опыт историко-лингвистического исследования
[для отражения тибетских символов требуется установка шрифта Jomolhari.ttf, текст статьи в формате PDF есть на сайте sangye.narod.ru]
ВВЕДЕНИЕ
Существуют традиционные религии. Существуют их секты. Термин «секта» размыт, и слишком часто, увы, им пользуются недобросовестно, например, в политической или идеологической борьбе. И всё же условно мы можем называть сектой такую форму исповедания веры, которая или противоречит догматике материнской религии, или широту вероучения материнской религии ограничивает, произвольно выбирая для себя одни положения веры и отбрасывая другие. Есть псевдорелигии: светские учения вроде фашизма или марксизма, которые стремятся взять на себя задачи религии по устройству жизни человека, но лишены истинно духовного начала. Наконец, есть и нечто вовсе неожиданное: некий религиозно-исторический феномен, который мы условно будем называть «альтернативные мистические традиции».
К таким традициям относится, в частности, теософия.
Вполне очевидно, что обиходное применение к этим традициям названия «секта» является неверным. «Секта» дословно означает часть, сектой мы можем называть течение, отделившееся от материнской религии, но продолжающее себя считать именно ей, а порой даже единственно истинной (или уж, как минимум, лучшей) формой своей религии. Баптисты считают себя лучшими христианами (не будем на этом месте ввязываться в спор о том, считать ли баптизм сектой или традиционной формой христианства). Члены «Аум Синрикё» считают себя лучшими буддистами. Но вот теософы отнюдь не считают себя буддистами. Точней, буддист-теософ может соседствовать рядом с христианином-теософом. Пуповина разорвана, младенец стал самостоятельным. Так в своё время буддизм обособился от индуизма, а христианство – от иудаизма. Ст;ит ли называть теософию и учение Живой Этики новыми религиями? Вопрос сложный, и пусть о нём спорят религиоведы. Да, признаков зрелой религии (особой храмовой архитектуры, священства, развитой системы ритуалов и так далее) у этих течений нет. С другой стороны, когда-то их не было ни у буддизма, ни у христианства. Может быть, существование в виде мистической традиции есть детство каждой религии?
Все эти вопросы интересны, пожалуй, лишь для религиоведов. А для верующего буддиста куда более интересен практический вопрос: как он, буддист, должен относиться к теософии?
ВЕРСИИ
С одной стороны, ответ, казалось бы, лежит на поверхности. Буддизм терпим, миролюбив и дружелюбен ко всем религиям и малым верам, которые так или иначе ставят своей целью уменьшение человеческого страдания. Конечно, в этот список не войдут сатанизм или какой-нибудь кровавый шаманизм, но все мировые религии в него попадают. Так отчего бы буддисту не относиться к теософии с дружелюбием и симпатией? Тем более (а для российских верующих речь идёт, как правило, о северном буддизме, об одной из тибетских его разновидностей), тем более, что Его Святейшество Далай-Лама XIV посвятил теософам несколько слов приветствия, собственноручно написав предисловие к «Голосу безмолвия» Елены Петровны Блаватской.
Но… вопросы остаются. Куда проще быть дружелюбным к откровенно чужому, чем к чему-то своему или похожему на своё. (Православные христиане ежечасно подают пример этой истины, общаясь с нами, буддистами, дружелюбней, чем со своими католическими собратьями.) Пуповина не вполне разорвана. (То, чего не может быть в биологии, случается в духовной жизни.) Младенец постоянно оглядывается на свою мать, а мать разводит руками, недоумевая: считать ли ребёнка своим? Она (чего вновь не случается у обычной матери) н е з н а е т…
Как известно, вдохновителями «Тайной доктрины» и вообще всех значительных теософских текстов стали некие таинственные махатмы, которые (по крайней мере, некоторые из них) сами себя называли БУДДИСТАМИ.
Кем были эти махатмы? Мнения разнятся. Мы назовём некоторые, от самых нелицеприятных до самых хвалебных для теософии:
1) Никаких махатм не было. Елена Петровна Блаватская изобрела этих «учителей мудрости» сама и ловко водила за нос весь цивилизованный мир, что затем продолжили делать её последователи.
2) Махатмы действительно существовали, но были это вполне обычные люди, авантюристы, заурядные европейцы, выдававшие себя за буддистов и восточных мудрецов, но никакого отношения ни к буддизму, ни к Востоку не имеющие.
3) Махатмами были просто некие незаурядные буддийские учителя, которым воображение Елены Петровны Блаватской пририсовало несуществующие волшебные способности.
4) Махатмы – те, за кого они выдают себя, то есть «учителя света», люди со сверхнормальными способностями, одновременно святые и маги, и при этом – буддисты.
Буддист должен искать истину. И в поиске этой истины он должен доверять в первую очередь голосу своего разума, а не чужому мнению, каким бы авторитетным оно ни было, от кого бы ни исходило. «Если древние писания, – говорит Его Святейшество Далай-Лама XIV Тензин Гьяцо, – сообщают о горе Меру в центре мира, а ваши глаза не видят этой горы, то верьте своим глазам». Попробуем последовать совету Его Святейшества и отправиться на поиски истины.
МАХАТМЫ - ВЫДУМКА БЛАВАТСКОЙ?
Изучим каждую возможность. Начнём с первого мнения: махатмы – плод воображения Елены Петровны Блаватской.
Чтобы оценить его справедливость, постараемся непредвзято оценить некоторые факты:
1) В 1888 году в Лондоне впервые был издан труд Блаватской под названием “The Secret Doctrine”, в русском переводе – «Тайная доктрина». Труд этот представляет собой три толстых тома, каждый – почти в тысячу страниц. (Рукопись, по свидетельству её первых редакторов, Арчибальда и Бертрама Кийтли, была кипой бумаги около метра высотой [1].) И эти без малого три тысячи страниц насыщены цитатами из древних текстов, часто на языке оригинала (латыни, греческом, иврите), рисунками символов, схемами, научными фактами. Труд настолько объёмный, тщательный, широкий по охвату, что превосходит любую известную автору докторскую диссертацию. Даже сейчас, в эпоху Всемирной сети и доступности почти любого текста, исследователю-одиночке для написания труда такого масштаба потребовалось бы несколько лет: лет сравнения, поиска, размышления, анализа, работы над текстом.
В чём вообще должна состоять работа исследователя древних культур и религий? Естественно предположить изучение материалов, посещение библиотек, посещение архивов, выписывание важных фактов и цитат на карточки.
Однако современники говорят нам, что ничего подобного не было. Е. П. Блаватская писала «Тайную доктрину» с неимоверной работоспособностью и быстротой (по десять страниц в час), не пользуясь почти никакими источниками. Доктор Вильгельм Хюббе-Шляйден сообщает, что видел, как Блаватская записывала предложения, будто списывая их с чего-то, что находится перед ней, но невидимого для других. Бертрам Кийтли, редактор, свидетельствует, что в работе над рукописью проверил немало цитат из книг, которых никогда не было в доме и проверка которых иногда требовала часов поисков редкой книги в Британском музее [1]. Как сама признавалась, Блаватская писала под диктовку своих учителей (а если быть точнее, списывала с «астрального образа»). Черновики рукописи полны исправлений, написанных тем же почерком (точнее, теми же двумя почерками), что и письма учителей М. и К.Х. к А. П. Синнету и А. О. Хьюму.
