Он смотрел на нее как на воду, как она только минуту назад смотрела на свою смерть. На свою желанную смерть. Он смотрел на нее из-за кустов. Его взгляд выжигал иероглифы на ее зрачках, словно пытаясь высосать всю душу из тела и пытать вопросами, на которые она не знает ответов.
Владу крепко взяли за руку, как только она сошла с поезда, и не отпускали, пока их машина не прибыла к пункту назначения. Вот и все. Теперь избавились от нее. Теперь они могут спокойно изучать содержание Кама Сутры, которую мать купила несколько дней назад, думая, что Влада не увидела и не заметила.
- Давай, давай, внучка, сходишь в магазин за продуктами и пойдешь гулять.
Дедушка, бабушка, другой город. Новая школа где-то в уже ненавистных ей улицах. Давай, разорви пространство в желании получить свободу. Но чудо не происходит. Чудес вообще не существует.
Влада вышла в жару летнего дня, зажав в потной ладони измятую купюру, обводя взглядом типичный двор типичной пятиэтажки.
- Эй, - проходя через парк, она попала в зону отдыха местных приматов. – Ууу, откуда такие у нас берутся? Эй, красавица!
Она уже не помнила, что именно, оскалившись, бросила в ответ. Почему им вдруг понадобилась измятая, мокрая купюра. Но… Но четверо зажали ее в кольцо. Она знала, что провоцирует их. Ей было все равно. Ей хотелось бить, рвать зубами, хотелось что-то делать…
Если бы мужик, что подбежал на шум, подбежал чуть позже, Владе сильно влетело бы. А так она отделалась чуть не содранным скальпом, ссадиной на щеке и порванной футболкой. Да, точно – и деньги забрали. Получила по полной в самом деле тогда от деды, сурового человека, истинного отца своей дочери, считающей, что никто не имеет права на ошибку.
- Я Миша. Привет. Как видишь, у нас в классе все очень разные…
Слова, слова сквозь решето, шелест листьев. Мальчик недоуменно смотрел, рассказывая, надеясь увлечь и заинтересовать.
- Владислава, какая оценка у вас была по истории в предыдущей школе?
- Одиннадцать.
- Вы честно заработали ее?
- Можете проверить.
…Терпеть не могла посиделки в кафешечках, которыми болели все эти курицы из ее класса. Хотя они честно пытались наладить контакт, даже приглашали на дни рождения, надеясь, что однажды она даст им списать на контрольной. Но курицы оказались умнее, чем почудилось сперва, и вскоре поняли, что им ничего не светит. Потому возненавидели заучку и всячески изощрялись, пытаясь залить ее грязью, очернить перед учителями и ликвидировать.
- Миша, скажи, разве я настолько умна, что они так меня не любят и боятся?
Миша единственный, с кем она могла говорить, не опасаясь и не огрызаясь.
- Ты слишком самоуверенна, - парень обеспокоено вглядывался в ее лицо, искривленное гримасой отвращения. – Может именно поэтому они тебя не любят.
- Бред.
След. На воде, казалось, остался след, когда на нее упал желтый, сухой лист клена. И хотя течение сразу же поглотило его, но что-то держало взгляд, притягивало к поверхности реки.
Она прогуливала уроки в последнем классе, сбегала из дома, не хотела видеть Мишу, тем более дедушку. Только бабушку было немного жаль, она единственная, кого Влада любила на самом деле и уважала. И вот она пришла домой… После недели отсутствия с выключенным мобильным телефоном…
И сердце разрезали пополам. И вложили туда стрихнин. Бабушка умерла. Умерла, умерла, умерла!!! Влада не поверила, стала отбиваться от деда, когда тот попытался неуклюже ее обнять, кинулась в спальню… Три дня прошло. Челюсть подвязана белым платком, что бы рот не открывался. И Владу стошнило прямо на ковер. Она вырвала клок волос у себя с головы и, не зная зачем, положила рядом с восковым, бледно-зеленым лицом, обрамленным седыми прядями, убежала, не рыдая, молча, бежала по темнеющим улицам, бежала, бежала, не останавливаясь, может еще успеешь догнать ее, бабушку, попросить вернуться, больше ведь некому меня любить, вернись…
Пусть приезжает мать со своим женихом или что оно там… Пусть приезжает! Пусть попляшет с отцом на могиле бедной женщины! Пляшите, пляшите! Кто же будет готовить, убирать, а еще и заботиться о чокнутой, агрессивной соплячке?
