А.М.Ниматова
Значки
Солдат Круглов, будучи в отпуске отправился в родное селенье. Не успел он выйти из автобуса, как его окружила гогочущая ребятня. Круглов самодовольно оправил форму и хотел уже снисходительно обойти архаровцев, как вдруг один из них, светленький мальчишка лет пяти, громко спросил товарища: «Кто это?»
Тут толпа вновь загоготала, наперебой выражая свои подозрения:
- Шпион, наверное. Вишь, какой гладкий! Шпион!
- Да-да, шпион за советскими яблоками!
- Да какие там яблоки! Это фальшивомонетчик! Федька, побеги матери скажи!
- Точно!
- Нет, надо дяде Саше сказать он в милицию скажет!
- Мы сами его изловим! Нам по медали каждому дадут! Мне - золотую, тебе Лёнька - серебряную за смекалку, а вам троим - бронзовую!
Внезапно из-за кустов чапыжника вышел еще один высокий смуглый, худощавый мальчик лет пятнадцати. Вся толпа подбежала к нему и высыпала на него град своих подозрений:
-Лешка, Лешка! Шпион!
- Фальшивый! Вон видишь, идет мимо ограды!
Мальчик посмотрел куда ему указывали и, подбежав к солдату, протянул ему руку. А потом обратился к товарищам: «Ребята, чего вы! Это дядя Костя, тети Таши Кругловой сын!» Тут, окончательно рассеяв дым сомнений, и напрочь сбив дух патриотов страны, мальчишки наперебой кинулись пожимать ему руки.
- Ну-ну, здравствуй, здравствуй. Ого какой! – Круглов радостно тряс их холодные ручонки, демонстрируя всю в значках грудь.
- За что вам это дали? – спросил все тот же светловолосый мальчик.
- Вот вырастешь, - по-отечески сказал солдат, - поймешь! А потом, властно раздвинув малышню, сошел на тропу, ведущую в другую часть деревни.
Он шел через родную, некогда быструю речку, на которой он, босоногий оборвыш, ловил рыбу, и мечтал подкараулить бобра, строящего плотину. С этого обрывистого берега он прыгал вниз. Быстрее всех. И доставал Нинке цветные камешки. А здесь, лежало большое поваленное дерево, и иногда сюда приезжали городские, разводили костер и играли на гитарах.
Круглову было приятно оказаться здесь вновь, спустя восемь лет вернуться в свою колею, как птице, зимовавшей зиму в чужих краях, приятно возвратиться в свое гнездо. Костя, мягко ступая по весенней траве, слушал, как трепещут на теплом ветерке листья низко наклонившейся, тонкой ивы, как рассказывает что-то наболевшее помелевшая речка.
Минуя высохшее болото, как всегда не на месте привязанную лошадь, покосившейся забор и спиленный тополь он вышел на улицу и стал объектом вздохов и «ахов».
Все просто пожирали его глазами. Бабы почтительно здоровались, мужики пожимали руки, девчонки украдкой выглядывали из-за калитки, и даже собаки не выражали недовольство, и не пытались цапнуть его за икры. Константину нравилось, что теперь он не какой-нибудь там Коська Круглов, хулиган и шкода, а Константин Петрович, бравый солдат, и что он вот так вот запросто жмет всем руки и улыбается. Не хватало только деловито покрутить усы. Но их у Кости не было, поэтому он просто улыбался, шутил и выражая свою веселость и проницательность, справлялся о здоровье. Нигде подолгу не задерживаясь, солдат нарочито выпячивал грудь и бодро вышагивал - делал все как надо, так как делают настоящие герои.
Вдруг его окликнули: «Костя, Костя, да погоди ты!». Обернувшись, Круглов не сразу увидел старичка на завалинке, который казалось, вжился в бревенчатые стены покосившегося временем дома. Расплывшись в счастливой улыбке, Костя подошел к старику и пожал ему руку.
- Дядя Миша, сколько лет, сколько зим!
- Дай разгляжу тебя хорошенько! Возмужал, вырос. Помню во - о - о - т таким мальчишкой бегал к нам за яблоками. И дед поднял руку по коленку, показывая рост.
Круглов густо покраснел и, улыбнувшись, спросил:
- Как здоровье - то у тебя?»
- Да воопчем ничего, - пожал плечами дед, предлагая солдату папиросы. - Недавно грипповал, но вишь, стою живехонький!
Сели на лавку и закурили.
- Ну а нового чего?
-А что может быть нового у старика? Это вам молодым каждый день- новость. Правда обещались пенсию поднять, в комсомолке пропечатали вчера… Вдруг дядя Миша замолчал и, отвернувшись тяжко вздохнул
- Ты чего это, дед? – в смятении спросил Костя.
