Начало здесь:
" Первый раз на первый курс. 1972 год"- http://www.proza.ru/2013/06/28/1442
Возвращение домой
Я ожидал, что меня ждёт головомойка за то, что я бросил учёбу в институте, но дома меня встретили без упрёков. Наоборот, мама и отец были рады, что я вернулся. Однако моя комната была занята. В моё отсутствие в ней появились новые жильцы: мой троюродный брат Федя из Таёжки с молодой супругой Зиной. Так что мне пришлось устраиваться на диване в большой комнате. Федя был симпатичным парнем, добродушным, слегка застенчивым. А Зина была улыбчивой, жизнерадостной, непосредственной и общительной. В общении с ними не возникало никаких барьеров, хотя они оба были немного старше меня. Федя уже отслужил в армии и работал на заводе.
По вечерам родители деликатно прощупывали мои планы на будущее.
- Что ты там забыл, в том Владивостоке? - говорил отец, - У нас тут тоже люди живут. Можно на заводе работать, и учиться можно в техникуме авиационном. Сергей учился и Витюха тоже там учится... Я вот работаю на заводе, Витька работал до армии там же, Федя тоже на заводе... И друзья твои тоже, все на завод пошли...
Выходило так, что деваться некуда... Недельку я отдохнул от долгого путешествия, и в начале февраля пошёл устраиваться на завод.
Первый день на заводе
В отделе кадров тётка-кадровичка попалась дотошная. Она всё у меня выпытала: почему я бросил институт, почему я решил пойти на завод. Ну, а я честно сознался, что завод для меня с детства родной, так как с малых лет просыпался с заводским гудком, а летающие над головой самолёты и вертолёты - это давно привычная картина, без которой трудно вообразить свою жизнь. Когда я понял, что придирчивая тётка меня берёт на работу, то я попросился в тот же цех, в котором работал мой брат до призыва в армию.
Витька наш уже закончил учебку и его отправили служить на Чукотку, командиром танка Т-34. На таком танке от командира танка до начальника Чукотки - один шаг... Общаясь с чукчами, он наверно и русский язык там забудет, а я чукотского языка не знаю... Придёт из армии, как с ним разговаривать?
Мне выписали пропуск и я впервые в качестве рабочего вступил на заводскую территорию, утопавшую в снегу. Сквозь стоявшие голыми деревья проглядывали корпуса цехов. Направо, наискосок вела тропка, которая пробегала мимо двадцатого цеха и упиралась в 28-й, в котором мне предстояло осваивать профессию слесаря. Начальником цеха был серьёзный дядька по фамилии Чебукин. Он долго меня разглядывать не стал, а тут же передал своему заместителю Дегтярёву, мрачновато выглядевшему дядьке средних лет, смотрящего исподлобья. Позже я заметил, что большинство начальников обладали такой же особенностью - смотреть исподлобья. Может быть у них мода такая, или в крови у них это?
Дегтярёв провёл со мной инструктаж по технике безопасности, а потом провёл меня по цеху, показывая разные участки, на которых трудились люди в спецовках. Рабочие были молодые и старые, а на участке "револьверки" было полно девушек с косынками на головах в синих и зелёных халатах. Цех был большой, в нём были разбросаны разные станки, а самый большой станок стоял посреди цеха. Это был какой-то гигантский станок... .
Рабочие мужского пола были одеты в сецовки, кто в синие, кто в чёрные. Одни рабочие стояли у фрезерных станков, другие - у верстаков. Все они что-то точили, пилили, резали, шлифовали. У каждого было полно деталей, с которыми они работали. Дегтярёв наконец-то увидел того, кого он искал и подвёл меня к верстаку, стоявшему в передней части цеха, у которого работал довольно молодой парень. Однако волосы у него были белые, будто седые.
- Вот, Виктор, тебе нагрузка. Будешь наставником этому парню, обучишь его азам слесарного дела.
- Вот те раз! - удивился парень, - а почему не в отдел обучения?
- Ну, туда он ещё успеет... Сколотят группу, тогда и пошлём. А пока пусть поучится у тебя...
Дегтярёв ушёл, а Виктор достал сигарету и устроил перекур, в время которого расспрашивал меня о том, что я знаю и чего не знаю. Для начала он дал мне совсем простую работу. Надо было кучу мелких деталей оттащить на участок шлифовки и засыпать во вращающийся барабан. В барабане вращались вместе с деталями мелкие камешки. Надо было время от времени проверять как шлифуются детали, и в нужный момент одни вытаскивать, а вместо них другие загружать. Работа была несложная, но было скучно. Никого знакомых, не с кем поболтать... На обед я пошёл в столовую, перекусил, и думал, что после обеда будет всё то же самое...
***
Однако мой первый день на заводе оказался необычным...
Ко мне подошёл мастер нашего участка и говорит:
- Ты как насчёт "шары"?
Я вспомнил, как мы в совхозе "шару сбивали", копая картошку шофёру, и сказал, что в принципе не возражаю.
- Вот и хорошо, а то тут такое дело... Надо могилу выкопать, у одного рабочего из нашего цеха мать умерла.
Так что бросай все свои дела, мы сейчас получим у завхоза лопаты, ломы, кирки, сапоги, ватники, рукавицы... Ну, как? Ты не против?
Так как я ещё никого не знал в цеху, то мне было всё равно кому могилу копать. Как в анекдоте, где мужика спрашивают:
- Что вы умеете делать?
- Могу копать.
- А что ещё можете делать?
- Могу не копать....
Специалист с меня был пока никакой, всего лишь ученик слесаря. Профессиональных знаний и навыков у меня пока что не было, поэтому разницы для меня не было: напильником драчёвым точить детальки или могилу копать. Так что отказываться от такой "шары" у меня не было веских причин.
У завхоза я получил необходимое снаряжение после чего я увидел других могильщиков, согласившихся на эту "шару". Нас посадили в УАЗик со всем инструментом , и мы поехали на кладбище.
Копай, геолог!
В городе ещё со времени начала строительства авиазавода разные части города назывались второй участок, третий участок, четвёртый, пятый, а кладбище в шутку называли "шестым участком". В 1936 году в селе Семёновка начали строить авиаремонтный завод. После ввода в эксплуатацию первых корпусов в 1939 году были начаты работы по ремонту самолётов и их двигателей, а с 1941 года началось производство учебно-тренировочных самолётов УТ-2. С первых дней войны наш завод поставлял для фронта самолёты. Город лежал в болотистой долине, и от нездорового климата и разных болезней строители и рабочие заводов из прочих участков довольно быстро переселялись на "шестой участок". Так что к тому моменту, когда мы с лопатами и ломами оказались на территории "шестого участка", то эта самая территория разрослась весьма внушительно. Кладбище было укутано метровым плотным снежным покровом, из под которого торчали столбики памятников со звёздочками или деревянные кресты.
***
На звук подъехавшей машины из домика вышел кладбищенский сторож. Он был в курсе, так что без лишних разговоров повёл нас по кладбищу между крестов и памятников, утонувших в глубоком снегу. По каким-то ему одному известным признакам он нашёл нужное место, которое велел нам очистить от снега. После того, как мы сняли снег, он разметил контуры будущей могилы и удалился. Нам теперь предстояло выкопать яму. Стоял мороз, земля промёрзла насквозь, как камень. Её не брал ни лом, ни кирка.
- Хорошо бы взорвать тут фугас, - пошутил один из наших товарищей, безуспешно пытаясь пробить твёрдый грунт ломом.
- Не, так копать не пойдёт! - заявил самый опытный среди нас, - надо сначала костёр развести, чтобы земля размёрлась. Так что сначала пойдём за дровами.
Сторож опять вышел нам навстречу и, в ответ на нашу просьбу про дрова, молча указал нам на кучу стволов деревьев, лежавших под снегом. Пила и топоры у нас были с собой, так что мы потащили стволы к могиле. Там мы их попилили и порубили, выложили дрова по контуру будущей могилы и развели огонь. Когда разгорелось, то мы покурили, сидя на лавочке у чьей-то могилки, а потом пошли греться к сторожу. К концу рабочего дня за нами приехали на машине, налили всем водки и развезли по домам. По дороге мы договорились, где встретимся на следующий день.
***
За каждым из нас заехала машина рано утром. С лопатами и кирками мы по тропке прошли к могиле. За ночь от костра земля немного растаяла, но копать всё равно было трудно. Кирка вязла в глинистом грунте, лопата застревала... Да ещё тут оказался здоровый пень, корни которого сидели глубоко.
- Эх, вот этот пень взорвать бы ..., - вздохнул наш "бугор", который был самым опытным из нас. Он снял фуфайку, и, одетый лишь в выцвевшую добела синюю спецовку, стал ломом расшатывать этот пень. За ним попробовали свои силы все мы. Хоть и мороз трещал, но с лица тёк пот. Однако пень не поддавался. Пришлось окапывать пень со всех сторон. Мелкие камешки не давали ни лому, ни лопате достаточно углубиться, а корни не извлекались... Это в математике корни легко извлечь, хоть квадратные, хоть кубические, но здесь обыкновенные круглые корни, а сидят в грунте очень крепко. До обеда мы так и не смогли расправиться с этим пнём, но всё же немного продвинулись по всему периметру, вцарапываясь в глубину на считанные сантиметры.
На обед нам привезли борщ, котлеты с варёной картошкой и несколько бутылок водки. После такого обеда поспать бы, но мы опять пошли копать.
***
Земля на метр промёрзла, так что приходилось раскладывать на ночь костёр , чтобы земля прогрелась... Грунт к утру оттаивал и мы долбили глину кирками и царапали её лопатами... И так три дня. Работа нелёгкая... В бригаде оказались мужики из разных цехов, все в возрасте от 37 и выше, то есть деды. Только я один был семнадцатилетний пацан. В разговорах за работой выяснилось, что самый опытный копальщик-могильщик - это отец моего одноклассника Вовки Богданова, или просто Богдана. Я вообще-то думал, что Вовка безотцовщина, потому что он был хулиганом сызмальства, курил и связан был со всякой шпаной. Обычно на родительские собрания приходила его мать, которая на все упрёки учителей только беспомощно разводила руками. После восьмого класса Богдан в школу не пошёл, и как стало известно, он был застрелен при попытке к бегству во время попытки ограбления продуктового киоска. Старший брат нашего Богдана был вполне нормальным парнем, работал тоже на нашем заводе. И тут ещё отец Вовки - вполне нормальный дядька, очень авторитетный среди нас - могильщиков...
Копать было тяжело, потому что глина прилипала к кирке и лопатам, сапоги чавкали в жиже, а мороз моментально прихватывал разгорячённые работой тела. Два раза в день нам привозили покушать – борщ, картошку варёную с котлетами, или солянку мясную и водку, бутылки три-четыре в обед. И хотя водка была обычным явлением, вроде как горчица в заводской столовой, всё-таки в таких дозах было её многовато... Выпив водки, закусив и покурив в сторожке смотрителя кладбища, мы шли опять копать могилу. От въедливых мужиков не скроешь, что я недавно учился на геологическом. Мужики меня подбадривали:
- Давай, копай геолог!
Я копал землю и уверял своих "товарищей по лопате", что могилу копать – это всё равно как рыть шурф на разведке золотых россыпей. И вообще мне такая работа привычная, потому что я в геологии собаку съел... Врал я конечно, потому что ни черта о работе геологов не знал, если не считать тех крупиц знаний, которые стали мне известны во время короткой учёбы в институте от преподавателей и однокурсников. А если откровенно, то геолог с меня тогда был ещё тот... Геолух... Эх, надо было ещё сессии понять, что учиться и вести разгульную жизнь – это две несовместимые вещи...
***
Мужики "под градусом" матерились безудержно и я, глядя на них, тоже выражался матерными словами. Но отец покойного Вовки Богданова однажды остановил меня, когда я матюгался нехорошими словами:
- Знаешь , это нехорошо вот так материться... Не знаю, есть ли там после смерти Рай или Ад, но нехорошо это... Что о нас умершие подумают, если они там, на том свете, нас слышат?
