Цель мысли, которую я посылаю собеседнику, - не внушить себя, а вызвать ответную мысль.
Догма - это мумия идеи.
Убеждение отличает от догмата то, что оно всегда готово к проверке сомнением.
Правда похожа на воду. Абсолютно чистая вода - недостижимая абстракция; к тому же сверхчистая вода неприятна на вкус. А девяностопроцентная или даже девяностодевятипроцентная совершенно непригодна для питья. Нужно 99,9% - тогда можно пить.
Слишком часто получаешь девяностопроцентную правду.
Если ложь начинает поддерживать правду, правде несдобровать.
Два закона развития: прямая линия и экспонента. В подавляющем большинстве случаев экспонента наиболее естественна, лучше всего соответствует законам природы. Но на начальной стадии прямая обладает по крайней мере тремя преимуществами. Во-первых, прямую можно начинать вести с нуля, а для экспоненты необходим некий начальный уровень, который нужно предварительно создать. Во-вторых, сначала прямая обгоняет экспоненту. В-третьих, что немаловажно, прямую нам легче представить себе, почувствовать, как она пойдет. И вот, планируя, мы всеми сила-ми выпрямляем ход вещей. Результат плачевен: мало того, что при реализации естественный ход искажается, мы заранее обрекаем себя на отставание, ибо рано или поздно экспонента неизбежно обгоняет прямую.
Ах, как хочется, чтобы борьба противоположностей была борьбой до-бра со злом, в которой побеждает добро! Чтобы прогресс уничтожал пороки прошлого, сохраняя все положительное. На деле же добро и зло во многих случаях существуют только в единстве. И, уничтожая недостатки, мы тем самым ликвидируем достоинства.
Да, количество переходит в качество. Но далеко не всегда в тот момент, когда нам это нужно, и далеко не всегда в то качество, которого мы хотим.
Логика борьбы: вначале есть цель; потом цель оправдывает средства; потом средства прекрасно обходятся без цели.
Историю творят народы. Но не суди их строго, ибо не ведают, что творят.
Если боги хотят погубить человека, они лишают его разума. Увы, в нашу эпоху лишенный разума может еще долго влачить свое обреченное существование, вовлекая в гибель все новых и новых людей.
Сколько угодно будь историческим оптимистом. Но помни, что в истории встречаются безвыходные ситуации, из которых любой возможный выход - трагедия, вплоть до гибели великой цивилизации, а в близком будущем, возможно, - и человечества.
Прошлое нужно не игнорировать, а преодолевать.
Зло с обратным знаком - тоже зло. Добро отличается от зла не знаком, а содержанием.
Боритесь не с прахом, а с духом.
Многие сегодня вкладывают все силы души в обличение преступлений большевиков. На это хватает оснований; но часто я при этом вспоминаю слова Талейрана о расстреле герцога Энгиенского: "Это хуже, чем преступление, - это ошибка." Очень хочется понять, в чем главные ошибки большевиков.
Мне кажется, самая главная - наивная вера в то, что существуют идеи, формулы, лозунги, усвоив которые плохой человек становится хорошим. А оказалось, что социализм (по крайней мере, тот, который они хотели по-строить) неустойчив к воздействию грешников. Между прочим, главная прелесть нормального рынка: взаимодействие корыстных интересов вполне грешных субъектов имеет своей равнодействующей пользу для всех.
Еще одна вредоносная ошибка, свойственная и современным политикам, - мысль: "Если меня послушаются, я сделаю всем хорошо". Вредоносна она потому, что почти верна: если бы все добровольно слушались, можно было бы творить чудеса. Весь фокус в том, что всеобщего послушания можно добиться только силой.
Поистине дьявольское искушение для политика: ради торжества правого дела, ради счастья людей один раз чуть-чуть преступить Божьи и человеческие законы.
Семьдесят лет вы воспитывали народ. А теперь, когда именно эти, воспитанные вами люди сначала отвергли вашу власть, а потом ринулись в пучину грязного базара, стыдливо именуемого рынком, разнузданных преступлений, повального цинизма, вы вините в этом кого угодно - империалистов, сионистов, демократов, только не себя. Как же жалка идейность, которую вы прививали, если она так просто слетела со всех.
Почему это в нашей стране под порядком вечно понимают нечто до крайности угрюмое и неудобное любому нормальному человеку?
Один из самых ужасных принципов организации сложной системы: такая организация, чтобы ею было просто управлять.