- Эх, Костя, Костя, хорошим ты парнем вырос, а мой- то Витька! Эх, – старик махнул рукой, - и говорить о нем не хочется. Гости приедут из Барнаула, - старик сделал паузу, посмотрел на Круглова, продолжил,- дай значок, похвалиться сыном.
Солдат понимающе смотрел на него все это время, но когда старик закончил, опустил глаза. Дядя Миша торопливо заговори : «Ты прости, Кость, не подумай чего дурного. Я сам войну прошел, медали на груди ношу, знаю, чего они стоят. Другим – побрякушка, а мы кровью за это платили. Сколько жизней перешагал…
Круглов отстегнул значок и протянул старику.
- У меня отпуску в четверг конец. Ты это…Витьке передавай приветы.
Дядя Миша с благодарностью посмотрел на него и пожал ему руку.
- Я отдам, честное слово! Вот тебе крест!
- Да брось, и без того верю.
Вконец растрогавшись, дед еще раз пожал ему руку и сказал: «Спасибо сынок, иди с богом». Солдат кивнул и пошел своей дорогой.
Минуя еще полдесятка домов, Костя услышал позади себя топот и чей-то запыхавшийся голос: «Костян! Притормози, брат». Круглов остановился.
- Ну, здорово, братуха! - незнакомец пожал ему руку.
Костя несколько секунд приглядывался к этому рослому, высокому деревенскому мужику, затем его осенила догадка:
- Ты что ли, Васьк?
-Ну, конечно! – громко рассмеялся Василий. - Хе-хе не узнал?
Друзья обнялись.
- Зайдешь, может? – спросил друг детства.
- Да нет, что ты. На пару дней всего, мне бы родных повидать!
- Понимаю, - кивнул Вася.- Но за встречу выпить все же надо!
И не принимая никаких возражений, потащил Костю в избу, оказавшуюся неподалеку. Это был чистый, ухоженный дом и двор - видна была рука хозяйки. Но хлипкая калиточка, с отломанными и плохо вбитыми обратно штакетинами, плакала несмазанными петлями и казалось, что вот-вот рухнет от дуновения ветерка. Костя сейчас же заметил это, но в силу своего воспитания и ума, промолчал.
- Вот, заходи в сени, садись там я сейчас все принесу, - распорядился хозяин дома, а сам вошел в избу.
Костя прошел по маленьким сенцам и сев на табурет задумался: «Вот приду домой, украдкой в окно постучу, и под крыльцо спрячусь. Мать глядь - нет никого. А потом я зайду, и как…» Его размышления нарушил басовитый голос Васьки «От, так. Огурцы, лук, соли, хлеба. Ага!» Пыхтя, друг расставил перед одноклассником угощение и вышел на улицу. Подойдя к сараю, он отодрал кусок доски от завалинки и принялся со серьезным видом копаться в соломе. С радостным воскликом Вася извлек оттуда бутыль: «От, душевная моя!» И взгромоздился к Косте в сени.
- Ну, давай по одной, за встречу двух друзей, одноклассников, - предложил Вася, разливая по рюмочкам напиток. – Свеженькая, вкусненькая. Эта ведьма думала, что если самогон спрятала, то все - шабаш? Не- е- е –е- т Васька не проведешь!
Костя посмотрел на друга и нерешительно начал:
-Ты уж, это, Вась, извини, но я не буду…
Вася даже перестал говорить. Замолчал и обиженно поджал губу:
- Брезгуешь?
- Да что ты! - воскликнул Костя. - Нет, конечно! Давай так, поговорим, что да как у тебя. Не виделись давно, так что ж напиваться?
Вася смерил рюмку глазами и вздохнул:
-Ну, я все же выпью, чтобы глаза не мозолило!
Выпив, друг детства повеселел и был вполне настроен на душевный разговор.
- Да что сказать, - начал Вася подпирая рукой щеку. - Кось, вот ты всегда лучше меня был! В школе Анастасия Ивановна тебя хвалила! И пятерки стояли рядком по всем предметам…
- Ну, еще вспомнил! – усмехнулся Константин.
Вася продолжал:
- А у меня в табели лебеди плавали. И после школы ты в армию, служить остался. А я и в армии не был…Ты это, знаешь же,– Вася замялся и еле слышно промямлил, - у меня плоскостопие. На тракториста-то еле-еле выучился, родители не помогали, тяжело было. А потом женился. На Тоньке Макарец.
- Правда?! – радостно воскликнул Костя.- Что же мне никто не сказал – то?
