(1084 — 1151)
Ли Цин-чжао нередко называют второй после Сафо величайшей поэтессой в истории человечества. Конечно, не дело раздавать какие бы то ни было места в вопросах творчества, но никто не сможет отрицать другое: Китай издревле отличался уважительным отношением к женщинам-поэтессам, и таковых в Поднебесной было, не в пример другим народам мира, необычайно много; но самой любимой и почитаемой поэтессой китайских народов уже почти девятьсот лет остаётся именно Ли Цин-чжао.
Чтобы понять судьбу и творчество автора «Строф из гранёной яшмы», необходимо знать историческую обстановку, в которой она жила.
Это было время заката эпохи великой империи Северной Сун, которая существовала с 960-го до 1127 года. Правители Сун прославились как императоры-меценаты, покровители искусств — прежде всего живописи и литературы. Произведения сунских художников и в наши дни остаются непревзойдёнными образцами китайской живописи. Многие сунские императоры собрали ценнейшие живописные коллекции. Некоторые из них сами были талантливыми художниками.
Литературные творения эпохи Сун сравнимы с шедеврами эпохи Тан. Достаточно сказать, что из восьми величайших писателей средневекового Китая, шестеро приходятся на эпоху Сун. Это был период так называемых классических песен жанра цы, которые слагались в виде стихов с различной длиной строки, с исключительно сложным ритмическим рисунком и рифмой, в отличие от строго выраженных в определённом размере стихов ши танского периода.
Во времена предшествовавших царств Хань и Тан численность населения в шестьдесят миллионов человек была роковым рубежом Китая, после которого начинались страшный голод и мощные народные восстания. Императорам династии Сун удалось отодвинуть этот рубеж. В начале XII века население Поднебесной достигло ста миллионов человек.
В таком могучем, процветающем государстве и родилась в 1084 году в Цзинани* будущая поэтесса Ли Цин-чжао, известная также под псевдонимом И-ань цзюйши**.
* Современная провинция Шаньдун.
** И-ань цзюйши (кит.) — насельница обретённого покоя.
Отец её Ли Гэ-фэй являлся известным учёным и талантливым литератором. Поскольку сунские императоры по традиции покровительствовали наукам, то он занимал солидный придворный пост и был человеком весьма обеспеченным. Мать девочки слыла начитанной и разносторонней женщиной.
Детство и юность Ли Цин-чжао прошли среди людей, тесно связанных с искусством и литературой. В дом Ли часто приходили друзья, чтобы поспорить об искусстве и за чашей подогретого вина посостязаться в умении слагать экспромтом стихи на заданные рифмы. Ли Цин-чжао уже в ранней юности начала писать стихи, быстро получившие признание в литературных кругах столицы.
Одним из самых сильных увлечений Ли Цин-чжао было коллекционирование книг, картин и произведений прикладного искусства. И не случайно, что в поэзии её так часто встречаются образы, как бы перенесённые с изделий из камня и фарфора, а многие её стихотворения вызывают в памяти пейзажи знаменитых живописцев сунского Китая.
В восемнадцатилетнем возрасте девушку отдали замуж за молодого учёного и известного художника-гравёра Чжао Мин-чэна. Семья его была богата и в столице имела большой авторитет. В брак молодые вступили, видимо, по любви.
Вскоре молодого человека назначили на должность начальника округа. Служба была связана с частыми отлучками, которые длились иногда по нескольку недель, принося влюблённой супруге единственные огорчения в их семейной жизни. В такие дни Ли Цин-чжао искала утешение в поэзии.
Существует такое предание. Однажды Чжао Мин-чэн отправился в очередную служебную поездку. Вслед Ли Цин-чжао стала посылать ему только что сложенные цы. Одним из них молодой человек оказался так растроган, что три дня и три ночи не ел, не спал и не принимал гостей — трудился над ответным стихотворением, в котором использовал три строки из понравившегося цы жены. Закончив труд, Мин-чэн показал своё творение другу. Перечитав несколько раз, тот сказал:
— Великолепно! Особенно выделяются три строки.
И указал на заимствованные у Ли Цин-чжао.
Но если личная жизнь поэтессы была счастливой и безоблачной, нельзя того же сказать о судьбе Сунской империи. Там трагические события развивались быстро и катастрофично.
