Женщина сидела у стола, низко опустив голову и сложив перед собой руки. На голубой скатерти выделялись фотография и белый листок. Сидевшая застыла в оцепенении, словно окаменела. Поза выражала безысходность и обречённость. Она будто очутилась в другом мире, в котором не было никого и ничего, кроме глубоко сидящей внутри тупой боли. Казалось, пошевелись – и сердце разорвётся на тысячу кусочков. А тот привычный мир, который она так любила, стал теперь чужим, даже враждебным для неё. В нём не стало того единственного и любимого, без которого жизнь теряла смысл.
Похоронку на мужа принесли Марии под вечер, когда все разошлись после работы по домам. Она сразу почувствовала, какую весть принесло это письмо, дрожащими руками развернула казённый лист. «…Ваш муж …Степанов Антон Сергеевич… погиб...храбрых …в бою … похоронен в братской …». Слова расплывались. Мария пыталась быстрее дойти до конца, как будто от этого что-то могло измениться. Она ещё раз перечитала извещение. Умом понимала, что в нём написано, но сердцем верить отказывалась.
Почтальон понял, что лучше оставить женщину одну и тихонько вышел. Если человек сразу не закричал, не заголосил, не заплакал, значит, он нескоро начнёт воспринимать окружающую действительность. Мария смотрела на извещение, которое сразу перечеркнуло её прежнюю жизнь, в которой были любовь, счастье, разлука, ожидание, вера, надежда… Теперь не осталось ничего.
Мария не помнила, как накормила сына и уложила его в кровать. Запомнились только его слова, сказанные озабоченно, по-взрослому:
- Мам, ты устала, да? Ничего, вот вернётся наш папка, тогда отдохнёшь. Ведь у тебя будет целых два мужика!
В его словах было столько уверенности, что у матери не хватило сил сказать ему: папка уже никогда не вернётся. Пусть ещё немного поживёт надеждой на скорое возвращение отца.
Женщина по-прежнему сидела недвижно. Перед её глазами, как в кино, мелькали кадры её счастливой, но такой короткой жизни с мужем. Их нечаянная встреча… долгие прогулки…первый поцелуй… свадьба… и счастье, которому, казалось, не будет конца. Потом они узнали, что у них будет ребёнок. Муж уверял, что непременно родится сын и оказался прав. Малыш появился на свет через два месяца после того, как Антон ушёл на фронт. Мария назвала сына в честь отца.
Ей вспомнилось, как провожала мужа. Были слезы, но скорее от бессилия, от невозможности изменить что-либо. Было больно и горько, оттого что война так грубо вторглась в их счастье и теперь предстоит разлука. Некоторые голосили. Их сердце - вещун прощалось навеки с тем, кого провожали. А молодое сердце Марии ещё не знало горя утрат, поэтому никакого предчувствия беды не было. Как и многие тогда, она верила, что война будет недолгой, и муж быстро вернётся домой.
Несмотря на военное лихолетье, фотографы иногда ездили по сёлам. Они понимали, как были важны для солдат снимки с родными лицами. На фронте они воспринимались, как обереги, хранящие от смерти. Мария отослала мужу фотографию маленького Антошки. Ответное письмо излучало такое счастье! Ведь сын был продолжением и полной копией отца. А позже Антон - старший прислал снимок, сделанный военным фотокорреспондентом. Муж стоял в окружении однополчан. Они улыбались, щуря глаза от яркого солнца. Если бы не военная форма, то и не подумать, что в любую минуту может прозвучать команда «К бою!», и для некоторых из них эта улыбка станет последней. Маленький сынишка тыкал пальчиком в фотографию и говорил:
- Это мой папка! Он флицев бьёт.