Мужики отставили в стороны кирки и лопаты открыли рот в изумлении, а он продолжал:
- Если уж невмоготу без матов, то хотя бы добавляйте – в Бога душу мать! Да всех святых и великомучеников упоминайте, а иначе – нехорошо! Ну, типа - едрить твою бога душу мать, пресвятую богородицу, царицу небесную! А ежели матюгаться без этого, то боженька язык отфуячит...
Мы поржали и в дальнейшем старались матюгаться, непременно поминая Бога, Богородицу и прочих святых, кто каких знал в то безбожное время. И мы полагали, что так мы делаем правильно... Старшой же так научил, а он знает в этой области больше нас... Про потусторонний мир в школе мы ничего не проходили, но может быть после смерти все переходят в какое-то другое состояние? Бабки и старики на эту тему наверняка чего-то знали, но держали всё в тайне... Ничего, придёт время и все мы узнаем, что там, за той чертой...
***
Втайне мне хотелось, чтобы мы во время копания могилы наткнулись на какой-нибудь сундук со старинными драгоценностями... Но нам не повезло, как тем могильщикам, что откопали череп бедного Йорика. Нам не довелось наткнуться ни на чьи-то кости или на клад... Да и откуда тут кладу взяться? Где взять тут богача, который закопал тут в незапамятные времена богатство? Городу всего лишь двадцать лет... Клад надо искать где-нибудь в другом месте, а не на кладбище в Арсеньеве.
***
Могилу на третий день мы выкопали, а хоронили уже другие. Нас пригласили, как могильщиков, к столу на поминки. Слава Богу, что нас отдельно усадили за небольшим столиком в маленькой комнатке, где мы пили водку и матюгались в Бога душу мать, как нас научил Богданов-старший. Но тут, в доме усопшей, мы матерились тихонько, а не так как на кладбище. А вообще мы довольно весело тогда посидели за столом... Хорошо ещё, что не пели...
Первое знакомство с профессией
После моей командировки я опять появился в цеху. В обеденный перерыв ко мне нагрянули Шурик и Лёва.
- Ты куда пропал? Только появился, а уже куда-то исчез...
- Докладываю, - заговорщицки зашептал я им на ухо: - Я был неожиданнно командирован на кладбище, а теперь готов к труду и обороне!
Я им рассказал, где был и чем занимался. Мы посмеялись, всячески обсасывая эту тему.
- Понятно, - сказал Шурик, - тогда пошли отсюда поскорее, пока тебя опять куда-нибудь не послали... Ты пока ученик и не обязан всё время торчать в цеху.
- Да, пойдём, Вовка, мы тебе завод покажем, - добавил Лёва, - посмотришь, где мы работаем, здесь и другие наши одноклассники...
Ну, Шурик работал совсе рядом, через проход. Он тоже был слесарем, только он и Лёва уже получили разряд и были настоящими рабочими. Я же пока что был совсем зелёным учеником.
Для начала мы зашли в пятнадцатый цех, в литейку, где стояли автоматы с газировкой. Автоматы с газ-водой стояли во многих цехах, но в литейке вода была особенная, тут добавляли соль в воду. Это было что-то необыкновенное! Вода на заводе была совершенно бесплатная и пить её можно было сколько хочешь, хоть лопни. В городе у нас автоматы с водой стояли не на каждом углу, но там стакан - копейка, а тут почти во всех цехах и бесплатно...
Лёва работал в каком-то отдалённом цеху токарем. Мы долго у него не задержались, а пошли дальше. В восьмом и одинадцатом цехах работали наши девчонки - Танька Попова, Валька Гусельникова... Было здорово их тут увидеть! Цеха были огромные, да ещё соединённые один с другим. Повсюду разнообразные станки, за ними стоят рабочие. Стук молотков, жужжание и гудение станков, лязг металла. Обрезки и стружки разных металлов в больших ящиках. Электрокары носятся по узким проходам... Короче, жизнь на заводе кипит и бьёт ключом! Зашли к Витюхе, Дице.
Витюха тоже работал на заводе, у них в техникуме началась производственная практика и теперь он со своими однокурсниками рихтовал какие-то выпукло-вогнутые поверхности, обстукивая эти поверхности киянками и гибкими алюминиевыми полосами... У Витюхи были симпатичные однокурсницы. Одна всё время бросала голодные взгляды на Витюху. Видно было, что у неё жесткий характер, и не хотелось бы попасть к ней под горячую руку... Но её подружка мне понравилась. Вечером с Витюхой зашёл в общагу техникума, где мы выпили вина с его приятелями Бессоновым и Цысом. После этого я пошёл знакомиться с той подружкой, которую звали Танька Белоконская. Да, она мне нравилась, но вот я ей совсем не понравился...
Колька Фролов тоже учился в техникуме, и Афоня Москаленко, и ещё кое-кто из моих одноклассниц тоже.
Под крылом наставника
Виктор был немногословным и ненадоедливым наставником. Утром он давал мне какое-нибудь задание, объяснял как его сделать и давал для работы свои инструменты. Сам он работал где-нибудь недалеко и я довольно часто обращался к нему за консультациями по непонятным вопросам. Сверлить и разворачивать отверстия, снимать фаски - всё это было делом непростым и требовало знаний и опыта, которых у меня пока что не было. К Виктору довольно часто приходили друзья - толстый, пузатый Юрка и худой Витька Вахмянин. Вахмянина я знал, потому что был на его свадьбе. Женат он был на моей двоюродной сестре Зинке, дочери дяди Пантелея. Вся эта троица куда-то исчезала часа на два-три, и потом Виктор появлялся уже один и очень довольный. Не иначе они имели на заводе какой-то укромный уголок, где соображали на троих...
Зинка, жена Вахмянина, тоже как-то зашла в цех. Она искала своего мужа и надеялась изловить его у дружка Виктора. Но ни того, ни другого в этот момент в цеху не было... Зинка меня узнала, пожелала успехов в овладении профессией и ушла по своим делам.
Долго заниматься монотонным трудом было непросто, тем более что было куда пойти, чтобы поточить лясы с приятелями. То я шёл к Сашке, который уже мастерски расправлялся с грудой деталей у сверлильного станка, то к Лёве, который залихвацки крутил рукоятки токарного станка, вырезая длинную спираль радужной стружки.
От Лёвы я шёл к Витюхе, чтобы посмотреть как студенты дружно лупят алюминиевыми полосами по деталям, которые нужно было рихтовать. У студентов было весело. Невольно я вспоминал своё неудачное студенчество... Наверно зря бросил я учёбу...
Новости
В цеху регулярно проводились политинформации, на которых говорили о международной и внутренней политике. В обеденный перерыв также передавали последние известия. И конечно же не обходилось ни дня без свежих газет, которых утром или в обед я набирал целую кипу. "Правда", "Известия", "Комсомольская правда", "Тихоокеанский комсомолец", "Литературная газета"... Времени прочитывать их полностью конечно не хватало, но самые интересные заголовки и статьи я успевал пробежать во время обеденного перерыва.
В начале года, 20 января, произошла инаугурация Ричарда Никсона, избранного президентом США на второй срок.
27 января в Париже представители США, Северного и Южного Вьетнама подписали Соглашение о прекращении огня.
24 февраля советские телезрители увидели первую передачу «Очевидное — невероятное». Ее ведущим был профессор С.П. Капица
Вечеринки в общаге
Мне интересно было, чем занимается молодёжь в свободное от работы время. Шурик с Лёвой взяли меня с собой в заводское общежитие, где у них было много друзей. В какой-то комнате, где всё было в кружавчиках и занавесочках, мы выпивали вино и закусывали, а потом начались танцы под проигрыватель. Пластинок у тех девчонок было много, но всем почему-то полюбилась одна песня и её ставили раз за разом. Пел Валерий Ободзинский и в песне были такие слова:
В моём столе лежит давно
Под стопкой книг письмо одно.
И, может быть, не первый год
В одном из тихих переулков
Его с надеждой кто-то ждёт.
И, может быть, не первый год
В одном из тихих переулков
Его с надеждой кто-то ждёт.
Другой бы взял давным-давно
И написал тебе письмо.
И, может быть, ему в ответ
На третий день или четвёртый
Принёс бы почтальон конверт.
И, может быть, ему в ответ
На третий день или четвёртый
Принёс бы почтальон конверт.
Идут дожди, метут снега,
Ты так близка и далека.
И, может быть, не суждено
Тебе узнать, что написал я
Тебе одной давным-давно.
И, может быть, не суждено
Тебе узнать, что написал я
Тебе одной давным-давно.
Заканчивалась эта песня и начиналась следующая:
Из далёкой дали шлю тебе письмо,
Ты пожмёшь плечами, получив его.
Ты меня забыла, время шло к тому,
Можно только удивляться странному письму.
Я тебя забыть не смог, потому и шлю письмо,
Но его писал не я, а любовь моя.
Вспомни синий вечер, свет туманных звёзд,
Разве эту встречу принимал всерьёз.
Встретились мы в первый да последний раз,
А потом судьбы теченье разлучило нас.
Я тебя забыть не смог, потому и шлю письмо,
Но его писал не я, а любовь моя.
Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла
Но его писал не я, а любовь моя.
Может, твоё сердце занято давно,
И слова в конверте выглядят смешно.
Но в одно я верю, что к тебе во сне
Иногда приходит вечер тот, что снится мне.
Я тебя забыть не смог, потому и шлю письмо,
Но его писал не я, а любовь моя.
Но в одно я верю, что к тебе во сне
Иногда приходит вечер тот, что снится мне.
Мне нравится Ободзинский, но все песни на этой пластинке у него какие-то жалистные, аж тоской от них веет, но пары кружатся в танго, им нравится.
Я вспоминал что у нас были совсем другие песни прошлой осенью в Рассказово:
И зачем с тобою было нам знакомиться
Не забыть теперь вовек мне взгляда синего
Я всю ночь не сплю а в окна мои ломится
Ветер северный умеренный до сильного...
А как мы пели у костра, глядя на языки пламени:
Здесь вам не равнина, здесь климат иной -
Идут лавины одна за одной,
И здесь за камнепадом ревет камнепад.
И можно свернуть, обрыв обогнуть,
Но мы выбираем трудный путь,
Опасный, как военная тропа!
И можно свернуть, обрыв обогнуть,
Но мы выбираем трудный путь,
Опасный, как военная тропа!
Кто здесь не бывал, кто не рисковал,
Тот сам себя не испытал,
Пусть даже внизу он звезды хватал с небес.
Внизу не встретишь, как ни тянись,
За всю свою счастливую жизнь
Десятой доли таких красот и чудес!
Чёрт побери! Это же получается, что я романтику дальних дорог поменял на какой-то мещанский уют со всеми этими вздохами-ахами, с кружевами-занавесочками...
Нет, мне тут не нравилось... И песни не те, и девчонки какие-то другие... Томные они какие-то, амёбообразные... Не то что наши-геологини, романтичные и живые.
Вечерние развлечения
Танцы-обжиманцы в заводской общаге мне совсем не нравились. С девчонками тамошними совершенно не о чем было поговорить, поэтому я предпочитал проводить время с друганами с улицы Жуковского. По выходным мы собирались где-нибудь на улице и прикидывали куда пойти. На дворе стояла зима, поэтому мы обычно шли в "Юбилейный", где покупали водки и что-нибудь закусить. Московская водка долгое время стоила 2 рубля 87 копеек, но была ещё “Столичная” по 3 руб. 07 копеек. С 1972 года подорожала, новая цена за поллитру была 3 рубля 62 копейки. На этикетке буквы стояли вразнобой, поэтому некоторые водку называли "коленвал", а некоторые "попрыгунчиком". Сунув "пузыри" в карманы мы шли и размышляли к кому бы завернуть.