Слабый предпочитает преувеличивать свои достоинства и достижения и требует, чтобы его хвалили: это помогает ему забыть собственное ничтожество. Сильный склонен преувеличивать свои недостатки и неудачи и особенно ценит критику: это помогает ему стать сильнее.
Я - человек, и ничто животное мне не чуждо.
Говорят: “У него не хватило смелости поступить принципиально”. Но зачастую не хватает не смелости, а силы принципов. Ради чего-то другого он будет очень смел.
Два типа начальников. Одному важнее всего - успех дела, и поэтому он стремится окружить себя как можно более сильными помощниками. Второй тоже стремится к успеху; но еще важнее для него - чтобы он был умнее любого подчиненного, и не дай Бог попасться очень умному помощнику - тут уж дело страдай.
Два отношения к работнику. Первое: выяснить, что человек может лучше всего, и дать ему делать именно это. Тогда отдача будет наибольшей. Второе отношение: поделить всех работников на две категории - бездельников, от которых, сколько ни бейся, ничего путного не добьешься, и тех, кто работать может. Первых лучше оставить в покое - все равно, толку не будет. Зато на вторых надо грузить и грузить. Они потянут. По крайней мере, потянут до тех пор, пока не протянут ноги. А что протянут ноги обидно скоро и обидно мало успеют сделать, так дело того требует. Лес рубят - щепки летят.
Человек могучей воли способен сотворить с собой чудеса: стремительно подняться из низов культуры на ее вершины, как Джек Лондон и Максим Горький, силой воли вылечить неизлечимую болезнь, как Солженицын и Дикуль, мгновенно совершить духовное перерождение, как апостол Павел. А как быть слабовольному, которому подобное не под силу? Одно всегда возможно: не оставлять усилий. Разочаровываться, оступаться, тер-петь неудачу за неудачей, но снова и снова барахтаться, как лягушка в крынке со сметаной. И однажды вдруг что-то получится. И опять продол-жать барахтаться.
Пример великих - трудное испытание. Они так прекрасны - так хочется быть похожим на них. Они так человечны - кажется, что и ты мог бы так. Кто в юности не мечтал стать таким?
А потом понимаешь, что ты так не сможешь. И тогда наступает кризис. Начинаешь защищаться от этого страшного сознания: не смогу!
Защищаются по-разному. Одни - быстрым оскотиниванием, забвением наивных грез, которыми тешила юность, которые так стыдно вспоминать, но без которых человек не остается человеком. Другие пытаются низвести великих до своего уровня: сколько раз я слыхал, что Шекспир все свои мысли заимствовал у Гомера, а все сюжеты - у Боккаччо, что Склодовская просто удачно вышла замуж, а Менделеев был средненьким химиком, которому крупно повезло в пасьянсе... Бывают и такие, кто защищается бредом величия - я, мол, не хуже, да не признан. Иные просто ломаются, не сумев создать защиту.
Единственная достойная позиция - скромность. Поняв, что лишь на самую капельку ты в силах стать похожим на них, и не переставая это понимать, положить всю жизнь, все силы на то, чтобы капелька оказалась как можно больше. Но как это трудно!
Счастье - это либо когда я необходим, либо когда я делаю счастливым другого.
А несчастье, самое истинное несчастье - это если я совершил подлость. Все остальное - болезни, крушение планов и мечтаний, даже непоправимые потери - меркнет перед этим огромным несчастьем.
Две памяти об ушедшем. Первая - когда он в душе, как живой. Вторая - когда там пустота, которую ничем не заполнишь. А бывает и то, и другое одновременно.
Неужели так трудно понять, что любовь выше справедливости?
Для меня любовь (к женщине, к детям, к Родине) обязательно содержит две составные части: чувство долга и требовательность. Перед любимыми я в неоплатном долгу. И одновременно многого от них требую. Сердечная боль всякий раз, как любимый оказывается не на высоте этих требований, - непременная плата за любовь.
Начни думать о людях немного лучше, чем они суть на самом деле. Что ты потеряешь? Будешь немножко чаще обманываться - как правило, это можно пережить. Что ты выиграешь? Вокруг тебя станет больше хороших людей. И ведь вправду станет: человек чуток к тому, что о нем думают хорошо, и от этого становится лучше.