Предположим, что махатм и письмо под их диктовку Блаватская выдумала, «сочинила». В таком случае нам нужно объяснить, каким образом пожилая и тяжело больная женщина написала текст «высотой в метр», создание которого потребовало самых широких и глубоких знаний архаичных культур, религиозного символизма, древних языков, научных фактов, причём написала его, не обращаясь в библиотеки, не проводя работы в архивах, не задавая вопросы современным ей учёным, а просто сидя за письменным столом.
2) Примерно в то же время двое учителей Блаватской вели активную переписку с некоторыми ближайшими сотрудниками Теософского общества. Каждый обнаруживал в письмах собственный стиль и индивидуальность. Письма часто доставлялись не обычной почтой, а феноменальным путём. Письма эти опубликованы под названием The Mahatma Letters [4] (в русском переводе – «Письма махатм»), их несложно найти во Всемирной сети. Самое удивительное в этих письмах – не «волшебный» способ их доставки, а их характер. Так, например, письма учителя К.Х. обнаруживают так много внимания к своему собеседнику, тонкости, ума, юмора, педагогического мастерства, что странно видеть их автором Е. П. Блаватскую, женщину, по признанию современников, вспыльчивую, порывистую, неуравновешенную и резкую. (Да простят нас теософы, сотворившие из её личности настоящий идол.) Если всё же предположить в одном из основателей теософии неизведанные глубины спокойствия, человеколюбия, такта и юмора, то остаётся лишь удивляться, отчего в общении с современниками Елена Петровна не проявляла этих качеств.
3) После смерти Е. П. Блаватской множество людей по всему миру утверждали, что не только убеждены в существовании махатм, но что лично общались с ними. Половину этих людей можно счесть безответственными фантазёрами, но сложно, пожалуй, причислить к фантазёрам или лгунам ортодоксального брамина Субба Роу, или Николая Константиновича Рериха, русского художника, учёного и публициста, инициатора всемирного «Пакта культуры», или солистку Большого театра Конкордию Евгеньевну Антарову, или английского музыканта Сирила Мэйра Скотта, человека холодного, сдержанного и не склонного к публичности.
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АРГУМЕНТ В ПОЛЬЗУ ОБЩЕНИЯ БЛАВАТСКОЙ С ТИБЕТЦАМИ
Но, впрочем, всё это аргументы, которые безусловной силы не имеют. Веру множества людей в существование махатм можно объяснить если не массовым гипнозом, то тягой к чудесному или уж не знаю какими мотивами. Предположить в пожилой и больной женщине с расшатанными нервами гения-исследователя, великолепного педагога, энциклопедиста с феноменальной памятью, для чего-то прячущего свои ум, самообладание, педагогический дар и, наконец, способность воспроизводить наизусть тысячи когда-то лишь один раз мельком виденных страниц, очень трудно – но при желании возможно. Есть ещё один аргумент, лингвистический, и для автора, учителя иностранных языков по образованию, он – бесспорен (пусть читатель сам для себя решит, будет ему доверять в той же мере, что и автор, или нет).
Учителя Е. П. Блаватской в своих письмах обильно используют тибетские слова, которые передают английскими буквами как Бог на душу положит, иногда транскрипцией (записью звучания), иногда транслитерацией, иногда чем-то смешанным, тем не менее, оригинальное тибетское слово почти всегда можно узнать. В письмах мы находим, например:
– sang yas или sang gyas (в транслитерации по системе Уайли это слово записывается sangs rgyas, произносится «сангъе» и означает «Будда»),
– bod pa (транслитерация та же, произносится «бё па», «тибетец»),
– ber-chhen (транслитерация ber chen, произносится «бер чен», «пальто», «накидка»),
– tchan-chub (транслитерация byang chub, произносится «джанчуб», «бодхисаттва») [2] [4].
Эти примеры взяты наугад. Есть и более сложные: например, все «теософско-тибетские» названия семи начал человека и семи принципов Вселенной, как они приведены в «Письмах махатм», можно соотнести с тибетскими словами.
Ниже приведено это соотнесение.
Таблица 1
Соответствие терминов в письмах махатм и тибетских слов
В письмах махатм - Тибетское написание, транслитерация и традиционный перевод
a ku (тело) - sku (тело)
zer (жизненный принцип)- zer (лучи света)
chhin-lung (астральное тело) - mchin rlung (ветер печени)
nga zhi (тело желаний) - nga gzhi (корень «я»)
ngi (животная душа) - nged (самость)
lana (духовная душа) - lha nas (от богов)
hlun dhub (дух) - lhun grub (самосуществующий,
самосозданный)
sem-chan (оживлённая Вселенная) - sems can (все живые)
ssa (земля как элемент) - sa (земля, почва)
zhihna (животворящий дух) - gzhi sna? (корневой субстрат)
yor-wa (астральная атмосфера) - gyor ba (покров)
od (свет, космическая воля) - ‘od (свет)
nam kha (мировая иллюзия, яджна) - rnam mkha’ (небо)
kon chhog (мировой разум) - dkon mchog (сокровище, божество)
nying (Скрытый Дух) - nying (сам[осуществующий])
[2] [4]
Необходимо помнить, что по-тибетски слово часто читается не так, как пишется, поэтому его транскрипция (передача английскими буквами звучания) отличается от транслитерации (передачи английскими буквами всех тибетских букв, точней, графем, которыми записывается слово).
Если махатм Елена Петровна Блаватская создала своей фантазией, если ни разу в жизни она не общалась с живым тибетцем, единственным источником этих слов в письмах могли быть словари.
К 1881 году было издано только два тибетско-английских словаря, и никаких других словарей тибетского языка в западном мире не существовало.
Первый – словарь Александра Чома де Кёрёш (Alexander Csoma de K;;r;s), известного венгерского путешественника, пионера тибетологии, изданный в 1834 году [9].
Второй – словарь Ешке (H. A. Jaeschke), изданный в 1881 году [8].
Слова вроде «Будда», «бодхисаттва», «тибетец» в этих словарях, конечно, содержатся. А вот слОва «девачен» (dbe ba can, произносится «дэвачен»), обозначения «чистой райской земли» – нет. (Оба словаря имеются в библиотеке автора.) Между тем именно это слово (в виде Deva Chan, то есть в виде транскрипции) часто использует учитель К. Х. при рассказе о посмертных состояниях человека.
Имя наставника самого учителя К. Х. появляется в письмах несколько раз. Один раз, в письме № 9, виде Cho-Khan. Дальше – в виде Chohan. Английское буквосочетание kh передаёт звук «х», как и одиночно стоящая буква h, это заставляет нас думать, что слово произносится как «чохан». Это же слово используется махатмой при описании высоких планетарных духов, «дхьяни-чоханов». Самая простая расшифровка слова – chos han (произносится «чо хан»), то есть «владыка Учения», «царь Дхармы». Так вот, слова han (тем более chos han) нет ни в словаре Чома де Кёрёш, ни в словаре Ешке.