- А давай к Сычу зайдём, - предложил Кузя. Кузя - это Вовка Кузнецов, который тоже работал на заводе. Сыч жил в крайнем доме по Жуковского, у базара. Он учился в восьмой школе и мне всегда он казался каким-то враждебным. Известно выражение - "насупился, как сыч!"... Наверно с тем сычом из выражения я его ассоциировал, но в реальности Сыч оказался совсем не таким, как я его себе представлял, а наоборот очень дружелюбным. Сыч вынес нам из дому пару стаканов и шмат сала, порезанный на маленькие кубики. Стоял мороз, и водка была такой холодной, что ни запаха, ни вкуса не имела. Стакан водки пился легко, как вода, и никакого опьянения не ощущалось. Закусили салом, а потом пошли к какому-то приятелю, жившему на другой стороне улицы. Парень этот что-то паял в небольшой кухоньке во дворе. Мы достали принесённую с собой водку, закуску и продолжили пирушку. В кухоньке однако было жарко натоплено, и выпитая на морозе водка тут же произвела своё опьяняющее действие. Меня тут же развезло.
Я ещё немного посидел и решил, что надо идти домой. Вышел на тротуар и пошёл, скользя по свежевыпавшему снежку. Меня догнали двое. Смотрю, а это мой одноклассник, Тоша. С ним шёл старший брат Ярунгина из параллельного "В" класса. Они возвращались с работы, но успели где-то слегка поддать, что особенно было видно по Ярунгину. Сначала мы шли, о чём-то говорили, всё было мирно и не предвещало никаких эксцессов. Но потом, совсем неожиданно Ярунгин меня толкнул и обматерил. В недоумении я тоже его толкнул, но не сильно. Однако тот упал, а потом вскочил и бросился на меня с кулаками. Ну, тут я тоже не удержался и влепил ему, как следует. Драка приняла жёсткие формы. Мне пришлось хорошо поработать кулаками, чтобы успокоить неистового Ярунгина.
- Э, смотри, у него нож! - предупредил Тоша, который стоял рядом и не вмешивался в нашу драку.
Ярунгин с ножом в руке, матерясь, перелез через сугроб и перебрался на другую строну улицы.
- Я с тобой ещё посчитаюсь! - погрозил он оттуда и потопал в сторону 25-го магазина, ведь он жил на Советской. Тоша тоже уже пришёл, его дом был рядом.
- Чего это он? - спросил я Тошу.
- А кто его знает? Пьяный, с кем не бывает...
Только через многие годы до меня дошло, что неожиданный приступ агрессии Ярунгина вполне мог быть спровоцирован Тошей. Тому ничего не стоило дать пинка незаметно или щелчка Ярунгину, чтобы тот подумал, что это дело моих рук. Причём наверняка делал он это просто шутки ради... Вот такой он был шутник...
Большой станок
Посреди цеха стоял огромный станок, на котором когда-то наверно делали какие-то гигантские детали. Но в пору моего появления в цеху этот станок ни разу не запускали, он всё время простаивал. Некоторые рабочие использовали его большую станину для разметки деталей или как столик в обед. Но где-то наверху возникло решение: станок из цеха убрать. Так что однажды появилась бригада, которая занялась демонтажом этой громадины. Все эти ребята, включая их бригадира напоминали собой разношерстную банду пиратов. Они были одеты в необычную робу, выглядели независимо. Матюгались и перекликались между собой, словно они были в лесу, и ни на кого не обращали внимания. Их задачей было, не ломая станок, вытащить его из цеха. Первым делом они расковыряли фундамент станка отбойными молотками, открутили все большушие гайки крепления, отсоединили электропитание, воздушные и водяные магистрали. Потом обвязали станок толстыми стальными тросами и завели концы на лебёдки. И вот громадина весом в добрый десяток тонн, с помощью тросов и лебёдок, медленно сдвинулась с места. Наши верстаки пришлось тоже убрать с дороги, как и все другие станки и предметы, которые могли помешать вытаскивать из цеха огромный станок. Станок эта бригада вытащила из цеха и оставила стоять в сторонке, покрыв непромокаемой плёнкой.
Станки с ЧПУ
Вскоре на освободившемся от огромного станка месте строители заделали дыру в полу и начали подводить коммуникации для новых станков. Но это уже была не та бригада пиратов, а нормальные строители. Новых станков установили три или четыре сразу. Это были фрезерные станки с ЧПУ (числовым программным управлением). После отладки станков появились и операторы, которые должны были тут работать. Это были те ребята, которые в 1971 году пошли на курсы операторов. Среди них был и мой сосед Мишка. Мишка был лохматый, но там Был ещё аккуратно постриженный Саша, флегматичная блондинка Оля с длинной и толстой косой, а также жизнерадостная брюнетка Верка, стрелявшая глазами направо и налево. На работу станков приходили посмотреть, рабочие не только нашего цеха, но и со всего завода. Это выглядело как чудо!
Обрабатываемую деталь укладывали на станину станка определённым способом, зажимали струбцинами. Ставилась нужная фреза, выбирался необходимый режим работы. На пульте рядом со станком вставлялась бабина с толстой магнитной лентой. Оператор включал станок, выставлял фрезу в начальную точку и запускал магнитную ленту программы. После этого оператору надо было только следить за работой станка, смахивать стружку и промакивать изредка маслом инструмент с помощью кисточки. Станок сам обрабатывал деталь, не останавливаясь на перекуры, не вымеряя поверхностей... Когда такую же работу выполнял обычный фрезеровщик, то ему приходилось крутиться и вертеться, вымеряя и просчитывая каждый поворот фрезы... А тут станок сам себе работал, вроде как по щучьему велению. Оператор изредка поглядывал на станок, устроившись удобно в крутящемся кресле. На коленях у оператора обычно лежала толстая книга, которую он от скуки читал...
Так что станки с ЧПУ с 1973 года стали устанавать в нашем цеху. Это были фрезерные станки, в 1-м цеху устанавили токарные станки с ЧПУ. А ещё в нашем цеху настраивали программный сверлильный станок. Его установили у прохода в центре цеха. Квалифицированный рабочийгонял этот станок на всех режимах, записывая все действия станка на перфоленту. Рядом с ним крутились инженеры и технологи с толстыми папками.
***
Через сорок лет после первых впечатлений о станке с ЧПУ довелось мне поработать оператором современного станка с компьютерным управлением. Это было в западногерманском городе, где немало предприятий использует в производстве роботов-манипуляторов. Разница тех станков из 70-х годов с ЧПУ в сравнении с нынешними станками-роботами состоит только в носителях информации, тогда это были широкие магнитные ленты, а теперь - компьютер. Разница конечно есть, но небольшая. Теперь не нужно менять магнитную ленту. Современный оператор станка с программным управлением выбирает на компьютере необходимую программу, проверяет - не поступило ли по компьютерной сети обновлений из конструкторского отдела, выставляет заготовку на станину и включает станок. Программа точно также выполняет необходимые действия. Что там программа, что тут, но условия труда однако другие. Тогда в СССР оператор станка с ЧПУ был "белой костью", мог работать в белой рубашке и при галстуке... и заработок был неплохой. А нынешний оператор на Западе - это раб на галерах, который должен кроме своей операторской работы сделать ещё кучу других операций, для выполнения которых не помешал бы как минимум один человек. Вот мне надо было готовые детали рассортировать, высушить в специальной печи, где жарко как в сауне. После этого детали надо было аккуратно сложить в ящики, запаковать, подписать ящик, составить сопроводительную записку... Работы было столько, что времени присесть не было. Никакого отдыха вообще не полагалось. Когда я присел на заготовку на минуту, то мой напарник замахал на меня руками:
- Нельзя сидеть! Начальник увидет, ругаться будет! Даже если нечего делать, то ты всё равно должен делать вид, что очень занят! Подметай, перекладывай детали или заготовки с места на место... но не стой и не сиди!
***
В обеденный перерыв трудно было найти место для обеда. Был небольшой зал для отдыха, но его оккупировали женщины-работницы. Все они нещадно дымили сигаретами. Дым стоял столбом, хоть топор вешай... А я курить бросил и не хотел бы насквозь пропитываться дымом. В поисках места, где можно было бы съесть захваченный из дому бутерброд, я бродил среди штабелей с заготовками, заросших бурьяном и колючими зарослями ежевики. Никакой столовой или буфета на предприятии не было. Была горячая вода, но душа тоже не было. Пристроившись со своим бутербродом на грязных заготовках, я вспоминал удобные места для отдыха в нашем цеху. На каждом участке были такие места со столами и стульями, где в обеденный перерыв мужики забивали козла, играли в шахматы и шашки. Была удобная столовая, где недорого и вкусно кормили. Были душевые, бесплатные автоматы с газировкой... Ничего подобного на западногерманском предприятии не было. Автоматы со сникерсами в некоторых офисах, где бросаешь монетку и получаешь приторные сникерсы и колу - это совсем не то, что наш буфет со свежим салатиком, с котлеткой. Есть имбисы, но это тоже на любителя... Мне совсем не нравятся огромные бутерброды, которые в рот не лезут из-за своих чудовищных размеров.
Фаталист
Был выходной и мы конечно же с утра "балдели". Но запасы выпивки закончились, а магазины в воскресный день были закрыты. Мы брели пьяной ватагой вдоль речки, раздумывая где бы раздобыть чего-нибудь выпить.
- А д-д-д-давай к Гу-гу-гу-гусельниковым зайдём? - предложил Валёк Кривенко, - что-то я б-б-б-братьев Сашку и В-в-в-вовку д-д-давно не видел.
- А я Вальку давно не видел, - подмигнул я Вальку, - давай зайдём.
Мы как раз уже подходили к ихнему дому. Я открыл калитку и зашагал было к крыльцу, но тут из будки выскочила собака и стала на меня бросаться с неистовым лаем. Однако я был уже в том приподнятом пьяном состоянии, когда уже и море по колено, и собака - лучший друг человека, даже если она явно собралась тебя загрызть и растерзать.
- Ах ты мой хороший! - сказал я собаке, приближаясь к ней и бесстрашно глядя ей в глаза. Собака, видя, что меня ничем не напугаешь, ошарашенно на меня смотрела и словно бы лишилась дара речи, то есть перестала лаять. Я подошёл к собаке и опустился на корточки перед ней. Теперь мы были с ней нос к носу. Собака была явно в замешательстве, а я обнял её и стал жаловаться бедному животному на свою непутёвую жизнь. Стоявшие за калиткой ребята - Дица, Кузя и Валёк Кривенко с удивлением наблюдали за происходившим чудом. На лай своего пса однако уже вышел отец Вовки и Вальки. За ним и Валька выглянула:
- Ой, ребята! Заходите в гости!
Валька радостно улыбалась, а отец её подошёл к будке и обратился ко мне:
- Как это тебе удалось укротить нашего волкодава?
- Сам не знаю, - чистосердечно сознался я, - само как-то так получилось...
Мы прошли к Гусельниковым на веранду.
- Как здорово, что вы зашли! Молодцы! - радовалась Валька.
- Мы всегда... это..., а Вовка где? - спросил я.
- Вовка учится в Хабаровске, на топографа, - ответила Валька.
- Когда он успел? - удивился я и шепнул Вальке на ушко: - Валь, а у тебя выпить не найдётся?
- Да, - как бы вспомнила Валя, - раз мы вот так встретились, то давайте выпьем? Папа, давай угостим ребят нашим вином?
- Это без проблем, - ответил Валькин отец, - я сейчас принесу.
На веранде был на скорую руку накрыт столик, на скатерти Валя расставила закуски, тарелочки...
- Ну что, давайте вмажем! - храбро подняла рюмку Валя. Кроме её отца, Якова, здесь был ещё и старший брат, Александр.
Александр сказал, что собирается по весне поехать в отпуск, в Хабаровск, навестить Вовку.
- Я бы тоже поехал, - вздохнул я, - да только отпуск у меня не скоро.
- Так ты возьми за свой счёт, на неделю, - посоветовал Александр.
- А что, разве так можно? - удивился я.
- Да сколько хочешь, - поддержал сына Яков, - а вам, молодым, можно без конца отпуск брать. Вот например для поступления на учёбу.
- Это здорово! - восхитился я, - Тогда, Александр, если ты поедешь в Хабаровск, то сообщи мне. Я тоже с тобой поеду. Я ещё ни разу в Хабаровске не был.
- Там ещё братья Ажимовы, они в институте физкультуры учатся, -сообщила Валя, - и Наташка Первушина тоже в Хабаровске.
- Всё, я обязательно еду! - радостно возвестил я.
