Атмосфера накалялась. Армия, которую собирал Козимо по всей Тоскане, стекалась в назначенное место и уже превышала несколько тысяч воинов. Мой отряд из отобранных по возрасту и состоянию здоровья трёхсот человек прибыл вовремя. Мы разбили лагерь и ждали дальнейших приказаний.
Валентино, при всём моём желании оставить его в числе охраны дома, всё равно увязался за нами. И как я ни пытался его отговорить, он твёрдо стоял на том, что место его рядом со мной и Амато, и он уже достаточно взрослый и умело владеет оружием. Юношеские мечты о боевой славе не знают пороха и крови, не ведают трупного смрада и боли потерь, они полны романтизма и иллюзий о призрачном рыцарском братстве. Я таких иллюзий не питал. В моей памяти ещё жили воспоминания о взятии крепости Романьези. И запах крови был мне знаком.
Я с тоской смотрел на людей, пришедших со мною, и понимал, что многие, а возможно и все, не вернутся больше домой. Зная решительную беспощадность герцога, не раз проявленную, я понимал, что и задачи предстоят не из лёгких.
Сиена, восставшая против имперцев, имела поддержку французов. Козимо, приверженец Карла Пятого, узнав об этом с помощью своей разведки, предложил помощь дону Диего де Мендосу, стоявшему во главе гарнизона, расположенного в Сиене, но тот её отверг. Несмотря на многочисленные предупреждения, он не хотел пускать герцога в город, опасаясь того, что единожды войдя, Козимо уже не уйдёт и не отдаст город, за что и поплатился. Заклятый враг Козимо Медичи - Пьетро Строцци прибыл для командования французскими войсками в Тоскане. Этого наш герцог никак не мог перенести и стал собирать своё войско, способное противостоять силам Генриха Второго. Император Карл Пятый гарантировал ему помощь испанскими и немецкими войсками, а также обещал компенсировать военные затраты. В этой каше нам и предстояло вариться под предводительством маркиза Мариньяно, поставленного герцогом во главе армии.
После совещания, на котором обсуждалась стратегия наступления, ко мне подошёл мальчик лет десяти, и, подергав за рукав, прошептал на ухо, что мне, графу Гриманни, следует идти за ним по просьбе одной почтенной дамы, имя которой он сказать не может. Как я мог отказать даме, имя которой хранилось в тайне?
Я пошёл вслед за шустрым пажом по ветвистому лабиринту коридоров, пока не попал в другое крыло здания, расположенное на противоположной стороне двора. В полумраке комнаты с занавешенными окнами, беззащитная и, как мне показалось, утомлённая жизнью, сидела Элеонора Толедская.
Небольшая зала предназначалась для деловых встреч: несколько роскошных стульев располагалось возле небольшого стола, на котором в двух подсвечниках горели свечи. Великая герцогиня, увидев меня, оживилась и, протянув обе руки, попросила встать с колен, на которые я опустился перед нею.
- Эрнесто, как же я рада встретиться с Вами! Сколько лет прошло! Узнав, что Вы прибыли ко дворцу, я искала удобного случая увидеть Вас, мой дорогой граф! Известие о скоропостижной смерти Адрианы очень огорчило меня, примите мои искренние соболезнования, мой друг! А эта война?! Опять война! И сколько может быть потерь?! Я так боюсь за мужа, боюсь за Вас... Сколько ещё прольётся крови?! Почему люди не могут жить в мире друг с другом?
Я молчал, держа её тонкие пальцы в своих ладонях непростительно долго. Волшебный магнетизм этих карих глаз завораживал истосковавшуюся по женскому теплу и вниманию плоть.
Словно опомнившись или что-то почувствовав, Элеонора разъединила наши руки и, встав, заходила по комнате, явно взволнованная.
- Я позвала Вас, граф, для того, чтобы перед наступлением сделать очень важный подарок. Так уж вышло, что я стала крёстной матерью Вашей дочери, незаконнорожденной в монастыре святой Вероники... Сделала я это намеренно, чтобы иметь возможность повлиять на судьбу ребёнка.
Я не ожидал ничего подобного и был тронут до глубины души.
- Ваша история любви не даёт мне покоя уже который год и не выходит у меня из головы. Я не могу провести Вас в монастырь, но в силах устроить встречу.
Она позвонила в маленький колокольчик, стоявший на столе. В комнату заглянула прислуга.
- Приведите девочку!
Я почувствовал, как поплыла земля под ногами, сердце застучало в груди с удвоенной силой.
Дверь открылась и вошла женщина, держащая на руках малышку.
- Ваша дочь, Эрнесто, ей дали имя Изабель.
На глазах появились слёзы. Передо мной была точная копия моей Вероники. С одной лишь разницей: волосы её были намного светлее, чем у сестры.
Я протянул руки, и малышка безропотно пошла ко мне. Прижав её к груди, я думал, что умру от счастья. Не знаю, как выдержал этот неописуемый наплыв чувств.
- Как Вам удалось, герцогиня?
- Известие о начале боевых действий настигло меня как раз тогда, когда я была в монастыре. Я ежегодно теперь посещаю его, граф. Узнав о мобилизации, я подумала о Вас. О том, какому риску Вы подвергаетесь, и мне стало страшно, что Вы можете погибнуть, даже не увидев родное дитя, плод вашей любви...
