Рижское нахимовское училище.
На фото: Генерал армии Баграмян и капитан 1 ранга Безпальчев проходят вдоль парадного строя нахимовцев. Рига, январь 1951 г.
«И молодость, одетая в бушлаты,
И юность перетянута ремнём…»
Часть 2.
8. «Батя».
Этот день запомнился почему-то лучше других. На улице то ли утро, то ли вечер – серые промозглые сумерки. Зима запаздывала, и снега еще не было. В этот день, 13 января 1951 года, Рижское Нахимовское училище отмечало пятилетний юбилей. В актовом зале училища, заполненном до отказа, светло и празднично. За столом президиума высокопоставленные гости: Председатель Президиума Верховного Совета Латвийской ССР А.М. Кирхенштейн, Председатель Совета Министров Латвийской ССР В.Т. Лацис, командующий войсками Прибалтийского военного округа генерал армии И.Х. Баграмян, другие руководители партии и правительства республики.
Сохранилась любительская фотография этого собрания, на первом плане запечатлен президиум на фоне портрета Ленина и большого бюста Сталина, закрывающего часть лица Ильича. На втором плане, в глубине сцены – два караула (по 3 человека) со знаменем училища и два военно-морских флага по бокам. Внизу, у стола президиума корзины с цветами, цветы в горшках на столе.
Сам факт присутствия на торжествах училища первых лиц республики и командования округом свидетельствовал о высоком авторитете Нахимовского училища и, прежде всего, несомненно, его организатора и начальника капитана 1 ранга Безпальчева Константина Александровича.
Истинные заслуги и влияние этого неординарного человека по-настоящему не были оценены официальными лицами. Это, пожалуй, не относится к местным рижским властям и его подчиненным, прежде всего нахимовцам. Большинству из нас это стало очевидным после того, как мы сами приобрели опыт службы и научились анализировать мотивы поведения и поступки других, оценивать прошедшие события и причастных к ним людей.
Оценка людей всегда субъективна и достигается, как правило, сравнением с эталоном. Для наших выпускников таким эталоном, который судьба послала нам в юные годы, стал, безусловно, Константин Александрович Безпальчев.
Выпускник 1950 года Шауров в небольшом отчете, написанном в 1995 году после работы в архиве Гатчины, записал: «По своему личному опыту руководителя учебным военно-морским заведением могу судить, что эта профессия не из беззаботных. И я часто, очень часто вспоминаю Безпальчева, хотя и время, и обстоятельства были другими, и там, где это возможно, использовал богатый «Батин» опыт».
Мы, нахимовцы, были непосредственными свидетелями всех начинаний этого деятельного человека в годы расцвета его педагогического таланта. Он был вездесущ, во всем чувствовалась рука опытного руководителя и воспитателя. Его побаивались и одновременно любили как воспитанники, так и офицеры и преподаватели. Одним словом, это был по-настоящему всеми уважаемый «Батя» – обожаемый отец большого семейства.
В те юные годы мы всерьез не интересовались его биографией, в зрелые годы было некогда, да и не принято это было. Биографий своих дедов, как правило, мы даже не знали. Константин Александрович, к сожалению, не оставил нам письменных свидетельств своей жизни и деятельности. В нашем распоряжении есть только краткая биографическая справка, которую любезно предоставил его внук – Александр. Незначительные дополнения к этой справке взяты из общедоступных изданий по истории флота.
Родился 21 мая 1896 года в городе Херсоне в семье инженера.
В 1912 году 16-летний Костя Безпальчев зачислен в старший кадетский класс Морского корпуса в Санкт-Петербурге.
Через три года гардемарин Безпальчев показал отменные знания на выпускных экзаменах и был произведен в офицеры.
Мичманом – два года (1915–1917) – служил вахтенным офицером на броненосном крейсере «Россия», уцелевшем в русско-японской войне. Продолжалась Первая мировая война, и крейсер участвовал в создании минно-артиллерийских позиций на Балтике, боролся с атаками торпедных катеров и подводных лодок противника.
С января по апрель 1918 года – слушатель специального офицерского штурманского класса, после окончания которого Реввоенсовет республики направляет Безпальчева на Онежскую флотилию командиром канонерской лодки № 1.
Главной задачей Онежской военной флотилии было оборонять Петроград, не допустить захвата белыми Мурманской железной дороги. Молодой офицер (а Безпальчеву было всего 22 года) попал в пекло боевых действий с белогвардейцами. Командовал флотилией выпускник Морского корпуса (1910 г.) Панцержанский Эдуард Самуилович, ставший позднее (с 1922 г.) Начальником Морских сил республики, а затем и СССР, флагман 1 ранга, репрессированный в 1937году. Я называю эту фамилию в связи с тем, что прослеживается некая параллель в географии их службы, да и частично в судьбе. Сюда же можно добавить и фамилию более известного моряка и также выпускника Морского корпуса (1911 г.) вице-адмирала Г.А. Степанова, занимавшего в это время должность начальника штаба Онежской флотилии.
В этот короткий период (до августа 1920 г.) Безпальчев составляет «Лоцию Онежского озера». За эту работу Реввоенсовет приказывает в качестве поощрения выдать ему согласно разрешению помощника Главкомора месячный оклад.
В 1920 году переведен на Черноморский флот, где после командования разными кораблями (в их числе десантный корабль «Эльпидифор № 413», минный заградитель «Брусилов», минный заградитель «Дунай») и кратковременной службы (февраль – август 1921 г.) на крейсере «Нахимов» назначается старшим штурманом, а затем и старшим помощником крейсера «Коминтерн» (до марта 1924 г.).
В этот период начинается возрождение Черноморского флота. В сентябре – октябре 1923 г. отряд кораблей в составе крейсера «Коминтерн», дивизионов подводных лодок и эскадренных миноносцев совершил поход вдоль Крымского и Кавказского побережья до Батуми с заходом в Феодосию и Новороссийск. Это было первое большое совместное плавание черноморских кораблей после Гражданской войны (Морской сборник, 1973, № 1). В нем приняли участие Начальник морских сил А.К. Векман и члены Реввоенсовета А.Г. Зосимов и Г.П. Киреев. В этом походе Безпальчев командовал эскадренным миноносцем «Шмидт».
24 мая 1926 года назначается командиром эскадренного миноносца «Петровский», который заложен до революции под именем «Корфу». До него эсминцем командовал Иван Степанович Исаков, ставший впоследствии известным флотоводцем, ученым и писателем. Долгие годы дружбы связывали этих блестящих морских офицеров.
В августе 1927 года были проведены совместные тактические учения флота и войск Красной армии в районе Очакова, а затем большие маневры в районе Северного Кавказа, где отличился экипаж ЭМ «Петровский», которым до 25 января 1930 года командовал К.А. Безпальчев.
