- Даша! Вставай! Дашунь, вставай, опоздаешь! Ты что забыла? У вас же сегодня праздник! Жаль, я не смогу… Вставай, я всё приготовила! Фотоаппарат на столе, пусть тебя кто-нибудь сфотографирует, ну, Леру попроси… Даша! Ну, уже много времени! Всё, я побежала!
- Мммм… ну, мам… Ну, встаю уже! – сонно тяну я.
Вставать совсем не хочется, просто совсем. Мама чмокает меня куда-то в район уха, её торопливые шаги я слышу уже из прихожей. Всё. Дверь хлопнула.
Я лениво разворачиваюсь к стене и вздыхаю. Поспать бы ещё. Но мама уже ушла. Значит, сейчас не меньше, чем полвосьмого, ведь ей на дежурство к восьми. А праздник намечен на девять. Праздник, да… И почему в такую рань? Я рассматриваю не новые уже обои – завиток, кружок, прямоугольник, снова завиток… Всё. Пора! Правда, опоздаю.
Постель заправлять лень, но придётся. Есть тоже не очень хочется…
На дверце шкафа на «плечиках» висит то, что я должна надеть. Коричневое форменное платье и белый передник. Это ещё мамины, и зачем она хранила? Как знала… Вчера мы до полночи подгоняли, мерили, отпаривали их, пришивали воротничок, манжеты… Вот кто это придумал, что на «Последний звонок» все девчонки должны надевать этот нафталин? Почти вся страна надевает, смешно. А до этого ходят в чём попало.
Я кручусь перед зеркалом – чудно и странно! Привыкла видеть себя в джинсах и свитере. Интересно, а какие у меня ноги?.. Вроде бы, ничего, нормальные.
Хорошо, что бантики дурацкие не надо завязывать – у меня короткая стрижка. А Лерка собирается косы заплести. С бантами. Интересно… Всю жизнь лохматая ходила.
Лерка… Мы с пятого класса дружим, с тех пор как она в нашу школу пришла. Самая верная подруга… Все тайны общие. Только она и знает… про одного человека. Он мне с восьмого класса нравится. Но об этом - никому! Даже маме. А уж ему и тем более…
Я и за первую парту переселилась, чтобы не видеть его, головой не крутить. Ну, и Лерка со мной.
К этому празднику каждый класс от себя что-то готовил. Типа, подарок любимой школе. Кто придумал, уже не помню… Вроде, Лерка и придумала. Что песню мы петь не будем и стихи читать не будем, а поставим танец, «Школьный вальс». У Лерки мать – хореограф в Доме культуры, она поможет. Да, кажется точно, Лерка придумала.
Мальчишки не хотели сначала ни в какую! Как уж мы их убедили, не помню. Сначала меня в пару поставили с тем самым…человеком. А Лерку с Андреем Самохиным. Репетировали каждый день, мальчишки такие неловкие! Через две недели получаться стало. Сер… Короче, тот человек как-то раз сказал:
- Дашка, ты такая лёгкая! С тобой танцевать легко, поняла? И не думал, что я вальс смогу!
Я улыбнулась:
- Ты способный… Тебе нужно было на бальные танцы ходить.
Он слегка смутился:
- Да, ну... Я только к физкультуре способный!
Ну, ещё о какой-то ерунде поговорили…
По дороге домой Лерка и спрашивает:
- Разговаривали? Я видела. И о чём?
- Да о разных пустяках, - говорю. Так это же и правда…
А ещё через день Татьяна Михайловна, Леркина мать, пришла на репетицию чем-то недовольная. И ругала нас, ругала… Всё плохо, все не так. Потом задумалась:
- Знаете что? Попробуем пары поменять. Лера с Виктором, Даша с Андреем, а Оля с Серёжей!
Вот и всё…
Домой шли, сначала молчали. А потом Лерку прорвало:
- Даш, ну, правда же, вы с Серым не смотритесь совсем… Одинакового роста. Ему девочку поменьше ростом нужно, а тебе мальчика повыше… Только я маме ничего, веришь? Она сама придумала, кого с кем. Веришь?
- Верю, Лер,- сказала я, - конечно, верю.
А кому ещё и верить, если не лучшей подруге?
В школу я пришла даже раньше, чем нужно. Напрасно мама говорит, что я копуша. У кустов за школой покуривали наши мальчишки и из параллельного 11«А».
- Привет! Курите? – невинно поинтересовалась я.
- Ага… Эй, Дашка, молчи там!... – это вслед мне.
Больно надо кому-то говорить. И так все знают. Совсем обнаглели, курят уже почти в открытую…
Во дворе школы полно наших. Девчонок сразу и не узнать. В этих платьицах, фартучках, манжетиках, бантиках… Мальчишки посолиднее, в костюмах, галстуках. Выросли…
Ко мне бросается Лерка. Волосы заплетены в две толстые косички и уложены «бубликами», банты огромные.