Все слова вылетели из головы, я даже не нашёл что сказать в благодарность. Покрывая поцелуями голову малышки, я чувствовал родной запах, уже почти позабытый мною, волосы её пахли спелой пшеницей, нагретой на солнце, как у матери.
- Синьор, вы правда, мой отец? - прошептала девочка, не смея пошевелиться.
- Правда, родная.
- Тогда Вы знаете, кто моя мама?
Элеонора подала мне знак, запрещающий говорить. Суровые правила монастыря не позволяли разглашать эту тайну.
- Твоя мама - Ангел, моё солнышко, - тихо ответил я, видя, как на глаза Элеоноры навернулись слёзы.
- Вы возьмёте меня к себе?
- Обязательно! Только не сейчас. Я ухожу на войну. Но как только тебе исполнится 16 лет, я заберу тебя домой и больше никому не отдам!
- Так много?.. Она посмотрела на меня печальными глазами, напоминая маленькую фарфоровую куколку с белоснежным личиком и нарисованным румянцем на щёчках.
- Я хочу, чтобы ты знала, Изабель, я всегда любил тебя и буду любить вечно!
Элеонора смахнула слезу и, прикрыв лицо веером, отвернулась.
- Мы ещё обязательно встретимся, обещаю тебе!
Малышка кивнула в ответ, а потом взяла ручкой прядь моих волос и пощупала их, провела ладошкой по лицу:
- Колючий...
- Она, кроме евнухов, никого не видела в жизни, - сказала Элеонора, продолжая размахивать веером перед глазами.
- Спасибо Вам, Ваше Высочество, большего подарка я не мог бы получить!
- Я рада, что вы наконец-то встретились! Теперь у девочки будет в памяти образ любящего отца. Мне нужно оставить вас ненадолго, не хочу ненужных подозрений, - она встала и, шурша платьем, вышла из комнаты.
Мы остались вдвоём. Я поднёс дочь к зеркалу, висящему на стене, и мы долго разглядывали в нём друг друга. Она была похожа на меня, но ещё больше на Веронику, словно я стоял дома и держал её на руках. Какое счастье было бы их объединить! Изабель была легче, хоть и более рослая. Длинные волосы заканчивались завитками. Хрупкая и неземная девочка словно спустилась с небес, не смея даже дышать, я смотрел на неё, пытаясь запомнить каждую чёрточку.
- Мы ещё увидимся с тобой?
- Конечно, моя любовь, я тебя никогда не забуду!
Я снял с груди крест, который носил, сколько себя помню. Он был отлит из золота с рубиновыми вкраплениями, изображающими раны Христа, я одел его на шею дочери.
- Он меня всегда спасал, пусть теперь бережёт тебя, родная!
- Спасибо! А мне нечего тебе подарить...
- Подари мне частичку себя!
- Это как?
- Сейчас узнаешь.
Изабель кивнула в ответ. Я позвонил в колокольчик и попросил у появившейся служанки ножницы. Она удивилась, но исполнила мою просьбу. Отрезав один завиток, я поцеловал его и приложил к сердцу.
- Теперь ты всегда будешь со мной, моя девочка!
Она заморгала, стараясь не расплакаться. Как похожа она на свою стойкую и несгибаемую мать!
- Ты - очень хороший, - она поцеловала крестик. - Я всегда знала, что где-то есть мои папа и мама, хоть мне и говорили, что вы умерли. А мама-Ангел жива?
- Она жива, и она всегда рядом с тобой, ты только должна послушать своё сердце. Оно подскажет, верь ему.
- У сестры Аннеты такие грустные всегда глаза. Почему она не говорит со мной?
- Она не может, ей запретили. Пусть это будет наша с тобой священная тайна! - я достал из внутреннего кармана медальон с миниатюрным портретом Патриции, подаренный мне перед свадьбой, который я всегда хранил при себе. - Вот, смотри!
- Это же она!
- Только пообещай мне, что никогда, никому, не откроешь нашу с тобой тайну, даже крёстной!
- Обещаю! - девочка обвила мою шею ручонками и крепко прижалась. - Теперь у меня есть родители!
- Потерпи немного, доченька, и мы будем вместе, клянусь тебе!
- Я буду ждать!
В этот момент вернулась герцогиня.
- Прибыл Ваш отец, граф, я только что видела его на приёме у моего супруга. Не подвергайте девочку риску.
- Откуда он здесь?
- Наверняка, приехал Вас благословить... - Элеонора вздохнула. - Я сделала всё, что смогла.
- Никогда этого не забуду, Ваша Светлость!
Я отпустил малышку и поцеловал руку Элеоноре:
- Вы сделали для меня больше, чем я смел мечтать! И теперь, даже если мне суждено погибнуть, я умру счастливым, с мыслями о Вас!
- Не говорите так, Эрнесто! Вам есть ради кого жить! Я буду ждать Вашего возвращения и молиться о спасении наших солдат! Ступайте с Богом и возвращайтесь с победой!
Я ещё раз поклонился и, поцеловав на прощание дочь, быстрым шагом покинул покои герцогини, унося с собой боль и радость моей любви.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/07/30/1016