Оксана с благодушной улыбкой смотрела на снующих по перрону пассажиров. Она знала, что все сбылось и скоро, совсем скоро, её ждет главное бабье счастье. То самое, ради которого она потратила столько сил и денег, ради которого и приехала из родного Чернигова в маленький казахстанский городок у черта на куличках.
Она уже и не помнила, кто посоветовал ей обратиться к знахарке Зауреш, но найти целительницу в Интернете оказалось несложно. Колдунья долго что-то высчитывала и, наконец, пригласила бездетную женщину к себе. Муж Оксаны, Тарас, в знахарей и колдунов не верил, поэтому ехать с женой за тридевять земель отказался. Но жену не держал. Пусть попробует всё, чтобы потом разговоров не было.
Зауреш оказалась совсем не старухой. Вполне современной женщиной, ровесницей Оксаны. По-русски говорила без акцента и работала завучем в поселковой школе. Жила с двумя сестрами в двухэтажном особняке и ездила на годовалом «кайене». Говорили, что это все подарки от счастливых родителей, обретших благодаря целительности детишек.
- Ооох, - покачала головой Зауреш, едва её пальцы коснулись вспотевших ладоней Оксаны.- Что же девушка натворила? С твоими грехами, тебе ребеночка лучше не иметь. Неизвестно, как его твои грехи изуродуют.
- Не важно. Я ребеночка хочу! Хоть какого! Лишь бы мой, плоть от плоти!
- Ну, если решилась, долго вымаливать придется. Как же это тебя угораздило так душу замарать?
- Время такое было. Денег хотелось много заработать. И платили хорошо, - Оксана жестко взглянула на знахарку. - И заработала! Не хуже других теперь живу. И дом у меня побольше вашего будет.
- Вот и выбрала ты себе дом да богатство. А счастье мимо прошло, - Зауреш взглянула в в повлажневшие глаза собеседницы. - Ничего… Попробуем тебе помочь. Слушай, что скажу. Плату я с тебя не возьму. Сама дашь, если захочешь. Поживешь у меня дней десять. По хозяйству помогать будешь, а вечерами молиться будешь вместе со мной.
- Как молиться? Я же православная…
- Бог один, милая. Просто каждый его по-своему зовет и по-своему ему молится. Ты, главное, молись искренне. Душой молись. Сердцем.
На десятый вечер Зареш, как всегда, разложила бобы, потом что-то шептала над золотой фигуркой женщины с огромным животом.
- Всё! Пора! – вдруг выкрикнула она. - Есть у тебя ровно десять часов, чтобы ребеночка зачать. Только десять. Один шанс тебе небо дает.
- Как? – вскочила Оксана. – Но я не успею! Муж-то в Чернигове… Пока доедет…
- Милая, я только могу сказать когда. А дальше все от тебя зависит. Успеешь - будешь матерью, нет – себя вини.
- Так что же мне под первого встречного ложиться?
- Не знаю… Но время уже пошло и завтра к десяти утра всё выйдет.
Оксана выбежала из комнаты и кинулась к лестницы.
-Вещи не забудь! – раздалось ей в спину.
- Как же так? Десять часов… - бормотала женщина. - Так… Два часа до города, там на самолете до Киева и потом до Чернигова. Могу успеть… Если будут они, самолеты эти… Но попробовать надо!
Оксана быстро переоделась, схватила сумку и выбежала из дома. Зауреш уже сидела в машине.
-Молодец! По-военному собираешься, - хитро улыбнулась она. – В общем, довезу тебя до города, там возьмешь такси до аэропорта. А дальше, как бог даст.
Таксист попался разговорчивый. Статный, лет тридцати,кавказец, сразу почувствовал нервозность пассажирки и развлекал её как мог.
Едва только «Мерседес» вырвался за город, раздался хлопок, и машину потянуло влево. Проскочив перед встречным КАМАЗом, такси слетело с трассы в степь.
- Всё! – выдохнула Оксана, когда открыла глаза. – Не успею…
Над ней возникло побелевшее усатое лицо таксиста.
- Все в порядке? Живы?
- Порядок, - на удивление деловито и как-то по-мужски ответила пассажирка. – И покруче бывало. Мне в Аэропорт надо.
- Сейчас-сейчас, - засуетился водитель.- Вызову диспетчера, пришлют кого-нибудь вместо меня.
- Чеченец? – спросила Оксана.
- Аварец.По отцу. Мама русская. Отца убили, когда мне шесть лет было. Мы тогда под Карагандой жили.
- А ведь он вылитый мой Тарас.Чернявый, востроносенький... Только моложе лет на десять,- подумала она. – Может… Если ребеночек в отца пойдет, Тарас сроду не догадается.
