Проснувшись, Матренушка блаженно улыбалась, вспоминая свой удивительный, запомнившийся до мельчайших подробностей сон. Будто она маленькая девочка, сидит на коленях у Боженьки. Он такой большой, излучающий доброту и свет, гладит ее ласково по головке, а она словно купается в исходящей от него любви и благодати. Каждое прикосновение наполняет ее ощущением непередаваемого счастья - так бы и сидела... Господи, хорошо-то как!
Эх, вставать пора, но так не хотелось вспугнуть навеянное сном чудесные впечатление. - Полежи-ка еще, Матрена Филипповна! - вслух разрешила она самой себе, и рассмеялась. За всю ее долгую жизнь, по имени отчеству сроду никто и не называл. Невысокого росточка, легкая на подьем, улыбчивая и простодушная, ну, какая уж там Филлиповна! Как повелось с детства — Матрешка, Мотя, Матренушка, так и прижилось до старости...
Тихонько, будто волны от колесного парохода, накатили воспоминания. С мужем Егором она вырастила восьмерых детей. Бывало, рассказывая, начнет она их всех перечислять по именам и старшинству, да на ком-нибудь обязательно собьется. Все дети выросли путевыми: никто не спился, в тюрьме не сидел, семьи не бросал. Правда, трое из шести сыновей погибли уже взрослыми: один утонул, другого током убило, а третий скоропостижно помер от сердечной болезни.
У вспоминающей их Матрёны перед глазами почему-то всплывала одна и та же увиденная однажды картинка, как они после бани утираются одним полотенцем.
Муж вытирает лицо серединкой, а сыновья тыкаются лицами в края большого вафельного полотенца. Трогательно и, как-то жалко их... А что делать, жили не богато - на всех полотенец не напасешься!
Выживать помогала корова и старая лодка-кормилица: большая и тяжеленная, каждую весну ее приходилось конопатить и гудронить, зато рыбы ловили и сушили столько, что до следующей весны из засохших до каменного состояния лещей варили щи. С мясными их, конечно, не сравнить, но все лучше, чем пустые!
И картошку сажали такими участками, что дойдя до конца загона, его начало даже не видно было... Зато не голодали, жили не хуже других. И черно-белый телевизор «Рекорд» они купили первыми на их улице! Тогда все соседи приходили к ним вечерять, особенно когда показывали хоккей с канадцами или кино про Штирлица. Больше двадцати человек в горницу набивалось! Тесно - не то слово, зато и весело!
С Егором она прожила душа в душу, будто во сне. Любила? Наверное... Родной ведь! Трудяга был, очень скромный, незаметный, и какой-то не шибко везучий. Бывало пойдет с соседями за грибами — у них несколько ведер отборных груздей да белянок, а у Егорушки на дне корзинки с десяток серых зонтов с поломанными шляпками, да несколько получервивых маслят. И захочешь порой на него поругаться, а посмотришь — худющий, черный от загара, руки жилами и вспухшими венами обвитые... Да и расхочется. Оттрудились его рученьки - уже больше двадцати годков нет его на белом свете. Умудрился помереть тихо, так же, как и жил — уснул, а утром не проснулся. - Вот и мне бы так, - мечтательно вздохнула Матренушка.
А еще вспомнилось, как однажды, еще в советское время, приходил к ней корреспондент из местной газеты, мол, хочет о ней, о многодетной матери статью писать. Разные вопросы задавал, и как за царицей записывал, каждое сказанное ее слово. А в конце... прям рассмешил! Спрашивает: какие у вас увлечения, и как проводите свободное время?
- Сынок, да какое же у меня может быть свободное время, увлечения или личная жизнь?! Утром встаешь в пять часов, надо печку истопить, скотину накормить, потом детей в школу проводить и еще на работу успеть. После работы огород надо полить, ужин приготовить, постирать-погладить. Какая это личная жизнь, когда дети на полатях и на полу, в метре от тебя спят... Я себя голой только-то в бане и видела. Бывало ночью Егор разбудит, отведет на погребку — вот там у меня, вся личная жизнь за десять минут и проходила. Молоденький корреспондент-то стушевался тогда от ее откровенного признания, и торопливо пощелкав фотоаппаратом, быстро распрощался. Но статью хорошую написал! Пожелтевшая газетная вырезка с их семейной летописью, до сих пор храниться в коробке с фотокарточками...
Раньше Матрене их домик всегда казался маленьким и тесным. Но за годы, что расплескали ее детей по разным городам и государствам, дом будто вырос и сказочно раздался в размерах. По ночам, иногда слышались какие-то звуки и скрипы, словно кто-то шаркая и тяжко вздыхая бродил по старым половицам, звякал на кухне ложкой... Поначалу Матренушка пугалась: - Кто там?! - кричала она срывающимся голоском в густую непроглядную темноту. Потом привыкла, пряталась комочком под одеялом, и шепча молитву Богородице-заступнице, засыпала. Жутковато ей одной и грустно, но что поделаешь — доля такая.
