На первом и единственном допросе он сломался за полчаса и рассказал всё этому вежливому, но ужасному человек в форме полковника о своём взводе.
Больше его не беспокоили. Два раза в день приходил молчаливый грузный охранник, приносил суп, хлеб и пластиковую бутыль с водой. Только однажды страж криво улыбнулся и сказал: «полковник велел передать, что твоего взвода больше нет». Собственно, Хейхачи и не сомневался в таких последствиях своей трусости.
Он не испугался, а, скорее, удивился, когда дверь камеры открыли в неурочное время. Весёлые охранники бросили на пол нечто на первый взгляд напоминающее окровавленные тряпки.
- Эй, эй, эй, а сопроводиловка? Чем я его кормить буду?
- Да не корми! Полковник сказал: «пусть сгниёт тут».
- Вы ржете, а мне трупы таскать! Кто его так расписал?
- Он, кто ж ещё? Бесился так, что слюни летели.
- Он же чистюля! Химия всякая… психология.
- Он сначала очень интеллигентненько: «попались, мол, чего уж там, давайте сотрудничать», и - укольчик. А этот… вместо, чтоб разговориться, облевал полковника и в обморок грохнулся. Два дня полковник с ним бился, ну и озверел…
- А что так стараться? Кто это?
- Как привели, перед нашим-то… вытянулся, представился по всей форме и стоит – лыбится. Формальности соблюдены, говорит, может - тур вальса? И на всю психологию – или мат или шуточки дурацкие.
- Этот? Доходяга какой-то…
- Пол группы захвата положил. Ребята злые…
- Ну, и – к стенке.
- У полковника же гордость – все ломаются. Сейчас полковник перед нами описался, а если шлепнуть, то узнает дивизия. Вот он и решил – пусть сдохнет по тихому…
Звякнули ключи в замке, Хейхачи еще услышал довольный голос охранника: «обломался, значит, полковник» и все стихло.
Солдат. Обрывки полевой формы. Волосы как пакля, лица не видно. «Что же я с ним буду делать, когда он очнется? Если очнется. Хоть бы вообще не очнулся. На матрас его, что ли оттащить. Весь в крови… Да что я за человек такой, матраса жалко». Он потянулся поднять тощее тело и едва не заорал. За время терзаний Хейхачи новый сиделец очнулся и теперь выжидательно смотрел на механика одним, но очень выразительным, глазом. Второй заплыл – секущий удар пришелся по виску и скуле.
- Попробуй встать, на матрасе тебе будет лучше.
- Да? – искренне изумился побитый, встал, цепляясь за Хейхачи, скривился и откомментировал происходящее замысловатой матерной фразой.
- Хейхачи. Механик.
- Кюдзо. Разведчик.
- Ты это… Я предатель, так что не говори мне ничего.
- Вообще ничего?
- Ну, вот ты сказал, что разведчик…
- Да я и этому психу представился, какая ж это тайна?
- Чем это тебя так?
- Антенной. Штыревой.
- Надо рубашку снять, в смысле клочки эти, а то присохнут.
- Не суетись, меня скоро повесят.
- Я от охранников слышал, что нет…
Кюдзо понял это по-своему и скривился.
- Невезуха! Как же ты, механик, здесь-то оказался?
- Ночью пошел в кустики…
- А что выболтал?
- Расположение взвода.
Наконец они доплелись до матраса – Хейхачи едва удерживал тощего, но неудобно длинного Кюдзо. «Хилый, наивный и смешной», - решил Кюдзо. Впрочем, действие наркотика кончалось и становилось не до смеха.
- Рыжий, купил тебя полковник.
- Но зачем?
- Прикопал, на будущее. Думаешь, он не знает, где у него линия фронта проходит и твой взвод сидит?
- Сидел…
- Технари без прикрытия? Да вас бы при любом раскладе положили.
Хейхачи очень старался причинять как можно меньше боли, освобождая Кюдзо от обрывков грубой ткани.
- Потерпи немного, пусть ссадины подсохнут.
Кюдзо трясло. Хейхачи снял куртку и укрыл разведчика.
- Рехнулся?
- Больно?
- Тебе будет, если охрана увидит…
- Я трус, конечно, но не до такой степени.
Хейхачи задумался о степени своей трусости.
- Это правда, что ты два дня молчал?
- Брехня! Я этому хмырю весь его генезис изложил с комментариями о родственниках.
Кюдзо заснул.
Кроме куртки в наличии имелись: широкая безрукавка с громадным количеством карманов, рубашка и майка. Майкой Хейхачи решил поделиться.
Вечером охранник принес еду. На одного. Хейхачи повздыхал и пошел будить Кюдзо.
- Успеешь доспать, поешь, пока горячее.
- Не надо.
- Потом будем делиться, а это съешь целиком. Живо.