- Что вы на меня так смотрите? – спросил шофер.
- Ты женат?
- Нет. Успею еще.
- Успеешь… – согласилась Оксана. – Постой. Не надо диспетчера. Разговор есть.
- А ведь Зауреш что-то знала о том, что произойдет, - вдруг подумала Оксана. – Как она сказала-то? Мы как осенние листья. Только думаем, что летим, куда хочется. А на самом деле нас просто несет ветер. И дай Бог, чтобы носил подольше, и принес куда нам надо.
- Это пятое купе? – в дверях появился седой, тощий человек с палочкой в скрученной руке и в темных очках в пол-лица.
- Да, пятое, - кивнула Оксана. – Попутчиками будем.
- Так точно. Мое место должно быть снизу. Верхние полки мне теперь заказаны, хоть и мужик.
- Та ради Бога! – привычно пропела попутчица. Мужчина почему-то насторожился.
- Меня Михал Иванычем зовут. А вас?
- Оксана.
- Оксана, значит. Очень приятно. С Украины?
- Да. А как вы… А по говору? – рассмеялась Оксана.
- Да голос у вас. Знакомый такой. Вы не из Винницы?
- Та ни. Из Чернигова.
- Угу, - неопределенно буркнул сосед и чему-то утвердительно кивнул.
- О ! Тут уже люди! – громко крикнули за спиной Михаила Ивановича.- Теперь полный комплект.
Две подруги-челночницы втащили купе огромные клетчатые баулы.
- Я – Таня, а это Светик, - представилась полненькая, блеснув напыленными
коронками. – Мы вас долго не стесним. К ночи выйдем.
В душном купе потянуло перегаром. Инвалид повернул голову в сторону новых попутчиц.
– Коньяк?
- Верно! – гоготнула Таня. – Молдавский! Будете?
- Почему нет? – приободрился сосед.- Вы мне только в руку стакан дайте. Дальше я сам управлюсь.
Челночницы громко заржали.
- А тебе, соседка, налить? - спросил Михаил Иванович у Оксаны.
- Нет,- помотала она головой. – Нельзя мне. Ребеночка я жду.
- Нет, так нет, - пьяно пробормотала Светик. – Нам больше достанется.
По лицу соседа пробежала тень.
К вечеру Михаил Иванович сломался и заснул, а женщины еще долго говорили о своем. В 23.15 подружки, как и обещали, сошли на каком-то полустанке.
Оксана, вынула из кармана бумажку с молитвой, которую Зауреш приказала читать каждый вечер пять недель. Тихо пошептала, перекрестилась и легла спать. Как бы там ни было, а ребенок у неё будет, и она даже чувствовала его в себе
Оксана вскрикнула, но ей зажали рот.
-Молчи, тварь! – над ней стоял сосед. Он придавил ей грудь коленом, больно заломал одну руку.
Оксана попробовала шевельнуться и острие ножа впилось ей под нижнюю челюсть.
- Вы чего, Михаил Иваныч! За что! - просипела она.
- Узнал я тебя, сука! Молись, сволочь! Кончать тебя буду.
- Вы меня с кем-то путаете! Я вас не знаю. Как вы можете меня узнать? Вы же слепой! – Оксана пыталась освободиться, но хватка у инвалида была смертельная.
- Голос я твой узнал. Я его всю жизнь помнил, - тяжело дыша, ответил Михаил
Иваныч. – А ты меня и не узнала бы. Ты тогда на меня и не смотрела. Просто попросила прикончить пленного, раз он тебя увидел. В Чечне, в штабе у полковника Арзби Исаева. Или, скажешь, не было этого? А,снайпер Леся?
Оксана обмякла.
- Значит, не прикончили тебя? Никогда не верила черным. Они и деньги мне фальшивые подсунули в последний раз, уроды!
- Прикончили, - вздохнул Михаил Иваныч. – И расстреляли, и сожгли. А я выжил. Только ради мести. Верил, что найду тебя и задавлю, как гадину. Ты, сука, лучших моих ребят положила. И нет тебе ни прощения, ни срока давности.
- Погоди, нельзя… Я же женщина. Беременная...
- Ты не женщина, ты-враг!
Он надавил на нож и с силой полоснул по горлу. Оксана тихо захрипела.
- Обжалованию не подлежит, - прошептал слепой.
Поезд замедлял ход. Михаил Иванович подхватил сумку и пошел к выходу. Через пять минут поезд остановился на минутном полустанке, слепой уверенно спрыгнул с подножки и скрылся в темноте.
Проводник Семыкина ничего не сказала милиции и начальнику поезда о слепом пассажире. Он был безбилетником, а за «зайца» её могли уволить с работы.