Про когут, реку и кошку.
“Сашооооок!” – размаху рук встречающего меня Антипыча позавидовал бы и медведь, а от его радостного рёва этот самый медведь залег бы в спячку раньше срока… от греха подальше… Уже наученный прошлыми встречами и не желая оказаться в этих тисках, которые со стороны выглядят как дружеские объятия, я чуть ли не с криком “Осторожно, подарок!”, выставил перед собой новенький спиннинг, привезенный Антипычу и быстренько отступил на пару шагов назад. Чехол с разобранным трехметровым спиннингом в лапах старого рыбака выглядел ивовой хворостиной. В мгновение ока спиннинг был извлечен и собран, ещё зоркий глаз проверил соосность колец, вскользь цепанул маркировку на бланке, рука пару раз взмахнула удилищем с таким присвистом, что я невольно сделал ещё пару шагов назад. Чапаев, блин! “Судаковый?! Сашооооок!” – последнее, что я увидел, это была широкая улыбка с крепкими и белыми, как чеснок зубами и поистине детская радость в небесно-голубых глазах Антипыча… Дальше меня вдавило в его широкую грудь (от камуфляжа на которой почему-то пахло чабрецом, хоть ещё и не сезон для него), причём моим же рюкзаком, причём с такой силой, что мне показалось как хлюпает выдавливаемая из банок тушенка и сгущенка. Потом меня подняло, закружило… На ум почему-то пришёл какой-то Тузик с грелкой… Но внезапно всё закончилось, и перевесивший рюкзак заставил не очень элегантно приземлиться пятой точкой на землю, после чего только и удалось перевести дух. “Ну, ты эта… Коль да мяне у гости, дык ходь у хату. На реке ещё кормой своей землю-матушку погреешь” – Антипыч как-то смущённо потупил глаза и пружинящей походкой поплыл в хату – добротный дом из таких звонких и крепких брёвен, что от них и топор отскакивал (было дело, помню..), - “ Да в сенях вочами не лупай, а то Тигра котилась; мало ли, порвёт ишо…” Тигрой Антипыч звал большую кошку полосатого окраса, которую несколько лет назад снял во время половодья с подтопленного дерева (Мазай, блин!). Кошка быстро пришла в себя от ежедневного обильного рациона из рыбы, а когда выяснила, что в хлеву Антипыча сущее мышиное эльдорадо (головная боль хозяина), то решила тут остаться. Видать, половодье оставило свои следы на голосовых связках кошки, потому как вместо ласкового кошачьего мурчания, Тигра издавала поистине тигриный рык. А может это от Антипыча научилась?... Да и по характеру кошка была не сахар. С такой кошкой иному и собаки не надо – около пяти килограммов мышц и жил вмещали столько же злости и недоверия к любому чужаку, а если добавить сюда ещё и комплект когтей с зубами, то станет понятно, почему Тигру обходили даже местные собаки. Меня она обычно “узнавала” на второй день, до этого обнюхивая, осматривая, наблюдая. И не дай бог сделать мне неловкое движение или повысить голос – в этом случае приходилось ходить, не снимая сапог, да и те выкидывал по возвращению домой. Вот и сейчас, войдя в сени, я с опаской стал искать Тигру. Но этого мохнатого ужаса нигде не было видно, зато на столе стоял большой берестяной короб, из которого доносилось какое-то шебуршание. Любопытство заставило на цыпочках подкрасться ближе и осторожно заглянуть внутрь. Тут же из короба взметнулась полосатая когтистая лапа, сбившая с моей головы рыбацкую кепку, вторая лапа промелькнула в миллиметрах от моего носа. Под нарастающий утробный рык Тигры я поспешил ретироваться, заскочив в дом и захлопнув за собой дверь. Если и котята в мамку пойдут…. Брррр! Аж передёрнуло!
… После первой свойской, на можжевеловых ягодах, приятной истомой разлившейся по уставшему от дороги и медвежьих объятий телу, на стол из печи был подан целиком запеченный сом, в окружении румяной картошки и лисичек с чёрными груздями. Шумно вздохнув, я ослабил ремень брюк на пару дырок и вплотную подвинулся к столу, который и так ломился от яств широкой хозяйской души. Антипыч тем временем ножом раскрыл пасть сому и что-то там усердно искал, ковыряясь внутри вилкой.
- Ты там что, блесну свою ищешь? Или пока он запекался, то умудрился картошки с грибами нажраться?