На севере страны находилось враждебное империи государство киданей* Ляо. Это воинственное образование причиняло много неприятностей империи Сун. Поэтому китайские властители обрадовались, когда на севере государства Ляо возникло враждебное киданям государство чжурчжэней** Цзинь (Золотое). В 1125 году Цзинь совместно с Сун уничтожили государство Ляо. Но затем сунский император Хуэй-цзун (1100—1126) начал сложные интриги против чжурчжэней, чем спровоцировал их нападение на империю.
* Кидани (китаи) — племена монгольской группы, в древности кочевавшие на территории современной Внутренней Монголии в Китае. От имени киданей происходит русское название страны Китай.
** Чжурчжэни (чжуличжэнь, нюйчжэнь, нюйчжи) — племена тунгусского происхождения. С древних времён заселяли восточную часть Маньчжурии.
Сунцы были уверены в своём могуществе. В распоряжении императора Хуэй-цзуна имелась огромная армия — более миллиона двухсот тысяч человек, и это не считая народных ополчений, богатого населения и большого числа укреплённых городов. Но в империи главенствовали бюрократы и далёкие от реальной жизни интеллектуалы. Все они оказались неспособны управлять армией, и это предрешило исход войны. Нередки были случаи, когда китайские армии переходили на сторону чужеземных завоевателей, лишь бы избавиться от собственных бюрократов, население поднимало восстания против своего императора.
Потерпев ряд тяжелейших поражений, Сун запросила мира и получила его ценой огромной контрибуции. В 1126 году император Хуэй-цзун отрёкся от престола в пользу своего сына Чян-цзуна.
Однако в 1127 году война возобновилась. В этот раз чжурчжэни захватили столицу Сун — город Бяньцзин (Кайфын) и взяли в плен обоих императоров — Чян-цзуна и Хуэй-цзуна. Чян-цзуна на простой крестьянской повозке отвезли в Пекин, ввели его в Храм Предков и провели над ним обряд снятия сана Владыки Поднебесной. Потом дали ему титул Ваньянского князя и отправили в ссылку*.
* Последний сунский император жил и умер предположительно на землях нынешнего города Уссурийска.
Рядовым сунцам пришлось гораздо хуже. После вторжения чжурчжэней в 1127 году семья Чжао Мин-чэна в числе других жителей столицы бежала из Бяньцзин на юг, причём Ли Цин-чжао только личными книгами нагрузила пятнадцать повозок.
Сунский императорский двор перебрался в новую столицу — в нынешний город Ханчжоу. Чжурчжэней ещё можно было изгнать, но при дворе нового императора Чжао Гоу* интриги высших сановников обострились. Лучший полководец империи генерал Юэ Фэй по ложному обвинению в государственной измене был арестован и отравлен в тюрьме. Император предпочёл подписать с чжурчжэнями мир и основал новое собственное государство — империю Южная Сун, которая просуществовала вплоть до нашествия Чингисхана.
* Чжао Гоу был младшим братом свергнутого императора Чян-цзуна.
В Южной Сун семья Ли Цин-чжао уже не имела прежнего положения и влияния, богатства их постепенно растаяли. Давным-давно ушли в иной мир родители.
В довершение всех бед во время одной из бесчисленных поездок умер Чжао Мин-чэн, и поэтесса осталась одна, без средств, , в далёком, чужом для неё краю.
Ли Цин-чжао переезжала с места на место, порою жила в джонке, порою находилась в незавидной роли приживалки в домах родственников и друзей, порою скиталась по рекам и озёрам в районе Ханьчжоу, а в последние годы жизни поселилась отшельницей в столице, сторонясь, как говорили древние, «корысти и славы». «Отрешённая И Ань», «Затворница из Цзянькана» — так называли её современники.
В стихах поэтессы того времени горечь личных утрат неотделима от скорби за судьбу многострадальной родины.
Подавляющее большинство стихотворений Ли Цин-чжао написано в жанре цы, истоки которых ведут к народной песне. Когда-то, на заре своего рождения, цы писались по образцу той или другой полюбившейся поэту песни и исполнялись им самим или профессиональными певцами под аккомпанемент музыкального инструмента. С течением времени большинство мелодий утрачено.