***
После Гусельниковых мы вышли на Жуковского и Валёк Кривенко предложил зайти к какому-то корешу, который самогон гонит. Мы к калитке, а там тоже собака с цепи рвётся. Лает, рычит, аж пена из пасти зубатой. Я хотел было также, как у Гусельниковых подойти к ней поближе и посмотреть псине в глаза, но тут я почувствовал, что с этой тварью у меня душевного контакта не получится... Собака рвалась с цепи, как одержимая, брызгая ядовитой злобной слюной. Глаза у неё были красные от ненависти к непрошенным гостям. Пришлось ретироваться за калитку, а приятель тот так и не появился. Наверно его не было дома.
Отпуск в Хабаровске
Как мы и договаривались, Сашка Гусельников сообщил мне предварительно о дне, когда он собирается ехать в Хабаровск. Я без труда оформил себе отпуск без содержания на неделю и в назначенный день мы отправились на вокзал. Нас было трое - Сашка, я и ещё один его приятель, Толик Храпач. Утром мы сели в общий вагон поезда. На Манзовке вышли и пересели в проходящий поезд на Хабаровск. Тут мы устроились с комфортом, в купе. В соседнем купе ехали курсанты военного училища, их было трое, как и нас. Толик с ними познакомился и мы втроём пришли к курсантам в гости. Курсанты все высокие, в военной форме с курсантскими погонами и шевронами на рукавах. Им уже оставалось совсем немного до окончания училища, до лейтенантских погон, и поэтому они ехали "с ветерком", то есть бухали на всю катушку. А тут ещё мы к ним присоединились. Сколько же мы выпили до Хабаровска коньяка и водки - это трудно подсчитать, но когда мы наконец-то сошли с поезда, то башка у меня раскалывалась на части. Кисель, то есть Сашка Гусельников поймал такси, и мы поехали в гостиницу. Но в той гостинице, куда мы собирались поселиться, мест не было. Пришлось искать другие гостиницы. Только в третьей гостинице мы нашли приют.
Я уже собрался прилечь поспать, но мои попутчики уже куда-то засобирались. То ли они хотели где-то перекусить, то ли найти гастроном поблизости, чтобы водкой затариться... Несмотря на головную боль я поплёлся с ними, чтобы не выглядеть "белой вороной"... А холод стоял в Хабаровске дикий! В Арсеньеве куда теплее было, всё же весна. А тут ледяной ветер, а башка трещит...
Нашли наконец-то магазин, купили кое-что перекусить и пару бутылок водки. Вернулись в гостиницу, поужинали и упали спать.
***
Наутро поехали навещать Вовку Гусельникова. Ехали долго на трамвае, забрались наверно в окраины города. Там и учился Вовка. Вовка нам очень обрадовался, но долго общаться с нами ему было некогда, потому что ему надо было на занятия. От Вовки я узнал где учатся братья Ажимовы и как найти Наташку Первушину. Сашка передал своему брату Вовке посылочку из дому и мы вернулись в гостиницу.
А потом я поехал искать Ажимовых. В институте физкультуры можно было заблудиться во всяких переходах-коридорах. Такой лабиринт, словно во Владивостокском ДальРыбВТУЗЕ... Сашку и Генку я нашёл живыми и жизнерадостными. Учёбу они находили не тяжёлой, а экзамены - смехотворными. Близнецам сдавать экзамены было в два раза легче, чем любому другому смертному. Сашка с Генкой делили между собой экзамены и ходили сдавать свою половину экзаменов по два раза, за себя и за брата. Похожи они были так, что никто их не различал. Таким образом каждому из них приходилось учить в два раза меньше... Не знаю, может быть они врали? Сами на себя такое наговаривали... Не, врали, для смеху!
С братьями Ажимовыми мы поехали к Наташке. Наташка Первушина училась на воспитательницу. Это с её-то острым язычком воспитывать маленьких детишек? Я себе представляю... С Ажимовыми она тут часто виделась, а моего появления она не ждала. Наташка сразу же в лоб спросила:
- Чего явился? Чего надо?
- Да вот, мимо пробегал, дай думаю зайду, - улыбнулся я.
- Зашёл? Ну и...?
- Эх, Наташка, я рад тебя увидеть, - вздохнул я, - желаю тебе успехов в учёбе.
- Ну, давай, давай, некогда мне... Уроки учить надо, - ухмылялась Наташка.
Ох и язва!
***
По дороге в Арсеньев, я отказался от такого обильного пропитывания своего организма водкой, что для моих попутчиков было непонятно. "Как это не пить в отпуске?" - удивлялись они.
Я вообще-то не трезвенник, но в таких количествах и в таком темпе пить я не мог. Наверно я ещё не созрел тогда "до нужной кондиции"...
Из новостей:
29 марта 1973 года. Последние американские военнослужащие покидают Вьетнам, и одновременно освобождены последние американские военнопленные.
Однако война во Вьетнаме всё ещё продолжалась...
Дочка Дегтярёва
Короткий отпуск закончился и я снова приступил к работе под руководством наставника Виктора. Однако от работы я увиливал, смывался к своим друзьям, где болтался без дела. Интерес вызывали и девчонки, работавшие на участке револьверных станков. Шурик мне как-то показал на одну девчонку-револьверщицу:
- Знаешь кто это?
Я пригляделся: девчонка, как девчонка, в синем халате и в платочке, как другие...Тонкие фигурные губы, круглые глаза, выщипанные брови...
- ???
- Это дочка Дегтярёва, нашего замначальника!
Ах вот оно что... В тот же день я подошёл к ней:
- Привет!
Девчонка удивлённо подняла на меня свои круглые глаза: - Привет...
Ну, я конечно комплиментов её отвесил, расшаркался... В общем, слово за словом и мы с ней уже по-приятельски болтали о том, о сём. Девчонка наша ровесница, сразу пошла на завод...
- А правда, что наш замначальника цеха - твой отец? - спросил я её.
- Правда, - вздохнула девчонка.
- И как тебе тут?
- Не спрашивай, я лучше бы в другой цех пошла... Но отец хочет, чтобы я у него на глазах была... Ой, вон он идёт! Ты лучше иди, а то тебе достанется от него.
Я конечно же ретировался и из-за колонны наблюдал, как Дегтярёв распекает свою дочь. Наверно он видел, как мы с ней болтали... Дегтярёв внимательным взглядом принялся разглядывать округу. Похоже, что он хотел изловить меня. Как только он повернулся ко мне спиной, я тут же стрелой промчался за станками и убежал к Витюхе. Среди студентов техникума можно было спокойно бить баклуши до обеда...
ОТО
В один прекрасный день меня вызвали в отдел кадров и там дали направление в отдел технического обучения, в ОТО. ОТО располагалось на улице Увальной, недалеко от лесничества. В одно этажном бараке стояли токарные, фрезерные, сверлильные станки, верстаки, тут же были классы для занятий.
Кроме меня в классе было несколько человек, с которыми мы быстро познакомились. Валерка Кармышаев, крепкий парень, который тоже как я бросил институт, невысокий, но очень ловкий Юрка Чижевич, застенчивый Аркаша Рыгалкин, элегантная Галина Тарадова, Олечка из Сысоевки, Рыжая, моя соседка Лариса Высотина, юный племянник мастера и живший неподалёку Вовка Турпак, который уже отслужил в армии. Лекции и занятия проводил с нами в основном мастер Колчин, но были также и другие мастера. Самым строгим из матеров был Тимофееич. После вводного курса, в котором нам рассказали о марках металлов, о легированных сплавах, о различных инструментах и способах обработки металлов, мы занялись практическими заданиями. Для начала мы выполняли простые упражнения с зубилами и молотками, с драчовыми напильниками, а потом уже взялись за более сложные задания. Но однажды в ОТО поступил заказ на школьные доски, и мастер нашёл для выполнения этого заказа двух добровольцев - меня и Юрку Чижевича. Согласно чертежам нам надо было сделать из железного "уголка" каркасы для досок и стояки, на которых эти доски должны были крепиться.
***
Уголка нарезали сами мастера на станке, а дальше за дело взялся Юрка, который умел сваривать электросваркой. Юрка варил, а я шарошкой выравнивал швы. Готовые каркасы и стояки отвезли на завод. Нам с Юркой выписали временные пропуска и теперь мы ходили в малярку, где надо было сначала все детали отпескоструить, а затем покрасить. В малярке стоял куб пескоструйки. Через специальные рукава просовывались руки и включалась струя песка. Одной рукой ворочаешь железяки, а другой пескоструишь из специального штуцера. Та ещё работёнка... Вокруг женщины-маляры красили разные детали из пульвезатора. Невзирая на вентиляцию, дышать в малярке было нечем. Густой запах от растворителей, лаков и краски висел в помещении. В одной из этих женщин я узнал Вальку, жену Тольки Радько. Она ловко красила деталь за деталью и подарила мне несколько металлических памятных знаков с надписями "Арсеньев" и "Владивосток". На одной доске был тигр, на другой - парусник... В магазине такие были покрашены чёрной краской с золотым напылением, а Валька прямо на глазах красила в разные цвета, что выходило очень красиво.
После пескоструйки мы покрыли наши конструкции лаком, так чтонаше задание было выполнено и мы опять вернулись с Юркой в ОТО. Здесь мы опять окунулись в теорию и практику.
Немного истории:
"...на апрельском пленуме (27.04.1973) ЦК КПСС Шелест и Воронов выведены из состава Политбюро. Воронов был мужик резкий и говорил даже Брежневу в глаза всё, что думал. Шелест раскаивался в том, что помог Брежневу убрать Хрущёва. Конечно же такие люди были неудобны, от них надо было избавляться... Вскоре они оба вышли на пенсию.
На том же пленуме Андрей Громыко и Юрий Андропов введены в Политбюро ЦК КПСС" (Из сообщений газеты "Правда").
***
Этот факт не являлся бы ничем особенным, если бы не последующие события...
Андропов был "тёмной лошадкой". Его биография полна противоречий и показывает его человеком двуличным, хитрым, жестоким. Во время войны он был первым секретарём ВЛКСМ в Карелии, однако никакого участия в подпольной и партизанской борьбе не принимал. При Хрущёве он стал послом СССР в Венгрии. Там он сыграл активную роль в подавлении антикоммунистического восстания в Венгрии. Для Андропова „венгерская трагедия“ стала прекрасным трамплином для головокружительного карьерного взлёта. Отличившийся в Венгрии посол уже в начале 1957 года пошёл на повышение, возглавив созданный специально под него отдел ЦК КПСС, ведавший отношениями с компартиями социалистических стран. С 18 мая 1967 Андропов занял должность председателя Комитета государственной безопасности. До Андропова главой КГБ был Владимир Ефимович Семичастный, который был переведён на другую работу. Через месяц после назначения, 21 июня 1967 года, Андропов был избран кандидатом в члены Политбюро, а шесть лет спустя, 27 апреля 1973, стал членом Политбюро. Под его руководством органы госбезопасности существенно укрепили и расширили свой контроль над всеми сферами жизни государства и общества. Андропов говорил , выступая на собрании партийного актива КГБ 26 апреля 1971года: "Враги не жалеют усилий, чтобы путем распространения клеветы, идеологической диверсии и особенно путем инспири¬рования проявлений национализма дискредитировать марк¬систско-ленинскую идеологию, подорвать роль коммунисти¬ческих партий в социалистических странах, вбить клин в отно¬шения между этими странами. Империалисты не перестают искать слабые звенья в социалистическом фронте, пытаются использовать в своих интересах трудности, возникающие внутри отдельных стран, и разногласия во взаимоотношениях между ними"
В выступлении на совещании в КГБ, специально посвящен¬ном вопросам борьбы с идеологической диверсией империа¬листических государств против СССР, Андропов подчерки-вал: "Идеологическая диверсия... не является обычной идео¬логической борьбой, которая объективно вытекает из реаль¬ного существования двух противоположных систем... Это пре¬жде всего форма подрывной деятельности... против социализ¬ма. Ее цель — ослабление, расшатывание социалистического строя. Она ведется специальными средствами и часто пред-ставляет собой прямое вмешательство во внутренние дела со¬циалистических стран, что противоречит общепризнанным нормам международного права, социалистическим зако¬нам... Ее отличает и то, что она осуществляется в наше время не обычным пропагандистским аппаратом, а специально ор¬ганизованными службами. Эти спецслужбы, конечно, исполь¬зуют буржуазный пропагандистский аппарат, используют все средства массовой информации, но основную ставку делают на специальные диверсионно-подрывные средства".
