Тень гусара в ПИКОВОЙ ДАМЕ.
ОТ АВТОРА
Предлагаемая статья ни на что не претендует, кроме как на занимательность своего содержания. Но в ней автор всё-таки хочет довести до читателей те моменты и обстоятельства, которые самым причудливым образом, то есть через гений самого А.С. Пушкина и его феноменальную память, отразились в его уникальной, - по своей структуре, композиции и многослойному содержанию! – «Пиковой даме».
Статья основана мною на романе Г.В. Серебрякова «Денис Давыдов». И на современных статьях о масонах, в частности о двух из них, принадлежащих к роду Лопухиных. А названный писатель выступает в романе «Денис Давыдов» объективным политическим историком, аргументировано и точно воспроизведя в своём произведении подоплеку множества исторических явлений и событий, в том числе и Отечественную войну 1812 года. Он же даёт точные характеристики многим историческим лицам той эпохи. К примеру: Наполеону, Екатерине II, Павлу I, Александру I, английским, прусским и французским дипломатам, М.А. Нарышкиной, её брату Борису Четвертинскому, А.П. Ермолову, Багратиону и всем друзьям Дениса Давыдова. К примеру: Толстому-американцу, молодому князю П.А. Вяземскому и т.д.
В романе названного писателя содержится и огромный биографический пласт с точными датами из жизни поэта-партизана и многих людей, с ним прикоснувшемся в его боевой и гражданской жизни.
Предполагаю, что статья будет построена мною на отрывках из романа Г.В. Серебрякова с небольшими пояснениями их. Кроме того, я сделаю попытку дать, к некоторым отрывкам из романа Серебрякова, сравнения, построенные мною на некоторых отрывках из пушкинской «Пиковой дамы». Итак, перед вами первый отрывок из только что названного романа.
ЗНАКОМСТВО ПОЭТОВ
Вот как описывает Г.В. Серебряков первую встречу Дениса Давыдова, уже заслуженно снискавший себе славу поэта и партизана, с ещё лицеистом и юношей Пушкиным (смотрите главу «Потаённый огонь»!).
<<26 декабря (Пояснение В.Б. - 1816 года), в первый день рождественского поста, Давыдов зашел к Жуковскому, чтобы попрощаться с ним перед отъездом в Москву, и застал у него тонкого смугловатого и курчавого мальчика с необычайно живым и выразительным лицом и ясными голубыми глазами.
-- Знакомься, любезный Денис Васильевич, сын Сергея Львовича Пушкина -- Александр, о коем мы с тобою толковали, -- с доброй улыбкой сказал Жуковский. -- Нашему дружеству гусиному служит своею юною лирой прилежно, хотя до сей поры из-за учебы лицейской в него не принят. Однако творения свои подписывает не иначе как "арзамасец". Прошу любить и жаловать!
-- Да я его уже и без того и по твоим рассказам, и по стихам, читанным Василием Львовичем, люблю! -- воскликнул Денис, с искренней радостью шагнув навстречу юноше.
-- А я вас и того ранее, -- с жаром ответил Пушкин, с порывистою непосредственностью сжимая обеими ладонями его руку. -- Подвиги ваши партизанские у меня в сердце, равно как и неподражаемые басни, и песни гусарские.
-- Верно, верно, -- подтвердил Жуковский, -- ты у него, Денис Васильевич, в героях значишься. Мне даже сдается, что в своей недавней философической оде он не иначе как твои знаменитые усы воспеть изволил... Прочти-ка нам эти строки, Александр, сделай милость.
Щеки Пушкина вспыхнули румянцем смущения. Однако он чуть откинул свою кудрявую голову и начал читать. Голос его, вначале глуховатый от волнения, набирал звонкую вдохновенную силу:
...За уши ус твой закрученный,
Вином и ромом окропленный,
Гордится юной красотой,
Не знает бритвы; выписною
Он вечно лоснится сурьмою,
Расправлен гребнем и рукой...
На долгих ужинах веселых,
В кругу гусаров поседелых
И черноусых удальцов,
Веселый гость, любовник пылкий,
За чье здоровье бьешь бутылки?
Коня, красавиц и усов.
Сраженья страшный час настанет,
В ряды ядро со треском грянет;
А ты, над ухарским седлом,
Рассудка, памяти не тратишь:
Сперва кудрявый ус ухватишь,
А саблю верную потом...
-- Я же и говорю, не иначе твой живой портрет, Денис Васильевич, не так ли? -- широко улыбнулся Жуковский, когда Пушкин дочитал свою оду.
Растроганный Давыдов молча прижал к своей щеке кудрявую голову юного поэта...
Упаковав купленные заранее свадебные подарки, Денис на следующий день по вновь установившемуся после оттепели морозу помчался в Москву, а оттуда, не мешкая, спешно выехал в Киев, куда и прибыл 3 января 1817 года>>.
Пояснение В.Б - Как видите уже и сами, поэты - искренне потянулись друг к другу. Сохранят искреннюю дружбу – до конца жизни Пушкина. Причем, Пушкин на всю свою жизнь сохранил самое почтительное отношение к Денису Давыдову, считая поэта-партизана, при прусском владычестве в армии и в высших кругах при Екатерине II, Павле I и Александре I, самым доблестным защитником своего Отечества. По свидетельству Серебрякова, поэты неоднократно встречались. Как отмечает названный писатель, «встречались более одиннадцати раз».
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
НОЧНОЕ ПОХОЖДЕНИЕ К ФЕЛЬДМАРШЕЛУ
<<Терзаемый подобными мыслями и сомнениями, завернувшись в шинель и прислонившись к стене, он коротал томительно тянувшееся время неподалеку от 9-го нумера в тесном низкосводчатом гостиничном зябком коридоре на третьем этаже, тускло освещаемом едва теплившимся фонарем. Александр Сергеевич с обычной своей непринужденностью и легкостью будет дотошно выспрашивать его о всех подробностях и деталях сего необычного визита…
Пояснения В.Б.
ПЕРВОЕ ПОЯСНЕНИЕ. Предлагаемый вам отрывок из романа Г.В. Серебрякова «Денис Давыдов» я искусственно разделил на две части, к первой, из которых, попытаюсь дать пояснение насчет М.А. Нарышкиной. А главная суть моего пояснения такова. Современная пушкиниана – чрезвычайно ПРОТИВОРЕЧИВА в связи с тем, что помимо «доброхотов», типа Ефрема Рябова (смотрите пункт 3 статьи «Раскрыты тайны тройки, семёрки и туза! Конец», в котором он чернит некоторых женщин, встретившихся на жизненном пути А.С. Пушкина, да ещё и с сенсационной интонацией!), в пушкиниану в настоящее время хлынули множество статей, организованные идеологическими центрами всегда хищного Запада. Суть таких статей, как я неоднократно отмечал в своих работах, проста: уничтожить любовь русского народа и прогрессивного человечества - к А.С. Пушкину.
Другими словами, уничтожить - один из идеалов русского народа, составляющего, особо отмечу, основу и сохранность российских народов, создавших государственность, ведущая роль, в которой, всегда принадлежала, как прекрасно видно по всей российской Истории, формирующейся русской нации. За исключением, разумеется, властвования большевиков над Россией, и, особо отмечу, нашего времени, начавшегося с развала Советского Союза в 1991 году и продолжающегося - по настоящие годы. Годы и даже целое столетие, в которые охранительная функция значительно ослабла, а русскую нацию всегда хищные Западные государства (через многочисленные войны, в том числе и две Мировые войны), и большевики с «демократами», - если воспользоваться современной лексикой и понятиями! – всегда стремились подвигнуть на грань исчезновения!
Здесь же отмечу, что существует и другой аспект сохранности: часто именно Россия защищала Мир от того или другого завоевателя, претендующего не только на власть над нашим государством, но и на власть над всем остальным Миром. В целях сокращения объёма статьи, назову только такие произведения А.С. Пушкина. Это, в качестве примера, его поэма «Полтава» и стихотворное произведение «Клеветникам России». Однако продолжу развиваемую, здесь, тему в следующем направлении.
Вот по выделенным факторам, - или обстоятельствам, что, наверное, точнее! - я в только что указанной статье тоже допустил - некоторые элементы… фарисейства! Под влиянием именно работ «доброхотов» и идеологических центров Запада, при раскрытии, разумеется, темы «М.А. Нарышкина». Темы, в которой я и попытался рассказать о ней как можно более объективно и, главное, с целью её защиты! Смотрите в только что названной статье пункт 6, подпункт «В», небольшой материал перед ВСТАВКОЙ и, основной, в содержании ВСТАВКИ. ВСТАВКИ, находящейся почти в самом конце подпункта «В» (КОНЕЦ ВСТАВКИ находится, если вас точно сориентировать, перед «Первым игровым вечером у Чекалинского»!). Допустил некоторые элементы фарисейства, специально отмечу, и как мужчина (да и статья у меня, в общем-то, не пошла, то есть оказалась огромной и сложной!).