- Ды не… Понимаешь.. Ты эта, набулькивай, набулькивай, не сиди сиднем, аки выпя болотная. Понимаешь, соседка давеча наказала сома аль другу рыбину велику заловить. Сваты у яе, дачку выдають. Дык вось, я за донки и на корчи сомовьи. И як думаешь? С першаго захода ёлыпень на пуд с гаком узяуся! Ну, я яго адразу Тимафееуне и аднес. Але ж.. Ай, тожа дура старая, квахтуха сляпая, не пабачыла яго цалкам, запекла ды на стол гасцям. Ну, госци ж тыя – люд з гораду, - ох да ах, да о-го-го! А сом… Кхммм!.. Кароч, у пастке ягонай лягуха засталася, на якую я яго и узяу… Вось..
Моя рука дрогнула, проливая на отполированные сосновые доски стола можжевеловый нектар, а взгляд непроизвольно закосил на сома…
- Антипыч,- я невольно сглотнул комок в горле,- а ….
- Да не, не турбуйся, няма там лягухи. Я ж яго на п’яуак узяу, ды и их там ужо няма. Можа у кишках застались, дык ён жа патрашоны.
Проглоченный комок настойчиво пополз вверх… Но увидев, как Антипыч пальцами отщипывает куски белого, исходящего ароматами трав, мяса и, прикрыв от удовольствия глаза, уплетает их, и я успокоился, и присоединился к нему. Да к тому же под замечательную можжевелочку, и терпкую и сладенькую одновременно, бодрящую и успокаивающую, насыщенную ароматом леса и согретую солнцем, можно было и ту самую лягуху проглотить, не заметив.
После обсуждения новостей, разговор постепенно стёк к лесу, травам, грибам-ягодам и, конечно же, рыбалке. В конце, договорились, что как обычно ловим один день снастями и методами Антипыча, а на второй день за рыбалку отвечаю я. Ближе к полуночи, когда уже улеглись по своим кроватям и пожелали друг другу доброй ночи, я вспомнил…
- Антипыч.. Там это… Кепка моя рыбацкая у Тигры осталась…
В ответ раздалось сонное бурчание, которое могло сойти и за “сам забери” и за “Леший её подери”. Пытаясь понять, кого должен подрать Леший – кепку или Тигру, я и сам не заметил, как уснул.
Утро прокралось сквозь сон пробным криком петуха за окном и густым ароматом травяного чая. Антипыч уже сидел за столом и разливал по кружкам исходящий душистым паром чай.
- Ну, и моцны ж ты на сон, Сашок! Сядай, а то да раки не дойдешь не паеушы.
Долго меня упрашивать не пришлось, поэтому одевшись и умывшись, вскоре сидел за столом, прихлёбывая обжигающий чай. Антипыч тем временем отрезал два ломтя черного хлеба, круто посолил их крупной солью и передал один кусок мне. На мой немой вопрос тотчас же ответил:
- Смага старонкай абыйдзе. Хоть у рэчцы вада и чиста, але ж кто ведае, яки чорт у ёй ноччу пелескауся…
Послушно прикончив соленый ломоть с чаем, я естественно сразу же захотел пить. Но жажда прошла через пару глотков чая и не докучала до самого вечера.
Быстренько убрав со стола остатки завтрака, Антипыч вышел в сени и, чем-то там погремев, вернулся с большим ведром и моей рыбацкой кепкой.
- На, еле атабрау. Ты крыничку маю ведаешь? Вось топай туды и галоу двадцать курмялёу возьмешь. Топай, а я пакуль снастки соберу.
Слегка обескураженный от того, что мне предстоит каким-то образом с помощью ведра наловить пескарей, да еще два десятка, я пошел в предутренних сумерках к роднику, бьющему из-под земли за домом Антипыча и превращающегося по пути к реке в солидный ручей с вечно холодной и чистой водой. Но дойдя до ручья, я широко улыбнулся, подивившись находчивости хозяина: в ручье между двух палок, прочно воткнутых в песчаное дно, висел обычный рыбацкий садок на три кольца, обтянутых мелкой сеткой. Приподняв садок, я даже охнул от изумления – там было около сотни, если не больше, пескарей, вмиг заплескавшихся в капроновой сетке. Интересно, как он их столько наловил? Выбрав два десятка бойких рыбешек и переправив их в ведро со студеной водой, я поспешил к хате, на крыльце которой уже стоял Антипыч с рюкзаком и самодельным чехлом для удочек.
