Несколько дней спустя Эро де Сешель возвращался домой чуть раньше обычного. Было еще светло. Подмораживало, начало декабря 1793-го года по старому стилю или месяц фример II-го года республики, принятый по новому республиканскому календарю, был в Париже довольно холодным. Подул пронизывающий ветер, а с неба сильнее посыпалась белая снежная крупа. На каменных плитах под ногами блестели льдинки.
Эро уже почти свернул на улицу Бас-де-Рампар, где находился его дом, как вдруг услышал пение. Пел детский голосок, высокий и чистый, словно ангельский.
Эро де Сешель обернулся. На противоположной стороне улицы под козырьком закрытой лавки, прислонившись спиной к стене стоял бедно одетый старик. Он крутил ручку небольшой шарманки. Мелодия была самая простая. Но вот голос... Девочка лет восьми пела слова, которые вдруг отозвались в душе болью.
Хрустальное счастье...
Разбилось стекло
И ливнем осколков
Под ноги легло.
Уже их не склеишь,
Когда соберешь.
И все, во что веришь -
Обычная ложь.
Я знал это, только
Все их подбирал.
Один из осколков
Мне в сердце попал...
Эро перешел улицу и приблизился к старику с ребенком. Девочка и сама была похожа на маленького ангела, непонятно как попавшего на эту грешную землю.
Правильные черты лица, огромные глаза с темными ресницами, из-под залатанной шапки выбивались вьющиеся золотистые локоны. Но что-то в ней, несмотря на красоту, было странным... и когда, словно почувствовав его приближение, ребенок поднял взгляд, Эро увидел неподвижные, как будто затянутые светлой пеленой зрачки. Девочка была слепа. Эро стоял рядом и слушал, а когда девочка закончила пение, положил в пустую шляпу старика пару золотых.
- Вот спасибо, добрый гражданин! - воскликнул тот, поспешно засовывая деньги в карман. - День-то сегодня какой холодный и пасмурный. Никто не подавал нам еще, вы первый.
- Она совсем замерзла, - Эро кивнул на зябко ежившегося ребенка.
- Да, гражданин... но что поделаешь, жить-то на что-то надо. - старик поднял глаза на Эро и узнал его. - Гражданин Эро де Сешель, - уже совсем другим, подобострастным тоном произнес он, поспешно поправив приколотую к старой куртке трехцветную кокарду.
Эро заметил, что такая же кокарда была приколота к шапке девочки.
- Это, наверное, ваша внучка? - спросил Эро.
- Да, гражданин, вы угадали, - старик кивнул, старательно поправляя сбившийся республиканский символ и на шапке ребенка. - Она дитя моей дочери, Манон.
- А что же Манон?
- Манон... - старик замолчал, как-то сжавшись. - Казнили ее месяц назад.
Он отвернулся в сторону, но Эро де Сешель успел заметить, как его собеседник смахнул с глаз слезинку.
- Обвинили в участии в каком-то заговоре, - проговорил он после небольшой паузы. - И... казнили. Уж какой там заговор, когда она и читать-то не умела. Простая прачка была.
Опять подул сильный ветер, и ветер бросил в лицо Эро горсть колючего снега.
Он молча слушал старика, и не находил слов, чтобы ему ответить. Да и что здесь можно было сказать? Любые слова утешения были бы сейчас бессильны. А сколько таких людей, как эта несчастная Манон, самых простых, отправлялись теперь на гильотину. Как раз сегодня утром Эро опять прогуливался на площади Революции и в очередной раз видел всё это.
- Держитесь, - тихо произнес Эро, слегка дотронувшись до рукава старика.
- Да что ж это я, - вдруг пробормотал тот. - Вы меня простите, гражданин Сешель, не подумайте чего... я не жалуюсь вовсе. Всем мы довольны, только вот... денег иногда совсем мало зарабатываем, но и день-то сегодня какой холодный, да ветреный. Все по домам сидят.
- Да, - кивнул ему Эро. - Погода не самая приятная.
- И вы не подумайте что... - опять испуганно повторил старик. - Николь и разные другие песни поет, и патриотические знает.
- Ну-ка, Николь, - он повернулся к девочке. - Спой-ка гражданину Сешелю "Марсельезу".
- Хорошо, дедушка, - отозвалась Николь своим высоким чистым голоском и послушно затянула первые слова патриотической песни.
- Нет, не надо "Марсельезу", - улыбнувшись, перебил ее Эро. - А сделайте лучше вот что... - он вытащил из кармана еще несколько золотых монет и положил их в сухую ладонь старика. - Пообедайте хорошенько на эти деньги. И купите ей что-нибудь, - он кивнул на ребенка, - у нее совсем ветхая одежда, а эта зима, говорят, будет холодной.