Ю.В. Анроповым были приведены слова сотрудника амери¬канской разведки, одного из руководителей "Комитета "Радио свобода": "Мы не в состоянии захватить Кремль, но мы можем воспитать людей, которые могут это сделать, и подготовить ус¬ловия, при которых это станет возможным"...
***
Послужной список и высказывания этого политического деятеля не вызывают сомнений в том, что Юрий Владимирович Андропов являлся стойким чекистом, находившемся на первой линии борьбы против происков западных спецслужб. Но последующие события, характеризующиеся тем, что аппарат КГБ под его руководством приобрёл большой вес и овладел многими рычагами власти, показывают, что под крылом Андропова в Политбюро КПСС свила гнездо та самая когорта, которая фактически привела в конце 80-х к уничтожению Советский Союз.
Что касается Андрея Андреевича Громыко, то именно он в 1985 году на заседании Политического бюро Центрального комитета КПСС в Москве выдвинул кандидатуру М. С. Горбачёва на должность руководителя Коммунистической партии Советского Союза. В 1971 году М. С. Горбачёв избран членом ЦК КПСС. По утверждению самого Горбачёва, ему «покровительствовал» Ю. В. Андропов, способствовавший его переводу в Москву. В ноябре 1978 года избран секретарём ЦК КПСС. С 1979 года по 1980 год — кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС. Председатель Комиссии законодательных предположений Совета Союза Верховного Совета СССР в 1979—1984 гг.
В начале 1980-х годов М. С. Горбачёв совершил ряд зарубежных визитов, в ходе которых познакомился, в частности, с Маргарет Тэтчер. Во время пребывания в Канаде подружился с А. Н. Яковлевым, возглавлявшим тогда советское посольство в этой стране.
Во вступительной статье к изданию «Чёрной книги коммунизма» на русском языке Яковлев говорил об этом периоде:
"…я много и въедливо изучал работы Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, Мао и других «классиков» марксизма, основателей новой религии — религии ненависти, мести и атеизма. Давным-давно, более 40 лет назад, я понял, что марксизм-ленинизм — это не наука, а публицистика — людоедская и самоедская. Поскольку я жил и работал в высших «орбитах» режима, в том числе и на самой высшей — в Политбюро ЦК КПСС при Горбачёве, — я хорошо представлял, что все эти теории и планы — бред, а главное, на чём держался режим, — это номенклатурный аппарат, кадры, люди, деятели. Деятели были разные: толковые, глупые, просто дураки. Но все были циники. Все до одного, и я — в том числе. Прилюдно молились лжекумирам, ритуал был святостью, истинные убеждения — держали при себе.
После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды «идей» позднего Ленина. Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» — по революционаризму вообще.
Советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма. Оглядываясь назад, могу с гордостью сказать, что хитроумная, но весьма простая тактика — механизмы тоталитаризма против системы тоталитаризма — сработала."
В 2003 году Яковлев говорил, что ещё в 1985 году предложил Горбачёву план изменений в стране, однако Горбачёв ответил, что пока «рано». По мнению Яковлева, Горбачёв тогда ещё не думал, что «с советским строем пора кончать»
Экс-председатель КГБ СССР Владимир Крючков в своей книге «Личное дело» (1994) писал:
"Я ни разу не слышал от Яковлева тёплого слова о Родине, не замечал, чтобы он чем-то гордился, к примеру, нашей победой в Великой Отечественной войне. Меня это особенно поражало, ведь он сам был участником войны, получил тяжёлое ранение. Видимо, стремление разрушать, развенчивать всё и вся брало верх над справедливостью, самыми естественными человеческими чувствами, над элементарной порядочностью по отношению к Родине и собственному народу». И ещё — я никогда не слышал от него ни одного доброго слова о русском народе. Да и само понятие «народ» для него вообще никогда не существовало".
Роль Михаила Горбачёва и его "соратников", таких как Яковлев, в крушении СССР и всей социалистической системы огромна, это очевидно. Сама катастрофа с СССР случилась позже, но начиналось всё ещё в 1973 году, с апрельского пленума...
Пробравшись на самый верх и укрепившись, Андропов сыграл роль "деревянного коня", вытаскивая наверх, в Политбюро, людей с антисоветским душком...
Поход в пещеру
Суровые будни ученичества в мрачных помещениях ОТО, в которых мы были связаны соблюдением правил техники безопасности, чередовались с баловством и дурачеством на переменах. Мы носились по двору сломя головы, бессовестно приставали к девчонкам (в этом отличался особенно я) . Своим буйным поведением мы так достали наших старых мастеров, что однажды мастер Тимофеич сказал мне в сердцах:
- Эх, Симоненко, не выйдет из тебя ни слесаря, ни учёного...
Весна уже была в разгаре, наступало лето, солнце вовсю палило, а мы всё точили свои болванки в сумрачном цеху. Душа требовала какой-то отдушины. Само по себе стали мы поговаривать о загородной поездке, о походе.
- А давай в пещеру пойдём? - предложил Валерка Кармышаев, - У нас в Синегорье есть такая пещера, куда запросто можно добраться...
Идея о походе в пещеру сразу же захватила нас. Девчонки идти не захотели, да и не нужны они там. А то придётся за них тащить всю дорогу рюкзаки... И ныть они всю дорогу будут, то их комары кусают, то им холодно, то им жарко...
***
Так что в ближайшие выходные мы поехали с Валеркой в его деревню. Вечером мы сидели во дворе у Валерки Кармышаева и пили водку, а на улице косяками ходили местные девки...
- Валера, так может быть по девочкам прошвырнёмся? - подмигнул Юрка, самый шустрый из нас по этой части.
- Эти девчонки? Так они ж зелёные совсем, им нет и пятнадцати лет..., - Валерка презрительно плюнул через плечо и крикнул девчонкам: - Эй, малохольные, вы чего тут круги нарезаете? А ну, марш по домам! А то сейчас выйду и ремнём по попкам настегаю!
Девчонки, ворча и огрызаясь, удалились.
Мы приняли ещё по полстакана и полезли на сеновал. Там мы смотрели на звёзды и разговаривали о разном. Валерка рассказывал о том, что он учился в институте в Хабаровске, но доучился до первой сессии и бросил.
- Нет, это не моё, - говорил он, - мне все эти интегралы в печёнках сидят. Мне бы что попроще... Вот на заводе, тут всё ясно - станок, бригада, наряды, план...
Я рассказал про свою неудачную учёбу, вспоминал своих однокурсников...
- Да, кстати, у нас учился Мишка Карпенко. Он вроде с ваших краёв..., - вспомнил я, - здоровый такой, крепкий парнишка.
- Мишка? Я с ним учился в одном классе, - сказал Валерка, - и у нас все ребята в классе были здоровые и крепкие...
***
Без приключений мы переночевали на сеновале, а утром рано взяли верёвки, свечи, консервы и выпивку, и отправились к пещере. Шли через лес, который просто кишел клещами. Каждые полчаса мы раздевались и снимали с себя и друг с друга десятки клещей, которые ухитрялись забраться в самые неожиданные места. Наконец мы дошли до пещеры. Если идти и не смотреть под ноги, то можно свалиться в эту пещеру. Вход в неё выглядел как яма с отвесными стенами, глубиной 6-9 метров. Мы спустились в эту яму по верёвке, а там уже вход в пещеру. Эта пещера называлась Приисковая. Прошли через небольшой сводчатый лаз и очутились в огромном зале, пахнущем сыростью. Под ногами чавкала мокрая глина, сверху капала вода. Тутбыло темно, поэтому мы сделали факелы из палок, на которые привязали куски плексиглаза. Плексиглаз сильно чадил, но освещал пещеру неплохо. На сводчатом потолке пещеры кучками сидели летучие мыши. За этим залом ещё один зал. Сверху свисали сталактиты, а внизу торчали сталагимиты. Мы конечно же попытались отбить по кусочку этих каменных сосулек... А в полу мы обнаружили узкий лаз, в который можно было бы залезть, но там было темно и никто из нас не захотел туда пролазить. А вдруг туда пролезешь, а от туда не вылезешь?
***
Выбрались из пещеры и устроили привал у костра. Пили водку и закусывали консервами с сайрой. Пили, пили, закусывали... а потом кто-то из нас заметил вдруг, что в ломтиках сайры полно маленьких червячков. Откуда они там взялись непонятно, но явно их сварили вместе с сайрой и запаяли. Я как поглядел на этих червячков, так меня чуть было не вырвало. Но закусывать-то больше было нечем... и если не смотреть на этих червячков, то сайра очень вкусная...
Всю обратную дорогу из пещеры мы продолжали находить друг у друга клещей. Сколько же мы тогда их сняли? Наверно сотни, если не тысячи... Некоторые клещи успели присосаться, но мы не оставляли им никаких шансов, выдирая их из кожи вместе с мясом. Говорят, что клещи - переносчики энцефалита, но невзирая на то, что мы были покусаны клещами, никто из нас энцефалитом не заразился...
Обработка металла
В конце мая я узнал от Шурика, что наш 28-й цех разделили на две части. В 28-м цехе осталась вся "револьверка" и ещё некоторые участки, а собственно весь механический цех стал 29-м. Так что в ОТО я отправиля с 28-го цеха, а вернусь уже в 29-й. Но пока мы грызли твёрдый гранит наук об обработке различных меаллов.
Желая поразить наше воображение и привить любовь к металлу, Мастер Колчин рассказывал нам о премудростях в области обработки металлов, а в качестве примера об искусстве и мастерстве рассказал нам легенду о гайке.
О гайке
Давно это было... На заводе открылась вакансия на очень престижную работу. Место было одно, а тут явилось сразу три претендента. Начальство им объявило: кто лучше всех выполнит задание, того и возьмут на эту престижную работу. Задание было для всех троих одно, точить гайки.
Один из соискателей тут же схватил охапку металлических шестигранных прутков и кинулся к токарному станку. Не теряя зря время, он стал тут же нарезать с того прутка гайки. И работал он так энергично, что готовых гаек у него вышло аж несколько мешков!
Другой мужик решил взять не количеством, а качеством. Гаек у него всего полмешка получилось, зато все гаечки блестящие, отполированные, словно зеркало!
А третий соискатель с первого дня куда-то пропал с глаз долой и не было его видно до самого дня, когда собралась комиссия.
Комиссия уселась за длинный стол, покрытый кумачом, и говорит:
- Ну, хлопцы, показывайте, что вы там понаделали...
Стахановцу с мешками гаек комиссия руку жала, обещала премию дать. Того, у которого гайки зеркальные тоже похвалили. Дошла очередь до третьего.
- Показывай, что там у тебя?
Третий вынул из кармана единственную гайку и положил её на красное сукно стола перед комиссией.
Те посмотрели на эту гайку, ногтём её поколупали, а один дядька даже на зуб собирался попробовать, да не решился. Была бы эта гайка зеркальная, тогда может быть... А тут обыкновенная гайка, в солидоле... Тьфу!
- Да, братец, - говорит Третьему председатель комиссии, этот самый, что хотел было гайку на зуб попробовать, - ты хоть посмотри сколько гаек нарезал Первый... глянь, какие красивые гайки у Второго...
Так что ты со своей жалкой гайкой тут не по адресу. Гуляй, Вася!
- Ах вот как? Гайка вам моя не понравилась? Ну и чёрт с вами! - сказал Третий и как шарахнет этой гайкой по столу. Так шарахнул, что гайка разлетелась на шесть частей. Смотрят люди в комиссии, а части эти все одинаковые...
Оказывается сделал Третий эту гайку из притёртых друг к другу частей. А это был такой высокий класс работы, что конечно же комиссия перед Третьим извинилась, и тут же взяло его начальство на престижную вакантную работу.
Мне эта легенда напомнила другую легенду, о наковальне, которую я услышал когда-то на брёвнах возле Котовых. Колька Котов про эту наковальню рассказывал...
