Сколько миль до горизонта? 8. Без слов

Светлана Нилова
«А он совсем не плох» - думала Эрика. – «С таким можно сколько угодно. Чистенький, приятный. Не то, что эти голливудские ублюданы, которые сначала нюхают кокс, а потом жарят тебя по очереди. И только обещают продвинуть на пробы.»

Ей уже до смерти надоела массовка и тусовки со знаменитостями. Почему всё знакомство с ними заканчивается одинаково: коксом и сексом? Иногда с извращениями. Они сами никогда не называют это извращениями, а «причудами» и «разнообразием». В свои двадцать Эрика имела богатый опыт этих «разнообразий». Самые безобидные – переодевания. Это было похоже на театр и такие «роли» даже нравилось Эрике. Другое дело, когда кроме костюмов в ход шли разные «игрушки» и довольно неприятные.

Иногда так хотелось  сказать очередному обдолбанному чудаку: «Засунь это себе, сам знаешь куда, и повибрируй там. И охай, сука, громче!»

Много раз Эрика думала, что пора завязывать с извращенцами, но именно они платили больше всего. Платили и рекомендовали. А как ещё прожить в Лос-Анджелесе, не утруждаясь ежедневной работой и только ожидая ролей в кино?
Эрика снялась уже в нескольких эпизодах, её имя мелькало в длинном списке титров, но из известных режиссеров её никто не брал. Брали других.
А ведь Эрика была хороша. И личико смазливое, и фигура стройная. Вот разве что грудь хорошо бы побольше. А то ведь как у малолетки…
Много раз Эрика думала подкопить деньжат и вставить силикон, но один знакомый сценарист сказал:
- С большими сиськами ты будешь, как все. Совсем потеряешься. Тебе бы бантики завязать – мечта педофила. Погоди, может, будут снова экранизировать Лолиту. Ты хоть почитай.
Эрика честно читала. Почти до середины. Страдания какого-то чудака не впечатлили её. Секса в книжке она не нашла.
«Ну и что же здесь играть?» - думала она, лениво листая книжицу. – «Какая-то муть».
Она вспоминала, что сама вытворяла в пятнадцать. Да этому Гумберту… Гумбольту и не снилось! И кто вообще знает, о чем думают пятнадцатилетние девочки?

Да о том же, о чем и в двадцать, Эрике нравилось, что мужчины тащились от нее, пускали слюни и распускали руки. А еще ей нравилось играть роли. Пару раз она даже довольно удачно имитировала девственность. А уж изобразить оргазм – здесь ей не было равных. Мужики велись. Вот и Алек тоже повелся. Буркнул сначала что-то насчет того, что быстро получилось, но она расплакалась такими слезами восторга, что он даже поверил, что ей понравилось.

А ей действительно понравилось. Не до слез восторга, конечно. Было бы о чем плакать, а так, вообще, приятно. И совсем не быстро. Быстро это когда меньше минуты или вообще на одеяло. А уж когда долго – это вообще засада! Особенно под коксом. Ни сесть, ни ходить потом невозможно, все болит, щиплет, словно туда соли насыпали. А они, придурки, еще гордятся собой: «Вот как я могу. Понравилось, киска?» Да как это может нравиться?
Эрика взглянула на Алека. Молодец, парень. Сделал дело и заснул. Никаких извращений и связываний. Если так будет каждый раз, то можно…

Эрика разглядывала Алека. «А он ничего так, симпатичный.»
Алек застонал во сне и дернулся. «Вот ведь лох», - подумала Эрика – «Его развести, проще, чем малолетку. А вроде как успешный адвокат, бизнес у него свой. И деньжата есть. Мог бы вообще не работать.»

«Работать…» Это слово всегда пугало Эрику. Она помнила маму, которая приходила  с работы, падала на кровать и засыпала, как мертвая. Отец, наверное, не так уставал, потому что спрашивал Эрику:
- Пожрать есть?
И потом наворачивал приготовленные Эрикой макароны, обильно поливая их кетчупом, запивал пивом и смотрел телевизор. С отцом было проще.  Когда просыпалась мать, она устраивала Эрике выволочку за гору грязной посуды и обоссанную сестру. В семье Эрики росло трое детей, кроме старшего брата Эрни, была сестра Элла. Ей исполнилось тринадцать, но у неё были укороченные конечности, синдром Дауна, и она совсем не развивалась. Эрика звала ее «Дебилка».

Эрни пропадал целыми днями и явно не в школе, но родители давали ему поблажки, а вот Эрике доставались все придирки.
- Вот ведь кобыла выросла, когда уже ты пойдешь работать? – говорил отец. И Эрика думала, что совсем не хочет как они: приходить с завода и падать от усталости.

А потом завод закрыли, и отец работать перестал. Они еще жили на «дебилкино» пособие, но уже все хуже и хуже. Отец от ничегонеделания начал пить. Эрни вообще перестал появляться дома. Однажды вместо него пришли полицейские, обыскали квартиру и увели отца. Оказалось, что Эрни занимался наркотой. Отец через несколько дней вернулся. Эрни посадили.

