Каждый выбирает дорогу по себе. Глава 8

 
                Холодная купель.


   В январе 1955 года эскадра, базирующаяся во Владивостоке, должна была провести артиллерийские стрельбы по берегу. В качестве полигона был выбран остров Желтухина в южной части залива Петра Великого. Для корректировки артиллерийского огня нашему кораблю была поставлена задача высадить на остров Циволько, расположенный поблизости, корректировочный пост с двумя наблюдателями и радиостанцией. С нами, вкачестве «обеспечивающего» пошел начальник штаба бригады.
   Был 12-градусный мороз и ветер в шесть баллов, разведший волну в четыре – пять баллов. В прибрежных частях залива уже сформировался блинчатый лед.При подходе к острову стали на якорь примерно в трех милях от него, т.к. подходить ближе было опасно из-за множества подводных камней.
   Командир вызвал меня в каюту и приказал высадить на остров корректировщиков с рацией; я был назначен командиром шлюпки. После высадки мне было предписано оставить корректировщиков на острове и возвратиться на корабль. Придя к себе в каюту, я вызвал боцмана и распорядился приготовить гребцов и корректировщиков, одев их по-зимнему, а также изготовить правую шлюпку-четверку к спуску на воду. Сам я оделся в полушубок, сапоги и зимнюю шапку.
   После доклада боцмана о том, что шлюпка готова к спуску, а шлюпочная команда построена, я поднялся на палубу, кратко проинструктировал матросов и приказал спустить шлюпку. Затем четверо гребцов, двое корректировщиков и я по шкентелю с мусингами , как предписано хорошей морской практикой, спустились в шлюпку, удерживаемую у борта корабля носовым фалинем, после чего туда спустили радиостанцию в специальной герметичной упаковке, обладающей плавучестью. Шлюпка ныряла и прыгала на свежей волне, норовившей разбить хрупкую посудину о стальной борт, гребцы руками и отпорными крюками с трудом ее удерживали. Наконец, фалинь был отдан, и шлюпка, повинуясь рулю, который я положил право на борт, отвалила от корабля.
   Волнение на море было сильным, а расстояние до берега значительным, но, имея за плечами морскую практику, приобретенную в Училище, я не ощущал никакого беспокойства. Что касается гребцов, то к этому времени я успел провести с ними несколько занятий, и они довольно сносно управлялись с веслами. Гулко ударяясь о волны и окатывая нас холодными брызгами, шлюпка ходко шла к острову.
   Остров Циволько невелик – это скала, поросшая кустарником, одиноко торчащая из воды, окруженная множеством надводных и подводных камней. При подходе к острову стал хорошо виден и слышен сильный накат, обрушивающий на берег многотонные удары волн, пены и брызг. Здесь, на мелководье, волны становились круче, а их высота многократно увеличивалась. Устремляясь между камнями к берегу, водяные потоки закручивались в кипящие водовороты, раздавался непрерывный грохот, над берегом стояла пелена водяной пыли.
   В такую погоду встреча с накатом для меня не была неожиданностью; я знал, как следует поступать в данной ситуации. При входе в зону прибоя надо  успеть, между следующими друг за другом волнами, развернуться кормой к берегу, а носом к волне и немедленно отдать дрек (шлюпочный якорь). Тут же, не теряя ни секунды, надо навалиться на весла, сообщив шлюпке хотя бы незначительный ход, позволяющий с помощью весел и руля удержать ее носом на волну и тем самым предотвратить опрокидывание. После того, как шлюпка отыграется на очередной волне, надо травить дректов  и табанить  на веслах, приближаясь к берегу и продолжая, с помощью отданного якоря, удерживать ее носом против волны. С приходом следующей волны все повторяется. Таким  образом, от волны к волне, то табаня и потравливая дректов, то задерживая его и наваливаясь на весла, мы должны постепенно подвести шлюпку вплотную к берегу, где очередная волна плавно и мягко опустит ее кормой на гальку, покрытую выброшенными морем водорослями. Точно так же и при отходе от берега надо держаться носом на волну с помощью отданного якоря, постоянно выбирая его и удерживая в натяжении, одновременно набирая ход с помощью весел.
   Таков был план. Все это было в свое время хорошо отработано в Училище, поэтому я оставался спокойным. Обойдя вокруг острова и не найдя ни одного места, подходящего для высадки, например, в виде песчаного пляжа или каменистой осыпи, я решил высаживаться в первоначальном месте, чтобы оставаться в пределах видимости у корабля, силуэт которого темнел в трех милях от нас.
   Итак, я направил шлюпку к берегу, стараясь проскочить между видимых камней. Через пару минут мы оказались в зоне прибоя, где море кипело, клокотало и крутилось, как вода в гигантском котле. Как только очередная волна прошла под шлюпкой, я положил руль лево на борт и скомандовал гребцам: «Левая табань, правая навались!». Шлюпка послушно и довольно быстро развернулась на обратный курс, и тотчас я подал команду: «Отдать дрек!». Через мгновение матрос, сидевший на баке, издал пронзительный крик: «Дрека в шлюпке нет!», отозвавшийся в моем сердце как погребальный звон. Дальнейшие события развивались стремительно и неотвратимо. Следующий вал поставил шлюпку, лишенную якоря, «на попа», и все ее содержимое (люди, весла, снаряжение, радиостанция) посыпалось, как горох, в воду.    Вынырнув, я ухватился за планширь  шлюпки, чтобы удержать ее от переворачивания, но больше никто не смог последовать моему примеру, т.к. людей разметало далеко от шлюпки, и мощным ударом следующей волны ее перевернуло. Сначала полушубки поддерживали нас на плаву, но, по мере намокания, стали тянуть на дно. Вместе с этим все ощутимее становился охватывающий нас холод (температура воды, наверное, была не выше пяти градусов). Трудно сказать, сколько времени мы барахтались в водоворотах между камней, но в конце концов накат выбросил всю шлюпочную команду во главе с ее доблестным командиром на берег. Удивительно, но никто не разбился и не получил травм и увечий. Вслед за нами на берег выбросило шлюпку, радиостанцию, весла, спасательные круги, деревянный черпак и другие предметы снаряжения.
