Задачу брака можно понимать по-разному. Одни находят ее в рождении детей. Однако рождаются дети - увы! - нередко вне брака. Другие указывают смысл семьи в воспитании детей. Но воспитание нередко происходит и вне семьи. Третьи видят в семье общее хозяйство - залог житейского благополучия, хотя между семьей и благополучием нет причинно-следственной связи. Все эти задачи связаны с браком, но смысла его не выражают. Наоборот, сами они только в браке обретают смысл. Христианское понимание брака не исключает указанных задач. Если человек ограничивает строительство семьи только этими задачами, беда его не в том, что он понимает задачу брака неверно. Беда его в том, что он понимает задачу брака слишком поверхностно.
Задача христианского брака должна быть понята из Божественного замысла о человеке. Этот Божий замысел открывается в книге Бытия как онтологическая антиномия целого и части, завершенности и незавершенности человека: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его: мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1, 27). Человеческая личность несет в себе целостный образ Божий. Каждое «я» обладает всей полнотой человеческой природы. Человек является не частью, а целым. Он осознает себя как Тело - «целое». Но каждый мужчина и каждая женщина в то же время осознают себя как «пол», т. е. половиной, частью человеческого бытия.
Человек может осознавать себя как целое и хранить эту цельность - свое «Тело». Тогда ему приходится отвергнуть пол, отказаться от восполнения мужского начала женским. Это называется хранением целомудрия. На замечание апостолов «лучше не жениться» Христос сказал об этом пути: «Не все вмещают слово сие, но кому дано... Кто может вместить да вместит» (Мф. 19, 11-12). Монах отрекается от восполнения ради хранения целостности по образу Иисуса Христа. Брак осуществляет выбор другой возможности: «Не хорошо быть человеку одному» (Быт. 2, 18). И вот он отказывается от своей замкнутой целостности, жертвует своей завершенностью, становится частью, чтобы соединить онтологически разделенное в новую цельность по образу Христа и Церкви. Тогда рождается двухчастное единство мужа и жены, которое называют браком. В одной из ранних христианских книг «Учение двенадцати апостолов» говорится: «Царствие Божие уже пришло, когда двое уже не двое, а одно». Смысл христианского брака - соединить две половины в целостное единство. На русском языке такое единство называют «счастьем». Молодым обычно желают «счастья» (от слова «часть», «со-часть», «соучастие»), слова «будьте счастливы» означают буквально «будьте едины» или «будьте всегда вместе».
Казалось бы, безоблачное счастье должно быть естественным увенчанием любви. Но в реальной жизни любовь оказывается неотделимой от скорби. Может быть, трагичность любви выражает несовершенство бытия, например, его мимолетность? Или несовершенство самой любви, ее неразделенность, непостоянство? Увы! Трагичность в любви неизбежна. Она отображает в человеческом сознании антиномию Божественного замысла о человеке. Трагедия связана с неизбежностью самоотречения. Христианская любовь аскетична по существу. Чтобы войти в двухчастное единство любви, в со-частие брака, человек вынужден пожертвовать своей одинокой
целостностью. Целое добровольно становится частью, ограничивает себя, уничижается. Полюбить другого - всегда означает отвергнуть себя, принести свою целостность в жертву со-частию, новому единству семьи. Радость любви в том, что твоя жизнь восполняет жизнь другого. Крест любви возникает от неизбежности самоотречения. Образ крестной любви Иисуса Христа пронизывает христианское сознание. Быт и творчество, самые светлые переживания взаимного общения - любовь, верность, радость, благодарность - осознаются в христианстве через крест. Самоотречение ради другого - качественный признак христианского мироощущения. Крестный путь брака запечатлевается обрядом надевания венцов. Это не триумфальные венцы. Победа еще не достигнута. Это венцы мученические. Жених и невеста венчаются на подвиг самоотверженной любви.
Брачный союз жениха и невесты апостол Павел уподобляет таинственному браку между Христом и Церковью: «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, ...дабы она была свята и непорочна» (Еф. 5, 25-27). Таинственный союз, в котором Христос соединяет воедино любовь, призван стать Церковью. Двое, которых соединяет Третий, становятся единым в Боге. Такое рождение Церкви описано в замечательных стихах Вячеслава Иванова:
Совершается Церковь, когда
В глаза мы друг другу глядим
И светится внутренний день
Из наших немеющих глаз.
Семью ли лучами звезда,
Очами ль сверкнул Серафим,
Но тает срединная тень,
И в сердце сверкает алмаз.
Начертано имя на нем,
Друг в друге читаем сей знак,
Взаимное шепчем «Аминь»,
И Третий объемлет двоих...
Смутясь отступаем во мрак.
Как дух многозвезден и синь,
Как мир полнозвучен и тих.
Вот какое единство дается вам сегодня как семя вашей новой жизни. От вас зависит его вырастить. Какие принципы надо выбирать в качестве семейных устоев? Брак можно назвать христианским, когда в быту и этических установках супруги осуществляют Божественный замысел брака.
В основу семьи нельзя полагать равноправие супругов. Гражданское равноправие обеспечивает мужчине и женщине равную независимость, или, употребляя модное слово, эмансипацию. Оно дает женщине равные с мужчиной права перед законом и равный голос на выборах политической власти в стране. Такое положение не вызывает возражений. Мужчина и женщина в государстве рассматриваются как равноправные и независимые социальные единицы. Их независимость становится социальной задачей. Но мужчина и женщина - не муж и жена. Равенство голосов в принятии гражданских и семейных решений имеет разный смысл. Если гражданская жизнь направлена центробежно, то в семье характер отношений центростремителен.