Один из эпизодов службы Константина Александровича на «Петровском» отмечен в мемуарах Н.Г. Кузнецова («Накануне», М.: Воениздат, 1989, с. 60), как байка, рассказанная Ю.А. Пантелеевым (будущий адмирал, командующий Балтийским флотом в кают-компании крейсера «Червона Украина»).
С 1932 по июль 1938 года – преподаватель Севастопольского артиллерийского училища береговой обороны.
Итак, Константин Александрович меняет галс движения по службе. Не будем гадать о мотивах такого поворота, но к 35 годам, видимо, есть моральное право реализовать свое истинное призвание, т.к. умения и практических навыков уже достаточно, чтобы начать учить других.
Благоприятная возможность для этого появилась. 16 апреля 1931 г. в Севастополе образовано Военно-морское училище береговой обороны. Для его размещения была выделена северная часть территории учебного отряда с сохранившимися так называемыми Нахимовскими казармами. Сюда перевели из Ленинграда курсантов 2 курса училища им. М.В. Фрунзе.
Июль 1938 года – арестован по ложному обвинению, уволен из рядов РККФ.
Один из выпускников училища береговой обороны вспоминает: «...наступил «тридцать седьмой» со всеми его особенностями. Очередной, пятый выпуск, задержался – «сверху» поступило приказание пересдать экзамены по КПСС [надо – ВКП(б)] (в соответствии с новым учебником). Вскоре прошли общие собрания училищного персонала, на которых единогласно осуждалась «враждебная деятельность» сначала начальника училища полковника Райцына, а затем начальника политотдела полкового комиссара Петрова. В комсомольских организациях проходили собрания, рассматривавшие персональные дела «классово чуждых элементов». Некоторым без пяти минут выпускникам в итоге пришлось вместо лейтенантской формы одеть цивильную».
10 апреля 1940 года – освобожден из-под ареста. Восстановлен в кадрах РККФ с зачетом времени нахождения под арестом в срок службы.
1940 – начало 1942 года – преподаватель цикла навигации интендантского училища (Выборг, Ленинград).
Июнь – декабрь 1943 года – начальник курса ВВМУ имени М.В. Фрунзе (Баку).
Май 1944 – август 1945 года – начальник Горьковского военно-морского подготовительного училища.
24.08. 1945 – 13.12.1951 г. – начальник Рижского Нахимовского военно-морского училища.
Декабрь 1951 – 1956 гг. – начальник 2-го Балтийского ВВМУ подводного плавания (Рига).
В августе 1953 года в возрасте 57 лет произведен в контр-адмиралы.
За 43 года службы на флоте награжден:
орденами: Ленина, Красного Знамени (дважды), Красной Звезды, Отечественной войны;
медалями: «20 лет РККА», «За оборону Ленинграда», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией» и др.
С 1956 года после выхода на пенсию и до последних дней жизни Константин Александрович вел активную общественную и общественно-научную деятельность. С 1925 года являлся членом военно-научного общества Черноморского флота, был нештатным корреспондентом газет «Красный черноморец», «Молодежь Дона» и др.
В 40-е и 50-е годы выходят его статьи в центральных и местных рижских газетах, информируя читателей об учебных успехах своих воспитанников.
С 1960 года входил в совет Центральной военно-морской библиотеки, являлся председателем военно-морской секции военно-научного общества при Ленинградском Доме ученых имени Горького, членов совета и нештатным пропагандистом и экскурсоводом Центрального военно-морского музея.
Время – категория необратимая, более 22 лет нет нашего наставника и учителя с большой буквы, а большинству его воспитанников более 70 лет. Уже упомянуто, что Константин Александрович не оставил нам фундаментальных работ по воспитанию и педагогике. Это действительно так и, одновременно, не совсем так. В архиве сохранились многочисленные документы 60-летней давности, которые позволяют в какой-то степени восполнить этот пробел. Есть возможность просмотреть, прежде всего, приказы начальника училища и вышестоящего командования, отчеты заседаний учебных советов, стенограммы различных заседаний, отчеты и акты комиссий, донесения политотдела в Москву. Некоторым выпускникам удалось, как они говорят, посчастливилось с душевным трепетом прикоснуться, просто потрогать эти исторические бумаги.
В своем большинстве нас, нахимовцев, окружали люди заботливые и добрые, которые любили свою профессию учителя и воспитателя, и ставшие для нас старшими братьями и сестрами, отцами и матерями. Первейшая заслуга в подборе и управлении таким коллективом принадлежит, конечно, Константину Александровичу. Это был мудрый человек, непревзойденный организатор, умелый и добрейший к детям, одновременно и, когда нужно, строгий воспитатель, опытный учитель и высокопрофессиональный моряк. Не могу утверждать, что он был Ушинским своего времени, но уж последователем Макаренко и соратником Сухомлинского назвать его наверняка следовало бы. Не сомневаюсь, что многие выпускники в своей практической службе по воспитанию подчиненных с похожими ситуациями, и где это возможно, использовали «Батин» опыт. Этот опыт мог быть востребован не только в Нахимовском училище, но и особенно в кадетских корпусах всех родов войск.
Иногда Константин Александрович в качестве поощрения за хорошую учебу приглашал воспитанников не в свой рабочий кабинет, где чаще бывали разгильдяи и двоечники, а к себе домой. Об одном таком случае рассказывает выпускник 1951 года Александр Золотов (Аврора, 2001, № 2–3), который дал краткую, но объективную характеристику своему учителю: «Прекрасный моряк, эрудит, великолепно знавший латынь, историю, литературу, физику, астрономию, а также заядлый театрал и знаток музыки, хороший оратор, строгий начальник и замечательный педагог – вот его портрет».
Обучение и воспитание – две стороны неразрывного процесса формирования личности молодого человека. На собственном опыте обучения в Морском корпусе и, скорее всего, добротного воспитания в семье, Константин Александрович не только прекрасно понимал, чему учить будущих офицеров флота. Несмотря на свой далеко не юный возраст (в 1946 г. ему уже 50), Константин Александрович уверенно входил в актовый зал на урок танцев, вставал в пару с одним из нахимовцев или с преподавателем и показывал, как надо танцевать вальс, как блестящий флотский офицер должен ухаживать за дамой. Познакомившись с рядом публикаций о нахимовцах, в частности, с книгой выпускника ЛНУ В.К. Грабаря, понятно, что и в других нахимовских, суворовских и подготовительных училищах обучение было на высоком уровне. Однако нам кажется, что в отличие от руководителей других училищ, Константин Александрович мог не только организовать, но и лично участвовать в процессе обучения. Он сам мог заменить заболевшего преподавателя и провести интересный урок не только по военно-морской подготовке, но и, например, по астрономии. Он сам был отличным парусником, неоднократно возглавлял дальние шлюпочные походы, а затем и морскую практику на учебной парусной шхуне «Лавена», был знатоком военно-морской истории.