В письмах махатм несколько раз упоминается ученик К.Х. по имени Джуал Кхул. Вот цитата из письма № 53:
“The second letter, I think, was thrown on his table by Dj. Khool (the real spelling of whose name is Gjual, but not so phonetically)…”
(«Думаю, второе письмо бросил на его стол Дж. Кхул [правильное написание его имени – Гйуал, но фонетически это не так]…») [4, письмо 53]
И действительно, в некоторых тибетских диалектах сочетание буквы ga и подписной yata, то есть gya, читается не по правилам, как «гья», а как «джа». При этом в диалекте Центральной области Тибета, так называемом «Лхасском», то есть том, который до сих пор берут за основу учебники и словари, это буквосочетание читается по правилам. Современный человек, изучающий тибетский язык, узнаёт о таких расхождениях в произношении из практики общения или слушания тибетцев (например, когда замечает, что одно и то же слово один лама произносит как «сангъе», а другой как «сандже»). Но откуда об этом было знать Блаватской, если считать, что живого тибетца она в глаза не видела?
Примеры можно было бы умножать, но автор предоставляет любителям тибетского языка отыскать их самостоятельно. Оба словаря, как и The Mahatma Letters, можно сегодня найти во Всемирной сети.
Мы неизбежно приходим к тому, что даже для того чтобы «подделать» письма махатм, чтобы написать их самостоятельно, Елена Петровна Блаватская должна была знать живых тибетцев, а следовательно, буддистов, и учиться у них, коль скоро признаётся в этом сама.
Читателям, интересующиеся лингвистикой и восточными языками, автор предлагает посвятить своё внимание двум частнолингвистическим вопросам, которые у искренних буддистов, знакомых с основами тибетского языка, при изучении теософии вызывают сомнения и недоумения. Те, для кого эта область малоинтересна, могут спокойно опустить следующие две части статьи, напечатанные мелким шрифтом.
О НАЦИОНАЛЬНОСТИ МАХАТМ. НЕ-ТИБЕТСКИЕ ИМЕНА?
Насколько можно понять из теософской литературы, с Е. П. Блаватской и знакомыми ей людьми общались в основном лишь двое махатм. (Мы используем именно это слово и не заключаем его в кавычки, несмотря на то, что природа махатм неочевидна и как раз является одним из предметов анализа настоящей статьи. Существует множество литературоведов и историков литературы, которые сомневаются в том, что Шекспир существовал на самом деле. Тем не менее, на обложке «Гамлета» и «Ромео и Джульетты» всё же стоит имя Вильям Шекспир, а не «Вильям Шекспир» (в кавычках), не «неизвестный» и не «автор, которого условно называют Вильямом Шекспиром». Если мы поставим слово «махатмы» в кавычки, мы, во-первых, незаслуженно оскорбим людей, которые искренне верят в их существование. А если учителя Е. П. Блаватской действительно существовали и действительно были достойны своего имени, то кавычки выглядят, как минимум, неуместно.) Свои имена они приводят в письмах сами, ведь письма принято подписывать. В английском написании их имена выглядят как Morya и Koot’Hoomi. Последнее имя также встречается в письмах в виде Koot Hoomi, Koot Humi, Koothoomi и даже один раз Khoothoomi [4].
По поводу имени второго махатмы можно со всей уверенностью сказать: оно – тибетское. Тем не менее, расшифровать его автор не видит возможности. И не потому, что нет вариантов, а напротив, оттого, что этих вариантов слишком много. Тибетский язык устроен так, что коренной согласной слога, которая произносится, может предшествовать одна из пяти так называемых «приставок», которые пишутся, но не произносятся. Над самой коренной согласной может быть одна из трёх так называемых «надписных», которые тоже не произносятся. Возможно сочетание коренной и надписной. Возможны и так называемые «суффиксы» после коренной, два из которых тоже не произносятся. Итого мы получаем почти десяток вариантов для первого слога имени и столько же для второго. Неясно, является ли коренной согласной первого слога имени ka или kha, и это ещё больше усложняет дело. Наконец, неясно, является ли транскрипция Koothoomi точной или приблизительной (как в случае с именем Tondhub, тоже встречающимся один раз в письмах махатм, о котором речь пойдёт ниже и которое транслитерацией передаётся как don grub, произносится Дёндруп). Неясно, является ли th в имени Koothoomi действительно звуком, который передаётся тибетским tha, или это способ записать звучание tra, сочетания ta и подписной rata, или pra, сочетания pa и подписной rata, или kra, сочетания ka и подписной rata. Слоги tra, pra, kra все читаются как tra, а тибетское tra по звучанию похоже на tha. Итого количество вариантов расшифровки имени – около ста, и половина из них имеет какой-то смысл. Почему бы, например, не [sprul] sku thu mi, то есть не «Перевоплощение Тхонми»? Тхонми Самбхота – известный буддийский деятель, создатель тибетского алфавита. Thu mi – это диалектный вариант thon mi, о чём смотри Тибетско-русско-английский словарь с санскритскими параллелями Ю. Н. Рериха [2].
А вот имя первого махатмы, кажется, арабское! Но разве арабы когда-либо становились буддистами? Это – нелепость, значит, Блаватская – шарлатанка… – вот что первым приходит в голову.
На это автор статьи хотел бы сделать два замечания:
1) В XIX веке никто и помыслить не мог, чтобы европеец или тем более американец получил степень геше, доктора буддийской философии. А ныне есть такие геше. По всему миру американцы, австралийцы, этнические русские, даже израильтяне принимают Прибежище в Трёх Драгоценностях. Почему тогда арабам мы отказываем в этом праве?
2) Колыбелью Учения Будды является Индия. Но именно в Индии традиционно много арабов (ещё больше их было до того, как единая страна не разделилась на Индию и Пакистан). А вообще Индия очень пестра национальностями. Как и Россия, где было бы неверным отделять «этнических славян» от татар или коми и на этом основании запрещать последним исповедовать православие, где никому этого и в голову не приходит. Отчего тогда в отношении другой страны мы стремится проявлять расовое узкомыслие?
3) И вот самое важное соображение. Будь махатмы действительно выдумкой
Е. П. Блаватской, она позаботилась бы о том, чтобы эта выдумка выглядела правдоподобно, в частности, дала бы второму махатме распространённое, а не редкое тибетское имя, и уж наверняка не придумала бы имени с арабским корнем.
Если считать, что носитель не-тибетского имени не может быть частью тибетской буддийской культуры, следует признать «выдумкой» (только чьей?, видимо, литературоведов) и Михаила Юрьевича Лермонтова, фамилия которого – «неправдоподобная» для русского языка, не содержит русских корней и заставляет вспомнить англичанина Томаса Лермонта. Впрочем, это лишь соображения. Автор ничего не утверждает и, разумеется, не может никому ни запретить, ни навязать веры во что бы то ни было. Многие верят, что «Гамлета» написал Шекспир. Многие не верят в это. Но, кстати, «Гамлет» не становится от этого хуже.