Удивительная особенность человеческой психики - способность как бы выносить за скобки постоянную трагедию, то несчастье, которое всегда с нами, и продолжать вести жизнь внутри скобок, с ее (пусть мелкими) радостями и горестями. Так, каждый знает, что умрет, и если бы эта мысль всегда оставалась с нами, мы сошли бы с ума. Но большую часть времени она - за скобками и не вмешивается в обыденную жизнь. Так же и другое горе, когда пройдет первый острый период, обычно удается вынести за скобки и жить. И не стоит упрекать за это слабого человека.
Немалое преимущество для пожилого мужчины: он окружен женщинами непреклонного возраста - удивительны и прекрасны эти женщины.
Говорят, бывают женщины красивые, но глупые. Мне такая ни разу не встретилась. На мой взгляд, только доброта красит женщину еще больше, чем ум, и мало что уродует больше, чем глупость. Впрочем, возможно, мой взгляд в чем-то ущербен.
Изумительна фраза Высоцкого: "Если знаешь, за что любишь женщину, это уже не любовь, а хорошее отношение." Возможно хорошее отношение без любви и, к несчастью, любовь без хорошего отношения. Зато может быть счастливым брак по расчету, если расчет основан именно на хорошем отношении.
Человек, умеющий делать что-то, чего не умею я, вправе рассчитывать на мой интерес и мое уважение.
Любая сколько-нибудь глубокая мысль содержит в себе противоречие. Как это раздражает любителей ясности!
Афоризм - не алгоритм.
Всем нам кажется, что мы в основном понимаем, какова истина. Конечно, абсолютная истина нам недоступна; но то, что мы думаем, очень близко к ней. Дальнейшее - только детали. На самом же деле процесс приближения к истине - иной. Многое из того, в чем мы убеждены (и мы не можем знать, что именно) совершенно ложно, и только длительная тяжкая работа разума позволяет однажды вдруг понять: вот здесь все - не так, А потом снова и снова приходится проверять на истинность все свои убеждения.
Очень разные, временами противоположные гносеологические принципы. Первый: мир познаваем. Второй: мир познаваем, и его познание не требует коренной ломки нашего мировоззрения.
Кое-кто производит слово приоритет от латинского приор - первый. Другие - от исконно русского приорать - присвоить посредством громкого крика.
Истина конкретна. Иные понимают это так: в зависимости от конкретных условий, ложь может стать истиной, а истина - ложью.
Простое решение сложной задачи: в 1% случаев гениально; в 99% это простота примитива, и решение неверно, а в ответственных ситуациях - катастрофично.
Говорят, все гениальное просто. Это - до определенной черты. Дальше - сложность. Самое гениальное, что есть в мире, - жизнь - неимоверно сложна. Химическая реакция, запросто в две стадии идущая в пробирке, в организме осуществляется головоломным циклом из 170 стадий. И эта-то сложность обусловливает потрясающее совершенство жизни.
Если в научном докладе все бесспорно, его не надо делать. Если бес-спорна часть, ее необходимо исключить. Говорить только о дискуссионном.
Любопытная черта многих ученых. Чем дальше вопрос от области их научной компетенции, тем смелее и категоричнее их суждение о нем.
Почти всегда наш поступок не влечет неизбежное следствие, а меняет вероятность того или иного результата. Родители, ремнем вбивающие разум в ребенка, не делают его однозначно зверенышем или рабом, но лишь увеличивают вероятность таких исходов. Тот, кто не мыслит застолья без опьянения, не обрекает себя на алкоголизм, но также повышает соответствующую вероятность. Это порождает иллюзии: "Меня в детстве пороли нещадно - вот и вышел человек. И пил я всегда о-го-го сколько, да разума не пропил". Как научить людей мыслить вероятностно?
Если за верность идеям хорошо платят, это надо называть как-то по-другому.
Мы не ангелы и далеко не святые. Но все-таки нужно сначала поду-мать, что я могу дать, и только потом - что я за это получу.
Интеллигентность - не уровень культуры, а отношение к культуре.
В жизни нужно иметь как можно меньше принципов - только те, за которые стоит стоять насмерть. Во всем остальном можно быть беспринципным.
Часто возникает соблазн побить мерзавца его же оружием: пересутяжить сутягу, унизить хама, раскровянить физиономию хулигану. Но что значит играть с негодяем по его правилам? Во-первых, он эту игру превзошел в совершенстве, а ты - нет; наверняка проиграешь. Во-вторых, игра затягивает, и не только разум твой, а и бессмертную душу. В-третьих, она затянет не только тебя, но и тех, кто рядом. Так что же, подставлять еще одну щеку?..