Не приходится удивляться тому, что многие приказы и другие официальные документы пронизаны вопросами методики обучения. Очень жаль, что, видимо, не сохранились блестящие доклады Константина Александровича в актовом зале, посвященные подведению итогов и задачам на очередной учебный год.
В отличие от ленинградских нахимовцев, о нашем училище написано очень немного. В 80-е годы случайно купил небольшую брошюру под броским названием «Флаг над океаном». Небольшая 5-страничная глава в ней под заголовком «Люди флотской династии» посвящена трем поколениям Безпальчевых. И именно там я почерпнул первые краткие биографические данные о Константине Александровиче. Брошюра написана известным в свое время военным корреспондентом Геннадием Савичевым, который первым из журналистов принял участия в кругосветном плавании наших атомных подводных лодок и опубликовал книгу об этом «Под водой вокруг Земли». Не могу не коснуться и двух небольших книг о РНУ, вышедших в 50 – 60-е годы прошлого века. Это, видимо, известная повесть К. Осипова «На пороге жизни», изданная в 1950 году о совсем юных нахимовцах и предназначенная для детей такого же возраста.
Вторая книга более содержательная и увлекательная, написанная уверенной рукой неплохого писателя со знанием подробностей внутренней жизни, принадлежит воспитаннику училища набора, если не ошибаюсь, 1949 года, Игорю Жданову. Его повесть «Взморье» относится скорее к приключенческому жанру и начинается с описания эпизода падения «Бати» за борт 10-весельного катера, свидетелем которого автор вряд ли мог быть. Начальника училища он мог лицезреть не более 2-х лет. Но счел возможным попытаться описать внешность «Бати», причем неоправданно грубоватыми мазками. Знаю, что Константин Александрович читал эту повесть (она вышла из печати в 1963 году), и ее не одобрил. И понять это можно. Скажем, разве можно обрадоваться, прочитав о себе такие строки: «Он («Батя») был толстый и лысый, с круглыми близорукими глазами, а под подбородком у него висели складки жирной кожи».
Можно подумать, что автору повести «Батя» крепко насолил, что и явилось причиной неприязни даже к его внешнему виду. Да, в наши молодые годы он не был красавцем, но мы не замечали его внешние недостатки. Они с лихвой компенсировались несравненно большим количеством достоинств, в том числе и всегда безупречным внешним видом. Автор, конечно, имеет право на вымысел, но не в такой степени, когда главное действующее лицо повести хотя и носит другую фамилию и звание, но слишком узнаваемо. К тому же автор успевает присутствовать на похоронах своего начальника училища.
В действительности Константин Александрович прожил после выхода в свет упомянутой повести еще 10 лет и скончался 10 августа 1973 года в возрасте 77 лет, похоронен на Серафимовском кладбище (участок № 47).
В местной малотиражной газете «Советский моряк» от 14 августа 1973 года опубликован небольшой некролог без портрета, состоящий всего из нескольких обычных для таких случаев фраз.
Я не биограф Константина Александровича и специально никаких материалов о нём не собирал. Кратковременно встречался с ним в Ленинграде всего три-четыре раза. Однажды вместе с Борисом Пашковым с каким-то поручением были у него дома на улице Савушкина. В его семье кроме жены Елены Тимофеевны было два сына – Александр (погиб на фронте в 1941 г.) и Константин, ставший морским офицером.
Пока учился в Нахимовском училище, не был удостоен чести быть приглашенным на аудиенцию, даже ни разу не был в его кабинете. Чаще его нотации в кабинете слушали двоечники и разгильдяи. Я, скорее всего, не относился к этой категории. Видел начальника училища только на общественных мероприятиях, кроме одного случая, о котором далее. Могу подтвердить, что Константин Александрович был строг, требователен к себе и другим; действительно требовал порядка во всём, и умел распекать нерадивых.
Внешне он мало походил, на представляемого (по кинофильмам), настоящего морского офицера. В наши годы ему перевалило за 50 лет. Небольшого роста, с крупным животиком, в узких тщательно отутюженных брюках и ладно сидящей тужурке, он походил, скорее на карикатуру мистера Черчилля. Плешивая, тщательно выбритая крупная голова с мясистым носом на округлом лице с двойным подбородком и, особенно, проницательный взгляд выцветших глаз, говорили о незаурядном уме этого человека. Всякие сомнительные ассоциации немедленно исчезали, когда он начинал говорить чётким, хорошо поставленным голосом.
Ежегодно в сентябре проходило торжественное собрание, посвященное началу нового учебного года, на котором с докладом выступал начальник училища. Он подводил итоги прошедшего года и ставил задачи на следующий учебный год. Доклад всегда был глубоким по содержанию и эффектным по форме. В течение часа оратор держал в напряжении всех слушателей, поражая присутствующих безупречным стилем, эрудицией и убедительной аргументацией. Он мог превратить, казалось бы, ординарное событие в торжественный обряд, который завораживал, поднимал настроение, заряжая энергией учеников и учителей.
Осень 1951 года была началом заключительного этапа моего обучения в нахимовском училище. В это же время стало известно, что капитан 1 ранга К.А.Безпальчев назначен с повышением на адмиральскую должность. Как опытному организатору и педагогу, ему поручили сформировать новое высшее военно-морское училище в Риге. Новое ВВМУ подводного плавания быстро «встало на ноги», а его начальник заслуженно был произведен в контр-адмиралы.
В декабре 1951 года было его последнее выступление перед нахимовцами. Настала пора расставания. Мне было поручено выступить от имени нахимовцев со словами благодарности и пожеланием ему успехов в дальнейшей службе. Текст выступления у меня не сохранился. Его составил бессменный командир нашей роты на протяжении всех шести лет обучения. Личность подполковника Светлова Михаила Александровича действительно была светлая, и слова для выступления он подобрал звучные и торжественные. Мне оставалось лишь достойно и без запинки зачитать этот текст с трибуны. Почему для такого выступления из 80 выпускников выбрали именно меня? Не ведаю. Отличником я не был, хотя к 10 классу подошел без «троек», никаких особых заслуг не имел, комплекцией не отличался и ораторскими способностями не блистал. Поэтому выбор Светлова остался для меня загадкой. Готовился к выступлению основательно, текст речи выучил, практически, наизусть.