Но если мужчина всего лишь оплодотворитель, то женщина, в самом прямом смысле,- да и объективно! - создатель человечества! И, вследствие этого обстоятельства, любой подход к ней, с точки зрения мужчины, вообще недопустим. Или, что гораздо хуже, - да и прескверно, к тому же! - с точки зрения и действий, против неё, указанных выше «доброхотов» и западных идеологических центров.
В качестве же промежуточного вывода по М.А. Нарышкиной необходимо вспомнить слова Иисуса Христа «Не судите, да не судимы будете» (Матф. 7:1). О секте же фарисеев можно посмотреть статью «Не судите, да не судимы будете», по ссылке
ИСКРЕННЕ ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНО И, ЧТО ТОЖЕ ВАЖНО, -ОБЪЕКТИВНО! - раскрыл нам облик М.А. Нарышкиной писатель Г.В. Серебряков в романе «Денис Давыдов». Вот хотя бы небольшой отрывок из главы «Дым салонных баталий», названного романа, показывающий истинный облик М.А. Нарышкиной: «Разговор шел тем временем серьезный -- о Тильзитском мире, о его противниках и сторонниках.
Слушая рассудительные слова Марии Антоновны, ее острые и точные характеристики государственных мужей, Денис Давыдов снова убеждался, что за веселостью и простодушием сестры его доброго друга и эскадронного командира скрывается ясный и твердый ум и умение разбираться в столь сложных и запутанных вопросах высшей политики, накрепко переплетенной к тому же с дворцовыми и салонными интригами...
Чаепитие у милейшей Марии Антоновны Нарышкиной на многое раскрыло Денису Давыдову глаза.
Во всяком случае, он узнал немало того, о чем до сей поры попросту и не задумывался, -- и о умонастроениях в столице, и о примерной расстановке сил в обществе, и о разгорающейся исподволь непримиримой войне салонов, в которой неискушенному человеку легко оказаться жертвою лукавого обмана или хитро сплетенной интриги.
В том, что великосветский Петербург клокочет изнутри наподобие Везувия, Денис Давыдов вскорости убедился самолично…».
Предыстория же М.А. Нарышкиной, - да и её старшей сестры Жанетты и брата Бориса! - видна по статье «Четвертинский, Борис Антонович». Можете прочитать её по ссылке: http://ru.wikipedia.org/wiki/Четвертинский,_Борис_Антонович.
Главная же её суть такова: «Во время восстания Костюшко в 1794 г., отец его был повешен поляками на глазах семьи за приверженность к России. В осиротелом семействе приняла живое участие императрица Екатерина. Она немедленно пожаловала вдове 1500 душ крестьян в Литве, в Гродненской губернии, а детей выписала в Санкт-Петербург, призрела и облагодетельствовала сирот. Обе дочери были сделаны ФРЕЙЛИНАМИ и помещены во дворце (Пояснение В.Б. – что прямым образом и повлияет, как вы увидите чуть позже, на их судьбу. Да и на появление пасквиля у Пушкина - тоже повлияет. Более подробно об этом я попытаюсь рассказать чуть ниже.), а молодой князь Борис был определён в кадетский корпус, откуда 1 января 1796 г., несмотря на свои еще почти весьма молодые годы, был выпущен подпоручиком в Преображенский полк».
Дальнейшая её судьба, как и судьба её старшей сестры Жанетты, - да и князь Борис Четвертинский то принимал участие в самых кровавых сражениях, то вновь уходил в отставку! – определилась именно фрейлинством сестёр Четвертинских. А объективно судьбы сестёр Четвертинских были определены ветреным непостоянством, как цесаревича Александра, так и его брата Константина. Другими словами, цесаревич Александр Павлович создал через фрейлину М.А. Нарышкину так называемую «теневую семью», как, ещё раз замечу, и его брат Константин через старшую сестру Марии Антоновны, - и тоже фрейлину! - Жанетту. Более подробно о жизни М.А. Нарышкиной вы можете прочитать в статье «Нарышкина, Мария Антоновна» по ссылке: http://ru.wikipedia.org/wiki/Нарышкина,_Мария_Антоновна .
Прочитать статью, из которой тоже видно, что именно М.А.Нарышкина порвала любовную связь с Александром I, ВЫЗЫВАВШЕЙ в петербургском высшем обществе, особо отмечу это обстоятельство, практически бесконечное множество сплетен, недоброжелательных толков и ожесточенную придворную борьбу различных группировок при Александровском дворе.
ВТОРОЕ ПОЯСНЕНИЕ. Здесь же отмечу и некоторые другие подробности из её жизни. А они, как видно из только что названной статьи, имеют следующее содержание. Первая из них такова: «После прекращения любовной связи с императором Мария Антоновна не потеряла его благосклонность, но уехала в 1813 году из России и проживала большей частью в Европе». Вторая имеет следующее содержание: «Смерть эта (Пояснение В.Б. – дочери Софьи М.А. Нарышкиной.) была тяжёлым ударом для императора Александра, омрачив последний год его жизни»[1]. Третья же уже напрямую связана с пасквилем А.С. Пушкину. И выглядит, по названной статье, так: «В 1835 г. М. А. Нарышкина поселилась с мужем в Одессе. С этого времени в её жизни начинает играть заметную роль бывший флигель-адъютант Брозин. По некоторым сведениям, овдовев в 1838 году, Нарышкина вышла замуж за этого генерала, чем вызвала неудовольствие Николая I»[4].
Почему напрямую связана? Да потому, что и здесь есть – предыстория, напрямую связанная с только что указанным фрейлинством сестер Четвертинских. Но для удобства изложения, - да и показа противоречивости, о которой я упомянул выше! - все-таки дам само содержание пасквиля поэту. А он в переводе с французского языка имеет следующее содержание: «Кавалеры первой степени, командоры и кавалеры светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена, его превосходительства Д.Л. Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютором великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена. Непременный секретарь граф И. Борх».
А противоречивость, - или сознательный отвод читателей от деятельности и творчества А.С. Пушкина! – можно продемонстрировать хотя бы по пункту 3, предыдущей моей статьи (статья «Раскрыты тайны тройки, семёрки и туза! Конец».), в котором Ефрем Рябов и чернит многих женщин, в том числе и М.А. Нарышкину, встретившихся на жизненном пути А.С. Пушкина.
Своеобразно талантлив в этом же амплуа, - по вымыслу, разумеется! - и автор статьи «Архив: №05. 04.02.2011. ПОЭМА В МИСТИЧЕСКОМ РОДЕ» пушкинист-журналист Владимир Козаровецкий (здесь я имею в виду и все его статьи о Пушкине, выложенные им в интернет). Можете прочитать, названную статью по ссылке: http://litrossia.ru/2011/05/05934.html. Да и другие пушкинисты: Александр Лацис, Александр Зинухов, В. Вересаев (книга «Пушкин в жизни») и другие.
РАЗГОВОР О ПАСКВИЛЕ
В заключение же разговора о противоречивости попытаюсь дать не только небольшое резюме по содержанию пасквиля поэту от 4-го ноября 1836 года, но и небольшой разговор о М.А. Нарышкиной. Разумеется, в целях её защиты. О самом же пасквиле выскажу только, пожалуй, то, что он, по своему содержанию, двойственен. Царственная линия пасквиля напрямую относится, безусловно, к императору Александру первому.
Однако его ПОДТЕКСТ ясно выражает, что особо отмечу, явный намёк на то, что за подставной фигурой кавалергарда стоит - именно император Николай первый. Кавалергарда, каким и является, собственно, Дантес в специально одобренном царём, через графа Нессельроде, его (Дантеса) свидании-провокации с Натальей Николаевной на квартире Идалии Полетике 2-го ноября 1836 года. Идалии Полетики, являющейся, как вы знаете по моим современным статьям, активной участницей николаевского заговора против Пушкина с момента его зарождения, через графа Нессельроде, царём в конце января 1833 года. Смотрите мою статью «Не возгордилась Идалия Полетика кражей. Конец», ЧАСТЬ ПЕРВАЯ, пункт 1, первый и второй отрывки. Они расположены почти в начале пункта 1. Ссылка: http://www.proza.ru/2013/01/17/1170 .