Настоящая самокритика - не в том, чтобы признавать свои ошибки пе-ред другими, а в том, чтобы признавать их перед собой. Между прочим, это гораздо труднее.
Самокритика, которая завершается признанием своих ошибок, бесплодна и даже вредна. Дальше необходимо переделывать себя.
Говорят, человек должен постоянно быть недовольным тем, что делает. Но так жить нельзя. Когда что-то сделал, и сделал неплохо, чувствуешь ни с чем не сравнимое удовольствие. Без этого другой раз и начать не за-хочешь. Другое дело, что при этом не должна ни на час прекращаться работа самокритики.
Две реакции на одну и ту же ситуацию. Первая: это - мой недостаток. Он глубоко укоренен в моей личности, избавляться от него мучительно трудно. Но раз я его осознал, я не могу не начать эту тяжкую работу. Вторая: это - мой недостаток. Но он настолько глубоко вошел в меня, что уже стал частью моей личности, и без него я буду не совсем собой. Так пусть он будет. Пусть меня принимают таким, каков я есть.
Глупость умного человека стоит больше ста верных мыслей дурака.
Лучше своя мысль, пусть даже ошибочная, чем верная чужая. Нужна тебе чужая мысль - сделай ее своей.
Неверная мысль, если она своя, - это та самая ошибка, на которой учатся.
Истина, которая легко дается, немногого стоит.
Все чаще меня спрашивают: почему я не верую в Бога? Самый точный ответ таков: не верую, потому что мне не дарована благодать веры - не дарована либо за грехи мои, либо потому, что не существует Того, Кто мог бы даровать. Но для меня важно еще одно рассуждение, связанное с проблемой теодицеи. Откуда в мире зло? По-моему, возможны три ответа. Первый: Бог не в силах одолеть зла. Но тогда он не Бог, а в лучшем случае - один из богов; боюсь, многобожие мне - ни к чему. Второй: зло Ему угодно. Такому я служить не согласен. Вернее всего, ответ - третий: Ему отвратительно зло, и Он его одолеет, но пока зло неизбежно и даже нужно. Просто Его разум настолько сильнее моего, что я не могу постичь того, что ясно Ему. Но тогда я могу предполагать, что этому Разуму мое искреннее неверие угоднее, чем та вымученная вера, которую я мог бы принести Ему.
Сильный аргумент тех, кто верует: если мир не создан Богом, то откуда же та мудрая гармония, которой этот мир проникнут? Но не замечают, что этому вопросу равносилен иной: если мир создан всемудрым и всеблагим Богом, то откуда этот Бог?
Если Бога нет, то откуда в наших душах нравственный закон, о котором говорил Кант, откуда способность поставить высоты духа выше радо-стей плоти, откуда в человечестве художники и святые? Себе я могу объ-яснить это на основе адаптационной теории эволюции. Для выживания вида важно положение его особей на шкале "эгоизм - альтруизм". Здесь на одном конце - крот. Если верить Брэму, встреча двух кротов вне сезона спаривания всегда кончается тем, что один из них пожирает другого. Что ж, и крот нашел свою экологическую нишу, пусть очень узкую. На другом конце шкалы - муравей или пчела. Они - абсолютные альтруисты. Для муравья вопрос, пожертвовать ли жизнью ради своего муравейника, бессмыслен. Он не может не пожертвовать. Альтруизм дает этим перепончатокрылым громадные преимущества, позволяет жить в очень разных условиях; но он же делает "общество" слишком консервативным, ограничивая его возможности. Человек - посреди этой шкалы. В человечестве присутствуют и те, и другие. Эта неоднородность сообщает человечеству небывалый в природе динамизм, залог его невероятных успехов. При этом в периоды завоеваний, расширения экологической ниши на первый план вы-ступают эгоисты, из них в основном состоят конкистадоры и первопроходцы. В периоды кризисов человечеству нужнее всего святые. Ныне техническое вооружение человека идеально приспособлено к завоеванию. А экологическая обстановка такова, что жизненно необходимы святые - обстановка не только во взаимоотношении человека с природой, но и во взаимоотношениях людей с людьми. И все решит одно: хватит ли святых.
Работать только по вдохновению - все равно, что топить печь одними спичками.
Выбирая только непроторенные пути, рискуешь завязнуть в первом же болоте, в километре от дома и в двадцати метрах от шоссе.