И вот битком набитый актовый зал (клуб). На сцене за столом президиума старый и новый начальник училища. Мне предоставили слово. На ватных ногах поднимаюсь на трибуну. Конечно, страшно волнуюсь, т.к. впервые выступаю перед такой большой аудиторией и, главное, с такой ответственной миссией. Хотя и смотрю в записку, но шпарю наизусть: «Дорогой, Константин Александрович,…» В зале полная тишина. Говорю, вроде, чётко и ясно. Константин Александрович повернулся вполоборота к трибуне и внимательно смотрит на меня. Видно, что он растроган. Не спеша, встаёт из-за стола и, не давая закончить последнюю заготовленную фразу, обнимает и целует меня. Зал встаёт и аплодирует, уверен, от души. Оправившись от объятий, стою в некоторой нерешительности. В памяти моей головы есть ещё одна непроизнесённая фраза. Секундное раздумье и принимаю, наверное, первое самостоятельное и правильное решение. Эту последнюю заключительную фразу не произношу – после аплодисментов она будет лишней.
Преемником Безпальчева стал капитан 1 ранга Цветков Анатолий Иванович, не первой молодости, выше среднего роста стройный офицер с коротко стриженой под «бокс» седой головой. Прозвище «Зуда» он получил сразу же за гнусавый голос. Эпоха Безпальчева кончилась. До выпуска из училища оставалось менее полугода. Готовились к государственным экзаменам, и нам было не до смены караула на втором (командном) этаже училища.
Примечание.
В 2005 году ветеранами Рижского Нахимовского училища было решено отметить юбилейную дату – 60-летие основания училища и начала учебного процесса. Выбранный оргкомитет поручил мне подготовить доклад о начальнике училища. Это послужило толчком к поиску и более детальному изучению материалов по истории закрытого в 1953 году училища и биографии К.А.Безпальчева. 3 декабря 2005 года в Санкт-Петербурге в здании Нахимовского училища состоялась встреча ветеранов РНУ, на которой присутствовали более 80 человек, некоторые были с жёнами, детьми и внуками. Озвученные на этом сборе доклады и некоторые дополнительные материалы, в том числе списки выпускников вошли в сборник «Рижское Нахимовское военно-морское училище» (2006 г.) В следующем году мне удалось собрать более подробные сведения о жизни и деятельности К.А.Безпальчева и опубликовать в сборнике воспоминаний: «Контр-адмирал К.А.Безпальчев. В море и на суше» (2008 г.). В приложении представлен перечень основных печатных работ автора. Одна из статей, опубликованных в Морском сборнике за 1931 год № 2, посвящена анализу тактических приёмов миноносцев. Полезна и любопытна не только сама статья, но и перечень отечественных и зарубежных источников, проработанных автором. В этом списке есть редкие книги из Морской библиотеки Севастополя по использованию броненосцев в бою (автор Вильсон), история войны на море (Штенцель), книги по русско-японской войне, Военная энциклопедия (издание Сытина), журналы Морской сборник и др. Многие ученики и сослуживцы К.А.Безпальчева отмечали его широчайший кругозор – в литературе, музыке и, особенно, в военно-морской истории. Солидный багаж знаний по военно-морскому искусству, полученный в МК, он постоянно пополнял самообразованием за счёт книг, имеемых в одной из старейших морских библиотек в Севастополе. Воспитанники Саратовского подготовительного и рижского нахимовского училища помнят, что Константин Александрович, рассказывая, к примеру, о Цусимском бое, знал не только фамилии командиров всех кораблей, участвовавших в сражении, но и их биографии и судьбы.
В дальнейшем по инерции я продолжал искать документы по истории Рижского нахимовского училища и подготовил проект нового (расширенного и дополненного) сборника, текст которого есть в сети Интернета. Однако и этот сборник не может претендовать на роль полномасштабной истории нашего училища, хотя необходимость в такой книге есть. Последние годы подобной работой занимаются энтузиасты – выпускники многих давно закрытых военных училищ. Известны изданные книги, например, о подготовительных училищах, об училище оружия и др. Это не подцензурные выхолощенные официальные издания прошлых лет, а правдивые истории о судьбах тысяч рядовых флотских офицеров.
И каждая мелкая деталь, связанная со службой офицера, может быть интересна будущему поколению. Для примера возвращаюсь к службе К.А.Безпальчева, который в первые годы становления советского Черноморского флота командовал канонерской лодкой, первоначальное название которой «Эльпидифор № 413. Несколько судов этого типа были построены в 1920-е годы в Николаеве. Необычны не только простота и универсальность этих боевых судов, но и само имя корабля. Не проясняют происхождение этого имени и существующие, например, в ЦВМБ справочники по корабельному составу. Лишь в солидном издании по истории судостроения (под редакцией И.Спасского) упомянуто, что ранее на Черном море плавал пароход с таким именем на борту. И всё. Я вспомнил, что это имя, кажется, встречалось в рассказах Виктора Конецкого. Пришлось вновь перелопатить труды этого замечательного писателя-моряка, о чём нисколько не сожалею. Наконец, нашел то, что искал. В миниатюре «Пётр Иванович Ниточкин. К вопросу о квазидураках» рассказывается об одном из соплавателях писателя – третьем штурмане Пескарёве, которого богохульники родители нарекли именем Электрон. Набожного штурмана это имя, видимо, сильно угнетало, да и совсем не сочеталось с рыбьей фамилией, и особенно, пугало отчество его возможных детей – Электроновичи. В результате он избавился от этого имени. Правда, не известно праведными или неправедными путями ему удалось в мурманском ЗАГСе узаконить своё новое имя – Эльпидифор.
Для справки. В недавно изданном справочнике имён, признаваемых русской православной церковью, прочёл, что имя Эльпидифор (в нескольких вариантах написания) образовано от греческого элпидос – надежда и ферро – нести. Почему Пескарёв выбрал именно это имя, также осталось загадкой. Для меня же в этом мини исследовании это и не существенно. Важно другое: выяснился смысл имени, что имеет значение не только для человека, но и для корабля. Это имя можно перевести с греческого, как «Надеждоносец». Почему бы и не назвать корабль этим именем? Во времена Екатерины II был же корабль с именем «Мироносец».
9. Потешное воинство.
Последний учебный 1951/1952 год начался с некоторых изменений, связанных с введением нового «Положения о нахимовских военно-морских училищах». В частности, официально вводилось звание «нахимовец» вместо «воспитанника». Но главное – выпускная рота переводилась на положение курсантов высшего училища с назначением своих младших командиров, которым присваивались старшинские звания. Однако, учитывая, что принятие присяги предусмотрено только после окончания 10 класса, звания имели приставку «вице» (что в переводе с латинского в сочетании с другими словами означает – помощник, заместитель). Старшиной роты назначили стоявшего в строю на шкентеле Владимира Яковлева, которому присвоили звание «вице - главный старшина».