Вот именно только что названные особенности и следует всегда помнить, да и выделять, будущим пушкинистам и исследователям, при их анализе царского пасквиля поэту. Другими словами, пасквиля, посланного царём, через подготовку его содержания Нессельроде с его главным помощником, в грязных делах, Ф.И. Брунновым, - и Дантесом с бароном Геккерном и Идалией Полетикой! – к сороковой годовщине со дня смерти Екатерины II. Через что и реализовывалось, напомню вам, «Императорское сообщение Пушкину», данное Ф. Вигелем, поэту, в анекдоте о смерти Екатерины II, через того же Нессельроде, при визите Вигеля к Пушкину 6-го января 1834 года (смотрите дневниковую запись поэта, с анекдотом о смерти Екатерины II, от 7-го января 1834 года).
Пасквиля, посланного по городской почте, разумеется, не лично императором, а, через Дантеса и барона Геккерна, друзьями кавалергарда, в число которых был специально ВОВЛЕЧЕН французом Дантесом, как его родственник, и француз-виконт д. Аршиак* (замечу, что в намеченной царём, через графа Нессельроде, дуэли уже стали участвовать – два французских поданных).
Да и не мог д. Аршиак не понимать, отлично зная сплетни, клевету и грязные толки с 4-го ноября 1836 года и по 27-го января 1837 года, что высшим эшелоном бюрократической власти, во главе с Николаем I, стремительно создавалось - «дело Пушкина». Что д. Аршиак должен был понимать и по своим профессиональным обязанностям во французском посольстве! И человек, в отличие от Дантеса и барона Геккерна, - особо отмечу это обстоятельство! - имеющий честь и отчетливо понимающий свободолюбивый характер творчества Пушкина. И что он значил, по своей деятельности и гениальному творчеству, для русского народа.
Этому есть, кстати, и подтверждение, идущее от самого д. Аршиака. Это тот ФАКТ, что при своём быстром отъезде, в Париж, он приложил немалые усилия к тому, чтобы во французские газеты и журналы не просочились его имя и прямое участие, его, в дуэли Дантеса с Пушкиным. Кстати, при вынужденном отъезде в Париж из-за только что состоявшейся дуэли Дантеса с Пушкиным. Ибо уже отчетливо, да и хорошо, понимал, что дело было не в Дантесе, не в его любви к жене поэта, - а Натальи Николаевны к Дантесу! - а в политической расправе Николая I над Пушкиным. Его, д. Аршиака, имя, благодаря его связям и хлопотам по только что выделенному обстоятельству, не просочилось во французскую прессу. И он, убедившись в этом, вновь вернулся в Петербург.
Но уж очень он был настойчив в ПОДВЕДЕНИИ Пушкина к заранее заказанной, царём, дуэли 27-го января 1837 года с наёмным метким стрелком Дантесом. Что прекрасно видно, замечу, из КОНЦОВКИ моей книги «Заговор против Пушкина», НАЗВАННОЙ, мною, «Нажимы на Пушкина». Их было всего, по знаменитой книги П. Щеголева, пять нажимов д. Аршиака на Пушкина с целью, чтобы он нашёл себе секунданта. А это наводит на мысль, что его весьма искусно принуждали, через постоянное давление, на него, то Дантеса, а то и барона Геккерна. Принуждали к настойчивым действиям, по отношению к Пушкину, - чтобы он нашёл себе секунданта! - для свершения дуэли Дантеса с поэтом.
Пояснение В.Б. - *Что тоже необходимо учитывать будущим пушкинистам и исследователям. Другими словами, Николай I, опять же через Нессельроде, именно через состоявшуюся, 27-го января 1837 года, дуэль француза Дантеса, с поэтом, - тоже с французом, секундантом, со стороны Дантеса, д. Аршиаком! - специально омрачал только что начавшиеся, - прерванные, до того! - дипломатические отношения с Францией. Как видите уже и сами, здесь, то есть в политической расправе над Пушкиным, у Николая I, через Нессельроде, тоже густо замешана – двойная политика, царя, по отношению России с Францией. Однако продолжим развитие темы далее.
Вот главные фигуранты заговора, если учесть, что Пушкин – именно историк, показавший, в своей Истории России, самозванство Екатерины II и всех её потомков: Павла I, Александра I и Николая I. Что будет совершенно очевидно и будущим пушкинистам и исследователям, если они учтут, что Пушкин не только поэт, но и – историк! Историк, тайно, но объективно, раскрывший, российскому обществу, не только Историю Государства Российского, но и все подробности самозванства Екатерины II и её потомков.
А только что обозначенные подробности – это сплошные преступления. Преступления, главный смысл которых, - как вы уже знаете по моей книге! - это уничтожение Екатериной II русских Романовых. Смотрите книгу «Пиковая дама. Иго Самозванцев над Россией» по ссылке: http://www.proza.ru/2009/05/19/582. Русских Романовых, имеющих хоть какое-то право на российский престол.
Если же продолжить разговор о подтексте пасквиля, - уже в качестве заключения! - то за подставной фигурой Дантеса стоит, ещё раз особо отмечу это обстоятельство, именно император Николай I. Собственно, именно на это обстоятельство и был нацелен у царя, через Нессельроде, подтекст диплома-пасквиля.
Другими словами, именно Наталья Николаевна бросилась, тайно от Пушкина, в объятия любви обильного царя! Чем и дискредитировалась не только жена поэта, но и сам Пушкин. Разумеется, через злобную клевету и не менее злобные сплетни, интенсивно распускаемые, после получения Пушкиным пасквиля, указанными выше царскими сообщниками. Особый упор, в злобных сплетнях и в клевете, делался, николаевскими сообщниками, на «бешеную ревность Пушкина». Да и лилась всевозможная грязь и клевета, после получения поэтом пасквиля, и на Александрину и Екатерину, сестер Натальи Николаевны.
И что пытался доказать, нам, харьковский «историк» Александр Зинухов в своих статьях и в книгах. Возмущенный его «трудами» я просто вынужден был создать статью «Медовый месяц императора», в которой и попытался защитить не только честь Натальи Николаевны, но и честь самого поэта. Можете прочитать только что названную статью по ссылке: http://www.proza.ru/2010/01/29/1438.
Да и многие сентенции Владимира Козарецкого (ВК), в его статье «Архив: №05. 04.02.2011. ПОЭМА В МИСТИЧЕСКОМ РОДЕ», - типа: «Содержание поэмы не требует подробного пересказа и, хотя и отталкивается от библейской истории о непорочном зачатии, является не более чем «скверным анекдотом» о том, что Дева Мария «досталась… в один и тот же день Лукавому, Архангелу и Богу»; «Вернёмся к поэме. Совершенно очевидно, что если под Господом Богом подразумевался Александр I, то под Архангелом Гавриилом в ней выведен офицер свиты императора флигель-адъютант Брозин»; «Не говоря уж о совпадении имени «Мария» и прозрачности эпиграмматического выпада в адрес Александра I»! – требуют, от ВК, дополнительного обоснования, ибо взяты, автором, «с потолка». Я же перейду к разговору о М.А. Нарышкиной. Разумеется, с целью защиты и её.
РАЗГОВОР О М.А. НАРЫШКИНОЙ
Попытаюсь поговорить о М.А. Нарышкиной кратко, так как - статья увеличивается! Первое. Меня не только удивляет, но и поражает тот факт, что и её, стараниями некоторых «пушкинистов», делают виновницей возникновения смертельной, для поэта, дуэли. А в чём она, собственно, виновна? В том, что несколько раз приезжала, по инсинуациям Ефрема Рябова, в Одессу? Или в том, что в 1814 году (пишу по статье ВК!) сбежала, с флигель-адъютантом Брозиным, в Париж! Что и не понравилось, как императору Александру I, так и, потом, Николаю I.
Да всё, только что указанное, детский лепет указанных, выше, «пушкинистов». Причины, приведшие М.А. Нарышкину к разрыву с императором Александром I, гораздо весомее только что указанных причин. Это и практическое бесправие женщины, по замужеству, в выделяемых, здесь, эпохах. Даже, подчеркну, в высших эшелонах Александровской и, потом, николаевской эпохах. Да и браки царствующих особ Российской империи потрясались то скандалами, то, даже, бегством супруг и разводами (пример – цесаревич Константин Павлович, даже получивший прозвище «Покровитель разврата»).
И то обстоятельство, что дети князя Четвертинского оказались, - при расправе, над ним, поляками! - круглыми сиротами. Борис Четвертинский 1784 года рождения, кстати, моложе Марии Антоновны на пять лет.
И неудачное, в общем-то, замужество Марии Антоновны за Нарышкина Дмитрия Львовича, который, через многочисленные взятки ему со стороны Александра I, практически продал свою жену названному цесаревичу Александру и, потом, царю. Можете прочитать очень сглаженную статью о нём по ссылке:
И аналитический ум самой Марии Антоновны, через который она безошибочно определяла многие фигуры Александровского двора, в том числе и дипломатов. Да и хорошо ориентировалась во внешней политике и в всегда двуличной внутренней и внешней политики Александра I. А это: и парадомания Александра I, как ещё более жестокая парадомания его брата Константина»; и неистовая приверженность, обоих, к прусским порядкам в армии; и прусское владычество, как в армии, так и в высших эшелонах, в эпоху царствования названного царя. И прочее, и прочее.