Наковальня
Поспорили как-то раз рабочие. Один спорщик, усач, заявил, что вынесет с завода стокилограммовую наковальню.
Наковальня эта стояла тут же и все мужики её по очереди попытались поднять.
- Тю! Куды там! Ты её и не поднимешь, а уж унести и подавно не сможешь! Да и как ты её через проходную пронесёшь? - презрительно отвечал усачу лысый мужик.
- А какая тебе разница как я её вытащу? - невозмутимо продолжал усач, - давай смотреть глыбже... Ежели я не смогу вытащить наковальню, то ставлю ящик водки. Но если я её вынесу с завода, то ты ставишь ящик водки мне.
- Гы-гы-гы! - заржали мужики, кореша лысого, - лысый, соглашайся! Скорей верблюд пройдёт сквозь игольное ушко, нежели этот балабол выташит наковальню, да мимо нашей вохры!
Усач посмеивается, а лысый загорелся - ведь халява, целый ящик водки! Ударили по рукам и разошлись в разные стороны, потому как мастер в цеху появился, а мастеру лучше под горячую руку не попадаться.
Рабочий день уже близился к концу, а усач-спорщик куда-то исчез. Лысый засуетился, руки потирает, предвкушая большую пьянку:
- Эй, мужики, куда Усач подевался? Не иначе слинял, чтобы за водкой не бежать?
А один мужик ему: - Лысый, погоди, а где наковальня?...
И точно, не видать нигде наковальни той. Выходят мужики из цеха и к проходной. И тут видят они, что идёт усач к проходной. Идёт еле-еле, а два кореша его под руки тащат. Вахтёр навстречу выскочил:
- Ну ты глянь, едрить-тудыть! Шо такое?
А дружки усача ему:
- Да вот, парня этого балкой по башке шибануло! Скорую уже вызвали, должна подъехать...
Вахтёр в сторону отступил, пропустил мужиков с усачом и вздохнул горестно:
- Это ж надо, балкой по башке шибануло... Бедняга!
Лысый и прочие мужики выходят с завода, а Усач их ждёт. Он оказывается наковальню на ремнях закрепил, ремни на плечи, а наковальня у него между ног. Сверху накинул плащ брезентовый, да друзья чутка помогли...
Пришлось лысому раскошелиться и идти в магазин за водкой.
Попал под пресс
В выходные дни я обычно встречался со своими старыми приятелями на Халазе, где мы весело проводили время у костра, распивая бутылочку-другую.
В один из такиз выходных, я как обычно в поисках наших ребят брёл средь чахлых весенних зарослей на Халазе. Слышу уже голоса, наверно уже балдеют у костра. Подхожу поближе... Мать твою! Да это же Вася Ярунгин с дружками. Тот самый, с которым зимой конфликт и драка получилась...
- Иди, иди сюда! - лыбится он и что-то шепчет своим корешкам. А дружки его парни всё здоровые, крепкие, всем давно уже за 20...
Бежать? Да они уже с боков заходят, путь к бегству отрезают. Стал в бойцовскую стойку, жду. Удары полетели со всех сторон. Я отбивался как мог, крутился и вертелся, но на их стороне силы было больше. Сбили с ног и так отделали, что досвиданья...
***
Чувствую, что глаз опух. Пытаюсь встать, да не могу... Парни стоят надо мной, ухмыляются. Васька Ярунгин присел возле меня и говорит:
- Запомни, если ещё хоть раз хвост поднимешь, то тебе хана. Ну, ладно, я не злой... Мужики, налейте ему водки!
Мне поднесли почти полный стакан, который я выпил одним махом. Я встал... Моя шляпа была на голове Ярунгина.
- Моя шляпа, - напомнил я.
- Шляпа? - Ярунгин подмигнул, - Я поношу её немного. Ты ведь не возражаешь?
- Ты на нас не серчай, - сказал Крет, дружок Ярунгина, - сам нарвался. Ну, давай, иди куда шёл...
***
Я пошёл через кусты обратно, превозмогая боль. Болело всё. Здорово же меня отделали...
Возле "кругленьких" домишек я перешёл мост и увидел Дзота с Наткой.
- Шеф, это ты? - спросил Дзот, вероятно не узнавая меня в таком виде, окровавленного, с заплывшими от синяков глазами.
- Зайди к нам в дом, умоешься, - предложила Натка, глядя на меня с ужасом и с состраданием. Так я впервые оказался в одном из "кругленьких" домиков за речкой. Дом внутри был также круглым, однако рассмотреть внутреннее помещение мне мешали заплывшие от фингалов глаза. Мать Сашки и Натки была тут же. Она взяла мокрое полотенце и острожно протёрла мне лицо. Потом Натка тампоном из ваты и бинта промакнула кровь. Я взглянул в зеркало и мне стало как-то не по себе... Как в таком виде я появлюсь дома?
Выпитый стакан водки однако снял некоторое напряжение, а страха не было вообще. Я немного посидел у Зотовых и вышел. Возле моста кучковались наши ребята, Бублик, Дица, Кузя...
- Смотри, шеф! Шеф, ты чего там? - крикнул Серёга Бублик. Я подошёл к ним.
- Ого! Где это тебя так разукрасили? - спросил Витюха.
Я рассказал им об этом дурацком инциденте, о драке...
- Ну, так что? Пойдём разбираться с советскими? - обвёл взглядом ребят Витюха.
- Не стоит, - остановил я его жестом, - считай, что уже разобрались.
***
Дома конечно мне пришлось объясняться с родителями и заверять их, что случай этот - чистое недоразумение и такого больше не повторится. А шляпу я забрал где-то через месяц. Просто подошёл к Ярунгину и сказал: - Ну что, как там с моей шляпой? Или она тебе шибко понравилась?
Ярунгин пожал плечами: - Да забирай её, на что она мне?...
Экзамен на трудовую зрелость
Наше обучение в ОТО приближалось к концу. Оставалось только выдержать небольшой экзамен. Нам, слесарям, надо было выточить из болванки молоток, просверлить и расточить отверстие для ручки. У токарей и фрезеровщиков были конечно совсем другие задания. С утра мы взялись за напильники и к обеду выполнили задание. После чего нас торжественно произвели в слесарей. Других, кто учился на фрезеровщиков и токарей, также поздравили с окончанием обучения. Жаль, что оркестр не играл бравурные марши, не было пламенных речей с трибуны, не ходили пионеры с горном под барабанную дробь под красным знаменем... Но всё равно было приятно, что обучение в этом богом забытом месте успешно завершилось.
И уже на следующее утро мы отправились на завод, каждый в свой цех. Валерка Кармышаев тоже оказался в нашем цехе. Он работал на участке, где работал мой троюродный брат Федька, а также сосед дядя Миша Хлопов. Аркаша и Юрка попали в другие цеха. Иногда они заходили ко мне покурить и поболтать. А вот девушек я больше не встречал, не считая Ларисы, которая жила почти что "наискосок напротив" от нашего дома.
Из сообщения ТАСС:
"с 18 по 21 мая глава советского руководства Брежнев Леонид Ильич посетил с официальным визитом Западную Германию".
Что он там забыл? Не иначе захотелось свежего кёльнского пива попробовать...
Свадьба Катьки Калугиной
Я шёл мимо Калугиных и слышал как терзают гармошку. На улицу доносился шум веселья. Смотрю, а Шурик с Лёвой тоже там, нарядно одетые... Я им рукой помахал, подошли.
- Привет, орёлики! Гуляете значит?
- Да, Катька Калугина замуж выходит... Нас пригласили...
- А меня не пригласили... Так может быть вытащите оттуда шкалик, чтобы я тоже выпил за Катькино счастье?
- Вытащить? Это не просто, там же народу полно...
- А вы попытайтесь, я пока что вас у Шурика в саду подожду, - сказал я. Лёва с Шуриком ушли, а я прошёл в сад, где закурил сигарету. Не прошло и десяти минут, как мои друзья вновь появились.
- На, держи! - протянули они мне неполную бутылку и кое-какую закуску.
- А стакан? - спросил я, но они только руками развели. Пришлось пить с горла... Это была не водка, а самогонка, причём довольно крепкая. Сразу же я выпил больше половины и принялся закусывать огурцом.
- Пить будете? - предложил я приятелям. Но они отрицательно покачали головами. Тогда я допил остатки самогона залпом, закурил и похлопал друзей по плечам:
- Ладно, теперь я уже дозрел до того, чтобы пойти и поздравить Катьку!
- Да ты что?! - изумились друзья, - тебя же не приглашали!
- Ну и что? Наверно забыли пригласить... Пойдём, кто там знает кого приглашали, кого не приглашали?...
И мы пошли втроём через огород. На веранде за столами сидели люди. Тут было полно соседей: дядя Миша с тётей Дусей Хлоповы, Билитюки, тётя Клава и тётя Аня, два соседа Николая. Шурик с Лёвой меня к столу подвели, а мне тут же рюмку наливают. Выпил я рюмку, а там что-то такое крепкое, что аж дыхание перехватило! Смотрю, графин стоит с чем-то красным. Дай, думаю, запью. Налил полный стакан и запил... Твою мать! Да это же не морс, как я думал, а та же самогонка, только подкрашенная! Скорее огурца, что там ещё закусить?
Дядя Паша появился:
- Ага, крестничек...(Это дядя Паша к тому, что давал мне рекомендацию в комсомол. Помнит ведь!) Пришёл значит? Ну, проходи, поздравь молодых...
Прошёл в комнату, а там Катька в белом платье, в фате, с женихом сидят. Поздравил их, а мне опять стакан самогонки протягивают и кричат со всех сторон:
- Пей до дна! Пей до дна!
***
На следующее утро я проснулся у себя на веранде и ничего не помню. Где штаны, где рубашка? Отца спрашиваю:
- Ты не видел куда моя одежда подевалась?
- Видел, вон в бочке плавают. .. Чего это ты их туда закинул, постирать решил?
Выловил я из бочки одежду, выжал и повесил в огороде на проволоку, чтобы высохли на солнце. Одел другие брюки, майку и вышел на улицу. Шурика и Лёвы дома не было. Дядя Коля, Лёвын отец увидел меня и ощерился:
- А, это ты, Вовка... Ну, ты вчера выдавал!
- А что такого я выдавал? - спросил я, надеясь зацепиться за что-то и всё вспомнить.
- Песни ты пел... Как там? Улица, улица, улица широкая, отчего ж ты улица стала кривобокою?
Цыганский табор
В выходной день выбору большого не было: или скучать целый день дома, изнывая от жары и духоты, или пойти на речку, где можно было окунуться в прохладную воду. Летом Халаза мелела до неприличия, однако любители лечь на грунт сооружали запруду, где можно было даже нырять... ну, если совсем неглубоко...
Запруда обычно сооружалась напротив Фроловых, то есть на той же широте, что и наш дом. Однако напрямую пройти к запруде мешали частные дома. Если пацанами мы плевали на эту условность и пробегали сквозь дворы и огороды, то теперь мы были взрослыми и было бы не совсем удобно проделывать то же самое. Можно было бы пройти через огород Фроловых, но они завели вредную собачёнку, которая противно гавкала и рвалась с цепи. Тут конечно выскакивала ихняя мамаша и ругалась... В общем, проще было обойти стороной весь этот частный блок домишек с их садами и огородами. Однако пока пройдёшь этот лишний крюк, то весь испечёшься под отвесными лучами солнца. Зато, когда доползёшь до запруды, да нырнёшь в спасительную тень жидких прибрежных зарослей, состоящих из кустов ивы, крапивы и полыни, то такая благодать!
Ещё не видать речки, но за пару десятков метров в уши врывается пронзительный визг малышни, плеск воды и всякое многолосие. Выныриваю из-за кустов и вижу, как детвора, словно головастики, копошатся в мутной воде. Кроме вездесущей, орущей и визжащей детворы на берегу маячит долговязая фигура Кузи, Вовки Кузнецова. Он, одетый в мокрые чёрные трусы до колен, колдует над разведением костра. Среди чахлых кустиков там же отираются Валик Кривенко, Ништяк, Тарас и Федя. Валик нанизывает на прутик кусочки сала и лезет к дымящемуся костру, мешая Кузе раздувать пламя.