Бежать, бежать! Сумерки бросили ее в человека, одиноко бредущего через переулок. Он как камень встретил удар и сжал руками Владу, словно и ждал, когда же она сама к нему прилетит.
- Отпустите меня.
Он молчал. Луч откуда-то сверху. Желтые глаза, желтый лист на воде, поток уносит, он молчит.
- Отпустите меня!
Он так медленно, картинно, закрыл ей рот ладонью, судорожно вглядываясь в девичье лицо, смотрел странно, печально…
Влада пыталась отбиваться, но он крепко держал ее, навалившись, заткнув рот платком. Заткнув рот платком и срывая джинсы.
Безлюдный темный переулок у заброшенного завода. Ночь.
Он отпустил ее. Он оставил ее. После. Исчез, растворился, а она, впервые за несколько последних лет, разрыдалась. Рыдала, скрутившись в клубочек, пытаясь стереть из памяти желтые глаза и ощущение чужой плоти в себе. Стереть! Стереть навсегда! Вместе с собой! Навсегда!
Мост над стремительной рекой, сомкнутой в бетонном русле. Живая и не живая. Выход, дверь в облегчение. След на воде от желтого кленового листа.
…Смотрел из глубины куста. Пронзительный взгляд. Взгляд, который нельзя победить.
Плевать – Влада перегнулась через перила… И полетела вниз, к точке на воде, точке, что держала отпечаток кленового листка. Может и ее след, Влады, останется на воде…
- Так ты будешь прыгать?
Влада вздрогнула и отдернула руки от перил, словно обожглась.
- А какая тебе разница? Это мое дело! – она сжала кулаки и отступила, готовясь бежать. Но он не двигался.
- Ты прыгай. Не задерживайся, - он казался просто темным пятном. И глаз, его пронзительных глаз не было видно. – Если ты готова, то значит от тебя не будет никакого толку.
- Что это означает?
- Значит ты не сможешь остановить кого-то как ты сама. Кого-то на краю. Ты должна быть как то течение, ловить отпечатки листьев. И держать их в себе. Ты можешь умереть. Ты можешь жить. Но этого не изменить.
Влада отступила еще на один шаг…
- Кто ты?
- Я тот, кто может дать тебе все.
Она написала заявление в милицию, понимая бесполезность самой затеи. Она пришла домой и даже поговорила с матерью. Тихо и спокойно как никогда. Она вернулась в школу. Она начала общаться с одноклассниками. Одноклассники удивлялись, но молчали, хотя неведомым образом слух о ее изнасиловании уже поплыл в воздухе, словно отрава, проникая в каждые уши…
Все секреты, все слова, сказанные, не сказанные – так он сказал, пообещал. И Влада поверила. Теперь она ночами училась искать «гаснущие огоньки» и предлагать им то же – переступить за край и получить в открытой ладони тайны миров, быть важным, быть необходимым и говорить это другим. Пока только училась.
… - Твое лицо не должны видеть. Как и тебя. Пусть «огоньки» думают, что это им приснилось. Сначала. Потом примут как должное.
Он никогда не показывал ей свое лицо. И ей не было страшно. Влада и не хотела видеть его.
Чудовище. Летело за ней песчаным вихрем, прикосновением превращая в стекло деревья и траву, молчаливо и неизбежно, как поезд, без единой мысли, приближаясь с каждым мгновением все ближе…
Влада вскочила, нашаривая онемевшей ладонью выключатель: щелк – и свет настольной лампы загорелся, соседки по комнате недовольно подняли головы с подушек.
- Что случилось?
- Ничего.
- Ты кричала. Кошмар? Можешь оставить лампу, если хочешь.
- Нет, спасибо, все нормально, - она встала и проскользнула в коридор, прокусив губу.