По пути к реке я допытывался у идущего впереди Антипыча, как он ловит пескарей, какую мы будем рыбу ловить сегодня и как. Оказалось, что ловля пескаря – простое, хоть по-своему и необычное дело. Выбирается песчаное мелководье на реке, где заведомо есть пескари. Далее надо зайти в воду и опустив ко дну самодельный сачок, обруч которого обтянут тканью, из которой занавески шьют (“Каб ни водны курмель не праскочыу!”), начать баламутить песчаное дно ногами. Пескари тут же подплывают в поднявшуюся муть, и тут только успевай ловко орудовать сачком. А ловить мы сегодня будем судака, к которому Антипыч, переловивший за свою жизнь множество разной рыбы, питал особую страсть. Ну, а если моя душа соизволит, то на вечерней зорьке можно и на линя посидеть, тем более что у него время сейчас одно из самых клевых и не надо поклевку часами высиживать. Ну, линь может и подождать, а вот судак – это дело стоящее, тем более что я и сам к нему питаю слабость.
Утро на реке еще только зарождалось, и первые клубы тумана начали робко окутывать темную гладь воды. Спустив на воду добротную деревянную лодку, погрузив вещи и усевшись на носу, я смотрел, как Антипыч что-то пошептал на воду, набранную в ладонь, и широким взмахом разбрызгал ее вокруг. На его лице заиграла улыбка и, оттолкнувшись веслом от берега, Антипыч начал загребать воду, направляя лодку в плотную завесу молочного тумана, к этому времени полностью укрывшего реку. Он уверенно греб вниз по течению, ориентируясь только по одному ему известным приметам, хотя в этом тумане ничего не было видно, кроме верхушек береговых верб, с которых безмолвными стражами за нами наблюдали цапли. Вдруг что-то оглушительно бухнуло возле берега и осыпалось каплями воды на поверхность реки. “Бобр” – донесся сзади шепот Антипыча.
- Антипыч, а помнишь, как мы у тебя бобра ловили? – от воспоминаний я даже приглушенно засмеялся.
- Да, добрая зверюга была… И смачная… А лапата ягоная? А?! А ты есци не хацеу!
- Я не хотел?! А кто ж этот хвост бобровый коптил?!
Да уж, было что вспомнить. В прошлом году мы с Антипычем и его сыном, приехавшим в отпуск, неделю жили-отдыхали на реке, а в это время на родниковом ручье за хатой Антипыча бобр соорудил плотину, отчего вода затопила почти весь огород. Да, бобр был вкусный…
Воспоминания прервал резкий разворот лодки и приказ Антипыча бросать якорь. Кусок рельсы с приваренной проушиной гулко булькнул и пошел ко дну, увлекая за собой змеящуюся веревку. С кормы в оду ушел такой же якорь, и вскоре лодке была надежно зафиксирована поперек течения. Развязав чехол с удочками, Антипыч передал мне надежную, проверенную десятилетиями рыбалок снасть – “Каскад” с “Невской” катушкой. На катушке была намотана леска 0.5мм, небольшой груз-оливка упирался в мощный вертлюжок, соединявший основную леску с тонким, но очень прочным поводком из проволоки-полевки. Поводок заканчивался небольшим, но крепеньким и острым тройничком, а вместо поплавка по основной леске скользил отрезок кембрика длиной в три сантиметра. Тут же Антипыч передал небольшой поплавок: “ На, гэты самы раз для курмяля”. Оказывается, у него был специальный набор поплавков не только для ловли разной хищной рыбы, но и под каждый вид живца; все для того, чтобы хищник без боязни хватал свою добычу, и можно было не опасаться, что он выплюнет живца из-за излишнего сопротивления поплавка. В низ поплавка на шарнире была вкручена медная проволочка, прямой конец которой я продел в кембрик на леске и загнул вокруг него – поплавок надежно зафиксировался, и можно было не бояться сбить глубину подсечками. Антипыч уже разложил свою удочку и показывал, как наживлять пескаря на крючок.
- Вось гляди, адным круком обе грибины ягоныя цапляешь и усе. Судак жа у галаву завсегда бье. Ды к таму жа па некальки разоу бывае, таму адразу не падсекай, а вось кали паплавок пад вадой скрыется, вось тады и сяки. Да, глыбини метра три тута.
