Пирожки

Виталий Мур
                Посвящаю О. Д., ко  дню   рожденья!



    Из глубины беспокойного пространства вылетело тело, похожее на блюдце, и мягко шмякнулось на асфальт перед изумленным пенсионером Василием Васильевичем, сержантом запаса, недоверчивым ко всему необычному.   
   "Черт побери! Что за наваждение! - подумал он. - Бред какой-то! Пора тебе,  дружок, завязывать с ежедневными возлияниями в гараже со Степан Матвеевичем.  Доведут они тебя когда-нибудь до белой горячки!" 
   Так думал пенсионер, а между тем блюдце прекратило вращательное движение,  затихло и оказалось маленьким зеркальцем в медной оправе в виде венка из роз.   
   "То у тебя "ЦСКА" играет со "СПАРТАКОМ", то ты квартиру приватизировал, то документы на дачу оформил, и вечно так, - причина обмыть всегда находится! Вот  глюки и пошли! Ну что, Василий Васильевич? Доигрался?" - ругал себя и страшился  будущего бывший сержант. 
   "А почему блюдце не разбилось при падении на асфальт? - задумался  подозрительный и шибко подкованный в техническом плане Василий Васильевич. -  Видно, точно с ума схожу!" 
   И он с опаской взял предмет в руки и придирчиво его рассматривал. Неожиданно  зеркало отчебучило безобразие, - включилось, подобно компьютерному монитору,  осветилось ярким красным цветом, а на экране появилась плашка с надписью "ПОИСК". Василий Васильевич был очень осторожным человеком и никогда бы в реальности не  нажал на неизвестную кнопку. Однако сейчас ему порядком надоело всего опасаться  и он осторожно коснулся пальцем квадратика. Тотчас появилось изображение, которое  зависло на минуту (явно оперативной памяти не хватает, - устройство, видимо,    старинное!), но затем задвигалось и ожило. Сначала на экране появились титры "Сержант Василий Сидорчук", а далее он не только увидел, но и услышал:
   - Я к тебе, сержант Сидорчук, присматривался долго. Ты мне сначала не понравился, - говорил в экране некий лейтенант маленькому сержанту, в котором  пенсионер с трудом узнал себя молодого. - Думал про тебя, не скрою, так: прибыл  москвич, мол, умник, хлюпик такой. Но присмотрелся - стреляешь на "отлично",   бегаешь на "отлично", и, вообще, все сдаешь на "отлично". Я понял, что ты    настоящий десантник. Нам такие нужны. Оставайся, Василий, -  настаивал командир - видеоперсонаж зеркальца.
   - Нет, я никаким боком не останусь, - отстаивал молоденький Василий видение  собственной будущей линии жизни.
   - А что тебя не устраивает? - продолжал допытываться офицер у сержанта. - Мы     тебе условия, самые-самые, что ни на есть, предоставим. Квартиру, там, и все  такое. Отпускать к родителям в Москву будем раз в неделю, пожалуйста. Только  служи, - заманивал командир Василия радужными пряниками.
   - Спасибо вам, товарищ лейтенант, - отвечал Василий, смущенный таким  человеческим отношением к своей персоне. - Но продолжения не будет, не могу я остаться. Понимаете? Почему? Скажу: из-за псковского пакостного климата. Неподходящий он мне, сырой, что ли. Кашляю я здесь постоянно, - отметал  решительно всякие уговоры сержант, и для пущей убедительности кашлял нешуточно  перед непосредственной личностью начальства. 
   Зеркальце  погасло  и  замолчало.
   "Да!  Ну  и дела!  А  ведь  так  оно  и  было. Не  врет  зеркало!  Сорок  лет  прошло  с  тех  пор, -  задумался  Василий  Васильевич.  -  И  откуда   ему  известны  такие  подробности  моей  жизни?  Непонятно". 
   Пенсионер  заметил,  что  на  поверхности  предмета  вновь  появилось  слово "ПОИСК".  "А  давай-ка, я   еще  что-нибудь  посмотрю", - решился  Василий  Васильевич и опять  нажал  на  кнопку. На  сей  раз  зеркало  показало  эпизод,  озаглавленный "Абитуриент Василий Сидорчук".  Просматривая  его, пенсионер  узнал  интонации  покойного  отца  и  свой  петушиный  голосок:
   -   Что  думаешь, сын,  работать  или  учебой  заниматься?