ЗНАЛИ ЛИ УЧИТЕЛ БЛАВАТСКОЙ ТИБЕТСКИЙ ЯЗЫК? О странных несоответствиях в письмах.
В своё время учитель К.Х. пророчески писал:
“A "K. H.," i.e. a mortal of very ordinary appearance and acquainted tolerably well with the English, Vedanta and Buddhist philosophy, and with even a bit of drawing-room juggling -- is easily found and furnished, so as to demonstrate his objective existence beyond doubt or cavil. But how about giving the positive, moral certitude that the individual, who may thus make his appearance is not a bogus K. H., a "confederate" of H.P.B.?”
(«Некоего “К. Х.”, то есть смертного очень заурядной наружности и более или менее знающего английский язык, веданту и буддийскую философию, несложно найти и представить обществу, чтобы доказать его объективное существование. Но как внушить людям однозначную уверенность в том, что этот самый тип, который будет представлен, не является фальшивым К. Х. и сообщником Е. П. Б.?») [4, письмо 54]
И добавим: уверенность в том, что «этот самый тип» является настоящим тибетцем?
Лингвистические соображения о том, что либо авторы «Писем махатм», либо, как минимум, сама Е. П. Блаватская должны были знать тибетский язык, высказанные нами раньше, порой выглядят не вполне убедительно на фоне работы ряда исследователей, которые обнаруживают в этих письмах некоторые досадные и удивительные lapsus calami, несоответствия и ошибки, невозможные для настоящего тибетца. Мы приведём самый известный или уж, если хотите, самый спорный случай, которому некий Антониос Гойос (Antonios Goyios) посвящает целую обстоятельную статью под названием «Поиск источников тибетских фраз, найденных в письмах махатм №№ 54 и 92» (“Tracing the Source of Tibetan Phrases Found in Mahatma Letters #54 and #92”) [6].
Статья начинается с обширной цитаты спорного фрагмента, который мы тоже вынуждены процитировать, с некоторыми сокращениями (выделение разрядкой принадлежит нам).
“I was then in the neighbourhood of P a r i - J o n g, at the g u n - p a of a friend, and was very busy with important affairs. …Bent upon listening to the voice of Lama T o n - d h u b G y a t c h o, I had no time to read the contents. So, after mechanically opening the thick packet, I merely glanced at it, and put it, as I thought, into the travelling bag I wear across the shoulder. In reality though, it had dropped on the ground… I had already reached the staircase leading to the library door, when I heard the voice of a young g y l o o n g calling out from a window, and expostulating with someone at a distance. Turning round I understood the situation at a glance; otherwise your letter would have never been read by me for I saw a venerable old goat in the act of making a morning meal of it. […]. To rescue what remained of it took me but one short instant, […] but there remained mighty little of it! […] Now you know why I felt embarrassed: I had no right to restore it, the letters… connected directly with the hapless "Pelings" on all sides. What could I do to restore the missing parts! I had already resolved to humbly crave permission from the C h o h a n to be allowed an exceptional privilege in this dire necessity, when I saw his holy face before me, with his eye twinkling in quite an unusual manner, and heard his voice: "Why break the rule? I will do it myself." These simple words K a m m i t s' h a r – "I'll do it," contain a world of hope for me.”
(«Я в это время был недалеко от П а р и - Д з о н г а, в г о м п е одного друга, и был занят важными делами. …Прислушиваясь к голосу ламы Д о н д р у б а Г ь я ц о, я не имел времени прочитать его. Итак, механически открыв толстый пакет, я лишь взглянул на него и положил, как думал, в дорожную сумку, которую ношу через плечо. На самом же деле оно упало на землю… Я уже дошёл до лестницы, ведущей к двери в библиотеку, когда услышал голос молодого г е л о н г а, зовущего кого-то из окна. Обернувшись, я сразу понял ситуацию, иначе бы никогда не смог прочитать ваше письмо: я увидел, как почтенный старый козёл превратил письмо в свой завтрак. Чтобы спасти то, что осталось, потребовалась секунда … но осталось немного! <…> Теперь вы понимаете, как я был озадачен: я не имел права восстанавливать письма… связанные непосредственно со злосчастными “пелингами” [европейцами]. Что я мог сделать! Я уже решился просить Владыку Дхармы [C h o h a n] об том, чтобы ради этого случая было сделано исключение, когда увидел перед собой Его святое лицо и услышал Его голос: “Зачем нарушать правила? Я сам это сделаю”. В этих простых словах К а м м и ц х а р – “Я это сделаю” – для меня целый мир надежды».) [4, письмо 54]
Дальше Антониос Гойос обнаруживает фразу (точней, часть фразы) Кам ми цхар в учебнике тибетского языка Т. Левина, напечатанного в 1879 году в Калькутте. Фраза, верней, её английская транскрипция, находится по соседству с английским “I can complete the work”, «Я смогу выполнить работу». Так всё в порядке?
Нет, потому что эти три слова – часть более длинной фразы! Фразы nga mi shes gal te las ‘di tshar kham mi tshar. И переводится она так: «Я не знаю, закончу я эту работу или не закончу».
Просто так вышло, что в учебнике Левина часть английской фразы I don’t know whether I can complete the work, выделенная курсивом, начиналась с новой строки. И kham mi tshar тоже начиналось с новой строки. Примерно так это выглядело:
I do not know whether Nga mi she kalte le di ts’har
I can compete the kam mi ts’har.
work
Вот и ошибся составитель письма, делает вывод А. Гойос. Ошибся, потому что kham mi tshar, взятое отдельно, означает «или не закончу».
А значит, заключает исследователь, кто бы ни был ответственен за изготовление письма, этот некто не имел никакого знания тибетского языка.
Случай слишком очевидный и слишком велико после знакомства с ним желание немедленно объявить Блаватскую шарлатанкой, которая составляла письма легендарных махатм с учебником тибетского языка на коленях. Но не будем спешить с выводами и доверять обманчивой очевидности. Почему обманчивой? Автор этой статьи, внимательно изучив отрывок, смеет заявить: несмотря на явные неточности, отрывок позволяет судить о том, что автором его был тибетец. А вот тем, кто записал…
Ниже представлены все соображения по поводу отрывка из письма № 54.
Отрывок содержит, кроме фразы kham mi tshar, минимум пять тибетских слов. Почти все они узнаваемы, но вот написание каждого из этих слов вызывает вопросы!
Pari Jong – это почти наверняка gnyan pa ri rdzong, Ньенпа Ридзонг, известный монастырь у горы Кайлаш, основанный Ньенпа Друбченом. Звуки j и dz считаются в тибетском языке родственными (например, имя Ваджрасаттвы произносится как «бадзрасато»), передаются очень похожими буквами ;; и ;;, и всё-таки писать «дзонг» как Jong – не самая лучшая идея.
Gunpa – это sgom pa (произносится «гомпа»), монастырь или зал для медитаций.
Ton-dhub Gyatcho – это Don grub rgya mtsho, Дёндруб Гьяцо, «Океан достижений», типичное тибетское монашеское имя.
Наконец, gyloong – это dge slong, гелонг, монах, получивший полное посвящение.