Пока я украшал выбранного из ведра живца пирсингом в виде тройничка, легкие дуновения ветерка, закрутив туман в невообразимо красивые спирали и завитки, расчистили от него поверхность реки. Наша лодка находилась в начале плавного поворота реки, метрах в десяти от берега, поросшего разновозрастными дубами. Их более старшие, а может и просто менее удачливые, товарищи перешли на службу реке, выполняя роль стены непролазных корчей и коряг, тянущейся вдоль всего поворота. К этому частоколу ветвей и стволов, в течение многих лет отполированных водой, уже шустренько плыл поплавок Антипыча. И если не знать, что на крючке снасти был бойкий пескарь, то можно было подумать, что поплавок сам по себе приплясывает на водной поверхности от предвкушения хорошей рыбалки. И вдруг его не стало. Вот плыл поплавок и нет его. Антипыч мгновенно смотал рукой с катушки с полметра лески и крепче сжал удилище. Поплавок так же внезапно вынырнул и проплыв с полметра, снова ушел под воду. Ш-ш-ш-уххх! Удилище в руках Антипыча взмыло вверх и тут же начало кланяться в такт упругим толчкам севшей на крючок рыбы, которая шла к лодке со скоростью вращения катушки и особо не сопротивлялась.
- Першы! – довольный Антипыч обнял ладонью килограммового судака и почему-то с еще большей радостью добавил, – Першы и мелки!
- Антипыч, а с чего это ты так радуешься, что судак не крупный?
- Дык першай рыбе на рыбалке трэба свабоду дать, каб иншую, больш за першую, злавить. А вось такого шкета и адпустить не жалка.
- А если бы первого килограмма на 2-3 поймал, то отпустил бы? – я хитро улыбнулся.
- Не, я бы вуду сматау и дамой паплыу бы, – не менее хитро рассмеялся Антипыч, отпуская за борт судака, расслабленно шевельнувшего хвостом и исчезнувшего в темной воде…
Я выставил необходимую глубину и отпустил снасть в воду; мой поплавок, мелко дрожа, поплыл вдогонку за своим собратом, которого Антипыч, успел отпустить в плавание раньше меня. Метров через десять поплавок Антипыча снова нырнул и я уже хотел выматывать снасть, чтобы не мешать, как вдруг и мой поплавок скрылся под водой и тут же вынырнул – рука только на пару сантиметров успела рефлекторно дернуться. Но вот он снова исчез и два удилища одновременно вспороли прохладу утреннего воздуха и завертелись катушки, наматывая на себя леску, струной резавшую поверхность реки. Я со своим судаком управился довольно быстро – был он такой же, как и первый Антипыча, на килограмм. Справедливо рассудив, что рыбачим вместе, а значит, первая рыба уже отпущена, я расправил садок и, положив в него судака, тихо отпустил его за борт. С довольным видом отряхивая воду с ладоней, я повернулся к Антипычу и … замер. Никогда бы не подумал, что “Каскад” может так изгибаться и не ломаться. Хотя что-то уже похрустывало… Антипыч, прикусив от напряжения губу, одной рукой держал удилище, уперев его в живот, а второй удерживал катушку, которая давно бы уже визжала на всю реку, если бы не обхватившие ее пальцы. Заворожено смотря, как удилище кивает, практически склоняясь до воды в ответ на рывки неведомой рыбы, я чуть не пропустил мимо ушей сдавленный, но на удивление спокойный шепот Антипыча: “ Падсак у чехле.” Мигом собрав старый советский подсак (у самого такой же от деда остался, надежный и крепкий), я опустил его в воду у борта лодки. Антипыч тем временем пытался подмотать леску, что удавалось ему с трудом. Но, тем не менее, рыба начала ближе подходить к лодке, хоть и оставаясь на глубине, и на катушку ложились все новые и новые витки лески. Стал уже различим поплавок, хаотично мелькающий под поверхностью воды, как вдруг резкий, сумасшедшей силы рывок рыбы пригнул удилище к воде. Тут же оно с треском расправилось и обломок второго колена (первые, самые тонкие, Антипыч давно исключил из своей снасти) заскользил тюльпаном по обвисшей леске… Двойной вздох разочарования пронесся над рекой, а спустя мгновение дуэт весьма крепких слов понесся им вслед. Представляю, что чувствовал Антипыч, если даже я, безучастный свидетель, готов был в воду прыгать за этой рыбой… Однако Антипыч и тут меня удивил. Отдышавшись, он задорно улыбнулся и протянул мне на слегка подрагивающей ладони тройничок, у которого уцелело только одно жало из трех, да и то было практически разогнуто, а поводок был так зверски пожеван, что выпрямлять его уже не было смысла: “Бачыш, якия у нас рыбины клюють?!” Смотря на его широкую улыбку и искрящиеся глаза, я не мог удержаться от звонкого смеха, снимающего все нервное напряжение, которое скопилось за эти минуты. Два мужика, сидящие в лодке на реке и хохочущие в лучах восходящего солнца так, что даже цапли снялись с макушек верб – это, наверное, забавно.
