… - Вах! Какое славное утро! – Гога распахнул дверь заимки, щурясь от яркого дневного света и вдыхая терпкие таежные запахи, разбуженные ночным дождем. Над водой еще висели лохмотья белого тумана. Отчаянно цепляясь, где за водную гладь, где за прибрежный кустарник, где за скользкие серые скалы, белое месиво нехотя растворялось в наступающем дне. Очаровательное зрелище!
Гога вспомнил, как лет пять назад он был проездом в Сибири и заскочил на денек в Минусинск повидать друга. Молев-старший, прознав о приезде залетного крестного, вытащил обоих в Ольховку, где уже была на каникулах Лана. Ну, а Ланка на правах хозяйки потащила его ранним утром на пруд добыть карасей на жареху. Особого желания вставать в такую рань крестный папаня не испытывал, зябко ежился всю дорогу. Но как только стали спускаться к большому пруду, он обомлел. Такого красивого, причем живого тумана, ежесекундно меняющего свои очертания, окраску, массу «тела» и объем, он еще не видел. Ланка, положив удочки на землю, лукаво улыбнулась:
- А хотите, дядя Георгий, я вам об этом стихи почитаю?
- «Утро туманное, утро седое»?
- Нет, о наших, сибирских туманах. Вот послушайте…
Она сняла кепарик, встряхнула гривой темных длинных волос, легко прыгнула на небольшой валун, чуть сгорбилась и стала похожа на маленькую колдунью. Вскинула руки и повела ими, как над котловым варевом…
- Когда рассветный первый луч
Еще не тронет воздух пряный,
В горах, лесах, на склонах круч
Безмолвно царствуют туманы.
В седых горах, как в царском ложе,
Туманный великан лежит,
И в мире том косматый боже
Святое таинство творит…
Над водной гладью, в тишине,
По заколдованному кругу
В магическом каком-то сне
Туманы бродят друг за другом.
И на лугах, где в летний полдень
Кипит покосная страда,
Рассвет, прохладою наполнен,
Пасет тумановы стада.
Но стоит жаркому лучу
Пронзить белесые наряды,
Туман, угрюмый дух-молчун,
Исчезнет под слепящим взглядом…
Лана изобразила последний магический пас, опустила руки, резинкой ловко прихватила волосы и снова спрятала под бейсболкой.
- Ну, как?
Георгий понял, что такой вопрос может задать только автор, и шутливо принял вид мудрого цензора.
- Впечатляет, понимаешь... А местами даже завораживает. И я, кажется, догадываюсь, чьи это вирши. Ритм немного страдает, музыка, понимаешь. Но для тринадцатилетней поэтессы весьма неплохо. Видите образы, мадемуазель, ассоциации… Так что полагаю, дебют состоялся.
Оба рассмеялись. А крестный папа деликатно спросил:
- А что, и тетрадочка заветная есть, Лана-джан?
Она смутилась, кивнула и занялась удочкой, скороговоркой рассказывая, что удочка не простая, а заколдованная на удачу…
- А давай договоримся, Лана-джан, что ты и дальше будешь писать стихи, совершенствоваться, а в день твоего совершеннолетия мы эту тетрадочку и опубликуем. И это будет нашей с тобой тайной…
Они наловили с десятка два карасей, маленьких отпустили, остальных живыми принесли в ведерке домой. Больших и пузатых Лана деловито отправила на кухню, а средних тоже пожалела, пустила в огромную бочку, стоявшую под сливом на углу дома и подкормила хлебными крошками из кармана, приговаривая: «Караси-карасики, не косите глазиком! И меня простите! Плавайте, живите!»
… Гога еще с минуту понаблюдал, как сквозняк горного ущелья, словно пылесос, затягивал белые клочья тумана в расщелину, а на свободной серебристой глади реки тут и там стали видны широкие круги. Громко вздохнул: «Вай, как гуляет! Эх, Лана-джан, и где твои заколдованные удочки?» Он повел носом в сторону костра, откуда вместе с дымком шел ароматный запах ухи, и удивленно поднял брови, увидев новые лица.
Дед Наум прикуривал сигарету огоньком с ветки, вынутой из костра. Он заметил вышедшего в одних трусах москвича, помахал издали рукой, и поприветствовал громкой хулиганской частушкой:
- Просыпаюсь в шесть часов,
Нет резинки от трусов,
Вот она, вот она,
На … намотана!