- Спасибо, добрый гражданин! - воскликнул старик, пряча деньги в карман. - Вы так щедры!
- Спасибо вам, - поблагодарила и девочка.
- Вот и хорошо, - сказал Эро. - Обязательно купите ей теплую одежду.
- Да, да, конечно, - старик кивнул.
Эро обернулся и пошел к повороту на улицу Бас-де-Рампар. А благодарный старик все смотрел ему вслед.
- Ну что, Николь... - он погладил внучку по голове. - Повезло нам сегодня. Добрый гражданин дал нам столько золотых, сколько мы и за месяц не зарабатывали. Да хранит его Бог.
А у Эро де Сешеля в голове все звучали слова песенки о разбитом хрустальном счастье...
***
На следующей день Адель весь вечер с нетерпением ждала возвращения Эро, чтобы сообщить радостное известие - она наконец-то получила развод. По недавно принятому республиканскому закону бракоразводный процесс значительно упрощался, теперь было достаточно желания лишь одной стороны. А то, что Жером де Бельгард эмигрировал и теперь жил в Италии значительно помогло молодой женщине, и она получила долгожданное освобождение от уз брака без особых проволочек.
Адель посмотрела на красивый позолоченный циферблат часов, висевших в гостиной. Было уже почти одиннадцать часов вечера, а Эро все не возвращался. Впрочем, последние недели он почти каждый день приходил поздно, а часто был и не трезвым. Он обычно ничего не объяснял, а когда Адель спрашивала, чем вызвана эта перемена в его поведении, улыбался и неизменно говорил, что у него все хорошо. Но чуткое женское сердце было не обмануть. Адель видела, что на самом деле, все далеко не безоблачно. И иногда, особенно в последнее время ей приходила в голову мысль, что Эро к ней охладел, что он ее больше не любит.
И сейчас, нахмурив лоб и накручивая на пальчик локон темных волос, как она всегда делала, когда нервничала, молодая женщина ожидала прихода Эро. Даже новость о разводе и о том, что теперь она свободна, не радовала ее также, как утром, когда Адель о ней узнала.
"Ну ничего... - мысленно убеждала себя Адель. - Теперь мы поженимся, и все еще наладится. А Эро... он просто очень устал. Каждый день эти заседания Конвента, эта тревога, аресты. Но у нас... у нас все еще будет хорошо".
Без пяти одиннадцать ее разбудил прозвеневший дверной колокольчик. Молодая женщина с тревогой поднялась из кресла, где успела уже немного задремать. Адель слышала, как в прихожей Розетт открыла дверь и приветствовала Эро. Слышала его голос, а потом шаги по коридору. Он открыл дверь комнаты и, бросив на него взгляд, Адель увидела, что он был бледнее обычного.
"Но слава Богу, вроде трезвый", - подумала молодая графиня.
- Здравствуй, любимая, - негромко сказал Эро.
Он подошел к ней и, слегка обняв за талию, поцеловал. Затем отошел в сторону и устало сел в кресло.
- Эро, я так нервничала! - воскликнула Адель. - Ты так поздно теперь приходишь...
- Прости, - Эро сжал подлокотники и слегка подался вперед, - прости, Адель. После заседания Конвента я зашел к Демуленам. А потом... потом просто прогулялся по улицам.
- Понятно, - с некоторой обидой в голосе произнесла молодая женщина. - И ты совсем не голоден?
- Я поужинал у Камилла, - ответил Эро.
- Что ж... - Адель подошла ближе и дотронулась до его плеча. - А у меня для тебя новость, Эро. И хорошая.
- Какая же? - Эро де Сешель поднял на нее взгляд.
- Сегодня я наконец-то получила развод! - воскликнула Адель, - Прекрасно, правда? Теперь мы сможем пожениться, как и мечтали.
Она обняла Эро за шею и села к нему на колени, заглянув в глаза.
- Любимый... ты совсем не рад?
Эро де Сешель провел рукой по ее волосам и вздохнул.
- Девочка моя... - тихо начал он. - Я все откладывал этот разговор, надеясь на лучшее. Но лучше не становится... и я должен тебе это сказать. Адель, тебе надо уехать из Парижа, вернуться в Шамбери.
- Что?! - воскликнула Адель, отстранившись от Эро. И в глубине ее жгучих черных глаз блеснули слезы. - Эро, зачем ты мне это говоришь?!
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/07/07/187