Солнце уже позолотило верхушки деревьев, от тумана не осталось и следа, а рыбалка продолжалась. Антипыч сложил сломанное удилище и достал из чехла другую снасть. Мощный спиннинг из фибергласса (помню, когда он его покупал в магазине, то продавца чуть до инфаркта не довел своими проверками на прочность) с опять же невской катушкой. Оснастка была простая: на леске 0.5 скользило треугольное грузило грамм на 40, упираясь в мягкую пластиковую трубочку, скрывавшую в себе узел, которым был привязан вертлюг с карабином. В застежке петлей был закреплен полуметровый поводок из плетенки с привязанным к ней тройничком. Сняв с застежки поводок, Антипыч намотал его на пенопластовое мотовильце с другими поводками и убрал его в рюкзак. Оттуда же достал бобину флюорокарбоновой лески 0.4 мм (мой прошлый подарок), упаковку тройничков и тюбик с супер-клеем. Не глядя на меня, с какой-то излишней сосредоточенностью и серьезностью, Антипыч стал отмерять, обрезать, завязывать, плавить огнем зажигалки и мазать клеем, растягивать в стороны, проверяя прочность. Затем, выбрав из ведра плавающего кверху пузом пескаря и безжалостно раздавив его в ладони, промазал получившимся фаршем готовый поводок, уделяя внимание покрытым супер-клеем узлам.
- А?! – то ли спросил, то ли констатировал факт своего умения Антипыч, сопровождая сказанное ухмылкой и сованием мне под нос готового поводка.
- Во! – я показал ему кулак с выставленным вверх большим пальцем. И тут же схватился за свое удилище – поплавок скрылся под водой. Мощная подсечка сменилась приятными ударами попавшейся рыбы, вес которой был явно больше первого судака. Минуты через полторы в обруч подсака послушно перевалился судак под двушку, а я с довольным видом еще раз продемонстрировал Антипычу кулак с поднятым пальцем: - Во!
- Хапуга! – пробурчал Антипыч и запустил ладонь в ведро, вылавливая пескарей.
Вообще-то я думал, что он будет ловить как донкой – забросит живца к корчам и будет ждать поклевку.. Однако Антипыч, наживив пескаря, аккуратно опустил оснастку за борт и снял катушку с тормоза; через пару мгновений груз достиг дна, что было видно по провису лески, и рука со спиннингом плавно пошла вверх и в сторону, сдавая с катушки еще метры лески. В самом конце взмаха палец придержал катушку и последовал короткий рывок кистью с последующим опусканием спиннинга к борту лодки. Таким образом, пескарь был отправлен на пару-тройку метров ниже по течению. Ну, совсем как в зимнем подтяге. Загнав приманку таким способом метров на десять от лодки, Антипыч подождал секунд десять и начал подыгрывать удилищем, поднимая его, тряся и снова опуская вниз. Момент поклевки я не увидел, зато свист удилища над головой, которую еле успел отклонить в сторону, услышал очень отчетливо…
- Прабач, - улыбнулся Антипыч, наматывая леску на катушку. А возле борта лодки уже плескался хороший … окунь, грамм на шестьсот; пескарь полностью скрылся в пасти горбача, распустившего свои плавники-колючки, с которых радугой в лучах утреннего солнца разбрызгивались капли воды щедрой реки. Красавец! Однако Антипыч даже погрустнел как-то после поимки окуня, но уловив мой обеспокоенный взгляд, тут же ответил, что если подошел окунь, то судака можно уже и не ждать. Хоть шанс зацепить клыкастого и оставался, но все же сейчас уже быстрее поймаешь окуня или щуку. В подтверждение своих слов Антипыч в течении получаса отправил в садок еще двух таких же горбачей и трех поменьше, грамм по двести (“ На уху – самае ано. Куды ж без акуня?”). На моего же пескаря позарился один окунь почти на полкило и небольшая, около килограмма, щука, которую так же решено было взять для ухи. Солнце уже начало ощутимо согревать утренний воздух, приречье наполнилось самыми разнообразными звуками и мы, вполне довольные этим утренним выходом на реку, начали складывать снасти и поднимать якоря. Крутые плечи и сильные руки Антипыча без устали орудовали веслом, проталкивая нашу лодку против течения, и на его лице, рядом с хитрым прищуром, играла довольная улыбка. А я лежал на носу лодки и, опустив ладони по обе стороны лодки в теплую речную воду, приветливо журчащую между пальцев, просто наслаждался…