Однако грех на жизнь жаловаться, сама себя обслуживаю, никому не в тягость — уже хорошо! Часто ее навещали дочка Тоня с зятем, реже внуки — единственные, кто из ее многочисленного потомства остались жить в родном городе...
Воспоминания ее прервал стук в окошко: - Мама, открывай!
- Ой, Тоня пришла! Надо же, будто услыхала, что о ней думала! - обрадовано встрепенулась Матренушка, торопливо одевая халат.
- Ты чего лежишь, не заболела ли? - увидев разобранную постель, поинтересовалась дочка. Матренушка начала было пересказывать ей свой чудесный сон, но дочка слушала рассеянно и лишь кивала.
- Мам, даже не знаю, как тебе сказать. Короче, у нашего Сашки... девушка залетела, свадьбу придется играть.
-Ну так и хорошо, правнука поняньчую, помогу им! - обрадовалась Матренушка. - Со мной будут жить!
- Не будут они с тобой жить... одни хотят. Ты бы только видела его избранницу: ветер в голове - интернет, подружки, ногти вот такие отрастила, только и знает, что кремами себя намазывает. Мне как-то говорит: обожаю по квартире голой ходить.... Короче, для тебя в их жизни места нету.
- Может, тогда меня к себе заберете, я много место не займу, а там Господь, глядишь и приберет, - робко предположила Матренушка.
- Мамулечка, ну куда я тебя устрою в нашей двушке! Сама знаешь, и так друг на дружке: я, муж и еще две дочки. - Сама уже которую ночь толком не сплю, все думаю - расплакалась Тоня. Если ипотеку брать — денежный залог нужен, без него не дадут. Квартиру снимать Сашка, с его зарплатой в пятнадцать тысяч, тоже не потянет. Чем помочь — не знаю, сами концы с концами еле сводим. Даже свадебные расходы оплатить, и то кредит брать придется! - А по поводу тебя, уже звонила сестре, братьям... но пока все думают. И подозреваю, что ничего не надумают, у всех свои семьи и проблемы.
- Это что же, получается - никому я не нужна? - не поверила Матренушка.
- Ну, откуда я знаю, мам! Говорю тебе — думают! Есть один вариант, но язык не поворачивается тебе такое сказать.
- Говори, как есть! - встрепенулась Матренушка.
- Тут недалеко, в одном селе есть дом-интернат для пожилых людей, говорят хороший. - Там медицинское обслуживание, питание, парк, озеро, - Тоня, начала перечислять никогда не виденные ею прелести. - Как в раю, короче! Только попасть туда трудно... У меня начальница дружит с директором интерната, говорит, что на днях освободилось одно место. Но если ты туда не хочешь, то забудь — я тебе этого не говорила!
Матренушка задумалась, почему-то сразу вспомнился ее чудесный сон.
- Когда ехать-то надо? - решилась она.
- Завтра, - как короткий приговор выдохнула Тоня.
Ну ладно, иди, дочка. Я к утру соберусь... Готова буду.
Весь день у Матренушки получился прощальным и трогательным. Она обошла огород, где за минувшие десятилетия каждый клочок земли был многократно перекопан и ухожен ее руками. Постояла в садике, любуясь, как на вишнях брызнули белым цветом распустившиеся почки, погладила шершавый ствол старой яблони. Потом ноги привели ее в сарай, в котором когда-то давным-давно жила их корова, и ей вдруг почудилось, будто из глубины явственно пахнуло парным молоком, свежим сеном и жарким коровьим дыханием... - Зорька, Зо-оренька, - как бывалочи, тихонько и нараспев позвала она в пустоту...
Облачко светлой плаксивой грусти неотступно сопровождало Матренушку на всем ее неспешном пути, но плакать в такой солнечный день отчего-то совсем не хотелось. Вечером она принялась перебирать фотографии, и вглядываясь в лица живых и усопших сродников, вспоминала былое... А когда день отгорел и оконные проемы залепила темнота, к ее кровати подошел «тот неведомый», кто скрипом половиц пугал ее длинными ночами. Его близкое присутствие Матренушка чувствовала сразу, однако прежнего страха не испытала. Наоборот, было чувство, что это кто-то очень добрый и родной пришел ее утешить или попрощаться. У щеки пронеслось дуновение и мягкая мохнатая лапа ласково погладила ее по голове. Баюкает, жалеет меня батюшка — только и успела подумать Матренушка, погружаясь в сон.
Утром за Матренушкой приехала Тоня с мужем, но зять, едва переступив порог не сумев сдержать слез, убежал курить в свою старенькую «шестерку».
- Мам, а ты чего так мало вещей собрала? - удивилась Тоня, приподняв старенький дерматиновый чемоданчик.
- Ну, а что мне нужно: иконка, халатик, белье сменное и одежда смёртная. А если что еще понадобиться, так вы потом привезете, - просто ответила Матренушка.
Закрыв дверь на замок, Матренушка передала ключ дочери, и перекрестившись поклонилась в пояс дому и дворику. Прощайте, простите меня Христа ради...