Все эти английские транскрипции, взятые из письма, производят впечатление не то чтобы неправильности, но неточности, приблизительности. Примерно так американец, не знакомый с русским языком и услышавший название оперы «Борис Годунов», записал бы его для себя в виде Boys good enough. Иначе говоря, создаётся впечатление, что диктовал письмо один человек, а записывал другой, тибетского языка не знающий и поэтому пишущий как придётся. Для новичка сложно воспринимать тибетские звуки и не перепутать один звук с другим, к примеру, звуки, передаваемые буквами ka и kha, pa и pha, ta и tha, sha и zha, sa и za. Идею в транскрипции rgya mtsho использовать английское с вместо s нельзя назвать прекрасной, в результате в русском переводе «Писем махатм» из Гьяцо сделали Гичао. Лишнее указание на то, что переводчики теософской литературы, как правило, мало знакомы с буддизмом.
Но как бы мы ни относились к секретарю ламы, человек этот явно записывал живую речь, а не сидел со словарём в руках! В противном случае он транскрипцию каждого тибетского слова записал бы в его безупречной, образцовой форме, например, использовал бы для передачи звука tsha буквосочетание tsh или ts’h, как позднее сделает в злополучном kam mi ts’har, списанном из учебника.
И, кстати говоря, в словарях Чома де Кёрёш и Ешке нет имени Дёндруб Гьяцо, «Океан достижений». Есть отдельно «достижения» и отдельно «океан». Проверьте сами. Неудивительно: хоть имя и типичное, вроде русского «Семён Петров», вы не найдёте в энциклопедии Семёна Петрова. Если б автор этой статьи знал тибетский язык только по книгам и желал бы сфальсифицировать письмо тибетского ламы, он не рискнул бы произвольно соединять два слова и выдавать их за имя ламы (авось сойдёт за правду!). Более того, он, вероятно, даже не знал бы, что тибетские монашеские имена бывают, как правило, двусоставными.
На взгляд автора, ситуация кажется очень простой.
По признанию Е. П. Блаватской, махатмы часто использовали учеников, которым разрешалось писать их почерком. Иногда письма передавались на расстояние телепатически, от махатмы-«передатчика» к ученику-«приёмнику». Так вполне могло быть, если мы допускаем сверхобычные способности учителей Блаватской. Если же не допускаем, нужно помнить, что даже самые обычные ламы часто имеют секретарей. И сейчас часто случается, что лама более или менее сносно говорит по-английски, но писать на этом языке совершенно не умеет. (Автор сам мог бы называть несколько примеров, если бы не считал это нескромным.) Итак, лама диктовал письмо своему секретарю («телепатически» или совершенно обычным способом – не так важно). И секретарь худо-бедно справлялся с тибетскими словами, хоть и искажал их (например, не услышал «р» в имени Дёндруб, впрочем, тибетское «картавое р» действительно сложно восприять как «р», оно на самом деле похоже на «х»). И вдруг учитель быстро произносит целую длинную фразу, которую – ни запомнить, ни воспроизвести! И диктует дальше. Что делать? Переспросить? Но это невежливо и, возможно, не было времени. Оставить пробел? Но ведь лама ясно выразил желание, чтобы в письме была тибетская фраза! А письмо не ждёт, его надо срочно отправлять! В отчаянии секретарь хватает с полки учебник Левина, находит похожее выражение и поскорей переписывает его. Потратил бы он лишнюю минуту – и не заставил бы недоумевать десяток досужих исследователей. При этом не нужно быть языковым гением, не нужно вообще знать тибетский язык, чтобы понять, что в фразе «Нга ми шэ калтэ лэ ди цхар кам ми цхар» слово «цхар» повторяется дважды, что это, видимо, глагол (исходя из смысла «сделаю или не сделаю») и что во втором случае этот глагол употребляется с отрицанием. Вот как важна точность и аккуратность в работе секретаря! Ах, как сложно сейчас найти точных и аккуратных секретарей! Видимо, так же сложно, как и в XIX веке. Секретарь автора этой статьи имеет два высших образования, что не мешает ему не уметь расставлять запятые…
Кстати, мнение о наличии у лам секретарей прямо подтверждает следующая цитата из писем махатм, в котором упомянуто, правда, совсем другое письмо:
“The letter in question was framed by me while on a journey and on horse-back. It was dictated… and "precipitated" by, a young chela... Half of it, therefore, was omitted and the other half more or less distorted… When asked by him at the time, whether I would look it over and correct I answered, imprudently, I confess – "anyhow will do, my boy – it is of no great importance if you skip a few words."”
(«Спорное письмо оформлялось мной при езде на лошади верхом. Оно диктовалось… и воспринималось молодым учеником… Половина его, в результате, была опущена, а другая более или менее искажена… Когда после он спросил меня, прогляжу ли я письмо, чтобы исправить, я ответил, допустив небрежность, признаюсь: «Как-нибудь сойдёт, мой мальчик, не так важно, если ты пропустил несколько слов”».)
[4, письмо 93]
ПРОСТО ОБЩЕНИЕ ИЛИ ИЗУЧЕНИЕ БУДДИЗМА?
Конечно, если задаться себе целью любой ценой опорочить
Е. П. Блаватскую, преуменьшить её значение и опровергнуть её связь с буддийскими учителями, то можно вообразить и следующее:
Основательница теософии действительно общалась с какими-то тибетцами, но лишь для того, чтобы выяснить у тех произношение нескольких слов. Только ради этого: никаких учений, никаких наставлений от них она не получала. А как только узнала несколько слов, немедленно изобрела «махатм» и на протяжении многих лет фабриковала их письма разным людям, причём, чтобы создать иллюзию множественности махатм, писала письма как минимум тремя почерками и в трёх разных стилях.
И доставляла, прибавим, эти письма в любую точку планеты, пользуясь… ну, уж неизвестно чем. Агентурной сетью сообщников? Ну, разумеется, ведь Блаватская, как говорят, была русской шпионкой, и, конечно, именно царское правительство помогало ей проворачивать свои дела, щедро предоставляло для её переписки быстроходные военные крейсера и аэропланы. Или сверхнормальными способностями? Но мы ведь только что обвинили Блаватскую в шарлатанстве, какие же тут способности? Возможно, нас спросят: разве магия не может соседствовать со склонностью к авантюризму и шарлатанству? Может, конечно. Но ведь речь идёт не о доморощенном «приворотном зелье», изготовленном деревенским колдуном, а о письмах, которые за пару дней перелетали тысячи километров, и это в XIX веке. И если всерьёз допустить, что некто обладает столь развитыми способностями, чтобы в любую точку мира чудесным образом доставлять письма, то почему так невозможно вообразить общение этого «некто» с тибетскими учителями?
Но будем великодушны и откажемся от «волшебных аргументов», от всех феноменов, которые окружают имя основательницы теософии. Феномены всегда вызывают подозрение у тех, кто их не наблюдал своими глазами. Как мы помним, даже один из двенадцати апостолов не поверил в воскресение Христа, пока не вложил пальцы в Его раны. Лучше задумаемся о характере общения между тибетцами и европейцами в XIX веке.
