Каждый выбирает дорогу по себе. Глава 5

               
                "Науки юношей питают."
   


  На первом и втором курсах основную часть учебного времени занимали общеобразовательные предметы: высшая математика, физика, химия, теоретическая механика, электротехника, техническое черчение и элементы начертательной геометрии, английский язык. Программы изучения этих предметов были искусно адаптированы применительно к курсам специальных предметов, изучение которых предстояло в дальнейшем. Например, в курс высшей математики был включен раздел теории вероятности, на котором основывалась в дальнейшем  теория артиллерийской стрельбы; теоретическая механика служила фундаментом для курса «Теория, устройство и энергетические установки корабля», особенно в части, посвященной остойчивости и непотопляемости корабля; знания, полученные при изучении электротехники, помогали в дальнейшем освоить курс «Приборы управления стрельбой» (ПУС); при изучении английского языка уделялось повышенное внимание к чтению английских морских карт и лоций и т.д.
   Одновременно с общеобразовательными предметами, уже на первом курсе мы начали изучать и некоторые специальные предметы, такие, как мореходная астрономия, гидрометеорология, навигация и лоция, тактика Военно-Морских сил, т.е. предметы, к изучению которых можно было приступать, опираясь на знания, полученные в средней школе. Изучение этих предметов весьма активно продолжалось и во время летних морских практик, где мы днем и ночью находились в зоне неусыпного внимания наших требовательных и беспощадных преподавателей, следовавших всюду за нами.


   Было еще несколько предметов, которые нам преподавались на первом и втором курсах, и по которым приходилось сдавать экзамены: «Основы марксизма-ленинизма», «Политэкономия социализма», «Партийно-политическая работа в ВМС» и «Основы воинского воспитания». Надо ли говорить, что эти «науки» никто из нас всерьез не воспринимал; на лекциях по этим предметам я испытывал чуть ли не физические страдания от выслушивания потока постылых стандартных идеологических догм, беззастенчиво перекочевывающих из одного «предмета» в другой, так, что отличить одну «науку» от другой было очень трудно. Слушая бессмысленное бормотание преподавателей кафедры общественных наук, я испытывал чувство жгучего стыда за этих убеленных сединами людей в мундирах капразов и все думал: как дошли они до жизни такой? Конечно, готовиться к экзаменам по этим предметам было невозможно; я шел на экзамены, надеясь лишь на хорошо подвешенный язык, который меня ни разу не подвел.


   Зато на кафедрах спецпредметов было много преподавателей, которые мастерством преподавания, увлеченностью своим предметом, наконец, уникальностью человеческих качеств снискали не только уважение, но и любовь курсантской братии. Среди них звездою первой величины, безусловно, блистал преподаватель мореходной астрономии капитан 2 ранга Толкачев. Будучи в возрасте около 50 лет, он обладал, казалось, самой заурядной внешностью. Простое русское лицо с небольшими плутоватыми глазами, сильно облысевший, полноватый. Но как только начиналась лекция, аудитория превращалась в театр одного актера. Изложение теории искусно перемежалось примерами, взятыми из курсантской жизни, при этом курсанты представали то в образе лентяев, то недорослей-дебилов, то изобретательных «сачков», изощренно избегающих труда над изучением наук. Толкачев не только рассказывал уморительные истории, но и показывал, представлял в лицах карикатурные персонажи, в которых мы без труда узнавали себя. В течение двухчасовой лекции аудитория неоднократно взрывалась смехом, сонливость, этот бич курсантских будней, бесследно улетучивалась. Толкачев как опытный дирижер владел аудиторией, его лекции проходили на одном дыхании и прекрасно усваивались. Что касается «мнемонических правил», предлагаемых им для лучшего запоминания учебного материала, то они были незабываемыми. Например, чтобы запомнить, как отличить фазы «молодой» Луны (от новолуния до полнолуния) от фаз «старой» Луны (от полнолуния до новолуния), Толкачев сравнивал сферическую форму  Луны, повернутой вправо («молодая» Луна) или влево («старая» Луна) с грудью девушки и вопрошал, какой рукой мы предпочли бы ласкать любимую. Получив дружный и единодушный ответ: «Правой!», он заключал: «Правильно! Молодую удобнее ласкать правой рукой, а левую можно и поранить о зазубрины лунного месяца, старую же Луну удобнее гладить левой рукой». Такая мнемоника, точно рассчитанная на юношеский контингент, срабатывала безотказно, в чем теперь, 60 лет спустя, может убедиться читатель.
   Главной и основной задачей мореходной астрономии является определение места корабля в море по небесным светилам. При плавании вне видимости берегов, в открытом море, когда определение места навигационными методами (по маякам, горам и другим береговым ориентирам) невозможно, астрономический способ до недавнего времени оставался единственно возможным и требовал только ясного неба над головой и видимости горизонта, а также наличия секстана, хронометра, Морского астрономического ежегодника и Мореходных таблиц. Не беру в расчет определение места корабля по радиомаякам с помощью радиопеленгаторов из-за крайне малой точности этого способа. Лишь в последние годы появились радионавигационные спутниковые системы, обладающие высочайшей точностью и удобством применения: в штурманской рубке устанавливается миниатюрный радиоприемник с дисплеем, на котором постоянно высвечиваются «фи» и «лямбда» - широта и долгота места корабля. Спутниковые системы навигации получили бурное распространение; приемники теперь устанавливаются не только на кораблях и судах, но и на небольших яхтах и даже на автомобилях. Сбылись мечты штурманов – теперь не нужно торчать на мостике с секстаном в руках и потом чахнуть над таблицами логарифмов! Однако, как при Колумбе, так и сейчас, астрономическая обсервация остается единственным полностью автономным способом определения места корабля в море. Представьте себе, что в один прекрасный день по неизвестной причине вдруг пропали все сигналы навигационных спутников, или отказал ваш навигационный приемник! Тогда-то и пригодится древняя наука мореходная астрономия, которая у нас в России была учреждена Петром Первым в 1701 году для преподавания в «Школе математических и навигацких наук».