- Мама, а давай ты никуда не поедешь! - в голос разревелась Тоня. - Я себя сейчас такой тварью чувствую! Да пропади оно все пропадом, я бы сама вместо тебя с радостью поехала! Так как мы сейчас живем, разве это жизнь?! - Мать родную в богадельню провожаю, детям дать нечего, муж, чтобы семью прокормить, все здоровье на вахтах растерял. Господи, ну почему нас в таком государстве жить угораздило?!
- Родину любить надо, дочка! - строго наказала Матренушка.
- Я родину люблю, мама, а государство — нет! Не хотела тебе говорить, у меня в груди опухоль нашли, сейчас жду результаты анализов. По больницам ходить деньги нужны — сюда тысячу, тому пятьсот, а мне их всего двенадцать тысяч в месяц платят, из которых половину за коммуналку надо отдавать! Это Чубайсу, которому государство два миллиона в месяц зарплату платит, хрен знает за что - лечится есть возможность! А нам, голи перекатной, проще и дешевле сразу сдохнуть...
Матренушка, будто в детстве усадив Тоню на облупившееся крылечко, как могла успокоила: - Все будет хорошо, дочка... Господь, он все видит, все управит. Надо только верить!
В кабинете директора интерната Матренушка оробела. За всю свою жизнь, за исключением роддома, ни в каких больницах и казенных учреждениях ей прежде находиться не доводилось. Однако директриса оказалась женщиной душевной и добросердечной.
- Да не волнуйтесь вы так, Матрена Филипповна, у нас тут очень хорошие условия для проживания. И Тамара - это соседка ваша по комнате, женщина просто замечательная: интеллигентная, тактичная, даже стихи пишет! А еще у нас традиция есть: каждый кто у нас проживает — высаживает в парке деревце и ухаживает за ним. Вам какое дерево нравится?
- Райские яблочки. Это ранетка такая, - пояснила Матренушка. Когда они с Егором поженились, то он откуда-то принес саженец яблони, который вырос и превратился в ранетку. Варенье из золотистых плодов было необыкновенно ароматным, а дети идя на пляж, всегда набивали карманы этими сладкими райскими яблочками.
Вот и прекрасно, у нас завхоз, как раз на рынок собирается, накажу ему, чтобы купил для вас саженец, - пообещала директриса. И лично проводила новую жиличку в ее комнату...
Начальница не обманула, Тамара оказалась очень приятной и общительной женщиной.
Вы тоже здесь из-за квартирного вопроса? - спросила она. Матренушка кивнула.
- Мне когда сын сказал: мол, какая тебе разница, где сериалы смотреть, я поняла: все,надо уступать жизненное пространство, - продолжила она тему. - Мое решение перебраться сюда, был по достоинству оценено - вот ноутбук купили, чтобы по скайпу общаться и на телефонные разговоры деньги не тратить.
Матренушка про «скальп» ничего не поняла, поэтому спросила: - Ну, как вы здесь живете?
- А хотите я вам стихотворение про эту жизнь прочту, - предложила соседка, пододвигая к себе ноутбук. Слушайте...
Стационарный старушечий рай.
Бедный больничный уют.
Знай-почивай, не вари, не стирай,
Ешь-принимай, что дают.
Кормят душевно - котлетка, пюре,
Йогурт и кашка с утра.
Как растянуть затяжное тире -
Знают, поди, доктора.
День между пальцев течёт, как вода,
От ЭКГэ до УЗИ.
Старость не радость. А всё ж не беда.
Так что, болей, не бузи.
Время по трубочке в вену течёт,
В каплях играют лучи...
Ты под контролем, ты взят на учёт
По показаньям мочи.
В крышке от пепси таблеток щепоть.
Строгий режимный уклад.
Ночью палаты обходит Господь,
Белый накинув халат.
- Какие хорошие стихи, сами написали? - полюбопытствовала Матренушка.
- Хотелось бы писать такие стихи, - вздохнула Тамара. Это я на одном поэтическом сайте их отыскала, автор стихов Елена Кривчик — очень талантливая поэтесса! А свои стишата я вам завтра прочитаю, тут ведь режим - спать пора...
Но утром Матренушка не проснулась. Ночью ее душа покинула тело, чтобы, как в увиденном накануне сне, оказаться на коленях у доброго Боженьки. А Матренушка лежала на казенной койке и улыбалась, так и не узнав, что из разных уголков страны приехали все ее дети, разом пожелавшие забрать ее к себе. Даже невестка ее внука Сашки, узнав, что бабушку отвезли в интернат, устроила скандал, заявив, что без Матренушки свадьба не состоится, а она будет рада и счастлива жить с ней под одной крышей.
Тамара проводила родственников к посаженному Матренушкой деревцу. Обступив, все молча смотрели на последнее земное дело Матренушки. И вдруг при полном безветрии, неожиданно и стремительно налетел ветерок: нежные, недавно распустившиеся листья саженца ожив затрепетали, словно пытаясь рассказать что-то очень-очень важное...