   -   Пап!     Дай  мне  хоть  немного  остыть  от  недавней  непрерывной   армейско - строевой  жизни!  -  отвечал   Василий. -    Потом      подумаю      над  вопросом: "Кем  быть  или  кем  не быть?".
   -   Ну-ну, сынок!   Думай!     Кто ж  не  дает? - отвечал     отец  с  обидой  в  голосе.   -  Однако  ты   покороче    думай,  ладно?   Потому  как  время  катится   так  шустро,  что    только  успевай  его   подсчитывать.  Веришь?   Меня  уже  вот  и  полтинник  настиг,  а  жизни  я  за  спиной     почти     не  заметил,  -  с  философской  горечью  отмечал  отец.  -  Моментальная,  говорю  тебе,  сын,  жизнь.  Она  такая!  Проистекает  со  скоростью,  понял?  А  в  институте,  где  наша  мать  работает,  экзамены  по  вступлению уже   летом  будут.  Скоро  совсем.  Учти!  Остаток - всего  полгода.  А  ты  позабыл школьное  образование,  потому  как  десант - не  шутка!  Тебя  там     бойцом   сделали,  я  знаю,  что  говорю.  И  знаний  у  тебя  сейчас,  всего  на  один  наперсток.  Потому  тебе  надо  заново  подготовку  школьную  пройти.  Можешь и  не  поспеть.  Смотри - не  проворонь   сроки  за  гулянкой  своей!
   -   Папа!   Да  я  же  еще  не  решил - учиться  буду  или  работать!  - упрекнул  отца  молодой   Василий.
   -   Слушай,  сын. Уверен,  ты  решишь все  правильно.    В  пользу  учебы  надумаешь,  -  отец  продолжал   свою  убедительную  политику. -      Ты  же  знаешь,  где    наша  мать  работает.  Отдел  кадров  института -   не  шутка.  Неумным  дураком   будешь,  если  не  сдашь  документы    туда.   А   наша  мать     поможет,   поговорит  с  кем  надо.    А   в  другой   какой  институт  если  пойдешь,  провалишься,  не  дай  бог.   
   -  Папа!  А  если  я  работать  надумаю?  -  спрашивал  юный   Василий.
   -  Работать?  Обидишь  меня  крепко,  так  и   знай.  -  с  досадой  отвечал  отец.  -  Мы  с  матерью - образованные,  а  сын  будет  на  заводе  крутиться?  Да?  Не  пойдет!  И  не  мысли  такую  перспективу!  Выучись сперва  - ну  а  потом,  -  потом   хоть  на  тракторе  катайся,  хоть  за  фрезерным  станком  стой!!  Пожалуйста!  Твое  дело!    Только  наперед   выучись,  стань  человеком, а  потом  делай,  что  пожелаешь,  - поучал сына    речистый   горячий  отец  в  зеркале.
   Далее  на  экране  начался  следующий  диалог  с  отцом-покойником;  при  этом    Василий  выглядел    отдохнувшим,  отоспавшимся  молодым  человеком. 
   -   Ну  как,  сын,  нагулялся? - это  слышится  голос  отца.
   -   Ага!   Есть  маленько  такое  дело! - отвечал  Василий.
   -   И  что  придумал?  Скажешь? - спрашивал  отец.
   -   Учиться  буду.
   -   Это  ладно,  это  хорошо  будет.  Рад,  что  одной  линии  с  тобой  держимся,  -  говорил  отец,  искренне  радуясь  за  родную  кровь. -  Ну а  мне  интересно: какой   из  предметов  сам  учить  намерен,  а  какой  с  помощью  платных  учителей  будешь  подтягивать? -  интересовался  отец.
   -   Пап,  ты  же  сам  помнишь,  что  я - полный  нуль  в  английском.  Значит, - это раз,  то  есть  уже  к  одному  учителю  хожу.  Так?   Дальше.  Ну,  положим,  с  русским  языком   и  сочинением,  как-то  я  слажу и  сам.  А  вот  математику  и  химию  смутно  помню.  Еще к  двоим  ходить  придется,  -  разложил  предметы  сын.