Ли Цин-чжао умерла в 1151 году.
Европа узнала творчество великой китайской поэтессы в XIX веке, а признали её гений только в XX веке.
В Советском Союзе в сильно сокращённом виде, но в замечательных переводах Михаила Ивановича Басманова выходила книга Ли Цин-чжао «Строфы из гранёной яшмы».
Стихотворения из сборника «Строфы из гранёной яшмы»
* * *
С веток осыпав цветы,
Ветер пронёсся и стих.
Из лепестков за окном
Алый сугроб намело.
Знаю, как только начнут
Бегонии дружно цвести,
Значит, расстаться с весной
Грустное время пришло.
Рюмки из яшмы пусты,
Песни умолкли давно.
Свет фонаря то горит,
То исчезает на миг.
Даже во сне совладать
С грустью не суждено!..
Где-то далёко в ночи
Птицы пронзительный крик.
* * *
Падал снег. А в саду мэйхуа,
Как всегда, в ту пору цвела.
Помню, веточку алых цветов,
Захмелев, я в прическу вплела.
Но осыпались эти цветы
И моих не украсят волос.
Неуёмные слезы бегут,
Стала мокрой одежда от слёз.
И теперь в чужедальнем краю
Новый год я встречаю одна.
Непонятно, когда же могла
Побелить мне виски седина!..
Вечереет. И ветер подул.
И за окнами стало темно.
Бесполезно искать мэйхуа —
Не увидишь её всё равно.
ХРИЗАНТЕМА
Твоя листва — из яшмы бахрома —
Свисает над землёй за слоем слой,
Десятки тысяч лепестков твоих,
Как золото чеканное, горят…
О хризантема, осени цветок,
Твой гордый дух, вид необычный твой
О совершенствах доблестных мужей
Мне говорят.
Пусть утопает мэйхуа в цветах,
И всё же слишком прост её наряд.
Цветами пусть усыпана сирень —
И ей с тобою спорить нелегко…
Нисколько не жалеешь ты меня:
Так щедро разливаешь аромат,
Рождая мысли грустные о том,
Кто далеко.
* * *
Ветер ласковый, тёплый дождь
Растопили последний лёд.
Только взглянешь на иву и мэй,
Как весны ощущаешь приход.
Страсть к поэзии с кем разделю,
С кем найду утеху в вине?
Слёзы смыли румяна с лица,
Украшения в тягость мне.
Я расшитый надела халат,
Что носила прошлой весной…
Головою к подушке прильнув,
Я сломала феникс резной.
Всё мне снились тревожные сны,
Оттого так тоскливо в ночи.
Чтоб себя чем-нибудь да развлечь,
Я снимаю нагар со свечи.
***
Гладь озёрную расколов,
Ветер волны нагнал без числа,
И едва уловим
Запах редких цветов, —
Это поздняя осень пришла.
Блеск воды и горы синева
По душе мне в осенние дни.
Чтобы их описать,
Где найду я слова?
Как отрадны для взора они!
Жёлтый лотоса лист и плоды —
Здесь и там, за песчаной косой.
И на ряске
Прозрачные капли воды,
И трава под жемчужной росой.
А на отмели цапля стоит,
Отвернулась сердито она.
На меня она, видно,
Обиду таит,
Что так рано уйти я должна.
* * *
Жизненный путь бесконечен,
Все исчезает в веках.
Но вдохновенье не будет
Временем сметено!..
* * *
Прозрачной дымкой, тучею кудлатой
Уходит долгий непогожий день.
Девятый день грядет луны девятой,
Свеча курится пряным ароматом,
Пугливую отбрасывая тень.
К полуночи повеяло прохладой,
Под полог проникает ветерок.
И будет одиночеству наградой
Лишь яшмовой подушки холодок.
Припомнилось мне: в тихий час заката
Мы: за плетнём восточным пьём вино...
Ещё поныне в рукавах халата
Таится запах сорванных когда-то
Цветов, которых нет уже давно.
Какой измерить мерою страданье!
А ветер западный рвёт штору на окне...
Ты жёлтой хризантемы увяданье
Увидеть мог бы, заглянув ко мне.
Перевод М.И. Басманова