Вихрастый, он же сосед Молевых Ваньша, чей мотоцикл отдыхал неподалеку, потрошил на берегу крупную рыбу. Он громко загоготал и лихо присвистнул, аккомпанируя деду.
- Вай, вай! Слушай, такую чистую нирвану природы да грязным словом испоганил, да? Баламут ты, дед, понимаешь! - Покачал головой Гога, перекинул через плечо полотенце и побежал трусцой сначала на край полянки.
- Я к тому, москвич, что погорячился ты выбегать в таком виде. Сибирский гнус любит свеженьких… - Громко извинялся вдогонку дед.
А Гога, не обращая внимания на подобные мелочи, мурлыкая под нос «Сулико», бежал и искренне радовался задушевному пению птиц, предвещавших хороший ясный день. На обратном пути обратил внимание на то, что все уже давно встали: поляна прибрана, машины загружаются. Будто и не было вчерашней «зарницы».
Заприметил еще двоих знакомых у костра: Егор Степанович кашеварил, а дед Наум «впаривал» очередную, уже рыбацкую, байку добродушному Максу, который кивал головой и добросовестно записывал рецепт рыбацкой ухи:
- Сначала варится дичь. Затем мясо вынимается. Потом складываешь рыбную мелочь в длинный мужской вонючий носок.
Увидев недоумение на лице Макса, дед даже не улыбнулся, продолжал шустрить на полном серьезе:
- Понимаешь, важно правильно выбрать носок. Мой в прошлый раз не подошел. Не тот аромат! Варишь мелочь и выбрасываешь. Закладываешь крупную рыбу. Ну, и специи там, лавровый листочек, лучок… И в самом конце непременно выливаешь в котелок стопарь водки. Классная уха! – Зацокал, доставая порцию, дед, подмигнул подошедшему Георгию и протянул Максу половник. – Попробуй, Макс. Приятного аппетита!
Макс посмотрел на рыбное месиво, видимо, натурально представил вкус ухи в вонючем носке, побледнел и побежал в ближайшие кусты…
- Прикол, месье! – Извиняясь, добродушно крикнул вслед ему дед и тут же добавил: – А скажи нам быстро-быстро несколько раз «Во мху я по колено»…
- Уймись, изверг! – Пристыдил Наума Гога, плеснув речной водой в его сторону. - Макс у нас человек тонкой душевной организации, понимаешь…
- А я че? Я ниче. Стресс снимаю. Рекламу унитаза видел? «Утро начинается не с кофе»… Ваньша, нам пора! А то Ланка волнуется. А уж как моя Бабариха изводится, язви ее…
Георгий, ощутив прилив новых сил после водных процедур, поспешил к заимке собирать, как здесь говорят, свои хохоряшки, а мысли упорно возвращались к вчерашнему разбору полетов…
…Ночное застолье в заимке веселья не прибавило. Тускло горела керосиновая лампа, освещая такие же тусклые лица. Гога, не привыкший оставлять «непонятки», и, чувствуя, как бунтует его душа, взбудораженная предсвадебным мальчишником с криминальным душком, не выдержал и, как только жених вышел на перекур, поставил перед другом вопрос ребром:
- Давай – ка по порядку, генацвале Жека. Свадьба фиктивная?
- К сожалению…
- Вопрос второй. Почему Серов?
- Почему Серов? Это в классе девятом было… Как-то Лана пришла из школы и говорит: «Отец, я обнаружила за собой слежку. Твоя работа?» Я улыбнулся: « Поклонники прохода не дают?» «Значит, не ты… Ну, ладно, разберемся». И на следующий день, когда «наружка» довела ее до дома, она схитрила: школьный рюкзачок в угол, кепчонку на голову и за этим парнем, в шпиона играть. Я тоже заволновался и незаметно пошел за дочерью. Вижу, возле фонтана паренек, за которым шла Лана, с другим здоровается, высоким таким атлетом. Поговорили и разошлись в разные стороны. Парень – к пятиэтажке, а качок-атлет сел в машину и поминай, как звали. Номерок я «сфотографировал», конечно. Думал, наутро займусь. Гляжу, а дочь моя уже садится в такси и за ним. Что мне оставалось? Тоже беру такси и за ними.