Во-первых, муж и жена связаны зависимостью. Задача брака - укреплять взаимную зависимость. Эмансипация смертельна, как удар кинжалом в самое сердце брака. Семья связывает мужа и жену органической зависимостью. В организме все органы равно необходимы, но выполняют разные функции. Каждый орган верен своей функции. Иначе тело заболевает. Независимость органов друг от друга называется смертью. Во-вторых, семья имеет иерархическую структуру. Каждому в семье принадлежит определенное место. При двух равных голосах семейная демократия неизбежно превращается в замаскированную форму раздора. Принцип равноправия, положенный в основу супружества, становится бомбой замедленного действия.
Семейная иерархия строится на власти и послушании. Первое место в этой иерархии принадлежит мужу: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, ибо муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем» (Ефес. 5, 22-24). По природе власть принадле-жит только Богу: «Нет власти не от Бога» (Рим. 13, 1). Муж олицетворяет божественную власть в семье. В этом смысле муж призван быть священником Бога Всевышнего. Если он забудет о своей ответственности за власть, осознает власть не как свое служение, а как свою привилегию, то подменит Бога самим собой. Божественная власть выродится в произвол. Осознать себя источником власти означает узурпировать, присвоить божественную власть, стать деспотом. Равенство и деспотизм с двух сторон разрушают природу власти. Равенство упраздняет иерархию. Деспотизм извращает ее в тиранию..
Второе место в семейной иерархии принадлежит жене. Семейное служение жены - послушание.
Послушание - общий принцип христианской жизни, одинаково необходимый каждому христианину. Этот принцип возникает из признания Высшего начала. Для жены его олицетворяет муж. «К мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою», - определяет Бог положение жены после грехопадения (Быт. 3, 16). В библейском повество-вании о грехопадении отчетливо прослеживается характерная черта женской психологии. Под преимущественным влиянием жены складывается эмоциональный настрой семьи. В женской эмоциональности - жизненный огонь семейного очага. Этот огонь не должен погаснуть. Жена - хранительница очага. Она всего сильнее воздействует на ход семейной жизни и характер взаимоотношений через эмоциональную сферу. Но пламя не должно вырваться за пределы очага, иначе оно сожжет дом. Эмоциональное влияние жены бывает не только чрезвычайно сильным, но и разрушительным. Как всякая страсть, эмоциональная активность может перерасти в пожар - неуправляемую стихию, оставляющую за собою пепел. В трезвой власти мужа жена должна находить сдерживающее начало своей пламенности. В этом смысл заповеди апостола: «Жена да убоится своего мужа» (Еф. 5, 33).
Вопрос о формальном главенстве становится острым только в несостоявшейся семье, где воля мужа и жены противопоставлены. В христианской семье муж и жена имеют одно хотение и одну волю. Воля принадлежит природе, а не лицу. Три лица Св. Троицы имеют единую Божественную волю. Единая природа семьи имеет единую волю, хотя лиц двое. Выразителем единой воли семьи является муж.
В едином организме семьи угасает принцип справедливости, в этике супружества справедливость становится искушением, которое приходится постоянно преодолевать жертвенностью. Задача супругов не в том, чтобы получить «свое» от другого. «Любовь не ищет своего» (I Кор. 13, 5). Нравственная задача супружества в том, чтобы подарить себя другому без оглядки и сожаления. «Блаженнее давать, нежели принимать», - сохранило церковное предание незаписанные слова Христа.
На справедливости строится «хищная» любовь, которая ищет «своего». Она ищет не принадлежать другому, а обладать другим. Она обращает другого в свою собственность. Она любит ради себя, а не ради него. Теряя другого, эгоистичная любовь скорбит не о нем, а о своем убытке. Вместо сострадания такая любовь выражает себя в ревности. В ревности сублимируется инстинкт собственности. Такую злорадную любовь изображает Лермонтов в «Маскараде».
Когда печаль слезой невольной
Промчится по глазам твоим,
Мне видеть и понять не больно,
Что ты несчастлива с другим.
Незримый червь незримо гложет
Жизнь беззащитную твою.
И что ж? Я рад, что он не может
Тебя любить, как я люблю.
Но если счастие случайно
Блеснет в лучах твоих очей,
Тогда я мучусь горько, тайно,
И целый ад в груди моей.
В художественной литературе ревность зачастую изображается как законное переживание оскорбленной любви. Отелло, Паяц, Алеко вызывают сочувствие и симпатию в современном сознании. Такое общественное сознание отразилось даже в уголовном законодательстве. Для убийства и жестокости ревность служит смягчающим обстоятельством.
Христианской альтернативой справедливости и ревности должны быть великодушие и бескорыстие любви. Такая любовь не говорит: «Ты - мой». Она говорит: «Я - твой!» Любящий - не собственник, а собственность другого. Любящий не берет другого для себя, а отдает себя другому, ничего взамен не требуя. Это заведомо несправедливо.
Положи меня, как печать, на сердце твое,
Как перстень, на руку твою.
Ибо крепка, как смерть, любовь;
Люта, как преисподняя, ревность.
«Песнь Песней» 8, 6
«Друг друга тяготы носите и так исполните закон Христов» (Гал. 6, 2). Если каждый из вас выполнит эту заповедь, то вы будете счастливы.
Протоиерей Павел А., 1986
бракиразвод.рф