Меня тоже не обошли стороной и назначили командиром отделения с присвоением звания «вице - старшина 2 статьи», т.е. на моём погончике с буквой «Н» были нашиты две узкие лычки из золотистого галуна. Помощники командиров взводов стали «вице – старшинами 1 статьи». Я искал подходящее слово, чтобы охарактеризовать это новшество, и вспомнил, что у Петра Великого были т.н. «потешные» войска. Вот и наши военизированные подразделения до принятия присяги можно считать «потешными». Серьёзной юридической опоры и финансового сопровождения эти необычные воинские звания не имели, и при переходе нахимовцев в курсантское сословие автоматически ликвидировались.
С введением «своих» младших командиров меньше стало опекунов, больше самостоятельности. Вечером в кровати можно было подольше поболтать с соседом о проведённом отпуске. На вечерней прогулке могли позволить себе петь любые песни или не петь никаких. Особым успехом тогда пользовалась «долгоиграющая» и легко запоминающаяся песня, услышанная по радио в исполнении Германа Орлова «Джемс Кеннеди», которая подходила для строя.
«На эсминце капитан – Джемс Кеннеди,
Гордость флота англичан – Джемс Кеннеди,
Не в тебя ли влюблены, Джемс Кеннеди,
Шепчут девушки страны: Джемс Кеннеди.
Припев:
Только в море,
Только в море,
Безусловно, это так:
Только в море,
Только в море
Может счастлив быть моряк! (И далее еще 7 куплетов).
Много позднее в журнале «Нева» (1987, №6) прочел воспоминания поэта С.Фогельсона, который в начале войны сочинил эти стихи на мотив случайно услышанной английской песенки, слова которой никакого отношения к морякам не имели. Песенка об английском моряке получилась доброжелательной и актуальной.
Упомянул выше об отпуске, вспомнил один забавный случай. Мои воспоминания о летнем отпуске обычно были связаны с каким-нибудь красивым дачным местом в пригороде Ленинграда. На лето родители обычно снимали дачу, понятно, не для меня, а для моей младшей (на 9 лет) сестры Лены. Я же приезжал на побывку, и меня обычно радостно встречали. Приезжаю, как всегда, без предупреждения в этот год в деревню Рыбицы, что в 5 километрах от станции Сиверская. На этот раз на лицах домочадцев вместо радости заметил слёзы. Что случилось? Оказалось, что наш любимец, рыжий кот Кузя, упал в заброшенный на околице колодец, сидит там уже третьи сутки и жалобно мяучит. Попытки обратиться к местным жителям и даже в пожарную команду не увенчались успехом. Делать нечего – обвязался верёвкой и полез за котом в довольно глубокий колодец с осыпающимися земляными стенками. В самом низу сохранились остатки подгнившего деревянного сруба, на котором и сидело несчастное животное. Он сразу же прыгнул мне на руки и вцепился в куртку так, что было не просто оторвать, чтобы посадить в ведро, которое было спущено сверху. Кое-как это удалось, и рыжая бестия была освобождена из плена. Домочадцы обрадовались и бросились к дому кормить голодного пленника. Одна моя родная бабуля осталась около меня и служила вместо дуба, вокруг которого была обвита верёвка, с помощью которой я выбрался наверх.
В последнем по времени нахимовском отпуске (летом 1951 г.) меня познакомили в Рыбицах с девушкой Алей (Александрой), которая впоследствии стала моей женой, здесь же в окрестностях Сиверской выросла наша дочь Маша. С этой дачной местностью и её обитателями связана значительная часть нашей семейной жизни.
Возвращаюсь к основной теме, связанной с последним учебным годом. Втянулись в учёбу, как обычно, участвовали в ноябрьском параде в Риге на площади Победы. Вечером 7 ноября были уволены в город на ночь, и целой компанией (Ю.Щеткин, А.Молочников, В.Борисов и я) отмечали очередную годовщину революции на квартире у Нелли Севериновой. Было шумно и весело. За столом хлопотала мама Нелли – Мария Фёдоровна, удивительно жизнерадостная и приветливая женщина. Папа же – полная противоположность – обычно отсиживался в своей небольшой комнатке или вообще отсутствовал. Такие вечера здесь затягивались до утра и проходили не единожды.
Новый 1952 год отмечал дома в Ленинграде - отпустили на каникулы. Рождественскими каникулами (в те времена они назывались зимними) могли воспользоваться не все. Краткосрочный отпуск давался только тем, кто, во-первых, не имел «хвостов» (учебной задолженности), и, во-вторых, если расстояние до дома было в пределах суток езды на поезде. Зимние каникулы, которые не превышали двух недель, обычно посвящались посещению театров и катанию на коньках в ЦПКиО. После знакомства с Алей был поставлен рекорд по посещению театров: за 10 дней моего пребывания в Ленинграде мы посетили 11 спектаклей. В частности, в Малом оперном театре слушали «Снегурочку» Римского-Корсакова со Скопой-Родионовой в главной партии и «Искатели жемчуга» Делиба. В Кировском театре слушали оперу Рубинштейна «Демон». В театре комедии на Невском проспекте смотрели пьесу Островского «На бойком месте», в театре имени Ленсовета – «Нору» Ибсена и «Весну в Москве» с блиставшей тогда Короткевич. Что-то смотрели и в театре имени Комиссаржевской с участием талантливой Алисой Фрейндлих.
После каникул появлялись новые силы, особенно нужные на заключительном этапе обучения, когда приближались государственные экзамены на аттестат зрелости. Судя по успеваемости в старших классах, я мог окончить училище с отличием (с серебряной медалью). Такую задачу поставил мне командир роты М.А.Светлов, который считал, что у меня есть резерв сил и способностей. Но чтобы этого добиться, необходимо иметь ограниченное число «четвёрок», кажется, только три. У меня их было больше. Поэтому предложили в эти оставшиеся месяцы поднажать на текущую учёбу и, одновременно, пересдать некоторые предметы, например, астрономию.
Вскоре, однако, стало ясно, что эта задача не реальна. Экзаменов было с избытком, кажется, 11 и все их сдать на «пятёрки» маловероятно. Кроме того, накануне экзаменов появилась директива о повышении требований к отличникам и ограничении количества медалей. Могу прямо сказать, что у меня вообще никогда не было стремления выбиться в отличники, а тем более в 10 классе – надо просто выдержать напряжение этих дней. В памяти был пример одного девятиклассника, который от переутомления попал в госпиталь. Говорили, что он по собственной инициативе пытался прочесть все тома собрания сочинений В.И.Ленина. Не мудрено! Мы все интенсивно изучали труды И.В.Сталина, особенно его последние работы: «Экономические проблемы социализма в СССР», «Вопросы языкознания» и «Краткий курс истории ВКП(б)».
