Черный джип не понравился старому сторожевому псу, но и надрывать голосовые связки, тратить здоровье на чужаков особо не хотелось. Шарик лениво, скорее, по обязанности, облаял вышедших в торжественном черно-белом одеянии охранников, и, признав в них «своих» шавок, убрался в будку, недовольно побрехивая и гремя цепью.
Блестящая остроносая мужская туфля неторопливо появилась из открытой дверцы, на секунду зависла, выбирая место, свободное от коровьих «мин», и брезгливо ступила в придорожную пыль.
- Ба! Какие люди! И с какой охраной! – Намеренно радушно встретил Евгений Молев лощеного мужчину лет тридцати с огромным букетом алых роз. – Какими судьбами в наш медвежий угол, Валерий Павлович?
- Сорока на хвосте принесла, что к дочке твоей сваты зачастили… - Издали ответил гость и протянул руку. - Ну, здравствуй, Евгений Егорыч! А у тебя, гляжу, бойцы тоже не пустой породы?
Жека оглянулся: пятеро мужчин, включая отца, стояли в ряд за его спиной возле батареи банок: руки за спину, ноги на ширине плеч, подбородки вперед. У соседского штакетника угрожающе застыла фигура в тельняшке.
- Те еще самородки! – С удовольствием подтвердил Молев-младший, крепко пожимая бледную тонкую руку. – Прошу огласить протокол намерений, уважаемый Валерий Павлович! Сдается мне, не за парным молочком примчались вы из самого Минусинска? И цветочки, полагаю, не для буренки куплены?
Повернулся и пошел к своим, не приглашая гостя в дом. Тот замешкался, но был вынужден пойти вслед. За ним дружно выдвинулась охранная рать, неуютно чувствуя себя на пологой, ниже уровнем, нежели у противной стороны, дворовой территории.
Окуляры деда Наума тут же засекли непонятную дислокацию, и его словно ветром сдуло с наблюдательного пункта.
- Ё! Стенка на стенку! «Стояние на поле Куликовом»! Обломится халява, язви ее. Хочешь, не хочешь, а захохочешь. А захохочешь, в штаны намочишь…
Через минуту на заднем дворе молевского дома заскрипела калитка, и еще через минуту юркий дедок уже сидел возле времянки на скамейке запасных, переводил дыхание за спинами команды «бойцов»:
- Здорово, хлопцы! Ежели что, я на стреме.
- О, нашего полку прибыло! – Обернулся Молев - старший. - Шапка свалилась, волосы дыбом, поясница закружилась и зубы вспотели… Знакомьтесь, Наум Поликарпыч, сосед снизу и местный балагур. Про него и частушку в народе сложили:
В каждой роте есть свой Теркин,
На селе – свой дед Щукарь,
А у нас Наум Сироткин,
Матерщинник - пономарь…
Мужчины подавали руки, снисходительно и с интересом улыбаясь. А Наум серьезно пожимал каждую и приговаривал:
- Очень приятно, Наум, кому сват, кому кум… Наум, один ум равен двум … Наум, все пропьет, но не ум…
Дверь времянки открылась, и появилась Бабариха с подносом в руках, а на нем штоф, рюмки, нарезанный лимончик, огурчики, чтобы приветить новых гостей.
- Стоять! – зашипел дед Наум. Бабариха от неожиданности застыла. Наум взял рюмку с подноса, опрокинул себе в рот, крякнул, взял другую, повторил, забросил туда же кружочек лимона, скривился. – Стой здесь, язви тебя, еще не время.
- Евгений, позови Светлану. – В смятении остановился гость.
Бизнесмен Валерий Павлович Львов, умевший вести дела, решать трудные проблемы и говорить с людьми четко и доходчиво, сейчас волновался, как юнец…
…Он познакомился со Светланой на выпускном вечере в школе, куда его пригласили, как спонсора. На тур вальса Валерий выбрал скромную темноволосую певунью, чей чистый грудной голос зацепил что-то в его душе. Он кружил ее, а у самого голова шла кругом от водопада смолистых густых волос, чуть приоткрытых в улыбке пухлых губ. И влюбился сразу, едва взглянув вблизи в ее умные, слегка раскосые глаза-агаты на загорелом, чуть скуластом лице.