А возле дома, на крыльце, греясь в лучах солнца, нас встречала Тигра. С выводком… Четверо котят такого же полосатого окраса весело кувыркались на ступеньках, приглушенно мяукая, когда кто-то из собратьев умудрялся цапнуть друг дружку за хвост. Эх, вашей мамаше бы подобную игривость – цены бы ей не было. А вот стать котят и форма их забавных мордашек что-то смутно мне напомнили, но добыча из закоулков мозга знаний о кошках и их породах были прерваны тихим окликом Антипыча: “ Акуня ёй дай. Или сапаги адразу…” Приглушенно засмеявшись, хозяин потопал в дом, оставив меня наедине с кошкой, которая уже не спускала с меня своих прищуренных глаз (точно, вся в хозяина.). Присев на землю, и стараясь не делать резких движений, я стал доставать из садка в рюкзаке окуня. Зажав рыбу в руке, я повернулся к крыльцу, но кошки там не было. Зато за спиной раздалось знакомое урчание… Медленно повернувшись, я увидел сидевшую возле рюкзака Тигру, хвост которой на мое счастье был уложен вокруг задних лап. А это означало, что кошка пока еще спокойно ко мне относится. Поэтому без страха (ну, почти без страха) я протянул ей окуня, которого тут же сжал капкан острых зубов, обладательница которых неспешно потопала в обход крыльца за дом и за ней тот час потянулась вереница из клубков шерсти, лапок и хвостов. Облегченно переведя дух, я собрал снасти с рюкзаком и пошел в дом, чтобы отдохнуть и подготовиться к завтрашней рыбалке.
Справедливо рассудив, что уха, приготовленная дома на плите – это просто рыбный суп, Антипыч решил заняться кулинарной обработкой улова за домом, возле простой, но уютной беседки. Рядом с ней из камня было выложено что-то вроде кострища с различными металлическими приспособами для готовки. Пока хозяин занимался этим ответственным делом (напрочь отвергнув мою посильную помощь, доверив только чистку и потрошение рыбы), я решил заняться снастями для завтрашней рыбалки. Вообще-то к Антипычу в этот раз я ехал с целью половить судака (ну, и другую хищную рыбу) джигом. Но кроме стандартных риперов-твистеров, джиг-головок и офсетников, я взял с собой небольшой набор нахлыстовика для вязания мух, так как решил научить ловить Антипыча на когут – перьевой джиг. Расположившись в беседке и укрепив на столешнице станок для вязки мух, я разложил нужные мне перья, пучки козьей шерсти и прочие мелочи для создания приманки, на которую у себя дома я уже успел неоднократно и вполне удачно половить. Шебуршащий фольгой, в окружении баночек со специями и пучков каких-то трав Антипыч увидел мои приготовления и задал вполне резонный вопрос:
- На галауня идем?
- Нет, Антипыч, не на голавля. Завтрашний день мы посвятим когуту.
- Когуту?.. Хмм… Ну, гэта добрая справа.. Не усе ж мелачь тягать.. Хмм… Когут.. Ай, усе роуна стары.. Ну и Лешы з им..
Совсем сбив меня с толку подобным высказыванием, Антипыч продолжил разбираться с уловом, периодически что-то бормоча себе под нос и бросая на меня короткие взгляды. Я же укрепил в станке нужный двойник, из козьей шерсти соорудил тело когута, из красного петушиного пера – пышный, но жесткий воротничок, добавил еще пару элементов, благотворно влияющих на поимку клыкастого. Затем связал еще несколько похожих приманок, оснастил их кольцами и грузами ‘чебурашками” разного веса, и с довольным видом отложил готовые приманки в отдельную коробочку. Вот теперь можно было и расслабиться, наслаждаясь неповторимым отдыхом. Но расслабляться долго не пришлось… Сквозь незаметно подкравшуюся дрему раздалось бурчание Антипыча и заполошенный крик … петуха… Выйдя из беседки я увидел следующую картину: Антипыч, вооружившись топором, старался примостить на дубовую колоду петуха, который дико кричал на своем языке и не менее дико вспарывал воздух крыльями. Не трудно было догадаться о дальнейшей судьбе птицы, которую мне даже жалко стало…
- Антипыч, ты чего там делаешь? Шурпу решил приготовить?
- Дык сам жа казау, што на когута будзем рыбу лавить! Вось зараз гэтага (широкая ладонь прижала-таки бедного петуха к колоде) мы и (вторая ладонь обхватила топорище)… Знатнага самяру заутра зловим!