Гога поторопил:
- Ну? Не тяни, пинкертон доморощенный, да?
- Помнишь крестины? Макс отвозил мальчика-инвалида домой? Вот к этому дому и приехали. Пока атлет открывал ворота да заезжал, дочь в такси сидела. А как начал закрывать, она тут же и выскочила, подставив хрупкую ножку к доскам, и уперлась взглядом в незнакомца. Он, конечно, удивился, и сказал: «Ну, заходи». Представляешь мое состояние, когда я увидел, как эта бесстрашная пигалица исчезла за воротами? Попросил таксиста подождать, а сам туда. Хорошо, у нее ума хватило отказаться идти в дом, и я услышал весь разговор.
«- Кто вы такой? Почему за мной следите?
- М-да… Когда-то это должно было случиться… Что ж, давай знакомиться. Максим Серов, крестный-доброволец… - И тепло улыбнулся.
- Крестный? – Смутилась, удивилась и растерялась одновременно Лана. Но тут же пристально прищурилась. - А почему доброволец?
Вот тут я и услышал историю мальчика-инвалида: как погибли родители и маленькая сестренка, как он поклялся тогда, что будет оберегать нашу девочку.
- Инвалид? Нашу девочку?
- К тому времени, как Лана пошла в школу, он уже крепко стоял на ногах. – Неожиданно встрял в разговор Макс. Гога удивленно обернулся:
- Ты знал?
- Поговорили… - Пришлепнув назойливого комара, вздохнул Макс. – Только я вижу, сериал Серова обрастает интересными подробностями. Продолжай, Жека, прости, что перебил…
- Оказывается, это он, Серов, переговорил с соседом–одноклассником Костей Лазаревым, чтобы присматривал за Ланкой в школе. Фиктивная дружба переросла в настоящую. Но и только. На летних каникулах, пока я в экспедиции, в Ольховке приглядывал дед, а потом и Вихрастый. Вот тот влюбился. Но держался…
- Понятно. И что Лана? Слухач ты наш, понимаешь…
- Не только. Я щель нашел в заборе, вижу, Лана ковыряет обувкой камешек в земле, стоит, думает, а потом голову вскинула, на его мускулы глянула, спросила: «А каким видом спорта вы занимаетесь?» «Разными: баскетбол, плавание, каратэ -до…» «Вот, вот, каратэ, научите?» - предложила моя хрупкая статуэтка с восточным разрезом глаз.- «А вдруг рядом не окажутся Ваньки-Костики и самой себя защитить понадобится?» « Хорошо. Только при одном условии: ныть будешь, занятия прекращу». Она кивнула, добавив: «Верю, у вас глаза добрые…» Вижу, ударили по рукам, как хорошие друзья. Ну, я обратно, в такси. А пожилой водитель понимающе так спрашивает: «Дочка? За ними глаз да глаз…» «Порядок, батя, поехали…» « А как же дочка?» «Не боись. Доставят в целости и сохранности, как ценную бандероль».
И все бы ничего, и все бы ладно, да снова пошло косяком и наперекосяк: Плетень со своей дракой, Лабрадор с ухаживаниями....
Дверь открылась, появился Серов. Услышав последнюю фразу, понял, что Евгений расшифровывается и неловко чувствует себя перед ним. Решил освободить его от этой пытки. Сел рядом, огромными ручищами снял усталость с лица и перевел стрелки на себя.
- Да не пытайте вы его. Все было просто: пришла как-то Лана на тренировку. Я поздравляю ее с окончанием школы. А она вдруг расплакалась. Рассказала про Лабрадора. Другая бы хвасталась таким вниманием, а эта и говорит: «Надоели. Это никогда не кончится. Я придумала, как от них отделаться. Серов, возьми меня замуж. Я понимаю, я для тебя просто младшая сестренка. Но хотя бы понарошку. Этим, как его? Фиктивным браком. Не могу я больше…»
Поехали к отцу, обсудили, решили сыграть свадьбу натурально с девичником, мальчишником, с Загсом да венчанием. Начали готовиться.
- Ладно, с одной фикцией мало-мало разобрались, понимаешь. – Хлопнул ладошкой по столу Гога, нервно закрутил сигаретой. – Слушай, а с какого боку зэки вписались в сценарий вашего шоу?