- Класс!- восхищаюсь я.
- Вчера хотела одну косу заплести, не идёт! А утром взяла и придумала, хорошо, да?
- ЗдОрово, - подтверждаю я. - Просто отпад!
- Пошли фотографироваться! Ты меня, я тебя, потом вместе, попросим, да?
А… Досада! Фотоаппарат-то я забыла… Ну, безголовая! Может, на телефон? Но там слабенькие фотки получаются, неважные…
- Ничего страшного, - горячо говорит Лерка. - У меня есть! Я тебе вечером фотки сброшу. Ну, или завтра.
- Давай вечером, - говорю я.
Мама же посмотреть хотела. Жаль, что у неё дежурство.
- Девчонки! Даша, Лера! Давайте к нам! – машет нам Стасик Антонов. – Фоткаемся все, зовите всех!
Фотографируемся, фотографируемся… Парами, компаниями, с учителями (а как без них!), кто-то с родителями, по одному, у сирени, у крыльца и так, чтобы была видна вывеска, что это школа номер семь , а никакая вам другая…
- Ребята, ребята! Пора в зал! – кричит завуч Ирина Ивановна.
В зал входим под музыку, парами… Родители уже вытирают слёзы. Как же… Ну-ну.
Всю торжественную часть я пропустила. Вернее, всё происходящее видела, но не слышала…
Почему-то вспомнилось всё… Все годы в школе. В школу я хотела. Очень хотела. И учительница первая мне понравилась сразу – Нина Сергеевна. Молодая, красивая, весёлая. На родительских собраниях она меня хвалила. Если мама дежурила, то на собрания ходил отец. Потом маме весь вечер пересказывал, что она говорила. Мол, способная у вас девочка, скромная, отличница, пластичная, ей танцевать нужно… Я ходила в танцевальный кружок и на рисование. Везде нравилось. Потом всё бросила. Расхотела… И не отличница давно. Очень давно…
Когда мы третий класс окончили, Нина Сергеевна ушла в декретный отпуск. Замуж вышла. И в школу больше не вернулась. Говорят, в детском садике работает, методистом что ли. Не знаю.
В четвёртом нас учила Ольга Олеговна. Мне она не нравилась. Ну, не то, чтобы… Просто я к ней была равнодушна. Учила и учила. Вон она в первом ряду. Нину Сергеевну тоже пригласили. Она не пришла. Я знала, что она не придёт...
Как-то с пятого по восьмой класс ничего и не помнится особенного. Наверное, всё было буднично.
В восьмом что-то с нами произошло со всеми сразу. Все стали влюбляться, писать дурацкие записочки, дружить… И мне понравился Серёжка тогда. Только он на меня ноль внимания. Думаете, он отличник, или талантливый какой? Не-е-т! Обычный. Даже не высокий и не красавец. Никому я тогда ничего не сказала… Только с мамой поговорила. Спросила, почему нам нравятся люди? Просто обычные люди? И почему они не обращают внимания на нас?
- Ты выросла, дочка… - ответила мама. – Как быстро ты выросла... И уже задаёшь трудные вопросы. На которые я тоже на знаю ответа. Не знаю, девочка… Но очень хотела бы знать…
Я поняла. Больше я не задавала этот вопрос никому. Особенно маме…
…Уже 11 «А» выступил. ЗдОрово! Они песню переделали «Как упоительны в России вечера». Молодцы! Кричу со всеми и аплодирую. « Как хорошо учиться в школе номер семь…»
Теперь мы. «Под звуки вальса плавные»... Ни о чём я не думаю, просто танцую, просто наслаждаюсь хорошей мелодией, движением… Нельзя ни о чём думать. Я запретила себе. Просто танец, мой вальс…
О, сколько аплодисментов! Андрей галантно отводит меня на место, и, о странность, почему-то садится рядом.
На сцене ещё что-то происходит, выходят первоклашки…
- Даш, - наклоняется Андрей ко мне. – Не рассердишься? Это я просил Татьяну Михайловну… Ну, чтобы меня с тобой… Серый всё равно на тебя не смотрит.
- А он… причём? – деланно удивляюсь я.
- Да, ладно, Даш… Все знают. Давно.
Даже так? Я нахожу глазами Лерку, смотрю на неё. Словно почувствовав мой взгляд, Лерка оборачивается, улыбается. Так, значит… Ясно.
Я не помню, как прозвенел этот самый последний звонок. Пропустила. Задумалась… Серёжка, на его плече какая-то девчушка с колокольчиком… Всё.
