Все равно, раньше гораздо уважительнее относились к фармакологии. Чувствовалось, люди почитали разные хвори, и соответственно, благоговели перед средствами, излечивающими недуги. Часто фигурировали всякие яды, зелья, различные сурьмы, сулемы, мышьяки, ртути, строчки, мухоморы, морские лисицы, занзибарские лягушки, белена, лжеанусторовая кора, морозник, полынь. Потом пошли спирты, паргаманаты калия, йоды, прополисы. И, наконец, наступила эра левомицетинов и правоцетамолов (конечно парацетамолов).
А как звучал безобидный линимент синтомицина! Тогда в аптечных витринах запросто лежали коробочки, с переложенными ватой, разноцветными вставными глазами.
А загадочные барбитураты, циклодолы, кодеины, седуксены, мепробоматы?
В волнистых с пузырьками широкогорлых графинах как-то похабно болтались бордовые пиявки, казалось, только стронь притертую пробку, как они, словно размокший серпантин, хлопушечно вылетят из банки, присосутся ко всему живому и начнут сосать, сосать, сосать.
Укольчик поставить целое дело. Час шприц кипяти в кастрюле. Шесть лет надо было в меде проучиться, чтобы вскрыть толстостенную стеклянную ампулу.
Пирамидон, папаверин, папазол, так и хотелось, чтобы в какой-нибудь заповедной аптеке продавался антипод – мамазол. Даже говорят, одна оторва из преступного мира в честь лекарства лидокаин присвоила себе погоняло – Лида-Каин.
Таинственный психушечный галаперидол ассоциировался с незнакомой Галой, несущей что-то перед собой в подоле, а примитивный пурген, от которого самопроизвольно открывался самый нижний сфинктер, представлялся неутомимым Геном, который в пургу спешит на помощь.
Поскольку в стране не было секса, не было и стимуляторов и контрацептивов. На витрине, правда, лежал сдуру в уголке из толстой резины с подворотом, темно-горчичного цвета, похожий на маленький тазик, маточный контрацептив. До сих пор мучает загадка, как же его все-таки прилаживали?
Мужские кондомы в шуршащей непромокаемой бумаге опять же темно-горчичного цвета предварительно сглотнув и прокашлявшись, дрогнувшим голосом спрашивались большими дядьками в коверкотовых макинтошах и касторовых шляпах, а поджавшие губы, понимающие до молекулярного уровня суть вещей провизорши со скорбным осуждением заворачивали десяток в худосочную опилкосодержащую промокашечную бумаженцию, сквозь которую конечно было видно все. Пакетик подавался сквозь арочное оконце в строгом отсвечивающем стекле и все видели его, он, словно перо жар птицы, завернутое в ветошь, сверкал нестерпимым светом. Потом мужику долго мерещилось, что прохожие, с презрением, а то и с омерзением смотрят на него.
А всякие ноксироны, энтерфероны, гидрокортизоны – так и хотелось их взять в просторный салон Аэрофлотовского лайнера «ТУ»-104. Видимо из-за однокоренного слова элерон.
А сейчас что? Так и хочется сказать: «Если ты такая умная, почему работаешь в аптеке?»
Лекарства какие-то безумные: длянос, болюсы плато, УПСА, терафлю, тангкат Али, римантадин, фиточай «Для женщин II», успокой-ка, антицеллюлитные кремки, прокладки, сжигатели жира, примочки для обволосения. Так и хочется для смеха внедрить новые идиотские названия, а ведь приживутся!
Дляуш, длязим-форте, продавит, достамол, кишкочист, жирожиг, бюстосъём, всебысъел, лучшевид, простожил, тонусвам, побежишь, клиторакс, спермодав, пенисап, или средство для быстрой реанимации неумирай-ка…