Общежитие спало. Общежитие, куда она сбежала из дома, как только поступила в юридический институт, боясь, что оставшись изоблачит себя, свои ночные выходы, которые были ей необходимы. Сейчас же никто не интересовался ее неожиданными исчезновениями. Никто.
В туалете она открыла окно и вдохнула холодный, влажный воздух, понимая, что проснулась на самом деле не от кошмара, а от того, что кожа страшно зудела, как иногда случалось в последние два года. С тех пор, как Влада встретила его. И тогда она расчесывала руки, грудь, спину в кровь, слой за слоем кожа сходила, словно страницы, исписанные жизнью. Я книга – думала в этот момент, глядя в зеркало, на красные руки, раны на которых заживали так быстро, что становилось не по себе.
Теперь она сама ловила «гаснущие огоньки» и они не могли разглядеть ее лица. Как-то она на улице встретила «огонька», которого спасла: днем, в толпе он не узнал Владу.
- Почему у меня сходит кожа? У остальных, тех кого ты еще спас, точно так же?
- «Спас».., - он удивленно хмыкнул. – Не у всех. У самых способных.
Влада открыла окно полностью и стала на подоконник. Пора.
Продолжала ли она стоять на подоннике или летела по осенним, ночным улицам города… Кто знает? У нее не было возможности видеть себя снаружи.
Огонек! Яркий, ярче чем обычно! Как мотылек, она закрутила вираж и в следующую секунду оказалась в маленькой квартире. Очень знакомой.
- Миша?
Влада не видела его, хотя свет огонька заглушал все, рвал уши и зрачки.
- Миша!
- Влада?! Что ты тут … Каким образом?!
- У меня только один вопрос – что ты делал минуту назад?
Парень выглядел ошарашенным.
- Я писал конспект… Я просто сидел и писал!
Влада схватилась за голову. Все вышло из-под контроля, выбилось из системы, нарушило тщательно установленный, привычный порядок – Миша видел ее лицо, это раз. Два – он не собирался за край, кому-кому, а в этом она ему точно верит.
- Что происходит? Объясни, Влада!
…И объяснила. Все. Рассказала все события еще двухлетней давности, все последующие детали… Взгляд из кустов, «огоньки», кожа и сны с чудовищем, что превращает деревья в стекло,… Конечно, Миша сделал вид, что поверил. Но Влада-то знала, что это не так, ведь она знала все человеческие секреты и имела ключи от всех тайн. Кроме нескольких самых необходимых в данную секунду.
- Я пойду. Это важно. Завтра мы встретимся.
Миша молчал.
Вода внизу имела желтоватый оттенок. Между расщелиной в бетоне застрял оранжевый кленовый лист, река теребила его, листок в отчаянии бился, стараясь освободиться.
- Почему это произошло? Зачем вообще тебе спасать кого-то? Кто ты вообще? – Влада стояла лицом к лицу с безликим человеком (правда ли человеком?) и задавала все те вопросы, что должна была задать еще очень давно. Но неизменным было его безмолвие.
- Мои сны… Монстр, что превращает в стекло. Почему мне стал сниться этот сон?
Он вдруг встрепенулся и тут Влада впервые увидела его лицо… Серое, какое-то детское, испуганное и злое, такое неожиданное и жутковатое из-за этого, что Влада отпрянула с слабым вскриком, прижавшись к перилам моста.
- Что ты такое?!
Он, почему то переставший быть прозрачным и неосязаемым, попятился.
- Отвечай! – она поняла,что сильнее, что готова уничтожить и он это понял.
- Я… Я ловил таких как вы, ведь вы все равно хотели умереть… Я превращал деревья в стекло… И оставался живым, а вы взамен тоже жили!
Влада ощутила как мост уходит куда-то влево из-под ног, но не упала.
- Не все из тех, кого ты ловил хотели умереть! Не все! Сегодня ночью я нашла огонек, что не хотел гаснуть, но слышала его!
- Я знаю, как все уладить, - сказал он внезапно четко и холодно. И протянул к ней ладонь.
Что-то произошло. Влада посмотрела на свои руки и… и увидела сквозь них. Они становились прозрачными.