-Стой!!! Стой, Антипыч! Пусти птицу!!! – мой крик был настолько неожиданным, что Антипыч мгновенно стал по стойке смирно, бросив топор и отпустив бедного петуха, и выставил раскрытые ладони перед собой, удивленно округлив глаза. Петух же, почувствовав свободу, мигом скрылся в курятнике… Ну, долго объяснять Антипычу разницу между рыболовным когутом и когутом, живущим в курятнике, мне не пришлось. Через пару минут (вдоволь насмеявшись), он уже пробовал самостоятельно вязать приманки, периодически отвлекаясь на короткие перемещения к котлу с кипящей ухой и чему-то, что было отдельно накрыто кучкой горячих углей. Приводя в рабочее состояние новый спиннинг Антипыча, и наблюдая за его успехами в вязке джиговых мух, я тщательно объяснял ему принцип ловли на когут. Антипыч же так увлекся новым для него делом, что чуть не проворонил уху, поэтому побежал к костру с неизвестно откуда взявшейся ложкой наперевес. Да и я, сложив аккуратно подготовленные для завтрашней рыбалки снасти, начал застилать стол приготовленной заранее льняной скатертью (“На голым стале есци – жыцце голае весци.”) и заставлять ее тарелками, ложками, вилками и различными припасами, которые Антипыч разложил по тарелочкам и блюдцам. Грибы, маринованный чеснок, свежая редиска, маринованные же помидоры и хрустящие огурчики, нарезанный кольцами рулет из свинины, свежий чеснок, настоящий, деревенский черный хлеб, исходящая паром отваренная картошка (и когда только успел?), самодельная колбаса, подвяленная и нарезанная колечками. Середину этой слюнопускательной красоты украсил котел с одуряющее ароматной ухой, в которой среди зелени и каких-то корешков плавали крупные куски судака. Последним на блюдо был выложен целиком запеченный в углях самый большой окунь. В довершение ко всему на стол была поставлена привезенная мною бутылка коньяка, а рядом с ней улыбающийся Антипыч водрузил старинную бутылку из зеленого стекла, в которой несомненно была можжевеловка. Мировое пространство мгновенно сжалось до размеров беседки и весело искрящего костра, а время вообще перестало существовать….
Утро явилось не в образе звонкого петушиного крика (ну, думаю, он еще пару дней молчать будет. На всякий случай…), а в образе небольшого дизельного генератора, тихо и ровно урчавшего над ухом. Теплого и лохматого… Открыв глаза, я непроизвольно сглотнул слюну. Возле плеча мирно посапывали маленькие комочки, а их мама тихо шевеля боками, примостилась на подушке возле моей головы… Словно почуяв, что я проснулся, кошка открыла один глаз, посмотрела на меня, лениво вытянула передние лапы и широко зевнула, обнажив белоснежный набор клыков. Положив головы на лапы, она снова заснула, тихонько заурчав сквозь сон. Стараясь не побеспокоить мохнатую семейку, я встал и привел себя в порядок, нужный для рыбалки. Антипыч уже колдовал над столом и призывно махал мне рукой. Плотно перекусив и собрав вещи, мы вышли на крыльцо, спугнув при этом большого сиамского кота, сидевшего на ступеньках.
- О! Тигрин хахаль! Бачыу мелачь лахматую, што з табой усю ночь побач сапели? Ягоныя.