Смирившись с тем, что первая женитьба не удалась и детьми не порадовала, он ушел с головой в свой бизнес. Начал с ритуальных цехов по изготовлению памятников из мрамора, гранита, даже редкого в этих краях лабрадорита, за что тут же в своих кругах получил кличку «Лабрадор». Прирастил со временем месторождение нефрита, с трудом организовал производство по обработке драгоценных и самоцветных камней, натужно открыл еще пару-тройку магазинов в разных городах региона, со скрипом заключил несколько сделок в Японии, Китае… Уворачивался, как мог, от местного рэкета и чесоточной руки столичного рейдерства, атрофируя потихоньку собственную совесть. И теперь, как говорится, не сколько совесть мучила его, сколько он ее…
Бизнес устоялся, а он так и холостяковал еще лет пять, никем не увлекаясь серьезно. А тут «пропал». Смешно сказать, совсем еще девчонка, а прожгла насквозь…
И сразу же, к концу вальса, сделал ей предложение, сняв со своего пальца кольцо с небольшим алмазом звездчатой огранки. Лана серьезно посмотрела камень на свет и спросила: «Вы его сами покупали?» Он улыбнулся: «Разумеется…» Теперь она смотрела на него и будто вещала: « Поэтому он не принес вам пользы, хотя по сути своей дарует мужество, добродетель и даже победу». Он поразился, но все же возразил: «О, юная вещунья, тогда почему этот камень сделал столько добра предыдущему хозяину?» Она также серьезно ответила: «Наверное, потому, что его носил преступник. Камень не давал ему делать зло. Во-вторых, ему наверняка подарили его или передали по наследству». И это было правдой. Увидев побледневшее лицо спонсора, Лана рассмеялась: «Не верьте, все это сказки. А камень, хоть и мой по гороскопу, все равно не приму. Посмотрите, вот трещинка, а здесь, внутри, видно пятно. Несчастливый камень, роковой… » Положила кольцо на его ладонь, и, пока он искал эти злополучные трещинку и пятно, исчезла, растворилась среди танцующих.
Это потом он узнал и понял, что дочь геологов трех поколений не могла не разбираться в камнях. Тем не менее, ощущение магии не проходило. Через неделю он решил сделать вторую попытку и поехал просить руку дочери у отца-геолога, с которым шапочно был знаком: пересекались по геологической теме. У Молевых была самая серьезная коллекция минералов, собранная собственными руками, и их консультации, как специалистов, были, разумеется, бесценными..
И снова получил отказ - самой Ланы. Отец тогда пожал плечами, развел руками и выразил глубокое сочувствие: «Мол, чего вы хотите? Девочке только-только исполнилось восемнадцать»…
А еще через неделю бизнесмен узнал, что его вещунья уехала куда-то в тайгу и выходит замуж…
- Позови Светлану. Я должен с ней поговорить!
- Валерий Павлович, ну, не солидно. Да и девичник там… Хотя… Такую дорогу проделали. Цветы вот тоже… Наум Поликарпыч, будь другом, позови невесту.
- Сей момент, Евгений Егорыч! - Обрадовался дед тому, что сгодился, и засеменил в дом.
- Спасибо! - заморгал счастливый Львов и залепетал скороговоркой: - Я… Я тебя в долю возьму, самый прибыльный цех подарю…
Молев раздраженно развернулся к нему:
- Покупаешь, значит. Губу закатай, а то слюни бегут. - И, понизив голос, жестко и грубо спросил: - Скажи честно, Лабрадор, тебе что, твоих «телок» не хватает? На свеженькое, чистенькое потянуло? Так вон их сколько в округе жаждет выйти замуж за состоятельного мужика, ничего не делать и тратить деньги в дорогих салонах и бутиках! Им и дари свои блестяшки – хохоряшки, да вози по Куршавелям. А Лану оставь в покое. Это не твое…
- Кто он?
- А тебе какая разница? – Отрезал Молев, но тут же взял себя в руки и уже спокойно, глядя куда-то вдаль, улыбнулся. - Любит она его.
Дверь на крыльце распахнулась, и сначала во двор скатился дед Наум, облокотился на штакетник и подмигнул Вихрастому:
- Вот есть птица фламинго, а есть «обломинго»… Видал, каких людей кидалово арканит? Не кисни, морячок, натерпишься горя, научишься жить. Какие твои годы?
Потом над темным дверным проемом повисла мертвая тишина, и во двор полилась новая песня:
Не было ветров, да не было ветров
Да вдруг нагрянули,
Не было гостей, да не было гостей
Да вдруг наехали
Полные сени, полные сени
Все бояр молодых,
Полная ограда, полная ограда
Все карет золотых,
Полная конюшня, полная конюшня
Все коней вороных .
Полное застолье, полное застолье
Все гостей дорогих…
Медленно вышла Лана в длинном старинном платье, расшитом замысловатыми узорами из тесьмы и жемчуга. Прямые, иссиня- черные волосы, собранные в две тугие косы, змеились на упругой груди до самых колен. На лбу – атласная лента, завязанная на затылке большим красивым бантом. Остановилась на миг, удивленно обозревая двор, где висела напряженная предгрозовая тишина, и поплыла по ступенькам вниз, слегка приподняв подол руками, украшенными яркими браслетами. Странно, но стан баядерки с гордым лицом восточной красавицы нес русские народные одежды поистине с достоинством королевы.