Тибетские ламы до сих пор не очень любят европейцев. А в позапрошлом столетии Тибет был закрытой страной, и количество европейцев, посетивших его тогда, можно было в буквальном смысле слова пересчитать по пальцам одной руки. Европейцы воспринимались как варвары, дикари, язычники. Да, Блаватской могло посчастливиться в том, чтобы случайно встретить тибетского ламу или учёного монаха где-нибудь в северной Индии и таким образом избежать необходимости повторять подвиг Чома де Кёрёш. Но почти невозможно представить, чтобы монах или лама преодолел естественную неприязнь к дикарке, резкой в общении, несвободной от дурных привычек (курящей) «язычнице», к ж е н щ и н е (общаться с которыми на светские темы буддийским монахам запрещено) – и всё только ради того, чтобы удовлетворить её любопытство в отношении нескольких слов или фраз. Если живое общение Блаватской с тибетскими буддистами имело место (а целый ряд терминов и слов из писем махатм убеждает в этом, что мы показали выше), своим главным предметом такое общение могло иметь только Учение Будды, в широком смысле слова, от нравственных до космологических истин. И снова автору приходит на ум лингвистический аргумент.
Согласно Абхисамая-аланкаре (тиб. mngon rtogs rgyan, название на русском языке – «Украшение из постижений»), известному трактату школы читтаматра, записанному (как говорит традиция) Асангой со слов самого бодхисаттвы Майтрейи, – согласно этому трактату, для бодхисаттвы девятой ступени свойственна, в частности, такая духовная способность, как знание языка богов и людей:
smon lam dang ni mtha’ yas dang
lha la sogs pa’i skad shes dang
(Молитвы бесконечность, а также
богов и других языка знание…
[девятая ступень включает.])
(Абхисамая-аламкара, раздел I, строфа 68)
[3, с. 638]
Итак, если учителя Блаватской действительно были святыми мудрецами, бодхисаттвами, достигшими девятой ступени, они имели способность спонтанно постигать язык других людей, в том числе и английский. Столь мощными дарами высокие ламы не будут пользоваться просто ради удовлетворения чужого любопытства. Лишь передача сущностно важного Учения может быть достаточным основанием для проявления этих сил. Иное противоречит Учению Будды, ведь и сам Будда Шакьямуни использовал сверхобычные способности лишь в случае крайней необходимости, и никогда – просто так.
Предположим, что они, учителя Блаватской, не имели таких духовных даров. Но в этом случае они вынуждены были преодолевать в общении с «дикаркой» языковой барьер. Даже если «великая авантюристка» Блаватская ещё раньше выучила тибетский язык по грамматике Чома де Кёрёш (и, спрашивается, неужели учила из чисто туристического любопытства?), едва ли её тибетский был блестящим. Так неужели мало-мальски уважающий себя лама (пусть самый обычный, никакой не «махатма») будет преодолевать такой барьер, терпеливо вслушиваться в лепет чужеземца лишь для того, чтобы удовлетворить похвальное любопытство «варварки» к чужой культуре? Представить себе это автору так же непосильно, как вообразить православного священника, который вдруг засел за английскую грамматику лишь потому, что американец в шортах и с фотоаппаратом на жирной груди спросил его, иерея Русской православной церкви: не жарко ли в рясе? И разрешает ли патриарх пользоваться сотовым телефоном?
А вот и другой аргумент.
В самом конце жизни Е. П. Блаватская записывает три фрагмента под «Голос безмолвия», «Семь врат» и «Два пути», получившие общее название «Голос безмолвия» (“The Voice of Silence”) по первому фрагменту. Анни Безант свидетельствует:
«Большая часть текста была написана в моём присутствии, я была в её комнате в том время, когда она писала. Поэтому я знаю, что она при письме не использовала никаких книг, писала не прерываясь, по много часов, именно так, как если бы писала по памяти или считывая с книг, которые не существовали» [5, с. 228].
Сама Блаватская утверждала, что отрывки взяты ей из некой буддийской «Книги золотых правил». Не будем обращать внимания на сверхобычный характер написания книги, а лучше зададимся вопросом: «Голос безмолвия» – это действительно фрагмент древнего буддийского источник, или создан он самой Блаватской?
Если верна первая версия, то верно и то, что исследователям-буддологам до сих пор никакой «Книги золотых правил» обнаружить не удалось. Впрочем, это не вызывает очень уж большого удивления: даже сейчас имеются монастыри, библиотеки которых хранят редчайшие духовные книги, иногда – в единственном экземпляре. Но это означает, что Е. П. Блаватская действительно имела буддийских учителей. Никто иной, кроме таких учителей, не дал бы ей возможности прочитать, да даже просто подержать в руках редкое, если не единичное издание. Разве американским туристам в наших архивах разрешается листать рукописные летописи средневековья?
Предположим, что отрывки Блаватская сочинила сама. Такая литературная мистификация отнюдь не кажется автору чем-то предосудительным. Как бы то ни было, текст – настолько хорош, выразителен, настолько проникнут истинным духом буддизма махаяны, что сам Его Святейшество Далай-Лама XIV приветствовал появление книги специальным письмом, указав:
«Я верю, что эта книга вдохновит многих искренних искателей мудрости и сострадания пути бодхисаттвы. Я очень приветствую это издание и надеюсь, что оно принесёт пользу многим людям».
(“I believe that this book will help influence many sincere seekers and aspirants to the wisdom and compassion of the bodhisattva Path. I very much welcome this edition and hope it will benefit many more.”)
[3, с. 9]
Хотим заметить, что почти каждый год появляются книги европейских буддистов, в том числе и «титулованных», имеющих учёные и духовные буддийские звания, однако они, как правило, приветствия Его Святейшества не заслуживают.
Но если Блаватская так сумела проникнуться духом Учения Будды, что написала истинно буддийскую книгу, лучше тех, что пишут многие буддисты, называющие себя ламами, то как, спрашивается, она сумела сделать это, не имея настоящих буддийских учителей? Разве только мы должны в этом случае признать саму Е. П. Блаватскую женщиной-ламой и редким случаем «практика-носорога», то есть того, кто «идёт в одиночку, не имея никаких учителей». Предположение возможное, но натянутое, ведь в этом случае получается, что искренний, вдохновенный лама оказался одновременно авантюристом и великим обманщиком. Автор убеждён, что хороший лама не может быть шарлатаном, а шарлатан неспособен написать хорошую духовную книгу. Для шарлатанства и для нравственного наставничества требуются совершенно разные, друг друга исключающие качества.
ПРОСТЫЕ ЛАМЫ ИЛИ МАХАТМЫ?
Остаётся вопрос о том, в какой мере тибетские учителя Е. П. Блаватской обладали чудесными силами, иначе говоря, были они на самом деле «махатмами» или нет.
И здесь автор должен объявить, что решать этот вопрос – не может, не в состоянии, и не желает аргументировать ни «за», ни «против». Аргументировать означает ссылаться на массу феноменов, которые связаны с именем Блаватской, но феномены, как уже сказано, никогда не убеждают того, кто их не наблюдал сам. Кроме того, колдуны тоже производят феномены, но колдунов никто не называет махатмами.