Если же продолжить перечисление дальше, то это: жуткая и тоскливая жизнь её старшеё сестры Женетты с деспотом, извергом, «покровителем разврата» и половым гангстером Константином (он шантажировал даже императрицу Елизавету Алексеевну, принуждая её к сожительству с ним); метание своего брата Бориса то в самые кровавые сражения (он считал, что европейские государства самые опасные хищники в Европе), то, после них, моментальный уход, его, в отставку. И, специально отмечу, постоянные измены Александра I с другими женщинами, что – не всякая женщина стерпит. И прочее, и прочее. В общем, разрыв Марии Антоновны с Александром первым был неизбежен по многим причинам.
В заключение же дам некоторые даты из жизни Марии Антоновны, которые кому-то могут и пригодиться. А через вполне определенные статьи из интернета, они, у меня не только проверочные, - для того, чтобы быть точным при своем разговоре о Марии Антоновне! - но и сами только что обозначенные статьи несут в себе дополнительную информацию о её жизни и людях, тем или иным образом с нею соприкасающихся.
1777 год – рождение Жанетты Антоновны Четвертинской, в замужестве Вышковской. http://ru.wikipedia.org/wiki/Вышковская,_Жанета_Антоновна Она ровесница Александра I.
2 февраля 1779, Варшава – рождение М.А. Четвертинской, в замужестве Нарышкиной. http://ru.wikipedia.org/wiki/Нарышкина,_Мария_Антоновна .
1784 – рождение Четвертинского Бориса Антоновича. Прочитать по ссылке: http://ru.wikipedia.org/wiki/Четвертинский,_Борис_Антонович
27 июня 1794 год. Отец М.А. Нарышкиной, князь Святополк-Четвертинский, Антоний Станислав, повешен поляками. Статью можно прочитать по следующей cсылке: .
1784 год – умерла мать. Дети остались круглыми сиротами. Жили с мачехой, которой Екатерины II присвоила придворное звание Статс-дамы, и её детьми.
1794 год – сестры Четвертинские стали фрейлинами двора Екатерины II.
1795 год - Марию Антоновну Четвертинскую выдали замуж за Д.Л. Нарышкина. Ссылка:
1801 год – Любовная связь М.А. Нарышкиной с цесаревичем Александром.
1814 год (здесь разночтение во многих статьях: есть и 1812 год, что нереально из-за войны с Наполеоном, и 1813 год, что нереально по той же причине) – Мария Антоновна уехала в Европу.
Дам вам и некоторые статьи, которыми я пользовался при создании разговора о М.А. Нарышкиной. И к ним, иногда, небольшие пояснения или отрывки из подобранных, мною, статей.
Константин Павлович
http://ru.wikipedia.org/wiki/Константин_Павлович
Дело замяли: генерала Боура отправили в отставку, Араужо дали денег, он выехал за границу. Константин с того времени получил прозвище «покровитель разврата».
Четвертинская, Женетта Антоновна
http://ru.wikipedia.org/wiki/Вышковская,_Жанета_Антоновна
Отрывок из статьи:
«Мария уже в 1795 году вышла замуж, а менее красивая и <менее> приветливая Жанета ещё долго оставалась при дворе. Ею серьёзно увлекся великий князь Константин Павлович ещё до своей женитьбы на Анне Фёдоровне. А после ссоры с супругой и её отъезда за границу, он вспомнил о прошлой привязанности и всё чаще искал встреч с Жанетой Антоновной. Константин Павлович практически каждый день обедал в доме Марии Нарышкиной, остальное время посвящая её сестре.
По собственному признанию, в 1803 году цесаревич даже решил развестись, чтобы жениться на Четвертинской, но встретил сильное сопротивление со стороны вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны и самого Александра I, так что решил отказаться от своих планов.
Только в 1816 году, когда Константин Павлович уже был влюблён в другую полячку Грудзинскую, Жанета Антоновна, потерпев крушение своих честолюбивых надежд, приняла предложение давно ухаживавшего за ней польского шляхтича — графа Северина Вышковского (1771—1859). Главным препятствием к браку было отсутствие средств и у жениха, и у невесты. Но Александр I, более пятнадцати лет бывший любовником её сестры, пожаловал Жанете Антоновне в приданое 200 000 рублей и оплатил наём дома, в котором поселились молодые после свадьбы 19 февраля 1816 года.
Граф Вышковский был ярым польским патриотом и противником всего русского, поэтому Жанета Антоновна отдалилась от России и семьи. Большую часть оставшейся жизни она провела за границей. Скончалась 18 августа 1854 года в Мюнхене. Была похоронена на мюнхенском Южном кладбище, уже к началу XX века её могила была утеряна».
Историографы об Александре I Библиография
http://www.monarchs19.narod.ru/aleksandr.html
Отрывок: <<Исследователь (Каратыгин) так же отмечает «печальную жизнь супруги императора Александра Павловича». Он отвергает наличие связи между Елизаветой и Адамом Чарторыйским («Клевета придворной челяди была слишком нелепа, чтобы внушать подозрения»). Каратыгин не стремится очернить в глазах читателя Александра с моральной точки зрения. Он говорит, что «мимолетные непостоянства составляют, по-видимому, удел как монарха, так и частного человека», не видя в этом ничего предосудительного. Автор даже не осуждает Александра за то, что тот, будучи женатым, позволил себе длительный роман с «самой красивой женщиной при своем дворе Мариной Антоновной Нарышкиной»>>.
На этом я узконаправленный, или конкретный, разговор о М.А. Нарышкиной, пожалуй, и закончу. И перейду к главной теме предлагаемой статьи, вынесенной, мною, в заголовок статьи. Итак, перед вами
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВСТУПЛЕНИЕ
Начну разговор о «Тени гусара в Пиковой даме» со следующего пояснения. Основой и главной частью в нём будет повествование, в романе «Денис Давыдов», самого писателя Г.В. Серебрякова. Я же попытаюсь не только собрать воедино, из только что названного романа Серебрякова, только тот материал, который и выявляет именно «Тень гусара…» в знаменитой на весь Мир пушкинской повести. Другими словами, попытаюсь дать вам, в статье, как мои самостоятельные пояснения и отрывки, так и мои пояснения тех или других моментов и обстоятельств, изложенных Серебряковым в только что названном его романе.
Начну же разговор о гусаре Денисе Давыдове со всего, то есть полного, отрывка из его романа, вторая ЧАСТЬ которого начинается у меня, через крупный шрифт, А ПОТОМ ДЕНИС ДАВЫДОВ С УЛЫБКОЙ… . В котором, то есть в отрывке, уже могут появиться и небольшие мои пояснения. Кроме того, напомню, что первая часть отрывка из повествования Серебрякова находится у меня в самом НАЧАЛЕ раздела НОЧНОЕ ПОХОЖДЕНИЕ К ФЕЛЬДМАРШЕЛУ. Можете посмотреть его в только что указанном разделе предлагаемой статьи. Кроме того, сразу же после отрывка я дам вам и письмо Дениса Давыдова, к Пушкину, от 4-го апреля 1834 года. Вполне возможно, что оно тоже мне понадобится при разговоре о «тени гусара». Итак, ПОЛНЫЙ отрывок, из повествования писателя Серебрякова, перед вами.
ПОХОЖДЕНИЕ И ПИСЬМО
<<Кстати, через много лет Давыдов весело расскажет Пушкину о своём ночном похождении к старому фельдмаршалу и о тех чувствах, которые его тогда обуревали. Александр Сергеевич с обычной своей непринужденностью и легкостью будет дотошно выспрашивать его о всех подробностях и деталях сего необычного визита. А ПОТОМ ДЕНИС ДАВЫДОВ С УЛЫБКОЙ прочитает на удивление знакомое описание столь же томительной и таинственной ночной сцены в его новой повести "Пиковая дама" (Пояснение В.Б. – Сцена у Пушкина в «Пиковой даме» - совершенно другая. Более подробно о ней - значительно ниже), напечатанной во второй книжке "Библиотеки для чтения" за 1834 год, и порадуется, что любезному Пушкину что-то сгодилось и из его незатейливого рассказа. Подивится и тому, что найдет здесь в качестве эпиграфа к одной из частей (Пояснение В.Б. – Не «к одной из частей», а перед второй главой «Пиковой дамы».) и свой шутливый разговор с сестрою бывшего эскадронного командира Бориса Четвертинского -- Марией Антоновной Нарышкиной, как-то пересказанный Пушкину... (Пояснение В.Б. – Не «КАК-ТО пересказанный Пушкину», а рассказанный Пушкину, предположительно, во время встречи их в Каменке. Здесь следует запомнить, нам, и «шутливый разговор» Дениса Давыдова… с «Марией Антоновной Нарышкиной».)>>.