Оканчивая нахимовское училище, я стремился поступить в 1 Балтийское ВВМУ, куда направлялось большинство наших выпускников, хотя бы и с «тройками» в аттестате зрелости. Медалисты, правда, имели право выбора высшего училища для дальнейшего обучения. Этим воспользовались Васильев, Ю.Герасимов, Пашков и Саенко, которые были направлены в ВВМИУ имени Ф.Э.Дзержинского. Несколько выпускников по результатам медкомиссии были признаны негодными в плавсостав и направлены в другие инженерные училища. В ВИТКУ поступили Бубеннов, Богочанов, Дикарев, Душацкий, Евдокимов и Логвинов. Добровольский и Молочников оказались в училище оружия в Ленинграде. Были единичные случаи направления выпускников и в средние военные учебные заведения.
При поступлении в высшие училища нахимовцы пользовались преимуществом перед гражданскими абитуриентами – принимались без экзаменов. Но зато представители некоторых высших училищ входили в состав экзаменационной комиссии нахимовского училища и принимали активное заинтересованное участие в её работе.
К началу выпускных экзаменов в моём табеле годовых оценок значились только «пятёрки» и «четвёрки». Однако в аттестате зрелости после экзаменов неожиданно появилась одна «тройка». Произошло это так. На госэкзамене по химии я вытащил билет, где первый (основной) вопрос считался одним из лёгких: надо было дать характеристику химическому элементу таблицы Менделеева, где под номером 14 значился кремний. Во время подготовки к ответу я самым добросовестным образом записал на черновике почти всё, что излагалось в официальном учебнике.
Далее следует пояснить, что капитан А.Д.Соколов, который преподавал нашему классу химию, был кандидатом наук, и его диссертация была посвящена кремнию. И именно по кремнию он написал учебное пособие, о существовании которого я не знал. Когда изучали эту тему, меня по какой-то причине на занятиях не было. Как оказалось, эту тему преподаватель давал под запись по своему учебному пособию, хотя все остальные темы изучались по общесоюзному учебнику «Химия» для 10 класса, автор которого, если не ошибаюсь, Левченко.
На экзамене я, как «Отче наш», выпалил в течение минуты всё, что было написано в штатном учебнике. Кремнию в том учебнике было посвящено полстраницы, т.к. этот элемент в химическую реакцию не вступает ни с каким другим элементом. На мой короткий ответ экзаменатор удивлённо спросил: «И это всё? Я чётко и уверенно ответил утвердительно: «Всё». «А вы не читали мое пособие?». Я также честно ответил: «Нет». В результате мне на экзамене была поставлена «тройка», и выведена итоговая «тройка» в аттестате зрелости, хотя годовая оценка была «пять». Не припоминаю, чтобы этот факт меня здорово расстроил. Кстати, Соколов и, упомянутый ранее, преподаватель литературы Михальченко были приятелями и часто появлялись вместе: первый – маленький и полный, второй – высокий и худой, и называли их – Пат и Паташон (прозвища хорошо известных актёров-клоунов по зарубежным картинам 40-х годов).
Судя по сохранившемуся аттестату зрелости, я окончил училище со средним баллом 4,4 (семь «пятёрок», семь «четверок» и «тройка). По логике и психологии никто аттестован не был по причине того, что преподавательница Н.П.Кильчевская чаще болела, чем вела уроки. Позднее, глядя на аттестат зрелости, я больше удивлялся не «тройке» по химии, а «четвёркам» по алгебре и геометрии, где я чувствовал себя наиболее уверенно. И не только сам успевал, но и был направлен преподавателем математики Н.С.Эстриным в один из подшефных младших классов для помощи отстающим воспитанникам в решении математических задач.
После окончания экзаменов состоялась церемония принятия военной присяги, которая проходила в клубе училища. Вдоль глухой стены зала перед фронтом строя стояли небольшие столы, к которым поочерёдно вызывались выпускники, и читали текст присяги. В этом же большом зале под присмотром адмирала Нахимова, озирающего нашу братию покровительственным взглядом с большого портрета на фасаде кинобудки, и в окружении патриотических лозунгов на стенах проходили и письменные государственные экзамены. Причём у каждого экзаменующего был свой отдельный стол, что, полагали, исключает возможность списывания.
В конечном результате бывший нахимовец становился курсантом первого курса одного из военных училищ. В форме одежды произошли незначительные изменения. На левом рукаве синей суконной форменки появилась одинокая золотистая «галочка» и немного выше – такого же цвета звезда. На муаровой ленте бескозырки появилась золотым тиснением надпись: «Военно-морские силы», на погонах и погончиках – якорьки.
В домашнем альбоме сохранился снимок, сделанный 23 июня 1952 года в Риге. Он является документальным подтверждением семнадцатилетний автор этих заметок, окончил Рижское нахимовское училище и стал курсантом первого курса ВВМУ. На левом рукаве фланелевки появилась одна «галочка», на погончиках - якорьки, а на бескозырке – «блин» - лента с золотым тиснением: «Военно-морские силы».
Кроме трёх нахимовских училищ в стране занимались воспитанием подростков около 10 суворовских училищ, несколько подготовительных училищ ВМФ, а также т.н. спецшколы. Многие из них были закрыты вскоре после окончания войны, некоторые – преобразованы в высшие военные учебные заведения.
Рижское Нахимовское военно-морское училище просуществовало менее 10 лет, и в 1953 году также было расформировано.
10. 30 лет спустя…
Отмечать годовщину знаменательного события – давняя и мудрая традиция. Сошлюсь на Пушкина, невольно вспоминаются его стихи, посвященные дню выпуска из Лицея – «19 октября». Наши юбилеи не отмечены стихами такого уровня, подойдёт и проза. Кроме встречи с друзьями и однокашниками, которые всегда приятны, тут появляется возможность снова побывать в позабытых местах детства и юности.
В середине 1977 года получил от неугомонного В.Душацкого информацию о планируемой встрече в Риге в честь 25-летия со дня окончания РНУ. Предложение было принято без колебаний, и вместе с Алей отправились в путь. Рига встретила ветреной прохладной погодой, что не удивительно для конца сентября. Аля не захотела мёрзнуть и предусмотрительно облачилась в лёгкую и сравнительно тёплую искусственную шубку, я поехал в форменном плащ-пальто.
24 сентября к 11 часам в бывшем дворе бывшего Нахимовского училища, у входа в учебный корпус, ставший музеем революции, собрались 30 бывших нахимовцев. Это были зрелые мужи, прошедшие сквозь огонь, воду, и медные трубы. Некоторых можно было узнать с трудом.