Доказательством величия души человека служит (да простят автора за банальность) именно величие души, мера бескорыстия, благородства, мудрости. Но всё это – качества, для изменения которых не создано никаких приборов. Степень нравственного совершенства учителей Е. П. Блаватской каждый буддист может (если только хочет) оценить и измерить сам. Ещё раз повторим, что «Письма махатм» опубликованы.
МАХАТМ В ТИБЕТСКОМ БУДДИЗМЕ НЕТ?
«Мы бы и рады поверить в махатм, – заявляют молодые энергичные буддисты, – но никаких махатм в тибетском буддизме нет! Мы про них в авторитетных источниках не читали и не слышали!»
Чтобы установить, так ли это, вновь обратимся к тексту писем.
Что такое «махатма»? «Великая душа», то есть название образное, метафорическое. Однако сами махатмы дают себе в ряде случаев более точные названия.
Например, письмо № 87 от 16 января 1884 года подписано: «По приказанию моего глубокоуважаемого гурудэва махатмы К.» (“By order of my Most Venerated Guru Deva Mahatma K.”) [4, письмо 87]. Гурудэва – это буддийский санскритский термин, означает он «божественный учитель». Для него есть тибетское соответствие, а именно лха-лама (lha bla ma).
Махатмы несколько раз говорят о себе как о лха. Смотри, например письмо № 45:
“His ideas are singularly mixed upon the two entirely different characteristics and qualifications of the "Monk" or Lama and the living "Lha," or Brother.”
(«Он смешивает совершенно различные характеристики и качества – качества монаха или ламы и качества живого лха, или Брата»)
[4, письмо 45]
А в письме № 74 прямо поставлен знак равенства между махатмами и лха,
“Mr. Hume to get at the secrets of their philosophy and to assure himself that the Tibetan Mahatmas – the Lhas – if at all existing outside of Mme. B.'s imagination – were connected any way with certain adepts he had in his mind.”
(«Мистер Хьюм [заботился лишь о том, чтобы] заполучить все секреты и убедиться в том, что тибетские махатмы – лха – если они вообще существуют где-то, кроме воображения мадам Б[лаватской] – как-то связаны с некоторыми адептами, которых он имел в виду».)
[4, письмо 74]
Те же махатмы косвенно указывают на то, что верно называть их ламами. Смотри письмо № 110:
“So please tell him that Ram S. Gargya has not received his telegram from Burdwan but that it went direct into the hands of the Lama who notified me of it.”
(«Так, пожалуйста, скажите ему [Дарбхагири Натху, ученику К. Х.], что Рам С. Гаргья не получал его телеграммы из Бурдвана, но что оно попало сразу в руки ламы, который мне [вам] сообщил об этом».)
[4, письмо 110]
Итак, называть махатм лха-ламами не будет ошибочным.
Являются ли лха-ламы божественными существами, которые лишь изредка принимают подобие человеческой формы, или людьми с выдающимися способностями, которые приравнивают их к «насельникам небес»? Автор нигде не нашёл ответа на этот вопрос, кроме косвенного указания в «Ламримченмо» великого Дже Цонкапы, где сказано:
“Lha bla ma khu dbon gyis lo tsha ba rgya brtson seng dang nag tsho tshul khrims rgyal ba gnyis rim pa bzhin rgya gar du brdzangs te ‘bad pa chen pos yang dang yang du spyan ‘dren btang bas byang chub ‘od kyi ring la spyan ‘drongs te mnga’ ris stod du phyag phebs pa na” [10, Folio 5 side 2].
(«Лха-ламы, дядя и племянник, посылая в Индию одного за другим переводчиков [по имени] Гьябцон Сэнг и Нагцо Цюлтим Гьялва, неоднократно прилагали усилия, чтобы пригласить [Атишу в Тибет]; во время [правления] Джангчуб О [Атиша, наконец, принял] приглашение и прибыл в Нгари в Верхнем [Тибете]».)
Лха-ламами в «Ламриме» названы, как мы видим, реальные исторические личности, Йеше О и Джангчуб О, дядя и племянник, князья провинции Нгари в Западном Тибете. Так свидетельство «Ламрима» склоняет нас к тому, чтобы воспринимать «божественных учителей» как людей из плоти и крови, но наделённых некими особыми духовными дарами. Это согласуется и с тем, что про махатм рассказывает теософская литература.
ЕСТЬ ЛИ ПРОТИВОРЕЧИЯ МЕЖДУ БУДДИЗМОМ И ТЕОСОФИЕЙ?
Будь учителя Е. П. Блаватской обычными или божественными ламами, теософская литература ставит традиционного буддиста в затруднение. Ведь истины, изложенные в «Тайной доктрине», кажется, никакого подтверждения в буддийских книгах не находят?
Это и так, и не так. Действительно, «учение о циклах» или «учение о семи коренных человеческих расах», как они изложены в «Тайной доктрине», сложно найти в том или ином учебнике Абхидхармы. Но верно и другое: ни в одном авторитетном буддийском тексте нет одновременно указания, что «доктрина циклов» является ахинеей или ересью.
При этом автор хочет отметить, что если и не имеется в общедоступных буддийских текстах описания происхождения мира, идентичного описанию Е. П. Блаватской, то имеется нечто схожее. Обратите внимание, например, на «Освещение Пути к Освобождению», комментарий Его Святейшества Далай-ламы I Гьялва Гендюн Друпа на «Абхидхармакошу» Васубандху, в котором называются различные типы эпох (развития Вселенной): эпоха формирования, продолжения [существования] и разрушения. Вот что говорит этот комментарий про первых существ, которые населяют Землю в эпоху формирования:
“These first human beings to dwell on Dzambu Continent are born instantaneously, all complete. For food they need nothing but the feeling of bliss, and their bodies shine with a radiant light. They have miraculous powers that allow them to fly in the sky, and live for an "inestimable" number of years.”
(«Эти первые существа, которые заселяют Джамбудвипу (Землю), рождаются мгновенно, уже совершенными. Им ничего не нужно для питания, кроме чувства благословения, и их тела излучают сияние. Они обладают чудесными силами, которые позволяют им летать по небу, и живут несчётное число лет».)
[7, с. 118].
Это описание, каким бы фантастичным оно ни казалось современному человеку Запада, вполне, однако, согласуется с «Тайной доктриной» и изображением людей «первых двух коренных рас», состоящих из эфирной материи, «не ведающих смерти», лишённых развитого интеллекта, но зато обладающих сверхчувственными способностями, в частности, способностью общаться без помощи слов, летать и восстанавливать силы прямо из окружающего эфира.
Учение Будды бесконечно и имеет безграничные способности к внутреннему развитию. До сих пор иные ламы находят тэрма, то есть тексты, написанные святыми мудрецами давних времён и до поры до времени спрятанные от глаз людей, так как время для понимания этих текстов придёт не раньше, чем тэрма будет открыт. Если мы не знаем чего-то, это не означает, что этого нечто не существует. Мы, буддисты, не можем быть уверены в том, что теософское описание мира ложно, до тех пор, пока не имеем собственного мистического опыта. Также не можем мы быть уверены в его истинности. Но такой уверенности до обретения нами сил, которые приравняют нас к лха-ламам, даже в отношении традиционных текстов быть не может. Если древние писания сообщают о горе Меру в центре мира, – напоминает Его Святейшества Далай-лама XIV, – а ваши глаза не видят этой горы, то верьте своим глазам.