Опять выходим парами, и в холле всё смешивается – родители, учителя, выпускники…
- Ребята, ребята, прощаться с кабинетами! Потом в парк!
Иду со всеми. Все возбуждены, смеются, кто-то из девчонок плачет… Интересно, о чём? Никуда я не пойду… Не хочу. Передумала. Тихонько ныряю в одну из дверей. Это библиотека. Тишина. Только библиотекарь, Ниночка. Мы дружим. Я ей помогаю иногда.
- Привет, - улыбается она мне. – Какая ты! Не узнать. Девочка-шестиклассница…
- Нин, я посижу у тебя? Немного?
- Ну, посиди, конечно, - внимательно смотрит на меня Ниночка.
Я ухожу за стеллажи, провожу рукой по корешкам книг… Они самые верные друзья, никогда не предадут…
Пора. Нужно идти.
- Я пошла, Нин. Зайду ещё.
- Давай, - непонимающе смотрит Нина.
Не хочу ничего говорить… Никому…
В холле на меня налетает Лерка.
- Ну, ты где ходишь? – хватает она меня за руку. - Уже автобусы пришли, едем в парк! Бежим!
- Сейчас, - я зачем-то сморю в окно и медленно выпускаю Леркину руку. – Подожди, у меня с застёжкой что-то…- наклоняюсь я к босоножкам.
- Я на тебя место займу! – кричит, выбегая Лерка.
… Зачем я посмотрела в окно? Там, рядом с автобусом, стоит с букетом … мой отец. Он напряжённо вглядывается в каждую девчонку. Конечно… Столько лет. Вот он что-то спрашивает у Лерки, и она кивает в сторону школы.
Я не хочу. Я не хочу его видеть. Он предал меня. Тогда, в третьем классе. Вместе со своей Ниной Сергеевной…
Тогда… Тогда маме говорили: переведи девочку в другую школу. Она не хотела. «Мы никого не убили, ни у кого ничего не украли и никому не навредили», - говорила она. Я тоже не хотела. Зачем мне какая-то другая школа? Незачем.
Быстро пересекаю холл и почти влетаю в гардероб. Там тоже тихо. Только тётя Маша, техничка, возит тряпкой по полу…
- Тёть Маш, можно… Можно мне выйти через чёрный ход? – у меня дрожат губы.
Тётя Маша отрывается от швабры, внимательно смотри на меня.
- Иди… - негромко говорит она. – Открыто. Там Лёлька моя…
Я выхожу из гардероба во внутренний дворик школы, где обычно играют первоклашки. Качели, горка, песочница с грибком… Сейчас пусто. Только в песочнице возится внучка тёти Маши, четырёхлетняя Лёлька. На меня она не смотрит, занята.
Я сажусь на край песочницы, смотрю на облака, верхушки деревьев…
- Ты пвачешь? – вздрагиваю я и перевожу взгляд.
- Нет, что ты, Лёлька… Я не плачу…
- Ты пвачешь… Не пвачь… - тёплые грязноватые ладошки касаются моих щёк, вытирают слёзы.
Лёлька тянется ко мне всем тельцем, прижимается, обнимает. Жалеет...
- Не пвачь…
- Не буду… Обещаю…
Я целую Лёльку в замурзанную щёчку и решительно встаю. Здесь, в углу за кустами есть лаз. Взрослый не пролезет, а мне в самый раз…
Мама, мама… Ты сказала, что не можешь найти подмену, некому дежурить… Но ведь всегда получалось, мама? Ты знала, что он придёт. Ты знала. Потому и не пошла сама. Тебе больно его видеть. До сих пор больно… Ведь это ты позвонила ему, мама. Зачем ты ему позвонила? Он даже о моих днях рождения не помнил. Никогда не помнил... У него семья - жена, восьмилетняя дочка. Ему есть о ком помнить...
- Всё в порядке, девочка? – женщина с двумя пакетами из супермаркета заглядывает мне в лицо.
- Простите, - обхожу я её, - спасибо, всё хорошо...
Нужно успокоиться. Нужно, Дарья. Ну, же!
Вот мой подъезд. На скамейке у подъезда кто-то сидит. Ничего. Просто проскочу.
«Кто-то» оборачивается… Андрей?..
- Ты… откуда? – теряюсь я.
- Да, это… Смотрю тебя в автобусе нет, ну и я выскочил… Не поехал. Даш… Пойдём погуляем, - нерешительно говорит Андрей, - может в кафешку сходим или на набережную?
Я внимательно смотрю на Андрея. Мама, почему мы не замечаем тех, кому мы нравимся? Почему, мама?…
Я не хочу больше школьного платья. Я не хочу больше быть ребёнком.
- Пойдём, Андрюш… Я только на минутку домой. Умоюсь и переоденусь. Хорошо?