- Валёк, ну подожди немного... Видишь, костёр не горит совсем.
- Д-д-дав-в-вай, д-д-дуй! - лыбится Валёк, - а т-т-т-т о в-в-в-водка г-г-г-греется...
Валик Кривенко заика от природы, но это не мешает ему быть замечательным рассказчиком анекдотов и всяких случаев. Рассказывает он так, что заслушаешься. Однако его заикание какое-то заразное, потому что
после общения с Вальком начинаешь ловить себя на том, что ты тоже заикаешься.
Уже початый пузырь стоит на песке, а рядом на местной газете "Восход" лежат перья зелёного лука, несколько красных помидоров, штук пять кривых огурчиков, шмат сала, банка рыбных консервов в томатном соусе, полбуханки чёрного хлеба...
- Ты, Шеф, как, вмажешь? - спрашивает меня Тарас. Ну, как тут отказаться, видя такое изобилие?
Выпил полстакана, взял огурец, отломил хлеба, покурил в обществе приятелей и полез в воду. Вылез из воды и вернулся к костру. Опять полстакана налили... Пришёл Сашка Ипполитов, кузен Шурика. Он разделся и пошёл купаться. Ребята его тоже звали к костру, но Сашка пить отказался...
А мы выпили, закусили и полезли все в воду. Воды в запруде по колено, но если залечь на дно, то лежишь в воде полностью. Это такое блаженство! Лежу, как бегемот, фыркаю... Вокруг шум, гам, писк, но голову в воду опускаешь, и весь шум пропадает.
Высунешь голову из воды - жара печёт, духота, оводы жалят, комар зудит над ухом. Но тут раз, и перестал зудеть. Елки-палки! Вода в ухо попала... И второе ухо тоже оглохло... Выскочил из воды и стал прыгать то на одной ноге, то на другой. Но от прыжков ничего не изменилось, всё равно слышу всё как сквозь вату. Да и вообще водка уже подействовала, балдёж начался.
***
Смотрю, а мимо цыганки идут в цветастых юбках, молодые. Узлы какие-то у них на плечах... А одна цыганка симпатичная, даже красавица! И глянула она на меня, зыркнула своими красивыми чёрными глазами и улыбнулась. Я аж остолбенел, а она глазками повела и рукой вроде как поманила.
- Эй, подожди! Постой, красавица! - крикнул я ей и хотел было её догнать, чтобы ещё раз в глаза ей заглянуть, но цыганки перешли речку выше запруды и быстро вскарабкались на левый высокий берег. Цыганка та обернулась и послала мне воздушный поцелуй. Тут же они пропали за кустами. Как их догонишь, если тут на берегу камни острые, а в речке к тому же скользкие?...
Выбрался я всё же на берег, а там уже по тропинке босиком было идти легко. За кустами, метрах в ста от запруды на зелёном поле раскинулся цыганский табор. Палатки и шатры, телеги, ржущие кони, дым от костров. Цыганки и малые цыганята повсюду снуют. Откуда они тут взялись?
Я как был в плавках так и прошёл по табору, высматривая ту цыганку-красавицу, что мне улыбнулась. Навстречу мне вышел коренастый цыган, похожий на Будулая из фильма. Улыбается, а зубы у него все золотые.
- Чего тебе тут надо, парень? - спросил он.
- Цыганка одна из вашего табора мне понравилась, хочу её ещё раз увидеть.
- Идика-ты, парень, своей дорогой, - добродушно посоветовал мне цыган, обнажая в улыбке свои золотые зубы.
- Не, пока цыганку эту не увижу, никуда не пойду, - упёрся я.
- Ну, тогда садись к костру, гостем будешь, - пожал плечами цыган.
У костра лежало на земле светло-голубое шерстяное одеяло, на него я и сел, скрестив ноги по-турецки.
- Угощайся, - протянул мне цыган жаренную куринную ногу.
- А водки у тебя не будет? - нахально спросил я.
- Есть, а как же..., - сказал цыган. Он щёлкнул пальцами, к нему подошла пожилая цыганка, и тут же в его руках появилась бутылка и две стопки. Он налил водку в стопки, держа их в одной руке, затем протянул мне одну.
- За ваше здоровье! - сказал я, выпил и принялся за куринную лапу. Жую и по сторонам поглядываю. Рядом под пологом два мальчишки, совсем крошечные чумазые чертята, сидят на одеяле и в карты играют. Карты в их руках словно летают, но видно, что они не балуются, а игра у них серьёзная. Прямо удивительно, как шустро эти мальцы с картами управляются!
И вижу я, что из соседнего шатра вышла та самыя цыганочка! Я вскочил и хотел было к ней кинуться, но цыган с золотыми зубами тут же вырос передо мной.
- Вот с ней, с ней хочу поближе познакомиться! - сказал я цыгану, а он нахмурился и говорит:
- Ничего у тебя, парень, не получится. Ты не знаешь наших законов... Эта девушка не для тебя! Иди-ка ты по добру, по здорову своей дорогой... Если хочешь, я тебе ещё водки налью...
- Не надо водки, - капризничал я, - дайте мне ту цыганку!
Тут откуда-то появился Сашка Ипполитов и стал меня тянуть:
- Вовка, пойдём отсюда!
Я упирался и хватался за верёвки по бокам шатра... Но Сашка всё же смог меня оторвать от них и потащил за собой.
- Сашка, ну чего ты меня тащишь? - удивлялся я, - Ведь тут так хорошо! Такой гостеприимный цыган, и какие красивые цыганки... Кстати, как ты тут оказался?
Сашка что-то шептал на ухо, но я не слышал из-за воды в ушах...Тут я зевнул и в этот момент водяная пробка в ушах открылась. Я услышал звон гитары в таборе и крики ребятни в запруде на речке.
- Эх ты, балбес, - не шептал, а орал Сашка мне в ухо, - неужели ты не понял, что ты уже достал этого, который с золотыми зубами? Он уже пистолет из кармана вытащил... Если бы я не подоспел, то он бы тебя наверняка пристрелил!
Тут до меня дошёл смысл Сашкиных слов и я моментально протрезвел...
Новости из газет:
- В середине июня во Вьетнаме вторично принимается решение о прекращении огня
- Леонид Ильич Брежнев во время посещения с официальным визитом США заявляет о том, что "холодная" война закончена.
Опять во Владивосток
В школах уже прокатились выпускные экзамены и прощальные вечера. Будущие абитуриенты уже ломали головы над главным вопросом - куда пойти учиться... Меня такой вопрос уже не терзал, я свой выбор уже сделал, и теперь я уже дозрел до второй попытки... "Конечно же геология! - думал я, - Ведь сколько тайн скрывают недра, сколько там интересного! И сама жизнь в палатках, в тайге, в горах, у костра - это же сплошная романтика! Вот взять того же журналиста... Что у него за жизнь? Только глянет краем глаза на красоту природы, запишет в блокнотик интервью с геолого-разведчиками, да тут же возвращается в свою редакцию, в нереальную бумажную жизнь... А настоящая жизнь только у геологов!"
Год назад я случайно ткнул пальцем в справочник, но этот выбор оказался роковым. Я чувствовал, что геология - это моё, что только там моя судьба. На геологическом факультете теперь у меня полно друзей, всё там я теперь знаю. Теперь мне было даже как-то не по себе, что я бросил институт... Я казнил сам себя, вспоминая, что секретарша предлагала подумать, взять академический отпуск, а я отказался... Ну и дров я наломал... Просто восстановился бы на факультете без лишних проблем... Но из-за собственной глупости и упёртости теперь придётся снова сдавать экзамены."
Воспоминания о короткой студенческой жизни уже успели окраситься в романтический оттенок, я с ностальгией вспоминал совхоз "Просторы", наше студенческое братство, весёлых и общительных ребят и девушек.
Экзаменов я не боялся. Я полагал, что если сдал в прошлом году, то и в этом всё пройдёт замечательно.
Я вдруг вспомнил, что мой кузен, Валерка Мартыненко, в этом году закончил школу. Может быть он тоже собирается пойти по стопам своей старшей сестры Надьки?
Я прыгнул на велосипед и через пять минут уже подъехал к дому тёти Веры. Валерку я застал дома. Поздравил его с окончанием школы и сразу же задал вопрос в лоб:
- Собираешься куда-нибудь поступать?
- Пока ещё не решил..., - неопределённо ответил Валерка.
- А что тут решать? Давай на геологический! Надька, твоя родная сестра, там учится...
- Ты тоже вроде там учился..., - заметил Валерка.
- Учился, - кивнул я, - да всякие проблемы... То была первая попытка, а сейчас во второй раз попытаюсь. Так что давай вместе на геофак.
- Надо подумать, - уклончиво ответил Валерка.
- Думай, - разрешил я ему великодушно. И тут же я принялся расписывать перед ним перспективы профессии геолога со всеми её романтическими особенностями. Оставив Валерку размышлять о выборе жизненного пути, я сел на велосипед и поехал домой паковать чемодан. На работе я без труда получил отпуск для поступление в ВУЗ, написав заявление.
***
Валерка всё же решился поступать на геологический, но компанию мне не составил. У нас с ним не совпали сроки отъезда во Владивосток, да и жить он собирался у своих родственников. А я опять отправился в общежитие. Только на этот раз меня поселили не на Гоголя, а на Державина, где рядом стояло ещё такое же здание общежития универа.
Из новостей:
1973.07.17. В результате бескровного государственного переворота свергнут король Афганистана Мухаммед Захир Шах
Пароход держит курс на Кунашир
Заселившись, я пошёл прогуляться по городу и конечно же ноги сами собой привели меня на факультет.
- Костя! - услышал я, - ты как тут оказался?
На факультете царила кутерьма, было полно знакомых лиц. Ребята пригласили меня с собой в общежитие. В комнате был накрыт длинный стол, уставленный закусками и вином, а вокруг стола сидели мои недавние однокурсники: Ирка Тарасова, Костя Ломаев... Вошёл Боря Галкин и тут же втиснулся среди других. Игорь Федорченко взял в рки гитару и запел про бегемота, который ушёл обратно в лес, а все подхватил припев: "Мир победит, победит войну!" За столом все смешались, геологи и геофизики, все были весёлые и радостные. Мне рассказывали, как старому знакомому, про недавнюю практику по геодезии, о том, что завтра все поплывут на пароходе на практику, на курильский остров Кунашир. Я сидел среди ребят и балдел - как было здорово снова оказаться среди них!
- Это я удачно зашел…, - говорил кто-нибудь, кто входил в комнату и видел накрытый стол. Ему отвечали, смеясь:
- Кто вы такой? Я не узнаю вас в гриме?
- Красота-то какая! Лепота!
- Ладно уж, садись, угощайся... Икра красная, икра чёрная… Да! Заморская икра… баклажанная!
- С удовольствием! Я требую продолжения банкета!
— За чей счёт этот банкет? Кто оплачивать будет?
- Не вели казнить, великий государь! Вели слово молвить!
В кинотеатре "Уссури" шла новая кинокомедия «Иван Васильевич меняет профессию» и ребята вспоминали фразы из фильма...
***
На следующее утро я поспешил на факультет, и стоял возле входа с чёрными патлами и со змеёй на шее.
Ребята навьюченные рюкзаками стали выходить из дверей и подыматься на улицу. Я шёл вместе с ними, смущённо улыбался, когда они хлопали меня по спине. Потом я провожал ребят, стоя на причале. Они шли гуськом по трапу с рюкзаками за спиной, устраивались на верхней палубе, махали мне рукой. Я тоже им помахал. Вот уже убрали трап, пароход дал гудок и стал удаляться от берега. Я стоял долго, пока судно окончательно не пропало из виду. Как же я им завидовал! У них практика на Курилах, всё лето на острове Кунашир... А у меня опять вступительные экзамены...
Соседи по комнате
Со мной в комнате жили ещё два абитуриента, с которыми у меня не было ничего общего. Они сами себе занимались, где-то пропадали целыми днями, и только вечером возвращались с тем, чтобы лечь спать. К этим ребятам иногда заходил ихний знакомый, который уже отслужил в армии. Звали его Виктор. Парень этот больше интересовался девушками, чем учёбой. Он обычно напевал заунывную песенку. где были такие слова:
Огонёк костра горит, близится рассвет,
Нас с тобой счастливее, в целом мире нет.