Любая, самая творческая работа на девять десятых состоит из много-кратного повторения нудных однообразных действий. Только овладев рутиной, можно стать творцом. Какой негодяй придумал, что творчество свободно от рутины? Это был поистине негодяй, ибо его ложь сбивает с толку и развращает тысячи молодых людей.
Комплекс клячи. Если клячу поставить между оглоблями, она наляжет и тупо потянет. А если ее распрячь, она рухнет на землю. И подняться не сможет.
Пошл человек, повторяющий одни банальные истины. Глуп тот, кто их забывает.
Суть пошлости - в мелкомыслии и мелкочувствии. Не сами мелкие мысли и чувства: без них не обходится ни одна жизнь, но выдвижение этих мелкостей во главу угла - вот что такое пошлость.
Предрассудок - вещь презренная. А ведь на предрассудках держится значительная часть культуры. Более того, самое прочное в культуре - то, что уже стало предрассудком.
Легкая жизнь и хорошая жизнь - почти антонимы.
Научить себя хотеть, когда нужно захотеть. Это страшно трудно, но иногда возможно.
Как часто мы, получая удовольствие, тем самым лишаем себя радости!
Страшное дело - человек, который хочет сделать счастливыми всех вокруг и при этом о каждом точно знает, что нужно тому для счастья.
Погоня за модой чаще всего основана на неверии в то, что ты что-то значишь сам по себе.
Когда человеку нечего сказать, а сказать хочется, он начинает орать. Или стонать. Не в этом ли суть доброй половины современной музыки?
Ум - это умение решать трудные задачи, которые выдвигает наука. Мудрость - способность решать куда более сложные задачи, которые ставит перед нами жизнь.
Есть несколько сортов читателей. Одни читают, как семечки лузгают: чтоб занять голову нетрудным, но довольно приятным делом. Эти наименее интересны. Другие ищут в книге чего-нибудь нового. Третьи - наоборот: им нужно подтверждение собственных мыслей и убеждений. Четвертым - таких меньше всех - книга нужна как собеседник и оппонент в труд-ной работе ума и души.
Химикам свойствен рефлекс интеграла. Если взгляд при чтении натыкается на значок интеграла, он непроизвольно совершает перепрыгивающее движение, чтобы перескочить через формулу и дальше по тексту дога-даться, о чем она говорит.
Как изумительно точны слова: “Всосал с молоком матери”! Поразительно многое в личности определяется тем, что человек усвоил в грудном возрасте. Педагогика грудничков - самая важная педагогика.
Нелегкие особенности современной молодежи - слабая воля, ослаб-ленное чувство долга и обостренная потребность в душевном комфорте.
Горе человеку, который никого не может назвать учителем. Трижды горе тому, кто не может усомниться в словах учителя.
Хорошо учиться у того, кем восхищаешься. Трудно - у того, кто тебе отвратителен. Трудно, но часто необходимо.
Две функции педагога: учить того, кто хочет учиться, и учить того, кто не хочет учиться. Увы, я способен только на первое.
Сенека сказал, что жизнь должна быть подобна самоцвету: мала по размерам, но велика по цене. Еще вернее это по отношению к учебному материалу.
Один из тяжких грехов образования - воспитание в учащихся отношения к знанию как к сокровищу, которое нужно хранить в кладовых памяти, чтобы в черный день экзамена откупиться им от злобного врага, а не как к инструменту, которым придется работать.
До чего выразительно звучит: сдавать экзамены. Студент сдает знания, экзаменатор их принимает. После чего у первого знаний не остается - он их сдал, а второму принятое - ни к чему, и он отправляет эти знания на свалку.
Учение - один из тяжелейших видов труда. Увы, наши учащиеся к этому не готовы и почти непредумышленно обречены на то, чтобы либо халтурить, либо надорваться (либо и то, и другое вместе).
Пушкин приводит слова Потемкина: "Во-первых, старайся испытать, не трус ли ты; если нет, то укрепляй природную смелость частым обхождением с неприятелем." Наша профессия - куда более мирная. Студент! Во-первых, старайся понять, не дурак ли ты; если нет, то укрепляй природный ум частым решением трудных задач.
Горькая цель педагога: стать глупее своих учеников.
Если хочешь почерпнуть из источника, мало, чтобы он был чистым. Надо еще, чтобы ковш оказался не дырявым.
1980 - 1995