- Непредвиденные обстоятельства наэтовались. - Подключился к разговору Егор Степанович. – Все, Георгий, к сожалению, не предусмотришь. Молва про свадьбу по деревне быстро прошла, и не только по деревне. Оказывается, к Плетневу в колонию сестра ездила на свидание, а вместе с продуктами весточку от корешей с воли передала: мол, краля твоя замуж выходит, девичник тогда-то, в дедовом дому, и мальчишник на Шинде. Тот и взъярился, задумал сбежать. У него и на воле с психикой было не все в порядке, а тут, видимо, и вовсе башню снесло. Сестра сдуру подругам рассказала, а Вихрастый услышал, прибежал ко мне. Парень он правильный, только взрывной немного...
- Но побег предупредить все же не успели… И нас решили не расстраивать и не посвящать в свои игры. Понятно. – Гога вскочил, заходил, замаячил перед сидящими. – Хотя ничего непонятно! Ладно, Плетнев. А откуда второй, понимаешь?
- Когда я связался с дядей Олегом… - Серов нервно оттянул мошку правого уха. – С полковником Демидовым… узнал, что двумя днями раньше из другой колонии, строго режима, сбежали сразу трое зэков, устроив в зоне бунт и бойню охраны, чтобы завладеть автоматами. Поисковики двоих приметили в направлении к «железке», но тут же и потеряли. Правда, те зэки наследили в московском поезде: одежонку у пассажиров грабанули, карманы обчистили, и теперь их ищут в столичном направлении. А третий ушел в тайгу. Как они с Плетневым пересеклись? Уму непостижимо. Колония, где отбывал наказание Сивый, за сто верст от той, где чалился Плетень. Плетня мы просчитали до минуты. Квадрат и время побега нам по рации сообщили с вертолета. Ну, никак раньше выйти к Шинде не смог бы, хоть и местный, и все пути-тропки до заимки знает. И потом, он был без оружия…
- Остается предположить, что, встретив случайно Сивого с автоматом, Плетень уговорил его идти вместе. Тому ведь все равно. Он погулять вышел, глотнуть воздуха свободы, побегать из чисто спортивного интереса. Возможно, транспортом, каким воспользовались по пути. Под дулом автомата любой водитель машину ли, мотоцикл ли, отдаст – не пикнет, не всплакнет.
- Ох, и неправильные свадьбы вы играете, мужики, здесь, в Сибири! – Закачал ослабевшей головой и расстроенный до предела Макс. – Это моветон! Аплодисментов на этот раз не будет, тезка…
Серов снова разволновался. Теперь он ходил туда-сюда, и Гога остановил его новым вопросом:
- Слушай, да кто же такой этот Сивый, в конце концов, да?
- Не поверишь, Георгий. Как говорят у вас на Кавказе, - мой кровник. Вот так сложилась картинка…
Гога внимательно посмотрел на Серова снизу вверх:
- На Кавказе еще говорят: одна и та же игла шьет и свадебное платье, и саван.
Как же вы Лану-джан оставили одну на старого деда Наума? А если бы эти головорезы сразу в деревню подались? Подвергать девочку такой опасности, да?
- Не подались бы. – Встал на защиту будущего зятя Евгений. - Тебе же говорят, мы все просчитали. К ночи он мог добраться только до этих мест, а утром – в деревню. Да и подстраховались мы. После нашего отъезда в доме, во времянке и даже на сеновале расквартирована группа захвата. А Вихрастый на мотоцикле – связным между нами.
- А мы – типа наживка… Ку! – Присел, растопырив руки и ноги Гога. - Вообще-то, я бы предпочел роль гордого защитника или мозгового центра в штабе вашей недетской «зарницы». Пригодился бы, понимаешь. – Проворчал он себе под нос, тыча пальцем в грудь Серова. - Да после драки кулаками…
- После драки становятся лучшими кунаками и поднимают кубок мира с хорошим грузинским вином! – решительно поднял одноразовый стаканчик всем все простивший Макс. – Amigo! Если печенка в грудинке остынет второй раз, этим блюдом можно смело прикармливать рыбу в таежной реке с красивым, звучным названием Шинда…
( продолжение следует http://www.proza.ru/2013/06/10/366)