   На  этом  зеркальце прекратило  показ  этого  эпизода.  Василий  Васильевич  вздохнул.  Эх!  Как  чудесно  заглянуть  вот  так - непосредственно  в  свое  прошлое!  Да!  Все так, все  так и происходило  у  него  в  жизни. И  разговоры  эти  были. Их, что? записывал  кто-то? Непонятно.  Василий  Васильевич  зевнул,  сладко  потянулся,  подняв  руки  над  собой,  и  нечаянно  выронил  зеркало. Испугался,  поднял  его  спешно.   Но  оно  почему-то  не  разбилось. "Крепкое",  -  подумал   он  и  нажал  на    слово  "ПОИСК", появившееся  на  зеркальной  глади. "Так! А  что  ты  мне  на  этот  раз  покажешь?" - с  любопытством  вопрошал  Василий  Васильевич.  Появились  титры "Студент  Василий  Сидорчук". "Посмотрим", - подумал  он  и  увидел  институтскую  аудиторию,  себя  в  ней,  англичанку и  студентов:
    -   Ай   ит  файв  пайз  (Я  съел  пять  пирожков). Ай   ит  файв  пайз, - бубнил  себе  под  нос  двадцатилетний  стьюдент  Василий. 
   Зеркальце  ближним  планом  показало  студентика   и   его  измученное  лицо.  Видно  было,  что  Василий   с большим  трудом  пытается   запомнить  слова  и  выучить  фразу. 
   Далее  на  экране  появилась    англичанка  Нона  Викентьевна.  Она  слушала,  как    Василий  издевается  над  произношением  английских  слов,  ее  лицо  приняло  страдальческое  выражение,  будто  у  нее  болели  зубы.  Она   не  выдержала  испытания  и    заявила  Василию:
  -  Подобное  произношение,  Сидорчук,  заслуживает  публичной  казни  через  повешение.  И  вообще,   Сидорчук!  -  взывала  она  к  совести  Василия. - Вы  хотя  бы   понимаете,   что  Вы  своими  "пятью  пирожками",   и  тем,  как  Вы  "их"  изволите  произносить,  намного  сокращаете   срок  моего  земного  существования.  -  Слова  эти  Нона  Викентьевна  произносила  без  тени  улыбки,  серьезно.
   В  следующих  кадрах  зеркало  показало  сцены    во  время  перерыва  между  занятиями,  от  которых  Василий  Васильевич  поежился  из-за  неприятных  воспоминаний.   Он  увидел  в  зеркальце    одногруппников,  которые   лицедействовали,  пытаясь    копировать  интонации   Василия   и   англичанки.  И   еще  при  этом  студенты   ржали,   не  имея  сил  остановиться.  Василий  страдал  от  такого фильма.   Он  вспомнил  то  время.  Бывало,  из-за  нервотрепки  с  английским,   дома  у  Василия  случались  нервные  срывы.   И  он  тогда  давал  полную  волю  своему  чувству:  швырял   в  стены   тетради,   учебники    английского языка,    не  щадил  и   авторучки  с  карандашами. 
    Внезапно  Василий  Васильевич  услышал    неясный  шум,  который  становился  все  громче  и  громче.  И  тут  он  очнулся  от  сна,  услышал  громкие голоса  и  вышел  в  коридор.  Василий Васильевич  заметил  полуоткрытую  дверь  в  смежной  комнате.  В  ней  горел  свет  и  раздавались  знакомые  голоса.  Пенсионер   вошел в комнату, посмотрел на часы, - они  показывали  час ночи,  и   заметил   стоящую  перед  трюмо  свою  двадцатитрехлетнюю  внучку  Машеньку. Она,  волнуясь,   смотрела  в  зеркало  и  громко  репетировала  дипломный  доклад  на английском  языке.  Через  два  дня  Машеньке  предстояла  защита  дипломной  работы  в   институте.  Рядом  за  столом  сидели:  ее  военный  муж - толстощекий  лейтенант  Антон  с  сердитым    сонным  лицом,  трескавшим  пирожки  с  картошкой за  обе  щеки,  и    четырехлетняя дочь  Дашенька. Последняя  настойчиво   теребила  отца за  рукав  и  ныла,   требуя  почитать сказку  Пушкина,  лежащую у нее на  коленках.   Папа  Антон,  давясь  очередным  пирожком,  недовольно  бормотал  про  себя:
   -  Спать  не  даете,  так  хоть  наемся!
   У  Василия  Васильевича  мелькнула  смутная  догадка.  Он  подошел  к  Антону  и  спросил:
   -  Антоша,  ты  сколько  съел  пирожков  уже?
   Антон  прекратил  жевать,  недоуменно  уставился  на  Василия  Васильевича   и    обиженно  ответил:
   -   А  в  чем,  собственно,  дело,  Василь  Васильевич? И почему  Вы спрашиваете? Да   и  съел-то  я  всего каких-то  несчастных  пять  пирожков,  не  больше.   


                21.11.2010