Письмо же Дениса Давыдова к Пушкину от 4-го апреля 1834 года имеет следующее содержание: «Помилуй! Что за диавольская память? – бог знает когда на лету я рассказал тебе ОТВЕТ мой М.А. Нарышкиной на счет «камеристок, которые свежее», - а ты слово в слово поставил их эпиграфом в одном из отделений Пиковой дамы. Вообрази мое удивление, а еще больше восхищение моё жить в памяти твоей, в памяти Пушкина, некогда любезного собутыльника (Пояснение В.Б. – «Любезного собутыльника» не «НЕКОГДА», а, как вы увидите чуть позже, точно в Каменке.) и всегда моего единственного, родного души моей поэта! Право, у меня сердце облилось радостью, как при получении записки от любимой женщины». В ПОЛНЫЙ же текст отрывка, только что приведенного мною выше, дам следующие пояснения (смотрите их выше).
ВСТРЕЧА И ЛЮБЕЗНЫЙ СОБУТЫЛЬНИК
Нежданная же встреча Дениса Давыдова со ссыльным Пушкиным произошла в Каменке, под Киевом, в январе 1821 года. Вот как её содержание описывает нам Г.В. Серебряков в своем романе в главе «ШТУРМ ИЛИ ОСАДА?» (смотрите её по ссылке: http://az.lib.ru/d/dawydow_d_w/text_0130.shtml):
<<Здесь в январе 1821 года произошла встреча Дениса с находящимся в южной ссылке Пушкиным, с которым к тому времени Денис был очень дружен.
В самый канун крещения по крутому скрипучему снежку Денис Васильевич на резвых почтовых поскакал в Киев.
Хотелось немного развеяться на контрактах после долгих сидений за письменным столом, повидаться с друзьями и близкими. К тому же, как обычно, на ярмарку должны были привезти деньги из имения Балты по казенной аренде, продолжавшей покуда за ним числиться.
Где-то в дороге, на одной из почтовых станций Денис Васильевич повстречал знакомого офицера, приятеля Базиля Давыдова, навещавшего его по каким-то делам в Каменке. От этого офицера он и узнал, что в Давыдовском имении ЕЩЁ С ПОЗДНЕЙ ОСЕНИ (Пояснение В.Б. – Поздней осенью считается ноябрь месяц. Следовательно, ссыльный Пушкин приехал в Каменку в ноябре 1820 года. Это, по плодотворной работе поэта в Каменке, своеобразная, ещё у молодого Пушкина, «Болдинская осень!) гостит Пушкин, до того проехавший с семейством Раевских по Кавказу и Тавриде.
Ну как было не использовать случай и не повидаться с продолжавшим находиться в опале молодым чародеем-стихотворцем, к которому после встреч в Петербурге он испытывал все большую искреннюю сердечную привязанность!.. Тем более что и крюк, слава богу, невелик, а киевские контракты и дела ради такой встречи могут и подождать.
Недолго думая, Денис Васильевич переменил маршрут и поскакал прямиком в Каменку.
Как ни торопился Давыдов, но в дороге припозднился и к хорошо знакомой ему давыдовской усадьбе приехал уже по ночной поре. Благо, хоть луна сияла над головою, яркая, голубая, осененная радужными морозными кольцами.
Промелькнули каменные заиндевело-спящие львы на парадных воротах. И тут же открылся взору облитый лунной эмалью огромный барский белый дом на заснеженном холме, увенчанный ротондой бельведера, с куполом, на котором темнел промороженный флаг. Четыре массивные колонны с коринфскими капителями по фасаду, меж колоннами в три ряда окна. Почти все они желтеют теплым медовым светом. Стало быть, не спят Давыдовы и по поздней поре.
На звон колокольчика из дома проворно выкатился заспанный ветеран из отставных, со следами угловых шевронов на левом мундирном рукаве и привычно стал налаживать небольшую пушечку, стоящую при входе.
-- Эй, служба, -- крикнул ему Давыдов, -- стоит ли пальбу затевать да весь дом по ночному времени булгачить? Гаси фитиль!..
-- Никак-с нет, ваше высокопревосходительство! Когда бы гость ни припожаловал, пренепременно салют-с. У меня к тому приказ наистрожайший. Иначе никак нельзя-с! Так что извиняйте!..
-- Ну, коли так, шут с тобою, -- усмехнулся Давыдов. -- Пали, бомбардир!
Запал зашипел, пушечка гулко ухнула, разбив в осколки чуткую заледенелую тишину.
Гостя уже встречали.
Давыдов нежно коснулся губами чуть дрогнувшей при этом точеной руки Аглаи Антоновны и перешел в тесные объятия двоюродных братьев и Пушкина. После взаимных восклицаний и вопросов, на которые ответы обычно не надобны, Дениса Васильевича повели с дороги к столу, на котором хоть и наскоро, но уже был накрыт поздний ужин.
После него, когда дородный Александр Львович стал откровенно позевывать и клевать носом в тарелку, гости распрощались с хозяевами. Однако Пушкин не успокоился и тут же предложил Давыдову:
-- А может, Денис Васильевич, еще и ко мне в берлогу заглянем? Ежели, конечно, вы не особо притомились с дороги. -- И тут же с улыбкою признался: -- Мне не терпится попотчевать вас лафитом и стихами...
-- Да я, любезный мой Александр Сергеевич, для того и скакал сюда, чтобы прежде всего с вами повидаться да творения ваши послушать. Вы меня своим "Русланом" в сладостный восторг привели!.. А что касаемо Дорожной усталости, то она меня, старого партизана, слава всевышнему, покуда не берет!
-- Ну и славно!.. Кабы вы знали, как я рад приезду вашему. -- Пушкин, как тогда в Петербурге, при первой встрече у Жуковского, порывисто сжал обеими ладонями его руку.
Через несколько минут, накинув враспах шубы, они уже подходили к хорошо знакомому Давыдову "карточному домику", отданному хозяевами в полное распоряжение Пушкина.
-- Никита! -- легко стукнув в дверь, позвал он.
Его неизменный дядька и слуга, белея исподней рубахой, отпер дверь.
-- Живо, Никита, запали все свечи! Гость у нас дорогой, -- бодро воскликнул Пушкин. -- Трубки нам подай и лафиту!..
-- Да какого ж лафиту, батюшка Александр Сергеевич, -- недоуменно протянул дядька. -- Вы его еще третьего дни выкушать изволили с барином Василием Львовичем, бильярдные шары гоняючи...
-- Вот тебе на! -- залился серебристым смехом Пушкин. -- Истинный бог, не помню! В расстройстве я был, потому, должно быть, и запамятовал. Ну тогда, благодетель мой, -- обратился он к Никите, -- найди что-нибудь из своих запасов. У тебя на крайний случай всегда припрятано. Знаю я тебя!
Дядька с горестными вздохами и тихим бормотанием себе под нос удалился куда-то и скоро явился, облаченный уже в чистый армячок, с расчесанной головою и прибранной бородой. На подносе, который он держал не без торжественности, ароматно дымились два длинных раскуренных чубука 1 и светилась матовым зеленым стеклом бутылка рейнвейна.
1 Трубки в ту пору почитались предметом угощения, раскуривались и подавались слугами.
-- Я же говорил, -- улыбнулся Пушкин. -- Ну молодец, Никита! Уважил!
Друзья-поэты устроились в жестковатых креслах друг против друга. Давыдов оглядывал прибежище Александра Сергеевича. Тесноватая комната с двумя полукруглыми венецианскими окнами, густо разрисованными морозом. Печь старинного зеленого изразца. В углу тахта, крытая легким беличьим одеялом. Некрашеный стол с фарфоровой чернильницей в виде водовозного ушата на санях, из которого торчало перо. Тут же рядом раскинутые и по полу и по столу бумажные листы, исписанные летучим пушкинским почерком, с быстрыми рисунками на полях.
-- Как вижу, времени зря не тратите, Александр Сергеевич, -- кивнул на листы Давыдов. -- Вон сколько наработано, завидки берут! Горю нетерпением услышать.