   Внешний облик капитана 3 ранга  Плахотника, преподавателя гидрометеорологии (или «гидромути», как называли эту науку курсанты), являлся полной противоположностью внешности Толкачева. Это был высокий, стройный, красивый молодой брюнет с копной густых черных как смоль волос и с такими же усами и бородой, что придавало ему удивительное сходство со знаменитым путешественником Миклухо-Маклаем. Морская форма сидела на нем безупречно. Свой предмет он любил беззаветно и с восторгом  рассказывал о циклонах, изобарах, теплых и холодных фронтах и фронтах окклюзии, об облаках, осадках  и туманах, учил нас анализировать метеоэлементы и составлять прогнозы погоды, используя местные признаки, распознавать приближение грозных тайфунов и безопасно расходиться с ними в море. Словом, о ветрах и течениях, о неспокойной земной атмосфере и океанских водах он знал, кажется, все и добивался того, чтобы мы, будущие мореходы, оказавшись лицом к лицу со стихиями, твердо знали, что делать в любой ситуации.


   Лекции по навигации, наряду с другими преподавателями, нам читал капитан 1 ранга Якунников - сухощавый человек, на вид лет семидесяти, легкий в движениях, с превосходной выправкой. Белоснежная манишка, изящно сидевшая на нем форма из какого-то дорогого материала, необыкновенные форменные пуговицы, напоминающие дореволюционные пуговицы с орлами – все это придавало его внешности изысканный характер. Якунников служил на Флоте еще до революции, и все в нем выдавало аристократа. Говорил он всегда спокойно, размеренно, слегка грассируя, был подчеркнуто вежлив и являл собой пример штурманской педантичности и аккуратности. Он был когда-то лично знаком с такими столпами отечественной навигационной науки как И.Сакелари и с удовольствием рассказывал о встречах с ним. Прежде, чем приступить к изложению теоретических основ науки, Якунников скрупулезно учил нас правильно затачивать карандаши (все записи на морских картах и в навигационном журнале делаются только карандашом) и делать записи специальным шрифтом, который исключает возможность спутать одну цифру с другой. Он также учил нас все, даже самые простые расчеты, которые обычно производятся в уме, делать «столбиком» на полях карты, для пущей надежности. (Тогда еще не было и в помине электронных калькуляторов). Нам, курсантам, это казалось чудачеством и лишь спустя несколько лет, оказавшись в ситуации, когда мне пришлось в условиях штормовой погоды и сильной качки отстоять без смены трое суток на штурманской вахте, я понял, как прав был Якунников. К исходу третьих суток я был измотан настолько, что сознание мое стало сумеречным, извилины в голове ворочались медленно и неуклюже, в глазах было темно. Я подолгу не мог сообразить, сколько будет от тринадцати отнять семь, или к двадцати трем прибавить восемнадцать. Нужно ли объяснять, что незначительная ошибка в навигационных расчетах могла привести к весьма серьезным последствиям. Вот тут и пригодились наставления Якунников