- А что говорить? Испилила она меня всего Кось! Сил нет! Кося – то,
Кося – се, тьфу! Она мне говорит, что мол, Кося уже сержант, а ты так перекати - поле. Я может пить и начал из-за этого. Тракторы теперь чиню. За гроши, Кось!
- Да чего, ты, - мягко сказал Костя растрогавшись.
- Да ну, - отмахнулся друг, - этим бабам не знай чего уж надо. Вчера она шубу заломила. Шубы синтетические в магазин привезли, слышь, как натуральные…. И блестят! Так моей, подавай и все. И уперлась…. Нет, ну куда она в ней ходить-то собирается? В город раз в году и в тулупе можно скататься, не замерзнет зато.
Вася налил себе еще стопочку и выпил.
- Эта язва знает как вы служивые живете, по больному режет! Она мне говорит, что, мол, вышла я бы лучше за Костю замуж! От чего отчебучила!
- Погоди, друг, ты скажи, если я могу, чем помочь…
Вася не дал ему договорить схватил его руку и горячо, без робости заговорил: « Мне б деньжаток, Кось».
-О, это не могу, прости друг, на машину коплю.
- А… - разочарованно протянул Вася и даже потерял всякий интерес.
Вдруг его бледно-голубые глаза широко раскрылись от увиденного: на груди Кости весели, и горделиво переливались на весеннем солнце значки.
Казалось, что весь хмель разом вышел Васиной головы и ум просветлел. Васю осенило! Он как-то нервно сглотнул и сказал: «Раз с деньгами никак, дай хоть перед женой повыхваляюсь, одолжи значок, а? Вон тот голубенький, с циферкой, он за что?
Костя в нерешительности закусил губу. Он был на распутье. С одной стороны хочется помочь другу, но с другой…С другой у него осталось всего три значка и ему тоже хотелось покрасоваться…
Видя нерешительность одноклассника, Вася решил его немного подтолкнуть: «Решай друг, я же на время возьму, потом отдам. Тоньке скажу, что на работе дали. Как она будет за меня рада!»
В глазах друга было столько отчаянной мольбы, что Константин сломался
- Вот, держи, - сказал он, спокойно отстегивая значок. - Только смотри: в четверг отчаливаю.
- Ага – ага, - закивал друг. - Ты только это… Никому!
-Обижаешь!
Друзья пожали друг другу руки в знак признательности и дружбы.
- Спасибо, друг! Никогда не забуду! – душевно сказал Вася.
- Ну-ну! Ладно, пойду я. Пора!
- Понимаю, удачи!
Костя вышел со двора и вновь оказался на дороге. До дома было уже совсем близко. Солдат пошел по дороге уже без той энергии, с которой начинал свой путь. Шел размеренно, спокойно, не поднимая пыль, и лишнего внимания не привлекая. Проходя мимо пасеки дяди Петра, он остановился у заброшенного палисадника. Хозяйка умерла года два тому назад - некому было позаботиться о нем. Доски, позеленевшие, местами сгнившие, местами обточенные жуками, совсем разваливались. Костя горько вздохнул, вспомнив, как цвел этот садик летом: большие, яркие пионы в своих пышных одеждах привлекали пчел с пасеки, победоносные тюльпаны и маки горели ярким пламенем, кое-где пыталась выделиться гвоздика, в своем бледно-розовом одеянии. Очаровательный лютик и ромашка стояли в обнимочку и покачивались от легкого дуновение ветерка…
Вдруг Константина окликнул кто-то. Через калитку соседнего огорода перегнулась молодая женщина с приветливым, светлым лицом.
Костя невольно улыбнулся и прошептал: «Нинка» Да, это была Нина, та самая Нина, зеленоглазая, русоволосая девчонка, которой Костя рвал пионы у тети Любы и от нее же получал нагоняй.
Круглов подошел к калитке и скромно поздоровался: «Здравствуй, Нина». Она тут же отворила и обняла Костю.
- Приехал, наконец, а я то думала, не забросит тебя в родные края. Думала не увидимся а тут… Нате!
-Да я вообще помышляю насовсем приехать. Вот так брошу все и приеду,- весело ответил солдат. Нина улыбнулась.
- Твой? – Костя с интересом кивнул на ребенка сидящего, на траве рядом с кадкой воды.
- Мой, - по-простому ответила женщина. - Мой, чей же еще!?
Круглов подошел к ребенку и сев рядом с ним неумело заиграл : «Ути- пути-ути!» Малыш зарыдал.