ТЕОСОФСКИЕ НЕЛЕПОСТИ И КУЛЬТ ЛИЧНОСТИ "БРАТЬЕВ"
Хорошо, но как быть с тем, что теософы создали внутри своего течения своеобразный культ личности махатм? Как быть с очевидными нелепостями теософов, живших после Блаватской, с теми нелепостями, которые мы уж никак не можем назвать откровениями, полученными от лха-лам?
Например, в ХХ веке ряд теософов объявил индийского подростка по имени Джиддху Кришнамурти «новым воплощением Будды Майтрейи», то есть, фактически, новым Спасителем мира. Кришнамурти, однако, не «спас мир», и про прошествии некоторого времени сам отказался от почётного звания Живого Будды. Выходит, теософы ошибались? Но если ошибались конкретные теософы, то, может быть, все теософы ошибаются? Может быть, всё здание теософии стоит на песке?
Автору кажется, что относиться к культу личности основателей внутри теософии, к очевидным нелепостям в теософской литературе следует именно как к культу личности и к нелепостям, не распространяя это отношение на каждого теософа и помня о том, что нелепостей и дурных культов хватало, к сожалению, и в истории буддизма.
Буддийские ламы, бывшие учителями Елены Петровны Блаватской, никогда, по их собственному признанию, не ставили перед собой целью создать новую религию. Их надеждой было дать западному обществу импульс к созданию братства, направленного на преобразование мира в духе добра и справедливости вне зависимости от социальной или религиозной принадлежности людей. История теософского общества учит нас тому, что этот призыв не был услышан. Вопреки желанию лам теософы замкнулись в мире теософии, создав подобие закрытого «общества для изучения восточной мудрости» и даже что-то вроде нового культа «восточных братьев» и отцов-основателей теософии, но никак не всеобщее братство.
“You cannot have forgotten what I told you repeatedly at Simla and what the Master K. H. wrote to you himself, namely, that the T.S. is first of all a universal Brotherhood, not a Society for phenomena and occultism”
(«Вы забыли, о чём я несколько раз говорила вам в Симле и о чём Учитель К.Х. сам писал вам, а именно, что Теософское общество должно быть универсальным братством, а не обществом феноменов и оккультизма»),
– пишет Е. П. Блаватская А. П. Синнету [4, письмо 138].
“And this is also the reason why, the British T.S. does not progress one step practically. They are of the Universal Brotherhood but in name, and gravitate at best towards Quietism — that utter paralysis of the Soul”
(«Вот почему Британское теософское общество практически не развивается. Оно – всеобщее братство лишь по названию, а по сути склоняется к квиетизму, этому параличу души»),
– пишет махатма К.Х. в письме А. О. Хьюму [4, письмо 28]. Написаны эти строки были в 1881 году, то есть в самом начале существования Теософского общества.
“It is just because they preach too much "the Brothers" and too little if at all Brotherhood that they fail”
(«Потому они и терпят крах, что слишком много говорят о [тибетских] “Братьях” и слишком мало, если вообще думают о братстве [людей]»),
– признаётся тот же махатма [4, письмо 38].
Всё это совершенно не означает, что буддист должен относиться к теософам с неприязнью и считать их порочными людьми. Изучение «мудрости веков» ради того, чтобы развить магические способности и, может быть, стать свидетелем феноменов, которые наблюдали основатели теософии, – цель достаточно узкая и не очень альтруистичная, но всё-таки не порочная. Кроме того, адресуя теософам упрёк в духовном эгоизме, в «сектантском ощущении избранности», в желании чудес, тайн и загадок, в культе личности, мы должны в первую очередь спросить себя: мы, буддисты, сами свободны от этих пороков: эгоизма интеллектуалов, нездоровой жажды чудесного, высокомерного ощущения превосходства, подмены истинного уважения учителя через добродетельные поступки и выполнение его указаний – лицемерным поклонением? Разумеется, далеко не всем буддистам можно адресовать этот упрёк. Но, вероятно и не всем теософам?
Автор считает, что каждого человека следует оценивать по его нравственным качествам и поступкам, и куда меньше – по той религии или традиции, к которой он причисляет себя. Но если верно, что людей более всего роднят их пороки, тогда современный буддизм и теософия оказываются отчасти духовно близки. Тем хуже для нас.
ИТОГ
Каков же вывод, который может сделать буддист, изучая невероятно интересный феномен теософии? Автор берёт на себя смелость предложить этот вывод.
Есть основания считать, что в XIX веке некие буддийские учителя, наделённые выдающимися духовными силами, предложили нашей соотечественнице, Елене Петровне Блаватской, фрагменты буддийских знаний. Хоть этих знаний мы не находим в общедоступных священных текстах буддизма, они не противоречат буддийским взглядам на устройство мира, и всякий буддист должен уберечь себя от пренебрежительного отношения к ним, если существует хоть ничтожная вероятность того, что сообщены эти знания были подлинными лха-ламами, божественными учителями. При этом последователи Е. П. Блаватской создали своеобразное общество по изучению «восточной мудрости», преследующее достойные, но всё-таки несколько узкие цели, и не вполне, к сожалению, свободное от культа личности и догматизма (как не бывает вполне свободна от этого духа никакая религия, включая, увы, и буддизм). Отношение буддиста к каждому конкретному теософу должно определяться не предвзятыми догмами и предубеждениями, а его, теософа, поступками и мотивацией, стремлением уменьшать страдания и увеличивать долю счастья других людей. Говоря другими словами, определяться тем же, что должно руководить нами при восприятии любого человека.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бертрам Кийтли. Отчёт о том, как была написана «Тайная доктрина».
2. Ю. Н. Рерих. Тибетско-русско-английский словарь с санскритскими параллелями. – М.: Наука, 1984.
3. Украшение из постижений (I–III главы): Изучение пути махаяны в Гоман-дацане тибетского монастыря Дрэпун. – СПб: Наука, 2010.
4. The Mahatma Letters to A. P. Sinnett from the Mahatmas M. & K. H. – Theosophical University Press, 1926.
5. Helena Petrovna Blavatsky. Die Stimme der Stille. – Adyar GmbH, Satteldorf, 1997.
6. Antonios Goyios. Tracing the Source of Tibetan Phrases Found in Mahatma Letters # 54 and # 92. – Blavatsky Study Center. – April 2009.
7. Death and the Realms of Existence. Level 2 of Higher Knowledge. – The Asian Classics Institute.
8. H. A. Jaeschke. A Tibetan-English Dictionary. – London, 1881.
9. Alexander Csoma de Koros. Essay towards a Dictionary, Tibetan and English. – Calcutta, Baptist Mission Press, 1834.
10. Rje tsong kha pa'i lam rim chen mo
13.06.–17.06.2012