Так пойми ж ты глупая, как устал я ждать.
И ночами лунными губ твоих искать.
Долго дома не был я, был солдатом я,
Так зачем другому ты, скрыла про меня,
Видно было весело, вам вдвоём вдвойне,
Если занавесило, память обо мне.
У Витьки этого было полно знакомых в общежитии, потому что он легко знакомился. Он ничего и никого не стеснялся и бесцеремонно входил в любую дверь. Точно также бесцеремонно он привёл меня в в комнату возле лестничной клетки и познакомил меня с жившими там ребятами. Интересно то, что обычно в комнате жило по два-три абитуриента, а тут сразу пятеро под одной крышей! Ребята были приветливыми и радушно встречали всякого гостя.
Картёжники
Когда мои соседи по комнате ложились спать, у меня жизнь только начиналась ночная бурная жизнь. Выспавшись днём, я шёл к своим новым приятелям в комнату у лестничной клетки. Один парень там выглядел на все тридцать, хотя ему было восемнадцать. У него постоянно росла щетина на щеках... Другому и в самом деле было лет за двадцать пять. У этого росли роскошные усы, как у Чапаева. Он курил трубку и был явно старше всех нас. Звали его Виктор Лелеко и он тоже поступал на геологический. А все остальные поступали кто куда, кто-то собирался стать строителем, кто-то механиком. К примеру, Вовка из Спасска, поступал на ФРЭП - факультет электроники и приборостроения. Вовка этот был ещё тот жучара, в том смысле, что он обладал феноменальной памятью. Дело в том, что мы в этой комнате проводили время за картами, засиживаясь до глубокой ночи. Играли только в дурака. Так этот Вовка из Спасска помнил какие карты вышли из игры, кто какие "сгрёб" и, исходя из этого, он знал точно у кого какие карты на руках, какой масти и так далее. Сам он в дураках никогда не оставался, и ухитрялся быстро выйти из игры. Потом он сидел и подсказывал кому хотел, какая у его противника карта и что можно против того предпринять. При этом он ни разу не ошибался и этим многих очень злил. Витька Лелеко даже бросился однажды на этого Вовку, будто Чапаев с обнажённой шашкой на беляков. Ну, а если этот змей, Вовка, мог вывести из себя невозмутимого Усача, то что говорить о других, у кого нервы были не такие крепкие?
В этого Вовку кидались подушками, за ним гонялись по коридорам, но он всякий раз уворачивался и ускользал.
Надя
Самым неординарным явлением в нашем картёжном обществе был всё же не Вовка, а девушка Надя. Она появлялась в любое время и исчезала, когда хотела. Она была высокая, с прекрасной фигурой, светловолосая с чудными косичками, которые всякий раз были заплетены по разному. Её оригинальный задорный облик дополнял вздёрнутый носик. Надя обычно ходила в джинсах, а полосатая маечка подчёркивала то, что родом она из портового города Находки. Когда она появлялась, то игра сразу же оживала, и все игроки лезли из кожи в попытке выдать какую-нибудь остроту. Надя за словом в карман не лезла и от неё всем перепадало на орехи. Из неё так и сыпались всякие словечки, среди которых было крылатое выражение "вчера приходи"...
Надя тоже играла с нами в карты и также бесилась из-за подсказок Вовки-спассчанина. Вовке-феномену повезло лишь тем, что у неё было изумительное чувство юмора, иначе она просто оторвала бы ему голову...
Вместо того, чтобы полистать учебники, заглянуть в шпаргалки, порешать примеры, я дурачился и развлекался в своей новой компании. Вместо учёбы, моим основным занятием стали вечерние игры в дурака у Усача-Витьки в милой и непринуждённой обстановке. Выспавшись после ночных игр, я шёл в столовую, на пляж, гулял по городу. Мне казалось, что нет смысла готовиться к экзаменам, ведь в прошлом году было так легко их сдавать... Но вышло так, что первый же экзамен, математику письменно, я завалил. Этого и следовало ожидать. Беспечность, безответственность и разгильдяйство привели к этому закономерному итогу.
***
Удивительно, что Надя и другие ребята продолжали сдавать экзамены. Но они наверно занимались, а не гуляли каждый день, как я... Доигрался в дурачка...
Мне бы сразу взять билет на поезд, да уехать домой, но я продолжал свою иллюзорную жизнь с ночными баталиями. У Нади была сестра Лена, которая окончила первый курс. Обе сёстры жили в комнате на другом этаже этого общежития. К тому времени мы со своей игрой в дурака всем нормальным абитуриентам надоели, и из комнаты возле лестничной клетки всю нашу картёжную компанию в конце концов выперли. Но слава Богу мы обрели новое помещение для своей бесконечной игры - в комнате двух сестёр. Большинство ребят из нашей компании всё же были заняты подготовкой к экзаменам и сдачей, так что обычно допоздна засиживались у девушек только двое - я и Игорь. Игорь был рубахой парнем, компанейским. Он обладал искусством рассказывать скабрезные анекдоты при девушках, не оскорбляя никого... А ещё он знал всякие песни и исполнял их под гитару. Играть на гитаре он толком не умел, но всё равно у него классно получалось. Он пел про портрет:
Опять мне снится сон, один и тот же сон.
Он вертится в моем сознаньи словно колесо:
Ты в платьице стоишь, зажав в руке цветок,
Спадают волосы с плеча, как золотистый шелк.
Моя и не моя, теперь уж не моя.
Ну кто он, кто тебя увел? Скажи мне хоть теперь.
Мне снятся вишни губ
И стебли белых рук -
Прошло все, прошло,
Остался только этот сон.
Остался у меня,
На память от тебя,
Портрет твой, портрет
Работы Пабло Пикассо.
Не будет у меня с тобой, наверно, встреч.
И не увижу я твоих печальных больше плеч.
Хранишь ти или нет колечко с бирюзой,
Которое тебе одной я подарил весной.
Как трудно обьяснить и сердцу и себе
То, что мы теперь чужие раз и навсегда.
Казалось, что этот самый Пабло Пикассо такой гениальный художник, что наверняка из под его кисти что-то такое неземное вышло... Тогда я ещё не знал, что этот живописец таких уродов рисовал, что смотреть противно... Но по песне выходило здорово...
Ещё Игорь пел про почтовый ящик:
Почтовый ящик открываю я с волнением,
А вдруг он снова, как и всю неделю, пуст.
Ты мне не пишешь, начиная с воскресенья,
Молчишь, обидевшись на что-то, ну и пусть.
Хоть очень трудно мне без писем ласковых,
И пусть молчание пророчит мне беду,
Виниться каяться и не подумаю,
Я подожду, я подожду
Вода в реке всегда казалась мне прозрачной,
И хмурый день не навевал мне прежде грусть,
Но вот сегодня даже солнце в небе мрачное,
Молчит, обидевшись на что-то, ну и пусть.
А ещё он пел про девочку в автомате:
Плачет девушка в автомате,
Кутаясь в зябкое пальтецо,
Вся в слезах, и в губной помаде
Перепачканное лицо.
Вся в слезах, и в губной помаде
Перепачканное лицо.
Дует в худенькие ладошки,
В пальцах лёд, а в ушах серёжки.
Ей сегодня идти одной
Вдоль по улице ледяной.
Ей сегодня идти одной
Вдоль по улице ледяной.
Мёртвый лёд телефонных фраз,
Мёртвый лёд - это в первый раз.
Мёртвый лёд на щеках блестит -
Это след от мужских обид.
Мерзлый лёд на щеках блестит -
Это след от мужских обид.
А Надя пела песню про Саласпилс:
Шелестит листвой платан
Над гранитною плитою.
Он любимых пережил,
Он им верность сохранил;
Здесь когда-то лагерь был...
Саа-лас-пиилс...
Саа-лас-пиилс...
Саа-лас-пиилс...
Не несут сюда цветов,
Здесь не слышен стон набатный;
Только ветер много лет,
Заметая страшный след
Кружит фантики конфет...
Детский лагерь Саласпилс -
Кто увидел не забудет.
В мире нет страшней могил,
Здесь когда-то лагерь был -
Лагерь смерти Саласпилс...
На гранитную плиту
Положи свою конфету...
Он как ты ребенком был,
Как и ты он их любил,
Саласпилс его убил...
Было понятно, что песня не про пионерский лагерь. Вот гады, фашисты, не жалели никого, даже маленьких детей! А Надя очень переживала об этих несчастных детях, убитых в концентрационном лагере гитлеровскими извергами...
Мы пили чай, болтали обо всём на свете, пели песни и играли в дурака. Игра в дурака приобрела для нас какой-то ритуальный характер. Мы никак не могли остановиться и играли до рассвета, пока глаза сами не закрывались. Только тогда мы расходились по своим комнатам. За ночь я иногда оставался дураком раз пятьдесят! Другие наверное не меньше...
***
Однако так бесконечно продолжаться не могло, и однажды я купил билет на поезд. Весь день я слонялся по городу, а вечером искал Надю. Но она куда-то пропала, как назло. Наконец-то она появилась в коридоре, о чём можно было легко догадаться по голосу и интонациям. Я хотел с ней поговорить, но к ней словно прилип Вовка-спассчанин. Он затеял перепалку с Надькой, и конца не было видно этой перепалке...
- Эй, люди! - высунулся кто-то в коридор, - ну нельзя ли потише? Завтра экзамен, а вы мешаете...
Мы конечно же звери, поэтому зашли в бытовку, где Вовка с Надькой продолжили перепалку. Я не знал даже как мне тут вклиниться, поэтому я ждал удобного случая. И когда Вовка подошёл к крану, чтобы напиться из него, я обратился к девушке:
- Надя, знаешь, я тебе что-то хочу сказать...
Девушка взглянула на меня вопросительно, а я тем временем схватил в охапку Вовку-феномена и вытащил его в коридор.
- Слушай, тёзка, - сказал я ему, - иди-ка ты к себе. Мне надо с девушкой поговорить.
- Мне тоже надо с ней поговорить, - вырывался уроженец Спасска из моих рук, - мы с ней ещё не закончили...
- Вовка, ты можешь и потом, а я сейчас уезжаю. Видишь, вот билет на поезд. Будь другом, уйди...
В качестве окончательного аргумента я сунул ему под нос кулак. Вовка нехотя повернулся и удалился, недовольно бурча что-то под нос. Я тут же кинулся в бытовку, прикрыв за собой дверь
- Ты чего? - спросила Надя, беспокойно озираясь. В бытовке никого кроме нас не было.
- Я уезжаю сегодня, паровоз уже стоит под парами, - как бы извиняясь, сообщил я.
- Ну и что? Вчера приходи! - ответила она как-то невпопад. И тут я подошёл к ней и обнял. В бытовке царил полумрак, но губы её я сразу нашёл. Это был длинный, длинный поцелуй. Мы стояли так вдвоём долго-долго. Было так хорошо, словно время остановилось... Потом она спросила:
- А может быть ты останешься? Что это тебе приспичило ехать? Успеешь ещё...
Ах, какой он был сладкий, и вместе с тем горький, этот прощальный поцелуй.
Не знаю почему, но я всё же уехал в этот вечер... Может быть я так сделал для того, чтобы жалеть об этом всю жизнь? В любом случае я опять остался дураком... Так закончилась моя вторая попытка поступления в ВУЗ.
Из новостей:
Родезия. С 3 по 7 августа происходили расовые волнения в Родезийском университете.
8 августа. Под случайными бомбами, сброшенными американскими самолетами на лояльные деревени в Лаосе погибли сотни мирных граждан.
19 августа. В Греции официально объявлено об упразднении монархии. Президентом страны избран Георге Пападопулос.
30 августа. Президент Египта Садат и глава Ливии Каддафи объявляют об объединении Египта и Ливии, которое среди прочего предусматривает образование единой конституционной ассамблеи.
Продолжение тут:
"Третья попытка. 1974 год" - http://www.proza.ru/2013/07/26/1714