«Вот идиот!» - думала Эрика. - «И так глупо попался! Меня бы ни за что не поймали.»
Эрику не страшила тюрьма, тем более, что Эрни писал, что там ему неплохо живется. Эрику пугала только работа. Тем более, что мать стала работать еще больше, отец не просыхал и весь домашний труд, включая сестру, висела на ней.

Она с трудом закончила школу, сразу после выпускного вытащила у матери из сумочки всю зарплату и умотала в Лос-Анджелес.
Там у неё началась совсем другая жизнь.


- Чтобы добиться чего-то, взойти на звездный Олимп, надо постараться, - говорили ей, и она «старалась». Да еще и посмеивалась над своими недалекими одноклассницами. «Вот ведь дуры! Все тоже самое, только без денег.»

Сама Эрика была умная и открыто денег не брала. Такой неприкрытый товарооборот мог привлечь внимание полиции и бандитов. А делиться Эрика не хотела. Ни с кем.
В Лос-Анджелесе она сняла маленькую квартирку и записалась на курсы по актерскому мастерству. Знакомый оператор за два минета пристроил ее сниматься в массовке, познакомил с нужными чуваками, и за два года Эрика забыла вонючий Детройт, и надоедливых родителей, и первый сексуальный опыт на пустыре за автомобильной свалкой.

Парней было трое. Они скинулись по двадцатке и обещали только потрогать. Но после «травки» ей самой захотелось попробовать… Так, ничего особенного оказалось. За деньги можно и потерпеть. Главное – не работать.  Позже она поняла, что двадцатка – это слишком мало и соглашалась только за полсотни. С каждого. Но в её родном Детройте мало у кого из парней водились деньги. Поэтому она и умотала в Калифорнию. А точнее в Голливуд.


Эрику привлекали именно «звезды». С другими она не имела дел. Актеры, режиссеры, сценаристы – все те, кто делает кино. Эрика обожала кино и всех, кто с ним связан.
Но теперь Эрика начала понимать, что то, чем она занимается с «чудаками» из Голливуда, тоже работа. Иногда тяжелая. Иногда – опасная. Один стареющий актер чуть не задушил её однажды. Потом, правда, щедро заплатил, но полоса на шее оставалась и довольно долго. Эта полоса как раз и помогла сымитировать попытку суицида. Сама Эрика никогда бы не стала. Она не такая дура.
«Это всё голливудские, от пресыщенности.»

Сейчас Эрика лежала в постели с обычным адвокатом и думала, что он совсем не плох. И гораздо лучше избалованных Голливудских парней.
«Ласковый такой, приятный. Может, стоит замутить с ним?…» 


* * *
Только открыв глаза, Алек понял, что это не сон. Рядом спала Эрика. Одеяло соскользнуло и не прикрывало её наготы.
«Вот ведь  влип», - подумал Алек. Ночная авантюра теперь казалась ему чем-то нелепым и постыдным.
«Как теперь с ней общаться? Что я ей скажу?»
У Алека никогда ещё не было таких стремительных связей.
Эрика перевернулась на спину и открыла один глаз.
- П.привет, - сказал Алек.
- Привет. А ты дергаешься во сне.
- Правда?
- Ага. Как на электрическом стуле. Вот так.
Эрика несколько раз судорожно дернулась с открытым ртом и рассмеялась.
- Ты когда-нибудь видел, как казнят на электрическом стуле?
- Нет.
- Ты же адвокат.
- Вот именно. Я практикую в штате Орегон, там мораторий на смертную казнь.
Алек хотел добавить, что не проиграл в суде ни одного дела, но счел, что это было бы хвастовством.
- А я видела. Я ходила на фильм "Лики смерти". Жуть. Там натуральные съемки, представляешь?
Алек потянулся к стакану с водой.
- У тебя давно не было женщины?
Алек поперхнулся, вытер ладонью лицо и спросил:
- Очень заметно?
- Есть немного, - снова засмеялась Эрика. Голосок у неё был тоненький, кукольный. – Давай, это выправим.

Она  снова забралась под одеяло к Алеку, прижалась к нему, тихо посмеиваясь.
- Не парься, я всё сделаю сама.

Потом Эрика поднималась и опускалась над ним, постанывая и тоненько вскрикивая, а он закрыл глаза и наконец, почувствовал, что свободен. Привычная тоска словно бы растаяла и вся скованность Алека слетела с него. Впервые он бездумно наслаждался, слепо доверяя своей физиологии.

 Алек вспомнил свой первый опыт в кампусе Университета. Девчонка была тороплива и пьяна, а на следующее утро переползла в постель Стэна.  Много раз после этого случая Стэн уводил его девчонок, но та, первая, с которой Алек почувствовал себя мужчиной…
То утро запомнилось ему на всю жизнь.
Теперь всё иначе. И Эрика не первая, и Стэна рядом нет.
"Хорошо, - подумал Алек.- И не надо ничего говорить."

Через несколько минут не только слова, но и все мысли в голове Алека исчезли. Чувствуя приближение финала, он распахнул глаза и увидел, как трепещет и  выгибается блестящее от пота тело Эрики.

9. Генеральная уборка.  http://www.proza.ru/2013/06/23/1750