Языческий Обряд Солнцеворота

   
        ... Ночной воздух пах теплом и сухостью.
        Они долго сидели на поваленном дереве, рассказывали друг другу о чем-то незначительном, но для них очень важном. Слушали ночь: она вздыхала, дышала им в лица то нежно, то страстно, что-то нашептывала, торопясь поведать все свои секреты, важные и пустяковые. И деревья в лесу перешептывались, сплетничали, обсуждая их…
        А потом полыхала, трещала сучьями, кипела, разливаясь киноварью, страсть. Багрово-алая обжигающая страсть была антрацитовой ночью, лесом, небом, травой, поваленным деревом, ночным свежим воздухом. И луна, круглый молочно-белый плафон, плыла там, в вышине. И страсть была этой огромной молочно-белой, с багровым отсветом, луной, и распахнутыми настежь глазами крупных, ярких августовских звезд, глядевших на них сквозь деревья.
        То горько, то сладко, тревожно, остро, сумасшедше пахли лесная трава, цветы. А земля была вся усыпана опавшими листьями, сосновыми шишками, еловыми ветками... Они кололи ей спину? Да… Может быть… Нет… Она не замечала этого. Мешали сосновые шишки? Нет… Они ничего не чувствовали. Запах его куртки, на которой ей было так мягко лежать, — любимый запах! — сливался с одуряющими, волшебными запахами августовской ночи. И ночной лес больше не казался черным, непроглядным. Он стал багрово-алым, и в багрово-алом свете она видела его умиравшие от страсти любимые глаза, любимое лицо, склонившееся над ней... Каждую черточку.
        Горячо! Жарко!.. Восторг. Соединение. Слияние. Растворение. Забвение…
        А страсть звенела, как натянутая струна, и умирала от счастья, и рождалась вновь. То нежно звенела веселыми колокольчиками, то гремела в мажоре, грохотала громом над зачарованным страстью лесом торжествующая, грозная, неотвратимая, смеющаяся, упоительная музыка. И опять, и опять, и снова, и опять вкрадчивую, фривольную, летящую мелодию сменял гремящий грохот ударных инструментов. И опять, и снова, и опять нежный хрустальный перезвон колокольчиков перекрывали удары барабана, точно раскаты грома разразившейся вдруг прямо над ночным лесом грозы.
        Эта страсть, это наслаждение дарили забвение. И таилось в этом что-то давно забытое. Может быть, то было прикосновение к древнему Знанию, тысячелетней мудрости? Может быть, им открылось вдруг нечто, спрятанное глубоко под толщей веков и даже тысячелетий? Первозданная Мудрость Природы, старинных скифских или, скорее, славянских языческих обрядов… Нечто неизведанное, сказочно-поэтическое, исконно свое, забытое, родное, древнее, уносящее в глубину, в даль веков. Надвременье? НАВЬ?..

        Древний ритуал... Глухие леса, хороводы. Жар и потрескивание костра на лесной поляне. Пламенеет лес, зажигается поляна чудесным, диковинным светом — розовым, оранжевым, рыжим — непонятно каким! И летают, скользя, в этом ночном разноцветном мире смутные полупрозрачные тени, и парят они, и отражается ночной мир в глазах людей тысячами маленьких пожаров.
   
       Все жарче разгорается костер на поляне, и полыхает он яро, и освещает все вокруг огненно-рыжим заревом, и огонь дышит и движется. Жаркие языки пламени пляшут, оживая на глазах, и устремляются ввысь, и достают до самого неба, а искры сверкают и летят, и звезды в небе тоже летят, кувыркаясь от счастья...   
       И летят, кружа хоровод, пляшут девушки в сарафанах, и венки у них на головах, и длинные косы их тоже летят в вихре танца. Огненные пляски и текущие полноводной рекой песнопения, и дивная, звенящая, смеющаяся музыка. И хитрое подмигивание, и серебристое хихиканье жизнерадостных колокольчиков, и чарующий и завлекающий, вкрадчивый и манящий смех русалок.
       ... Но вот уже и косы распустились, и ленты потеряны, а длинные запутавшиеся волосы полощет, лаская, прохладный ночной ветерок, и звучит странная, диковинная, дразнящая всхлипывающими или смеющимися колокольчиками музыка, и слышится обволакивающий, страстный, полный неги любовный шепот в уголках леса... Ну иди же ко мне... ну иди...   
        Потрескивает догорающими сучьями ночной костер, и пляшут, смеются, всхлипывают, брызжут огоньками-светлячками искры, и тихо гаснут. И полыхает теперь ночной мир пожаром юности и неизведанной доселе непреодолимой страсти. Жаркие объятия и поцелуи, любовный порыв, горячий трепет…   
        Соитие, восторги обладания, извивающиеся, слившиеся в первозданном языческом блаженстве пары, и всхлипы, и вскрики, и сладостные судорожные содрогания…   
        И погибает задрожавшая, изогнувшаяся в нестерпимо сладких конвульсиях упоительная ночь.
        Недолго сладкое забытье.
        Ах, как ночи коротки! И вот уже струится рассветом море юности.
 
        ...Мудрость природы. Извечный языческий ритуал.
        Рвущийся наружу острый инстинкт. Продолжение рода.
        Соединение мужчины и женщины друг с другом, с землей, с Вечностью.




         © Лана Аллина
         Отрывок из моего романа "Воронка бесконечности" - спрашивайте в Интернет- и книжных магазинах.

         Эта миниатюра опубликована также в Альманахе "Писатель года 2014". Книга девятнадцатая. Национальная литературная премия. Специальное издание для членов Большого жюри национальной литературной премии "Писатель года". М. Литературный клуб, 2015. ISBN 978-5-91815-521-9. СС. 256-258.

Фотография сделана автором