Себастиан шел по тротуару вдоль Центрального Парка. День был солнечный, теплый и влажный. Вчера дождь лил с утра до ночи, и завтра опять собирается, а сегодня передышка, несколько одышливая от обильных испарений.
Навстречу шла Кристина, катила коляску. Она живет на пару этажей выше, в том же доме, где Себастиан работает. Они почти поравнялись, Себастиан улыбнулся и сказал: *Привет!* Кристина посмотрела сквозь него, слегка отвернулась и пошла дальше.
– Так она считает меня прислугой, – понял Себастиан, – поэтому и не отвечает на приветствие. А такая милая, когда приходит ко мне в офис по какой-то надобности. Счастливого пути, Кристина!
Он пошел дальше, впереди него из боковой дорожки вывернулась пара: двое мужчин, поджарых, в одинаковых кроссовках, белых шортах и серых футболках. Они пошли, пружиня шаг, и продолжая беседу; тот, что поменьше, сдержанно-агрессивно сказал:
– Так ты считаешь, что я должен взять эту работу?
Высокий, продолжая идти, дернул углом рта и ответил:
– Я не говорю, что ты должен. Я только говорю, что ты можешь подумать об этой работе, раз уж она подвернулась. Я говорю, что ты в принципе можешь подумать об устройстве на работу. На любую работу. Любую другую работу, по твоему выбору.
Они скрылись за поворотом.
Себастиан ускорил шаг и миновал шумных подростков, оказавшись перед магазином сильно подержанных вещей. Магазин держала организация помощи бездомным согражданам; товары в него поступали в виде пожертвований от граждан более состоятельных, и на вешалах и полках среди старой одежды, растрепанных книг, покрытого патиной фарфора и потемневших картин иногда обнаруживались весьма интересные предметы. Он решил заглянуть внутрь, на всякий случай, который, как известно, всякий бывает. Так, с полгода назад он купил в одном из таких магазинов серебряную солонку, сделанную в виде пчелиного улья. Наверху улья сидела серебряная же пчелка, и продавалась вся эта закопченная радость всего за несколько долларов. Прелестная вещица оказалась!
У входа в магазин стояла старая мебель: диваны, комоды и стулья, два шкафа, все не старше полувека, но вот внутри обнаружилось старинное бюро из настоящего дерева, с резными наружными деталями; позади дверки, висящей на одной петле, оказалось множество маленьких ящичков, до сих пор легко выдвигающихся, выстеленных темно-синей гофрированной материей. Себастиан засунул палец под материю в верхнем ящичке и нащупал лист бумаги. Он огляделся: никого не было, только у вешала со старыми рубашками и пиджаками стоял темнокожий мужчина и говорил, перебирая рубашки:
– Я бы купил эту, и эту , и вот эту в полосочку, но это дорого для меня, хотя новая рубашка мне бы не помешала, что-то я совсем обносился.
Продавщица, немолодая широкобедрая блондинка с перманентом, отвечала сочувственно:
– Приходите в понедельник, у нас будет ежемесячная распродажа, и вы непременно что-нибудь себе подберете.
Себастиан вытащил листок из-под материи, задвинул ящичек на место, приладил дверку.
– Превосходная вещь,- сказал он продавщице. - Я бы хотел, чтобы у меня были деньги на реставрацию. И место, где этот шкаф поставить. Моя квартира такая маленькая.
- Моя тоже, – ответила продавщица. – Здесь бывают интересные вещи, заходите почаще. В следующий раз, если я буду посвободнее, я угощу вас кофе.
– О, можно мне чашечку кофе? – Обнадежился рубашечный мужчина.
Себастиан сунул руку с листком в карман, попрощался и вышел из магазина. Он прошел вперед по тротуару до угла, перешел дорогу, достал листок и прочитал:
– Прощай, я ухожу. Я пришлю за моими вещами завтра. И за мебелью тоже.
Написано было твердой рукой, каллиграфическим почерком. Подписи не было, но стояла дата: 3 марта 1854 года.
– Совсем недавно, даже чернила не выцвели, – подумал Себастиан. – Остался ли шкаф у нее? Или уехал к нему вместе с письмом? Хотя почему – к нему? Это могла быть и женщина, подписи ведь нет...
Себастиан споткнулся, остановился и взглянул под ноги: прямо перед ним, на тротуаре, была нарисована голова темнокожего мужчины, только что виденного им в магазине подержанных вещей. Краски почти стерлись, но все еще проступало лицо: выпуклые губы, длинные кудри, прямой нос и внимательные глаза. Вдруг задул юго-западный ветер, на тротуаре, прямо на рисунке, на лице возник маленький смерч, закружил в вихре мелкий мусор вместе с кудрями.
Себастиан сделал шаг в сторону, обходя лицо, и подходя к переходу на перекрестке, бросил листок в урну. Зажегся зеленый свет, он пошел через улицу на метро. Устал, скорей домой. Сегодня на работе босс спросил его, что за истории он пишет?
– Да так, ничего особенного, - ответил Себастиан. – Случайные письма, забытые люди, кошки под дождем.
– Я понял, ты романтик! - воскликнул босс.
– Вам виднее, - ответил Себастиан. Наклеил этикетку на очередной файл и поставил его на полку.