-- Еще будучи на Кавказе с семейством почтеннейших ваших родственников Раевских, замыслил я поэму на тамошний сюжет. Она мне не давала покою. И вот здесь наконец вылилась на бумагу. Еще немного -- и завершу своего "Кавказского пленника". Однако, прежде чем прочесть из этой поэмы, хочу повиниться перед вами. В одной из чудных ваших элегий, читанных еще в Петербурге, мне прямо в сердце запали стихи:
...Но ты вошла... и дрожь любви,
И смерть, и жизнь, и БЕШЕНСТВО ЖЕЛАНЬЯ
Бегут по вспыхнувшей крови,
И разрывается дыханье!..
О любви в поэзии российской до вас с такою силой и страстью никто не говорил. Право слово, поверьте мне! Диво, как хорошо! -- восторженно воскликнул Пушкин. -- А ваше "бешенство желанья" меня буквально заворожило и держит под своим магнетизмом уж сколько времени. Мне все кажется, что я должен был так написать по своему арапскому характеру. Поэтому и включил сие выражение поначалу в своего "Мечтателя", а недавно оно само повторилось в послании к Юрьеву. Вот послушайте:
...А я, повеса вечно праздный,
Потомок негров безобразный,
Взращенный в дикой простоте,
Любви не ведая страданий,
Я нравлюсь юной красоте
Бесстыдным БЕШЕНСТВОМ ЖЕЛАНИЙ...
Каюсь, Денис Васильевич, за дословный повтор и прошу милости вашей. Коли сочтете возражать -- вымараю!..
-- Да что вы, Александр Сергеевич! Оставьте все как есть. Тут гармония истинная. Ни убавить, ни прибавить... Я лишь радуюсь, что малою толикою послужил вам в помощь. Вы в способностях своих так шагаете, что и конному гусару, каковым себя считаю, за вами не угнаться...
Оба они были польщены взаимной похвалою, и оба полны искренней радостью. Пояснение В.Б. – На мой взгляд, именно после строк о любви, как Дениса, так и Пушкина (смотрите их выше), Денис Давыдов мог рассказать, поэту, как его нежданно и негаданно посетила страстная любовь к Танечке Ивановой, к балерине и, следовательно, к камеристке.
Главные аргументы в пользу только что изложенного моего утверждения, это тот факт, что поэты были наедине друг с другом, чего не скажешь даже о мальчишнике Пушкина перед своей свадьбой, на котором присутствовал, как известно из пушкинианы, и Денис Давыдов. Да и сами стихи поэтов о любви со строкой, именно у Давыдова, «...Но ты вошла... и дрожь любви». Да и весь стих Давыдова – существенный аргумент в пользу моего утверждения.
Не забудьте здесь и шутливо-ироническую реплику, брошенную М.А. Нарышкиной Денису мимолётом, или на ходу, до которой тоже дошли слухи о страстной любви Дениса к балерине Т.И. Ивановой: «Вы, кажется, решительно предпочитаете камеристок». На что, как уже нам известно, Денис ответил, тоже шутливо-иронической репликой: «Что делать, мадам? Они свежее».
И ещё одно, уже к любви – совершенно не относящееся. Мне посчастливилось найти, при поиске в интернете, ещё несколько статей о неожиданно вспыхнувшей, у Дениса Давыдова, любви к только что названной балерине. Но, увы, статья стремительно увеличивается! Поэтому после предлагаемого вам, сейчас, большого отрывка о Каменке, я просто вынужден, наконец, перейти к рассказу о «Тени гусара в «Пиковой даме».
А потом Пушкин читал своего "Кавказского пленника". Лицо его то светлело мечтательной задумчивостью, то темнело сдержанным гневом, то пламенело волнением и необоримой страстью, то туманилось пронзительно-щемящей грустью. Он был прекрасен.
После чтения Пушкин, не в силах сдержать себя, нервно расхаживал по комнате. А Денис Васильевич сидел, опустив голову, с зажатым в руке давно угасшим чубуком. Когда он поднял лицо и обратил его к Пушкину, тот увидел в темных, смоляных глазах его слезы восторга и восхищения. Повинуясь какому-то вихревому бессловесному порыву, Давыдов поднялся с кресла и шагнул навстречу к Пушкину. Они обнялись.
Через какое-то время Денис Васильевич в задумчивости взял один из исписанных листов и снова прочел, невольно вторя голосом своим пушкинской интонации:
Наскуча жертвой быть привычной
Давно презренной суеты,
И неприязни двуязычной,
И простодушной клеветы,
Отступник света, друг природы,
Покинул он родной предел
И в край далекий полетел
С веселым призраком свободы.
Он помедлил немного, вдумываясь в только что вновь прозвучавшие строки, и вдруг спросил:
-- А признайтесь-ка, Александр Сергеевич, что пленник Кавказский не кто иной, как вы сами. Вся душа в нем ваша!
-- Весь свет может поэт обмануть, -- с улыбкою и дымкою грусти в глазах откликнулся Пушкин, -- только не собрата своего, поэта истинного!..
Когда Никита, передремав остаток ночи на своей лежанке, вошел в комнату, чтобы растопить выстывшую к утру печь, в окнах уже сияло и искрилось белесое январское солнце, а хозяин с важным усатым гостем в генеральском мундире все еще сидели у стола и о чем-то толковали с прежней живостью. Зеленая же бутылка рейнвейна из его кровных запасов так и стояла перед ними НЕРАСКРЫТОЮ. Баре о ней, должно быть, даже и не вспомнили... . Пояснение В.Б. – Денис Давыдов, - как видно из строки его письма к Пушкину (смотрите письмо выше): «Вообрази мое удивление, а еще больше восхищение моё жить в памяти твоей, в памяти Пушкина, некогда любезного СОБУТЫЛЬНИКА»! - вспомнил не только о «любезном собутыльнике», но и о долгом своём ночном разговоре с нашим Гением.
В самый канун отъезда, заглянув к Пушкину, Денис Васильевич случайно заметил на его столе лист, испещренный стихотворными строфами, над которыми было выведено: "Денису Давыдову".
-- Простите, Александр Сергеевич, имя свое увидел непроизвольно. И законному любопытству моему, конечно же, нет предела.
-- Пока это лишь наброски, дорогой Денис Васильевич. Похвастаться нечем. Может быть, что-то и напишется. Впрочем, ежели хотите, прочту и то, что есть, -- ответил он с обычною своей простотою и непринужденностью. -- Не судите строго. -- И, держа перед глазами исчерканный лист, прочел:
Певец-гусар, ты пел биваки,
Раздолье ухарских пиров,
И грозную потеху драки,
И завитки своих усов.
С веселых струн во дни покоя
Походную сдувая пыль,
Ты славил, лиру перестроя,
Любовь и мирную бутыль...
...Я слушаю тебя и сердцем молодею,
Мне сладок жар твоих речей,
Печальный, снова пламенею
Воспоминаньем прежних дней...
...Я все люблю язык страстей,
Его пленительные звуки
Приятны мне, как глас друзей
Во дни печальные разлуки.
Видите, сколь невесело получилось. Должно, когда писал я сии строфы, уже предчувствовал печаль нашего расставания. Впрочем, даст бог, мы еще, может быть, свидимся и в Киеве. Вот завершу я "Пленника" своего, мне уже немного осталось, и тоже махну за вами следом. Страсть как хочется побывать на контрактах, а более того еще раз повидать премилых моих Раевских. Да и братцы ваши, Александр Львович и Базиль, обещали мне составить компанию. Пояснение В.Б. – Пушкин, именно под впечатлением долгого ночного разговора с Денисом Давыдовым, запечатлел нам и строки о нераспечатанной бутыле. Вот они: «Ты славил, лиру перестроя, Любовь и мирную бутыль...».
Ясные глаза его были полны доброго голубого света.
Однако Давыдов в Киеве долго не задержался>>. В следующем разделе я все же попытаюсь создать, наконец, разговор именно о «Тени гусара в Пиковой даме». Предполагаю, что разговор о «Тени…» будет, для меня, непростым. Поэтому, сразу же назову, его: <<«Тень гусара…» в эпизодах>>. Другими словами, предстоящий разговор о «Тени гусара в Пиковой даме» я попытаюсь изложить вам, в предлагаемой статье, через последовательные эпизоды из жизни Дениса Давыдова. Итак, перед вами
ТЕНЬ ГУСАРА В ПИКОВОЙ ДАМЕ В ЭПИЗОДАХ
ОБЩЕЕ ПОЯСНЕНИЕ
ПЕРВОЕ. Постараюсь быть кратким, как в пояснениях, так и в последовательных эпизодах. Так, к примеру, чтобы подойти к «Тени гусара в «Пиковой даме», мне через долгие годы исследования, необходимо было не только найти у тайного Пушкина тему «расстрельные рекомендации» поэта по уничтожению Самозванцев, - и вообще тему «цареубийство»! - но: осознать множество аспектов, заложенных Пушкиным-историком в свои тайные произведения; где искать каждое из них; и прочее. Найти, замечу, в его конкретных произведениях. Назову, к сожалению, только основные или главные из них. А это, как вы уже знаете по моим статьям и книгам: «Борис Годунов», «Полтава» и «Пиковая дама». В произведениях, в которых немаловажную роль играют, тоже специально отмечу, его «Сказки».