Сейчас, глядя на снимок, Мария вдруг подумала, как всё это странно. Миг, запечатлённый фотокорреспондентом, навсегда оставит мужа живым и молодым. Сын будет взрослеть и когда-нибудь перерастёт отца, она состарится, а муж навсегда останется таким. И была во всём этом какая-то несообразность, нелепость…
Как же так? Почему судьба благосклонна к одним и так немилосердна к другим? Вон Митька Суровин вернулся домой, пока единственный из всех ушедших. Без правой руки, но живой же! Полная грудь наград. Мария радовалась за подругу Шурку: какой-никакой, а мужик в доме. Правда, поначалу было непонятно, чего больше в этом возвращении: радости или горя. Митька колобродил. Напившись, гонял детей, поднимал руку на жену. Она не жаловалась. Да и односельчане не особенно осуждали его. Понимали, что это бунтует его душа. Ведь мужик без правой руки – полмужика. Нужно время, чтобы Митька нашёл себя.
- Я для Родины руки не пожалел,- говорил он, - теперь государство много чего мне должно.
А чего оно, истерзанное войной, могло ему дать больше, чем другим? Да и какое дело государству до отдельно взятого человека? Когда Митька понял это, то перестал терзать себя и других, а потом согласился стать председателем колхоза.
Ох, если бы Антон вернулся! Да Мария пылинки бы с него сдувала, отдала всю свою любовь, нежность, чтобы он быстрее освоился в мирной жизни. Она никак не могла поверить, что произошло непоправимое. Последние сводки с фронтов были наполнены ожиданием победы. Бои шли под Берлином. Мария много раз мысленно представляла себе, как вернётся Антон, расцелует, высоко подбросит сына, и тот зальётся счастливым смехом. А она будет ждать той минуты, когда он обнимет её и нежно выдохнет, как раньше: «Если бы ты знала, как я тебя люблю!».
Она ловила себя на том, что улыбается от этих мыслей. Всё чаще смотрелась в зеркало, замечая, как светлеет её лицо, разглаживается огрубевшая от ветра и солнца кожа, а в глазах сверкают искорки радости. Она постепенно открывалась для счастья. Только где оно теперь, это счастье? Не далось в руки, пролетело мимо, словно птица. Она будет дышать, ходить, разговаривать, но… её не будет. Будет другая женщина, а та Мария, которая любила Антона, дышала и жила им, останется где-то далеко, в прошлой жизни.
Её слух вдруг уловил тиканье ходиков. Показалось, что они мерно отстукивают горькое слово: вдо-ва…вдо-ва… Она закрыла уши руками, чтобы не слышать этого слова, которое отныне станет сутью её бабьей доли. Одиночество… слёзы в подушку… незаживающая душевная рана… цепкая память, постоянно бередящая душу…бесконечная тревога за сына. А ещё она знала, что в её сердце всегда будет жить робкая надежда на то, что произошла какая-то ошибка, и однажды её Антон вернётся.
За окном посветлело. Край неба начал розоветь. Мария словно очнулась. Она подняла глаза к образам в углу и прошептала:
- Господи, я отдала тебе дорогого человека. Научи, как теперь без него жить…
Из глаз, наконец, полились слёзы. Откуда-то из глубины души вырвался надрывный крик. Мария зажала рот рукой и застонала, раскачиваясь из стороны в сторону. Боль, зажавшая сердце в тиски, постепенно отпускала, как будто растворялась в слезах.
В кроватке завозился сын. Мать бросилась к нему, успокоила, погладив по головке. Она смотрела на него и думала: как хорошо, что он есть. Теперь сын – её единственный мужчина, помощник и защитник… Антоша-младший… Антон Антонович Степанов. Мария подняла глаза к иконе Божьей Матери:
- Пресвятая Богородица, пусть враги больше никогда не придут на нашу землю. Спаси и сохрани нашего мальчика! Пусть минует его лихая доля.
Село начало просыпаться. Тяжело вздохнув, женщина обвела взглядом избу. Надо браться за дела. Нужно как-то жить. Надо жить… ради сына.
*****
Враги больше не пришли на нашу землю. Сын погиб на чужбине, во время мятежа в Чехословакии, выполняя, как сказали, интернациональный долг. Теперь Мария, глядя выцветшими от слёз глазами на икону, просила Богородицу спасти и сохранить живое продолжение мужа и сына - внука Антошку… Антона Антоновича Степанова. Она ещё не знала, что впереди будет Афганистан...