир Петрович сказал, что у него ко мне очень серьёзный  разговор.  Глаза его молодо сияли, хотя  лицо было бледное, видно болезнь приняла затяжной характер.  «Я хочу Вам оставить наследство», - заявил он.  В наследство входил полусгоревший дом, 15 соток земли с заброшенным садом,  несколько  ящиков книг и пластинок, две  прекрасных козы… Он с воодушевлением перечислял  ещё что-то…
Мне стало очень жаль его.  Я объяснила, что после мамы у меня остался домик,  ухаживать за которым,  катастрофически не хватает времени,  с козами я обращаться не умею, да  и папа - инвалид у меня на руках. Он вежливо сказал: «Простите» и  ушёл. Больше я  его не видела.

В июне раздался звонок. Незнакомая женщина, представившись женой Набойченко,  сообщила о его смерти.  Она сказала, что  Владимир Петрович очень просил, чтобы  мне передали его стихи.

Две недели назад она принесла несколько  ксерокопированных листочков с его стихами.  Многочисленные   вырезки из газет  семья выбросила  вместе с хламом, который  Владимир хранил всю жизнь.  В подвале было сыро  вещи  и книги жутко пахли.

Я скользнула  взглядом на первый листочек:

Состоим из крови,
Состоим из мяса,
Из костей, волокон,
Нервных переплясов.
Из шифровок памяти,
Формулок  химических
Из белковой слякоти
Бунтов электрических…
Это всё. А ты - из радости,
Из мечты и свежести.
А легко ль тебе нести
Столько нежности?

Наверно Владимир посвятил это стихотворение одной из жён, скорее всего второй жене Людмиле.  Даже сейчас, будучи пенсионеркой со стажем,   она  всё ещё  миловидная женщина.
Я пообещала ей, что   постараюсь в течение отпуска открыть страничку Владимира Набойченко на сайте  Стихи.ру.  Жаль, что не все стихи  сохранились. Возможно они несовершенны,  но поэзия была смыслом его жизни.