ВТОРОЕ, уже непосредственно относящееся к «Пиковой даме» (всё же стараюсь, как видите уже и сами, быть кратким в своем повествовании). Хорошо, что не я, а пушкинист-историк Н.Я. Эйдельман, через материалы Герцена и Огарева, всё-таки сумел вывести из забвения тот факт, что стихотворные агитки декабристов Рылеева и Бестужева совпали, по ритму, со стихотворным эпиграфом поэта к первой главе «Пиковой дамы». С эпиграфом «А в ненастные дни Собирались они Часто…». Показав тем самым, через стихотворные строки
«Ты скажи поскорей,
Как в России царей
Давят.
Как капралы Петра
Провожали с двора
Тихо.
А жена пред дворцом
Разъезжала верхом
Лихо»,
не только убийство Ангальт-Цербстской своего мужа, императора Петра III, но и прикоснувшись при этом, через только что выделенные строки, к теме борьбы с Самозванцами. Смотрите, в качестве свидетельства-факта, мою статью «Раскрыты тайны тройки, семёрки и туза. Конец». Это пункт 6, подпункт «В», раздел «Вставка», по ссылке: http://www.proza.ru/2013/06/20/1245 . А хорошо потому, не Я, как пушкинист-любитель, а профессиональный пушкинист, да ещё и историк, чуть-чуть приоткрыл, российскому обществу, как тему «цареубийства», так и тему борьбы с Самозванцами. А при реставрации, реконструкции - или, наверное, точнее, воссоздании! - Н. Эйдельманом результатов исследований первых пушкинистов (многие, из которых, были современниками Пушкина), я уже и как пушкинист-любитель имел право. Имел право исследовать: и цареубийство; и борьбу с Самозванцами, русского народа, «рекомендованные», ему, тайным Пушкиным.
ТРЕТЬЕ. Самое, пожалуй, важное. В предлагаемых вам последовательных эпизодах, их будет в целях сокращения статьи, два или три фрагмента, я попытаюсь дать вам «Тень гусара…» не только при ожидании Германном, у фонаря, часа «икс», но и намёк поэта, через императора Константина (он всё же был, - хотя и кратковременно! - императором Российской империи), на цареубийство. Итак, перед вами
ПЕРВЫЙ ЭПИЗОД
Фрагменты, или отрывки, вновь будут браться, мною, из романа Г.В. Серебрякова «Денис Давыдов». О знакомстве Дениса Давыдова с балериной Т.И. Ивановой, - и о вспыхнувшей у них взаимной любви друг к другу! – вы можете прочитать со строк: «Вблизи Танечка Иванова оказалась ещё грациозней и прелестней.
-- Познакомься, душа моя, -- ласково пророкотал ей Американец, приведший Дениса после спектакля за кулисы, -- представляю тебе душевно: Давыдов, генерал, гусар, поэт и партизан. А пуще прочего -- мой друг! И по строки: «Славный боевой генерал был влюблен, как мальчик. Ни о чем другом он не мог даже и помышлять. Граф Федор Толстой в сердцах махнул на него рукою:
-- Ты для приятельства, как я полагаю, теперь человек пропащий! Дня без своей воздыхательницы прожить не можешь. Черт меня дернул в Кунцево тебя свезти. Вот и погубил доброго человека!.. Мир праху!..», самостоятельно. Прочитать в главе ГЕНЕРАЛ… ПО ОШИБКЕ через ссылку: http://az.lib.ru/d/dawydow_d_w/text_0130.shtml .
А вот первую ТЕНЬ генерал Давыдов дал, в ПИКОВУЮ ДАМУ А.С. Пушкина, таким образом. Попытаюсь дать вам её через текст романа Серебрякова и начало третьей главы знаменитой пушкинской повести. Вот текст Серебрякова: «Давыдов же теперь действительно был готов и дневать и ночевать возле угрюмого серого дома, похожего на казарму, где жили воспитанницы театрального училища. Содержали их там в великой строгости. Смотрителем и хранителем юных дарований значился старый, уволенный от сцены актер Украсов, целый век игравший на сцене злодеев и потому, должно быть, всею сутью давно вжившийся в свое амплуа и озлобившийся противу всего белого свету. Это был сущий цербер и обликом, и характером, сговориться с которым не удавалось ни добром, ни строгостью. Денис и увещевал его, и вожделенно хрустел перед его сизым носом крупною ассигнацией, все было понапрасну...
Теперь ничего не оставалось, как встречать Танюшу среди прочих воспитанниц у глухого подъезда, куда с грохотом подкатывал тяжелый фургон, крашенный в зеленый "государев" цвет, возивший юных танцовщиц на репетиции и обратно. Здесь надо было уловить момент, чтобы успеть сказать своей разлюбезной несколько ласковых слов, передать в подарок какую-нибудь драгоценную безделушку либо исполненное любви и нежности ПИСЬМО».
А ВОТ, ДЛЯ СРАВНЕНИЯ, начало третьей главы «Пиковой дамы» почти совпадающими, в ней: действиями Германна и Давыдова; и сверкающим, как в тексте Серебрякова, так и в тексте А.С. Пушкина, ПИСЬМОМ! Впрочем, прочитайте начало третьей главы пушкинской повести сами и вы, я надеюсь, сами увидите «тень генерала Давыдова в ПИКОВОЙ ДАМЕ». Итак, пушкинский текст – перед вами:
«Только Лизавета Ивановна успела снять капот и шляпу, как уже графиня послала за нею и велела опять подавать карету. Они пошли садиться. В то самое время, как два лакея приподняли старуху и просунули в дверцы, Лизавета Ивановна у самого колеса увидела своего инженера; он схватил ее руку; она не могла опомниться от испугу, молодой человек исчез: письмо осталось в ее руке. Она спрятала его за перчатку и во всю дорогу ничего не слыхала и не видала. Графиня имела обыкновение поминутно делать в карете вопросы: кто это с нами встретился? — как зовут этот мост? — что там написано на вывеске? Лизавета Ивановна на сей раз отвечала наобум и невпопад и рассердила графиню.
— Что с тобою сделалось, мать моя! Столбняк ли на тебя нашел, что ли? Ты меня или не слышишь, или не понимаешь?.. Слава богу, я не картавлю и из ума еще не выжила»! Как видите уже и сами, сходство эпизодов – поразительное! Переходим к следующему эпизоду.
ВТОРОЙ ЭПИЗОД
Хотя Серебряков и А.С. Пушкин решают, в своих произведениях, совершенно разные задачи, вторые фрагменты, у того и у другого, очень похожие друг на друга. Вот как второй эпизод выглядит у писателя Серебрякова: «Одержимый своею страстью, Денис даже не заметил, как завершилось скорое московское лето, а следом и осень, и запуржила ранняя в этом году зима. На ветру и морозе Денис все так же стыл по ночам в щеголеватом и ЛЕГОНЬКОМ КАВАЛЕРИЙСКОМ ПЛАЩЕ под тусклым масляным ФОНАРЕМ НА ПОЛОСАТОМ заинденевшем столбе, ВЗГЛЯДЫВАЛСЯ в слабо мерцающие окна и с неистовым громокипящим гневом клял окаянную мрачно-неприступную казарму, где томилась в заточении его красавица. Это и выражалось потом в жгучих, яростных, ниспровергающих все препоны стихах:
...Увижу ли тебя, услышу ль голос твой?
И долго ль в мрачности ночной
Мне с думой горестной, с душой осиротелой
Бродить вокруг обители твоей,
Угадывать окно, где ты томишься в ней,
Меж тем как снежный вихрь крутит среди полей
И свищет резкий ветр в власах оледенелых!
Этими стихами Денис Давыдов еще раз доказывал, что и под гусарским доломаном с генеральскими эполетами он, по словам князя Вяземского, оставался российским Анакреоном -- певцом любви и пиров. Впрочем, в эту пору отступили в сторону даже пиры. Все заслонила любовь».