   Любимым моим предметом был курс «Средства наблюдения и связи». Дело в том, что, наряду со сведениями об организации и аппаратурном обеспечении всех видов связи в Военно-Морских Силах (дальней, внутриэскадренной и др.) в него был включен довольно объемный курс радиотехники – предмета, в значительной степени мною изученного самостоятельно в школьные годы. Экзамены по этому предмету для меня всегда были праздником и неизменно увенчивались пятерками.
   Чрезвычайно интересным был курс «Приборы управления стрельбой» (ПУС). В начале пятидесятых годов прошлого века предмет «Вычислительная техника» в гражданских ВУЗах только зарождался, а гражданская промышленность такой техники еще не знала. Между тем простейшие ПУС применялись еще на кораблях дореволюционного флота России и в них использовались зачатки вычислительной техники, хотя и не электронного характера. Еще в русско-японскую войну, в Порт-Артуре русские моряки вели артиллерийскую стрельбу по японским кораблям, используя приборы управления артиллерийской стрельбой. Не могу здесь удержаться, чтобы не заметить: интеллектуальный и инженерный потенциал российских моряков был во все времена традиционно высок, чему способствовали  особенности военно-морского образования и воспитания. Поэтому технический прогресс на Флоте и в кораблестроении всегда шел на два корпуса впереди всех Вооруженных Сил и других отраслей промышленности.
   Придя на кафедру ПУС, я с удивлением увидел там большие шкафы с вращающимися лимбами  и светящимися табло. Эти шкафы были предназначены для ЦАП (центрального артиллерийского поста) эсминца новейшего проекта и выпускались промышленностью серийно уже в течение нескольких лет. Они были набиты блоками на электронных лампах и представляли собой электронно-вычислительную машину (ЭВМ), управляющую подготовкой и ведением стрельбы главным калибром. На вход ЭВМ вводились исходные данные стрельбы (дистанция до цели, скорости корабля и корабля-цели, курсовой угол цели , направление и скорость ветра, партия и влажность пороха и т.д.). Эти данные постоянно поступали от различных источников (от командно-дальномерного поста КДП, расположенного в верхней части фок-мачты, где был установлен трехметровый дальномер, из штурманской рубки, от артиллерийской радиолокационной станции и др.). Переработав эту информацию, ЦАП, расположенный обычно глубоко под палубой корабля, выдавал непосредственно на орудия установки для стрельбы – целеуказания. Это были ПРИЦЕЛ (угол возвышения орудийных стволов над плоскостью горизонта) и ЦЕЛИК (угол отклонения стволов от диаметральной плоскости корабля), устанавливаемые комендорами на орудиях, в результате чего стволы получали точную наводку на цель. Комендоры совмещали перекрестья прицелов с целью,  после чего управляющий огнем офицер-артиллерист давал команду открыть огонь.
   Принципиальные электрические схемы ЭВМ, расположенной в ЦАПе, развешанные в лаборатории приборов управления стрельбой, едва умещались на  стенах обширного помещения, сплошь заставленного многочисленными приборами, дальномерами и орудийными установками. Изучая эти схемы, мы нагуливали вдоль стен целые километры. Электронная вычислительная техника тогда делала только первые шаги, полупроводниковая электроника только зарождалась, и, ввиду громоздкости осуществления сложных вычислительных операций, некоторые из них производились с помощью т.н. «коноидов», этого математического и инженерного чуда доэлектронной эпохи вычислительной техники. «Коноид» - это тело с очень сложной поверхностью, отдаленно напоминающее грушу. Он вращается с определенной скоростью, а по его поверхности скользят щупы, механически связанные с какими-нибудь переменными элементами электрической схемы, например с переменными сопротивлениями. В результате, если на вход устройства подается исходная величина в виде определенного напряжения, то на выходе получается некая его функция, определяемая формой поверхности «коноида», т.е. производится требуемое математическое преобразование.


   Не менее интересным предметом оказался и Курс артиллерийской стрельбы, основанный на ранее изученной нами теории вероятности. Эта теория позволяла выбрать правильную тактику и заранее рассчитать исход артиллерийского боя  между двумя кораблями с известными ТТД (тактико-техническими данными). Исходными данными для расчетов служили количество и калибр, скорострельность и секторы обстрела корабельной артиллерии, наличие и толщина бортовой и палубной брони, а также скорость хода обоих кораблей – участников артиллерийской дуэли. Эти данные содержались в справочниках по корабельному составу всех флотов мира, имевшихся в секретной библиотеке ТОВВМУ. В результате решения задачи получались выходные данные: на каком курсовом угле противника надо занять позицию и на какой собственный курсовой надо его привести, хватит ли для этого преимущества в скорости хода, на какой дистанции надо открыть огонь и какой боевой курс выдерживать. Решение задачи давало также прогноз по количеству попаданий главным калибром отдельно в надстройки, палубу, надводный и подводный борт каждого корабля – участника боя. Для  ускорения решения были разработаны специальные планшеты, при наложении которых друг на друга задача решалась за несколько минут.


   Чтобы не утомлять более читателя описаниями изучаемых предметов, ограничусь простым перечислением названий тех из них, о которых не успел упомянуть в этой главе. Это «Морская практика», «Военно-морская организация и методика боевой подготовки», «Тактика Военно-Морских сил», «Военно-Морская география», «История Военно-Морского искусства», «Химическое оружие», «Навигационные приборы», «Девиация магнитных компасов», «Торпедное и минно-тральное оружие».
 По окончании штурманского факультета Училища мы сдавали государственные экзамены по пяти дисциплинам:  «Основы марксизма-ленинизма», «Тактика Военно-Морских сил», «Навигация и лоция», «Навигационные приборы», «Мореходная астрономия». Все госэкзамены я сдал на четверки.