- Не могу я, да и не хочу.
- Пей тогда, сколько сможешь.
Разбитые пальцы не могли удержать миску. Адреналин кончился, и Кюдзо стало совсем плохо. Хейхачи все-таки удалось влить в него суп.
Хейхачи очень хотелось поболтать, но заговорить о собственных перспективах, а тем более о перспективах сокамерника, он не решался, а любопытствовать о прошлом - не смел.
Кюдзо по большей части спал.
Прошло несколько дней, когда вдруг…
- Эй, механик, проснись.
- Что, что случилось?
- Шум двигателей, колонна, не меньше. Потом – тишина. Раньше такой не было.
- Да тут все время тихо!
- Утром разговори охранника.
- Бесполезно. У него, наверное, такой приказ – с заключенными не разговаривать.
- Полезно, уж поверь. Мне почему-то кажется, что о полковнике он захочет поговорить. Скажи ему вот это, например…
- А когда полковник свой полутруп от меня заберет? Ну не свой, в смысле…
Охраннику оговорка понравилась.
- А я о нем и забыл. Не сдох еще? Пользуйся моментом, ребята говорили – красавчик. Сейчас все умотали, а вернутся после боя, даже полковник им ничего запретить не сможет. Проводят блондинчика на тот свет с почестями. Так что пользуйся.
- Да вы что! Он весь в струпьях…
- Ну и дурак! Некогда мне болтать, вас – много, а помощников нет.
Хейхачи боялся, что надо будет что-то говорить соседу, утешать что ли, а что тут скажешь? Но после ухода охранника Кюдзо повел себя странно. Привычно кисло-ироничное выражение лица у него сменилось неожиданно живым и даже оптимистичным. Из стены с облупленным кафелем он выдрал острый обломок плитки.
- Он в камеру вообще не входит?
- Никогда.
Кюдзо помолчал, пятерней начесал челку на подбитый глаз. Улыбнулся или ощерился.
- Пей. Сколько влезет. Остальная вода мне понадобится.
- Куда тебе столько?
- Хочу как следует подготовиться к представлению.
Вечером охранник передавая миску Хейхачи, заглянул в сумрак камеры.
- О, очнулся твой задохлик. И правда, красавчик.
Хейхачи обернулся. Кюдзо сидел на матрасе, бессильно упираясь руками в пол. Широкий ворот майки, висящей на одном плече, подчеркивал хрупкость длинной шеи. Тонкие светлые руки выглядели беззащитно, а белые пушистые волосы – даже красиво.
- Ну, ты как знаешь, а я не побрезгую, - сказал решительно охранник и шагнул в камеру.
- Давай, блондинчик, по-хорошему, - он сжал в кулаке светлые пряди.
Краем сознания охранник еще успел удивиться радостному выражению алых глаз, и только, – осколок плитки впился в горло. Кюдзо рассчитал правильно – еще несколько секунд охранник мог стоять, даже сжимать кулак, но уже не мог кричать.
Разведчик споро сорвал с трупа теплый китель и бросил Хейхачи его куртку.
- Не тормози, рыжий, - на выход!
- Нас убьют!
- Ну и что?
Они благополучно прокрались по коридорам, медленно прошли через двор и дали деру. Через два дня на подножном корму стало тяжко.
- Здесь патрули шляются, - сообщил вдруг Кюдзо.
- Что ж ты молчал? – ахнул Хейхачи.
- Раньше это было не важно, но сейчас я их вижу. Это даже кстати. Спрячься в кустах и не при каких обстоятельствах не вылезай.
- Против троих – это верная смерть…
- Давай договоримся, нас уже убили при побеге, и теперь нам ничего не страшно.
Хейхачи нервно хихикнул, но Кюдзо не шутил, взгляд его стал острым и опасным.
- Договорились!
Хейхачи попытался обнять разведчика, однако Кюдзо прошипел: «не до сантиментов» и отпихнул механика.
В результате короткой яростной схватки на земле осталось лежать четыре тела.
Хейхачи подобрался к одному из них.
- Кюдзо-о…
- Не тряси, я ребро сломал. И это… отвернись, что ли…
- Что с тобой?
- Со мной? Да, практически – ничего. Двое живы… Может, ты хочешь их добить?
Хейхачи оцепенело смотрел, как Кюдзо два раза махнул ножом.
- Не стой столбом, подбери аптечку, еду и оружие. Какое предпочитаешь?
- Я никогда не стрелял.
- Будешь нести.
- Что?
- Сначала оружие, потом меня. Дотащишь, если что? Тут уже недалеко осталось.
- Свои меня расстреляют, - вздохнул Хейхачи.
- Отмажу, - решительно пообещал Кюдзо.
Когда они встретились через много лет, Кюдзо уже не умел улыбаться и шутить.