А вот, для сравнения, второй фрагмент из пушкинской повести: «Германн трепетал, как тигр, ожидая назначенного времени. В десять часов вечера он уж стоял перед домом графини. Погода была ужасная: ветер выл, мокрый снег падал хлопьями; ФОНАРИ светились тускло; улицы были пусты. Изредка тянулся Ванька на тощей кляче своей, высматривая запоздалого седока. Германн стоял в одном СЕРТУКЕ, не чувствуя ни ветра, ни снега. Наконец графинину карету подали. Германн видел, как лакеи вынесли под руки сгорбленную старуху, укутанную в соболью шубу, и как вослед за нею, в холодном плаще, с головой, убранною свежими цветами, мелькнула её воспитанница. Дверцы захлопнулись. Карета тяжело покатилась по рыхлому снегу. Швейцар запер двери. Окна померкли. Германн стал ходить около опустевшего дома: он подошел к ФОНАРЮ, взглянул на часы, — было двадцать минут двенадцатого. Он остался под ФОНАРЕМ, устремив глаза на часовую стрелку и выжидая остальные минуты. Ровно в половине двенадцатого Германн ступил на графинино крыльцо и взошел в ярко освещенные сени».
Как видите уже и сами, и здесь сходство эпизодов – налицо! Поэтому и перейду, наконец, к заключительному эпизоду своего повествования. К эпизоду, через который и попытаюсь показать, «Тень гусара в ПИКОВОЙ ДАМЕ», через «расстрельную рекомендацию» А.С. Пушкина, для русского народа, в его борьбе с Самозванцами, да и показать, при этом, цареубийство.
ТРЕТИЙ ЭПИЗОД
Заключительный эпизод я предполагаю построить – наоборот: на первом плане пушкинская «Пиковая дама», на втором же плане - текст из романа Серебрякова «Денис Давыдов». А главная суть «расстрельной рекомендации» А.С. Пушкина, русскому народу, по его борьбе с Самозванцами, - и «цареубийство»! - заключена, как вы уже знаете по моим современным статьям, в концовке третьей главы его повести. А первое и второе, только что названное выше, выглядит, по концовке третьей главы его тайной повести, так.
«РАСТРЕЛЬНАЯ РЕКОМЕНДАЦИЯ»: «Германн встал.
— Старая ведьма! — сказал он, стиснув зубы, — так я ж заставлю тебя отвечать...
С этим словом он вынул из кармана пистолет».
«ЦАРЕУБИЙСТВО»: «При виде пистолета графиня во второй раз оказала сильное чувство. Она закивала головою и подняла руку, как бы заслоняясь от выстрела... Потом покатилась навзничь... и осталась недвижима.
— Перестаньте ребячиться, — сказал Германн, взяв её руку. — Спрашиваю в последний раз: хотите ли назначить мне ваши три карты? — да или нет?
Графиня не отвечала. Германн увидел, что она умерла.
ХХХ
К ЦАРЕУБИЙСТВУ и к РАСТРЕЛЬНОЙ РЕКОМЕНДАЦИИ следует отнести, как вы знаете по моим последним статьям, и концовку шестой главы пушкинской повести со строкой: «— Старуха! — закричал он в ужасе». И… первый абзац ЗАКЛЮЧЕНИЯ «Пиковой дамы». А он выглядит в пушкинской повести, если посмотреть на курносый нос Германна-Павла I, - и такой же курносый нос у недолговременного императора Константина, брата Александра I, так:
«Германн сошел с ума. Он сидит в ОБУХОВСКОЙ БОЛЬНИЦЕ в 17-м нумере, не отвечает ни на какие вопросы и бормочет необыкновенно скоро: «Тройка, семерка, туз! Тройка, семерка, дама!..».
Заключительный же эпизод, по роману Серебрякова, выглядит так: «Во всяком случае, когда Денис наконец пробился к Константину Павловичу, тот в полной мере явил ему свой взбалмошный и неудержимо-гневный нрав. Никаких просьб о возвращении его в полк он даже не стал слушать. ВЫКАТИВ ГЛАЗА И БРЫЗГАЯ СЛЮНОЮ, его высочество визгливо кричал о том, что некоторые штаб-офицеры за минувшую кампанию совсем распустились, ударившись в партизанство, и совсем забыли, что в армии существует порядок и высшее начальство. Дабы сызнова приучить их к дисциплине и чинопочитанию, теперь надобно сих господ командиров самих нещадно гонять на плацу, как желторотых кадетов, до той поры, покуда они не позабудут свои вольные и дерзкие замашки.
Великий князь продолжал еще что-то подобное выкрикивать. А Давыдов смотрел в его покрасневшее от натуги и злости КУРНОСОЕ ЛИЧИКО и невольно ловил себя на мысли, что глаза Константина Павловича, ОСТЕКЛЕНЕВШИЕ И НЕПОДВИЖНЫЕ, будто залитые тускло-серым свинцом, до удивления напоминают ему ПУСТОЙ И УГРОЖАЮЩИЙ ВЗГЛЯД отставного актера Украсова, целившего в него однажды из старого мушкета сквозь железные прутья при входе в мрачную казарму для театральных воспитанниц.
Дело обернулось куда как скверно. Великий князь оставил Давыдова в Варшаве на неопределенное время. Правда, до обучения шагистике и воинским артикулам боевого заслуженного офицера он не опустился, но строго предписал ему присутствовать на всех вахтпарадах, смотрах и прочих экзерцициях, проводимых им на Марсовом поле польской столицы либо на её Саксогосударевнской площади.
Давыдову скрепя сердце пришлось подчиниться. Здесь, в Варшаве, ему выпало ВДОСТАЛЬ НАГЛЕДЕТЬСЯ на все кичливое высокомерие и необузданное самоуправство императорского братца, оравшего на полковых командиров при выстроенных войсках:
-- Vous n'etes que des cochons et des miserables, c'est une vraie calamite que de vous avoir sous mon commandement! 1
1 -- Вы -- отъявленные свиньи и негодяи, истинное несчастье -- командовать вами! (франц.).
Нагляделся он и на прусские ПРУССКИЕ ПОРЯДКИ, насаждаемые цесаревичем в подчиненных ему частях, и на под стать своему повелителю его ревностных подручных, среди которых особо выделялся хитрый и корыстный гнилозубый грек генерал-адъютант Курута, на плацу не сводящий восторженного взора с великого князя, а по вечерам взимавший с полковых офицеров взятки в виде крупных карточных проигрышей».
А теперь вспомните характеристику Серебрякова, данную им, от лица Дениса Давыдова, в первом эпизоде предложенного вам повествования. А она, напомню, таково: «Смотрителем и хранителем юных дарований значился старый, уволенный от сцены актер Украсов, целый век игравший на сцене ЗЛОДЕЕВ и потому, должно быть, всею сутью давно ВЖИВШИЙСЯ В СВОЁ АМПЛУА и озлобившийся противу всего белого свету. Это был сущий ЦЕРБЕР и обликом, и характером.
Другими словами, писатель Серебряков конкретно показал, в предлагаемом вам эпизоде, продолженное через Павла I и его сыновей Александра I и Константина, после смерти Екатерины II, ЗЛОДЕЯНИЕ, - или ИГО Самозванцев! - над Россией. Конкретно выразившееся, в третьем эпизоде, в ПРУССКИЕ ПОРЯДКИ в армии и в высших эшелонах власти, насаждаемые не только цесаревичем Константином, но и, - что важнее, да и главнее! - императором Александром I. Показал нам леденящий взгляд не только Константина, но и, потом, Николая I. Взгляд, кстати, похожий на взгляд Горгоны Медузы. Превращающий всё живое – в камень! Смотрите Материал из Википедии, ссылка: http://ru.wikipedia.org/wiki/. Это один из аспектов, раскрываемой здесь, для тогдашней России, проблемы.
Не менее важен и второй аспект. Его можно выразить так. Владычество Самозванцев над Россией, стало постепенно приводить офицерский корпус армии, начиная с поражения союзных войск от Наполеона, в 1805 году, под Аустерлицами, в оппозиционное, по отношению к верховной власти, состояние. Во враждебное состояние, которое, в конце концов, и вызрело, у декабристов, в идею, как борьбы с Самозванцами, - пример-факт, здесь, агитки Рылеева и Бестужева, приведенные выше! – так и идею уничтожения всей царской семьи. Это: Якушкин, Якубович, Лунин и другие. А это, как вы помните, тема «цареубийство». На этом я, пожалуй, и закончу разговор об эпизодах.
В заключение же выделю, - раз дал в начале статьи обещание поговорить и о масонах! - что не только А.С. Пушкин выделил, в «Пиковой даме», ОБУХОВСКУЮ БОЛЬНИЦУ, но и светлейший князь и масон Петр Васильевич Лопухин, Председатель Государственного Совета и Комитета Министров (1816—1827), принял участие в её строительстве. Вот свидетельство, взятое мною из статьи о нём: «При его непосредственном участии открыта Обуховская (городская) больница с Домом призрения для умалишённых». Комментировать только что изложенное о больнице я – не буду, так как не знаю, как объяснить только что изложенное совпадение. Поэтому и закончу статью.