- Нет!!! – она в ярости и в обиде рванула к нему, толкнула что было сил к перилам моста и смотрела потом, как он долю секунды летит вниз, ударяется головой о бетон и погружается в воду… Туда тебе и дорога.
Влада еще раз взглянула на руки. Все в порядке.
Вода не сохранила отпечаток – это все вранье, он был не из тех, чьи следы остаются на поверхности рек.
Она поспешила – сейчас, в свете дня, к своим подопечным, бывшим «огонькам», потому что понимала: что-то произойдет. А если и не случится ничего плохого, то надо все равно обьяснить обманутым как она, что они обмануты… Ею.
Пошла к высотке, где жил мальчик, что когда-то пытался выброситься из окна на шестнадцатом этаже. Каждый шаг туда словно вбивание кольев в асфальт, скрежуще, неприятно…
Перед подьездом стояла машина скорой, вокруг вытягивали шеи зеваки, надеясь что-то разглядеть.
Влада грубо протиснулась между спинами и земля снова сделала вираж.
Тело, изувеченое ударом. Но даже сквозь кровь можно было узнать.
- Нет! – она не поверила в случившееся. – Не может быть!
Влада поспешила в подъез, потом оглянулась и не увидела ничего. Пустой двор – ни скорой, ни толпы, ни тела…
- Что за…
Она бросилась к лифту, к квартире, где когда-то жил тот человек, которого только что она видела грудой окровавленного тряпья.
Нажала на звонок.
Дверь открыла женщина, незнакомая Владе. И тут она поняла, что не знает имени «огонька».
- Извините, тут живет мальчик, я вчера с ним познакомилась и я забыла ему отдать тетрадь…
Лицо женщины исказилось гримасой боли, почернело, пальцы судорожно сжали дверную ручку.
- Прочь! Иди отсюда!
- Почему? Почему?!
- Ты не могла вчера с ним познакомиться! – крикнула женщина, закрывая дверь. – Он погиб три месяца назад!
Бежать. Искать. И везде, где она бывала, видела одно и то же – выносят тело, а потом говорят, что их нет в живых именно с того дня, когда Влада пришла к «огонькам». Что погасли. И на краю сознания стучит прерывающим пульсом понимание того, что…
Влада рыдала, прижавшись к Мишиной двери лбом, сидя на половике. Кусала пальцы, стараясь заглушить осознание. «Гаснущий огонек». Погасшие огоньки!!!
- Ты чего? – Миша взбежал по лестнице, наклонился, рывком поднял Владу и обнял. – Что такое? Давно ты тут? Ну скажи уже!
Она вытерла слезы рукавом.
- Миша. Пойдем. Пожалуйста, будь со мной.
- Идем.
День. Безлюдный переулок у заброшенного завода.
- Ты рассказывала, что тебя… Это здесь?
- Да. Но нам дальше.
Впереди мост. Никого. Тихо. Река в бетонных оковах.
Никого. Влада прижала к груди сжатые кулаки. Никого. Облегчение приходило медленно.
- Зачем мы здесь? – Миша обнял ее, когда они стали на середину моста. – Все хорошо?
- Да. Все хорошо.
- Смотри, что там такое?
Вниз по течению стояла скорая и еще несколько машин.
- Нет! Нет! – Влада вырвалась из обьятий и смотрела туда, где водолазы доставали тело…
Она, глотая слезы, побрела к машинам. Миша, обескураженный, шел сзади.
- Нет! Нет!
Тело положили на носилки, а Влада никак не могла разсмотреть что именно там лежит.
- Девушка, вы куда? Вы знаете погибшего?
Влада подошла к носилкам с закрытыми глазами, боясь открыть их. Нет.
Смотри – прошептала она себе. Посмотри.
Мгновение обреченности. Миг распада на молекулы. Тело в носилках. Взор на него…
Там лежал он, он! Он! Не Влада, ОН! В облике обычного человека, но лицо такое же злое и детское…
- Вы знаете его?
- Нет, - шепнула безголосо Влада и засмеялась сквозь льющиеся слезы.
Миша подошел, прижал ее к себе и она уткнулась ему в плечо…