Вот теперь я понял, кого мне напомнили котята. Конечно же, сиама. Да уж… Мама Тигра и папа сиам. Что же вырастет из этих котят?! Но коты котами, а рыбалка рыбалкой. Поэтому вскоре мы уже сидели в лодке и сплавлялись вниз по течению в окружении плотного и прохладного тумана. Я думал, что плывем на вчерашнее место, но когда лодка ощутимо повернула, я понял, что вчерашние корчи, подарившие нам хорошую рыбалку, остались позади. Однако минут через десять Антипыч замедлил ход и даже стал подтормаживать веслом, к чему-то прислушиваясь и вглядываясь в завесу тумана. Вскоре раздалась команда отдать якорь и предутреннюю тишину нарушили два всплеска. Антипыч достал термос и налил по кружке чая с каким-то интересным и знакомым ароматом и вкусом, в котором я вскоре узнал чагу. Пока собрали спиннинги и подготовили все для удобства ловли, туман постепенно растекся по реке, открывая моему взору поистине интересное для рыбалки место. Наша лодка была заякорена выше входа в большой речной затон, ниже которого на реке начиналась стена коряжника под обрывистым берегом. Судак здесь должен быть стопроцентно. Да и не выбрал бы Антипыч это место, если бы сомневался в наличии клыкастого здесь. Хотя и для остального хищника здесь были поистине райские условия – хороший затон слева, обширная песчаная отмель справа и закоряженное русло между ними. Спиннингом мой товарищ владеет очень даже хорошо, поэтому не стал ему мешать осваивать новую приманку и привыкать к новому удилищу, а поставил когут из отбеленной козьей шерсти и сделал первый заброс в сторону песчаного мелководья. На четвертом забросе, когда уже начал пробивать более глубокие места, на паузе, после ощутимого тычка в дно грузила приманки, натянутая течением плетенка слабо дернулась и в руку передался несильный толчок. Своевременная подсечка принесла полукилограммового судачка, которого я аккуратно снял с крючка и под одобрительное хмыканье Антипыча, опустил обратно в реку. Антипыч же забрасывал прямо во вход затона таким образом, чтобы в середине проводки приманка выходила в реку и ее по дуге сносило к корчам. Минуты через две я краем глаза увидел подсечку и вслед за ней приглушенное ругательство – чуть погодя улыбающийся Антипыч протянул мне приманку, на грузе которой отчетливо было видно углубление от клыка: “Ён тута!”. У меня же на очередной проводке в начале ступеньки последовал хорошо ощутимый тычок, на который я успел среагировать и уже через полминуты освобождал от крючка судака на полторашку. За спиной раздалось привычное “Хапуга!”, переросшее в шумный выдох и короткий свист удилища. Вскоре и Антипыч держал такого же судака, пойманного на когут, который вчера сам же и связал, а его улыбка… Да что там объяснять! В последующие минут тридцать-сорок мы увидели еще десяток поклевок, четыре из которых успешно реализовали: троих судаков принес мне мой красноголовый когут из козьей шерсти, а одного поймал Антипыч на такую же приманку, только дополнительно оснащенную небольшим элементом. Но зато это судак потянул почти на четыре с половиной килограмма! Взявшись на выходе из затона, клыкастый вволю прогулялся на плетенке от берега до берега, к корчам и от них, к лодке, заставляя Антипыча с опаской смотреть на новый спиннинг под визг фрикциона. И когда судак перекочевал из подсака в садок, Антипыч бережно и с улыбкой погладил бланк удилища, снял с застежки приманку и, стряхнув с нее воду, спрятал ее в карман. Но клев судака после поимки этого экземпляра прекратился совсем, и было принято решение опробовать наши приманки на щуке и окуне, которыми (по словам Антипыча) просто кишел затон. Сказано – сделано и вскоре лодка уже стояла на якоре в затоне, недалеко от выхода в реку. Туман исчез совсем, а небо затянула серая дымка, постепенно темнее и превращаясь в легкие тучки. А часам к восьми утра начал накрапывать легкий дождик. Но нам было не до него – щука с окунем отвлекали нас от всех проблем, неудобств и неприятностей, реальных и надуманных. Ну, честно говоря, я только одну щуку поймал на когут в затоне. Приманка была окрашена под окунька и всегда меня выручала дома в период бесклевья. А вот Антипыч разошелся. Минут за сорок ловли щука откусила у него одну приманку (Антипыч, как и я, не использовал поводки при ловле спиннингом), но и в щучьих рядах образовались значительные бреши. И хоть большинство выловленной щуки Антипыч отпускал обратно, такого улова зубастой от перьевого джига я не ожидал… А у меня что-то совсем не заладилась ловля в затоне. Но когда я поставил обычный “Предатор” на легкой головке и стал равномерной проводкой прочесывать границы кувшинок и чистой воды, то понял, что затон и правда забит щукой – буквально на каждой проводке или поклевка, или поимка рыбы. Вот и думай… Вроде и приманки одинаковые вязали, а уловы совсем разнятся. Но самое интересное, что ни одного окуня мы так и не поймали. Хотя несколько раз и видели классический окуневый ‘котел’, и прочесывали его вдоль и поперек, но ни одной поклевки так и не дождались. Закончили рыбалку только тогда, когда из горловины садка стали торчать щучьи хвосты. Тогда, не сговариваясь, мы с Антипычем просто выпустили большую часть щучьего улова обратно в воду и стали складывать снасти. И снова, как и вчера, под звуки проснувшейся природы мы отправились домой. Вот только к щебету птиц, плюханью рыбы и прочей музыке утра добавился диалог двух рыбаков, любящих свое занятие, свою реку, понимающих друг друга без слов, обсуждающих нюансы сегодняшней рыбалки, вспоминающих прошлые, планирующих будущие совместные рыбалки, которые, несомненно, еще будут. И мы оба в этом были уверенны.