- Тише, тише, - попыталась успокоить ребенка мать, оставляя стирку. Константин виновато смотрел на нее и вызвался помочь: «Давай я!» Круглов взял малыша на руки и тот тут же успокоился, разглядывая сверкающие штучки на солдатской груди.
Костя заликовал и сияя передал ребенка матери: «Ну, Нин, мне пора, приятно было…» Ребенок вновь заплакал.
-Эх, да чего это я!? – Костя без колебаний отстегнул значок и передал малышу в пухлую ручонку. – Играй!
Нина запротестовала:
- Нет, нет что ты, это твоя заслуга, не стоит!
-Ничего страшного, я в четверг назад поеду, зайду и заберу. Он может, забудет к этому времени, - успокоил Костя и оправив форму вышел.
- Он его обмуслякает, – прошептала Нина.
-Еще увидимся!
И конечно солдат не слышал, как тяжело вздохнула Нина, принимаясь за работу.
Костя быстро дошел до родного дома. Оглядел родную избу и присел на чистенькую лавочку. Дубовая. Круглов посидел немного, подумал. Спрятал последний значок в нагрудный карман. Взошел на крыльцо. Постучал. Дернул ручку – конечно открыто. Через минуту Костя уже был в избе. На встречу вышел отец Иван Петрович с газетой в руках.
- Кто к нам приехал! Сынок! – воскликнул он. – Костя! Мать, мать, сынок приехал!
Отец с сыном пожали друг другу руки и обнялись.
-Орел, сынок! Ох, как вырос! Возмужал! - восклицал Иван Петрович. -
Пойдем, пойдем. Что как не родной на пороге-то?
Спустя полчаса все семейство сидело за столом, мать Любовь Ивановна кормила сына, приговаривая: «Исхудал, одни кости. Еще картошечки положу. Больше хлеба бери». Отец слегка захмелевший сидел за рюмкой самогонки и, просматривая фотографии, рассуждал о жизни.
-Хлеба он и в казарме наесца! Верно, сын?
- Угу.
- А вот, - продолжал Иван Петрович далее, – тетка твоя, материна мать... Тьфу ты, сестра! Сестра матери твоей значит, купила корову на колхозные деньги… А вот Костя маленький в зоопарке… Купила значит и говорит: «Корова недойная, толку от ней нету». Слыхал? … А вот мы у памятника, он как голову задрал, малец! – Иван Васильевич усмехнулся. – Сама, значит молоком в городе приторговывает, а людям говорит – недойная!? Одним словом… А вот твоя служивая фотография. Эх, Кость, а значки - то твои где?
Костя посмотрел в потолок и с видом рассеянности и непринужденности выдал:
-Так, в части отставил.
-Что так? Пофорсил бы перед местными! – удивился отец.
-Вот еще! - фыркнул Костя.
-Ну и правильно, негоже хвастаться,- сказал отец и, подумав,
добавил, - позавидуют еще…
Дни для Круглова летели незаметно. Потихоньку, не привлекая лишнего внимания, приблизился четверг. Любовь Ивановна со среды ходила сама не своя: Косте, в тарелку щей, опрокинула, чуть ли не половник сметаны, ходила вокруг его служивой формы и все стряхивала с нее пыль, украдкой плакала в свой белый платочек.
Автобус, на котором должен был уехать Константин, шел ровно в девять. В восемь все уже было готово, и Костя стоял у порога, всеми силами стараясь утешить мать.
- Ну, мам, я же приеду скоро. Не успеешь продуктами затариться, - шутил солдат.
- Да, мать, – кивал отец ,– что ты себе сердце - то рвешь. И ему, перед дорогой!
Только через двадцать минут мать, наконец, отпустила сына, и отец шел рядом с Костей, провожая его к остановке.
Дорогой молчали. Костя остановился у дома Нины: «Я сейчас, бать. По делу» Быстро войдя на крыльцо, Костя увидел висящей замок. Это значит, дома никого нет. И все.
- Ну, сынок, скорее! – заторопил отец.
Васи дома тоже не оказалось. А к дяде Мише Костя просто не успел зайти.
У остановки отец пожал сыну руку: «Гордость, гордость отца с матерью!»
Подъехал автобус.
- Ну, когда еще приедешь? - с надеждой в голосе спросил отец.
Константин неопределенно пожал плечами.
- Ну, садись в автобус, а то уедет,– с грустью сказал Иван Васильевич.
Солдат сел и высунулся в открытое окно. Автобус тронулся.
Отец, сжав губы, силился улыбнуться:
-Приезжай скорее! Пищи чаще! Не забывай нас!
-Вас забудешь! – усмехнулся Костя и помахал отцу, и родным краям.