Прежде, чем продолжать дальше, должен сделать небольшое пояснение. Дело в том, что через 5 лет, точнее, 5 июля 1982 года там же и, практически, в том же составе состоялась вторая встреча по поводу 30-летия окончания училища. В моей памяти эти встречи слились в одну. Там, где я точно помню, к какой встрече относится данный эпизод, я буду оговаривать. Где не помню, - будем считать, что событие было, но в какую встречу – несущественно.
Случилось так, что по каким-то делам я раньше остальных поднялся на 4 этаж в кинозал музея (бывшего учебного корпуса), и не имел возможности лицезреть всех прибывающих к месту сбора на улице. Программа встречи началась с просмотра старой кинохроники.
Я встречал входящих в зал и здоровался с однокашниками. Узнал всех в лицо, кроме вошедшего последним, который протянул руку, и, улыбаясь, назвал не своё имя. Я внимательно вглядываюсь и каким-то чутьём угадываю: «Неужели, Щёткин?» «Точно» - отвечает разбухший, как на дрожжах, коренастый, совсем не похожий на себя в молодости, мордастый мужик.
На первую встречу кроме выпускников и преподавателей были приглашены и некоторые знакомые дамы, бывшие когда-то объектами повышенного внимания, главным образом участницы художественной самодеятельности. С трудом узнал сестёр Люсю и Нину Перуновскую (последняя – любовь Бори Пашкова) и менее изменившуюся Ларису Андрианову. На второй встрече их уже не было. Думаю, что переживаний, связанных с первой встречей, для них было более чем достаточно.
По разным причинам не могли приехать на встречу многие выпускники училища 1952 года. На фотографии участников первой встречи я насчитал всего 28 наших выпускников. Причём формально Володя Гриневич, например, не является выпускником, т.к. был исключён в 1950 году, но молодец, что приехал. Многие выпускники рассеялись по огромной стране, и сведений о них нет. К таким относится и Ефим Кузнецов, свою фотографию в парадном мундире он подарил мне в 1949 году после окончания 7 класса. Его исчезновение из училища в последние месяцы обучения в 10 классе носит детективный характер. С этим парнем связана загадочная история. Учился он неплохо, по многим вопросам имел собственное мнение, которое от нас не скрывал. Однажды ночью Фима Кузнецов исчез. Вечером, ложась спать, видели, что человек был, проснулись – койка пуста, причём начальство тревогу не поднимало. Появились слухи, что его куда-то забрали, скорее всего, по политической неблагонадёжности. В связи с этим событием вспомнились жаркие мальчишеские споры вокруг имени Сталина. Большинство в споре поддерживало мнение о гениальности лучшего друга всех детей. Фима (по прозвищу «губошлёп», из-за своей выпирающей немного вперёд верхней губы) обычно оспаривал гениальность Сталина, как военного стратега. По его мнению, военным гением был только Суворов. Кто сыграл роль Иуды в нашей среде, видимо, осталось тайной. Впоследствии, много лет спустя, я видел Кузнецова в Североморске, но подойти и поговорить с ним не решился, т.к. сомневался, что это он. Затем кто-то из однокашников подтвердил, что это именно Фима, который получил среднее техническое образование и служил техником самолёта на военном аэродроме.
Что характерно для таких юбилейных встреч? Прежде всего, бесконечные разговоры, вопросы и ответы. С большинством из присутствующих не виделись все эти годы. Наконец, утихли разговоры, выключили свет в кинозале, и начался показ сохранившихся в архиве кинодокументов о сороковых-пятидесятых годах. В основном, это рижская кинохроника, в том числе киножурналы «Падомью Латвия» на латышском языке. Промелькнул калейдоскоп знаменательных дат и событий, связанных с училищем: участие в рижских парадах, пятилетний юбилей и некоторые другие. Лариса Андрианова сидела с нами рядом и переводила текст диктора с латышского языка, хотя и так всё было понятно.
Вечером первого дня встречи было организовано застолье в ресторане «Даугава» на левом берегу реки
.Во второй встрече застолье было организовано в ресторане Дома офицеров. После ресторана «Даугава» мы с Алей были полуночными гостями Сусанны (приятельницы моей тёщи Александры Евгеньевны), где и ночевали в шикарной профессорской квартире. В промежутках между запланированными мероприятиями бродили по прекрасному и хорошо знакомому городу. Ходили небольшими группами, можно сказать, по интересам, и вспоминали юные годы. В середине дня побывали дома у четы Борисовых, которые живут на окраине города в районе Болдерая, о чём свидетельствует фото нашей группы на фоне их дома.
Другая группа выпускников, в которую входил Витя Яковлев, посетила бывшего офицера-воспитателя П.М.Свирского. По рассказу Виктора, встреча прошла довольно буднично и прохладно. Наши бывшие педагоги и воспитатели, понятно, в солидном возрасте, и по состоянию здоровья им не до приёмов.
Во второй день была организована экскурсия на теплоходе по Даугаве и её притоку реке Булльупе, где тогда располагался наш летний лагерь.
Торжества второй встречи через пять лет начались с открытия мемориальной доски на бывшем учебном корпусе. Это событие стало возможным благодаря энергии Виталия Душацкого, что запечатлено в газете «Ригас балсс» 20 июля 1982 года. На второй день побывали в гостях у рыбаков на месте самого первого лагеря училища на полуострове Мангалю в самом конце устья Даугавы. Рыбаки пригласили воспользоваться своей сауной, выкатили бочку пива.
Сохранившиеся групповые фотографии позволяют перечислить участников обеих встреч.
Юбилейная (25 лет) встреча выпускников РНВМУ. Рига. 24 сентября 1977 года:
Дубницкий Александр Семёнович (командир роты), Курская Роза Владимировна, Залитэ Эдгар Янович, Соколов Андрей Дмитриевич, Мигрина Елизавета Ивановна, Левин Гирш Давыдович, (преподаватели), Мармерштейн Саул Маркович (начальник медслужбы), Перуновская Людмила, Перуновская Нина, Андрианова Лариса, Агронская Александра Александровна, Молочникова Рита Борисовна, Богочанов П.Г., Гулин А.И., Молочников А.А., Душацкий В.Б., Борисов В.Ф., Герасимов Ю.В., Ильичёв В.В., Макаров В.А., Сабуров Е.Г., Семёнов Е.П., Симонов Н.М., Симонова, Хромов Ю.С., Логвинов М.М., Евдокимов В.А., Пылёв А.И., Соколов В.А., Пузаков Г.П., Добряков В.А., Яковлев В.П., Забелло Е.И., Агронский М.Д., Маурин В.А., Пирогов Ю.М., Силантьев Ю.А., Кондаков Б.Н., Гриневич В.В., Данилкин А.А., Храмченков А.С.