   Мокрые и продрогшие, мы оттащили шлюпку от воды и собрали имущество, разбросанное по берегу. Затем, поднявшись повыше, помогли корректировщикам построить шалаш и развести большой костер, благо в герметичном комплекте рации имелись сухие спички. Радисты стали сушить одежду, развернули радиостанцию, вышли на связь со штабом эскадры и доложили о готовности к выполнению задачи. Нам же надлежало возвратиться на корабль, времени для того, чтобы обогреться и, тем более, чтобы высушить одежду, у нас не было.
   Шторм не утихал, и задача отрыва от берега, не имея заведенного якоря, представлялась невыполнимой. Уложив собранное имущество в шлюпку, мы предприняли первую попытку. Встав по обоим бортам шлюпки и удерживая ее носом против волны, мы, как могли, разогнали ее, зайдя в воду по пояс, после чего по команде разом запрыгнули в шлюпку и быстро разобрали весла. Однако, сделать первого гребка мы не успели. Подоспевшая волна ударила и перевернула  шлюпку, опять выбросив ее на берег вместе с нами и веслами. Требовалось все делать гораздо быстрее, а сил у промокших и замерзших людей оставалось все меньше. Тем не менее, мы повторяли попытку за попыткой, стараясь оторваться от берега в промежутках между волнами. Как мог, я старался подбодрить матросов, шутил, хотя у самого зуб на зуб не попадал.
   Наконец, во время третьей или четвертой попытки удалось, быстро разобрав весла, сделать несколько гребков. Шлюпка, набрав небольшой ход, при ударе волны осталась на ровном киле, хотя и была залита почти по самый планширь. Мы пошли к кораблю, сидя по пояс в ледяной воде. Вычерпывать воду уже не было сил.
   С корабля внимательно наблюдали в бинокли за нашими действиями. Вскоре я заметил, что там перенесли флаг с кормы на гафель , а под реей грот-мачты появился черный шар, что означало: корабль снялся с якоря и дал малый ход. Действительно, корабль подошел на милю ближе к острову, где снова встал на якорь. Начальство пыталось таким образом облегчить нашу участь. Я же, сидя у транца шлюпки и сжимая одеревеневшей рукой румпель, анализировал происшедшее. Конечно, разгильдяй-боцман, не укомплектовав шлюпку всем штатным снаряжением и забыв положить в нее шлюпочный якорь, не выполнил своих прямых обязанностей. Но главная вина лежала на мне, его прямом начальнике, который должен был отвечать за профессиональную подготовку и дисциплину своих подчиненных. Наконец, никто не мешал мне лично проверить перед спуском шлюпки наличие в ней якоря.
   Ощущение позора еще более возросло, когда мы, на последнем издыхании, подошли, наконец, к борту. Отбросив в сторону все правила хорошего тона и военно-морской практики, нас стали поднимать на талях  вместе со шлюпкой, наполненной водой, при этом пришлось выдернуть сливную пробку и могучая струя, ударившая из-под нас в борт корабля, завершила мой полный моральный разгром.
   При докладе командиру о выполнении задания я, преодолевая дрожь и стук зубов, старался выглядеть бодрым и даже веселым (хотя сильно сомневаюсь, что мне это хотя бы частично удалось) и попросил выделить каждому участнику героической высадки по сто граммов из корабельного запаса, для «сугреву». Похоже, тут я несколько переборщил, упустив из виду ревнивое отношение командира к каждой капле живительной влаги, находящейся в его полном распоряжении. Лицо его побагровело, и он разразился длинной тирадой, изобилующей выразительными словосочетаниями, которые, к сожалению, не могут быть обнародованы на этих страницах. После этого он дал мне двадцать минут, по истечению которых приказал повторить высадку на остров, только без радистов.
   Поскольку я, в свою очередь, был недоволен недостаточно быстрыми и умелыми действиями своей шлюпочной команды, то взял с собой тех же самых гребцов. Разумеется, на этот раз я лично осмотрел шлюпку и убедился, что дрек с дректовом уложены и закреплены на своих штатных местах.
   Через 20 минут, переодетые во все сухое, мы отвалили от борта и вновь пошли к острову. Погода оставалась такой же штормовой, как и прежде, но на этот раз все прошло штатно: несмотря на накат, я сошел на берег, не замочив сапог. Так же успешно мы, выбрав отданный якорь, отошли от острова и, вконец обессиленные, но довольные собой, возвратились на корабль.
  Возможно, кому-нибудь это покажется удивительным, но никто из участников описанного происшествия не схватил даже насморка.