Юбилейная (30 лет) встреча выпускников РНВМУ. Рига. 1982 г.
Мигрина Е.И., Залитэ Э.Я. Плискин Л.Я., Соколов А.Д., (преподаватели), Мармерштейн С.М.; Перуновская Людмила, Столяров С.Г., Кондаков Б.Н., Кудрявцев А.А., Гулин А.И., Орленко В.Г. с женой Кларой, Пузаков Г.П. с сыном, Смирнов Д.С., Душацкий В.Б. с сыном, Данилкин А.А., Френк Б.М., Бубеннов В.Ф.,Хромов Ю.С., Х, Х, Щёткин Ю.Н., Яковлев В.П., Пирогов Ю.М., Никифоров Д.Д., Лойкканен Г.Г. с женой Тамарой; Милов Л.С., Макаров В.А., Голанд Л.И., Васильев Л.В., Забелло Е.И., Евдокимов В.А., Агронский М.Д., Борисов с женой Нелли, Молочников А.А., Халошин В.З., Гриневич В.В.
Приложение.
Список выпускников 1952 г Рижского Нахимовского военно-морского училища (по алфавиту):
1. Авдеев Всеволод Иванович
2. Агронский Марк Дмитриевич
3. Аксельрод Михаил Самуилович
4. Бабашин Геральд Устинович
5. Беляев Василий Иванович
6. Богочанов Павел Георгиевич
7. Борисов Виктор Федорович
8. Боярский Евгений Георгиевич
9. Бубеннов Владимир Фадеевич
10. Васильев Леонид Викторович
11. Вечеслов Николай Георгиевич
12. Виноградов Олег Петрович
13. Герасимов Орлеан Константинович
14. Герасимов Юрий Всеволодович
15. Голанд Лев Ильич
16. Гостомыслов Леонид Петрович
17. Гулин Анатолий Иванович
18. Данилкин Альберт Андреевич
19. Дикарев Герман Николаевич
20. Добровольский Вилин Константинович
21. Добряков Виктор Александрович
22. Душацкий Виталий Борисович
23. Евдокимов Валентин Александрович
24. Забелло Евгений Иванович
25. Заико Роберт Абрамович
26. Занин Александр Никонорович
27. Иванов Эдуард Михайлович
28. Ильичев Вадим Викторович
29. Карпов Александр Григорьевич
30. Козлов Владимир Федотович
31. Кондаков Борис Николаевич
32. Коновалов Альберт Васильевич
33. Копылов Владимир Андреевич
34. Кудрявцев Алексей Александрович
35. Кузнецов Ефим Васильевич
36. Курганович Эдуард Федорович
37. Куталов Анатолий Иванович
38. Лагерев Петр Сергеевич
39. Литвиненко Лев Николаевич
40. Логвинов Михаил Михайлович
41. Лойкканен Гарри Генрихович
42. Макаров Владимир Александрович
43. Малышев Леонид Павлович
44. Маурин Виталий Августович
45. Милов Лазарь Самуилович
46. Мироненко Владимир Фомич
47. Молочников Арон Абрамович
48. Нестеренко Лев Сергеевич
49. Никифоров Дмитрий Дмитриевич
50. Носенков Игорь Александрович
51. Обухов Павел Алексеевич
52. Орленко Валентин Григорьевич
53. Пашков Борис Иванович
54. Петров Иван Васильевич
55. Пирогов Юрий Михайлович
56. Пузаков Геннадий Петрович
57. Пылев Анатолий Иванович
58. Романов Дмитрий Михайлович
59. Сабуров Евгений Григорьевич
60. Саенко Борис Ильич
61. Семенов Евгений Павлович
62. Силантьев Юлий Алексеевич
63. Симонов Николай Михайлович
64. Смирнов Дмитрий Семенович
65. Соколов Виктор Алексеевич
66. Сорокин Вадим Николаевич
67. Степанов Юрий Федорович
68. Столяров Станислав Георгиевич
69. Ушпалевич Эдуард Александрович
70. Френк Борис Муневич
71. Халошин Владимир Захарович
72. Храмченков Александр Семенович
73. Хромов Юрий Сергеевич
74. Шабанов Валентин Михайлович
75. Швындин Виктор Валентинович
76. Ширинкин Валентин Сергеевич
77. Щербань Георгий Николаевич
78. Щеткин Юрий Николаевич
79. Яковлев Виктор Павлович
80. 80. Яковлев Владимир Константинович.
На основе архивных данных есть возможность вспомнить фамилии и тех, кто мог бы окончить училище в 1952 году, но по разным причинам был отчислен.
Азов Николай Николаевич – отчислен 2.9.1950 *
Антипин Борис Константинович – 4.6.1950 *
Бартновский Д.Д. – 1949 *
Бизлин Анатолий Филиппович – 4.6.1950 *
Буров Г. – 1948 *
Бычков Р.С. – 1947 *
Власов А.П.*
Власов Владимир Дмитриевич – 2.9.1950 *
Ганичев Э.Д.*
Герасев Владимир Михайлович – 2.9.1950 *
Горностаев Н.П. – 1947 (сбежал).
Гранин Александр Борисович *
Гриневич Владимир Васильевич – 2.9.1950 *
Гринь В.П. – 1947 (по болезни).
Громов Будимир Михайлович – 8.8.1950 **
Гуськов Дмитрий Васильевич – 5.9.1951 **
Думбре Арнольд Иванович (окончил училище позже в 1953 г.)
Евсеев Ю.Л. – 1948 (по болезни).
Иванов Эдуард Дмитриевич – 2.9.1950 *
Исаичкин В.И.*
Кизимов Евгений Александрович – 30.3.1950 *
Кузнецов Ефим Васильевич – 8.4.1952 (по несоответствию службы в Нахимовском училище?).
Лаздин Э.А. – 1947 *
Ланенков Валерий Евгеньевич – 25.8.1947 *
Ленев Ю.Г. *
Макухин Е.В. – 1948 (по болезни).
Матвеев Александр Николаевич – 21.6.1950.*
Маузе Арнольд Ансович – 15.4.1952 (по болезни).
Можейкин (сбежал в 1948 г).
Промыслов Валентин Владимирович – 20.8.1950 *
Семёнов Владимир Алексеевич – 2.9.1950 *
Сенкевич Вячеслав Иванович – 5.6.1952 *
Стафеев (по болезни в 1948 г)
Стригин Юрий Александрович – 4.6.1950 *
Тараканов Иван – 1947 *
Фомичев А.К. *
Чижевский Альфред Львович – 3.9.1950 (по болезни).
Примечание:
* отчислены по неуспеваемости;
** отчислены по недисциплинированности.