Жаркое закатное солнце, прежде, чем устало свалиться за ближайшую гору, на прощание плеснуло во двор красноватых лучей, прибавив колдовства и очарования дивной деве. Бизнесмен просветлел лицом, выставил вперед розы…
И тут «бабахнуло»! Один раз, второй…
- Ложись! – Скомандовал Павел, и все бросились на землю, прикрыв головы руками.
Валера-Лабрадор, приняв красные брызги на белоснежной рубашке за кровь, смертельно побледнел и начал оседать на руки подхватившего его водителя. Двое охранников, выхватив пистолеты, прикрывали тело и отступали к воротам.
Третий залп! Четвертый… И тишина.
Дед Наум, открыв глаза, увидел впереди себя подол платья невесты, тоже в алых разводах:
- Че? Брачная ночь уже состоялась?
И заполучил хороший втык симпатичным сафьяновым сапожком. Повернул свою, одуревшую не то от самогонки, не то от удара голову, в другую сторону: штакетник повалился, а рядом, в гробу, лежал Вихрастый с закрытыми глазами и с соленым огурцом во рту.
- Че? Закусываешь? А на посошок принял?
Тот, не открывая глаз, замотал головой.
- Щас принесу. – Пообещал дед, приподнялся и оглядел поле «боя» в свой бинокль.
Лопнувшие от жаркого солнца мутные банки разметали и другие баллоны. Стекольными осколками, помидорами и огурцами накрыло почти весь участок. Со стола кровавой струйкой стекали остатки томатного сока, огуречного рассола и прочих заливок – прямо на шикарный букет бизнесмена.
- Голландские розы в томатном соку с гарниром из кабачковой икры по-сибирски…- прокомментировал Макс, снимая с ушей лапшичкой струганную сопливую капусту и пробуя ее на вкус: - Сладковата будет. Но как хрустит!…
Бабариха, спасая содержимое подноса, при первом же залпе быстро поставила его на крыльцо времянки и села рядом, накрыв подолом, как та кукла-купчиха на заварном чайнике. И пока шла пальба, все крестилась, приговаривая: «На счастье, господи, на счастье!»
- Молодец, баба, язви тебя! – Оценил ее действия Наум, встал во весь рост и принял командование на себя. – Отбой! Конец артподготовки! Раненые есть? – И, не услышав ответа, распорядился: - Всем боевые сто грамм!
Бабариха приняла слова мужа за боевой приказ и вспорхнула с подноса, правда, припомнив его же любимую присказку:
- Сто грамм – не стоп-кран. Дернешь, не остановишь… А тебе хватит, старый хрыч.
Наум не любил, когда на людях жена одергивала мужа, и взвился:
- Сколь говорил тебе, это бабы стареют, а мужики матереют, язви тебя…
И увидев поддержку в мужских улыбках, выгнул петушиную грудь:
- Наум завсегда наставит на ум… Вон и в телевизоре энтот, Говорухин, вчерась сказал: «Жизню надо прожить так, чтобы было, что вспомнить, но стыдно говорить»… - И хлопнул супругу по аппетитному заду - Давай шустрее тряси подолом, язви тебя. У мужиков стресс, как никак…
За оградой недовольно фыркнул, чихнул пылью и рванул от дома лабрадоровский джип и где- то на повороте застрял в стаде коров, лениво бредущих с выпасов. Как сказал напоследок гостю дед Наум, «бои без правил, а бог мозги вправил»…
И тут же на месте джипа затормозила «Нива» песочной камуфляжной росписи. Из нее вышел и внимательно посмотрел вслед джипу высокий широкоплечий мужчина, одетый так же, как и все остальные, в камуфляж. Он спокойно снял с крыши удочки, закинул на плечо, а в другую руку взял банку с червями. Уверенно вошел во двор, с удивлением оглядел место «бомбардировки».
Ситуация действительно выглядела нелепо. Двор продолжал пребывать в осколках стекла и овощей. «Бойцы», окружив Бабариху и Наума, закусывали стоя, чем бог послал, под тост деда: « Не пьянства клятого ради, а токмо здоровья для». «Ансамбль» окружил невесту, приводя ее в порядок: « А эта Маша теперь не наша, наша была краше». Сосед – морячок так и лежал в гробу, допивая бутылку прямо из горла, и горланя в перерывах между приемами: «Но мой плот … всем своим бедам назло… вовсе не так уж плох»…
- «А что это вы тут делаете?» - Спросил мужчина-богатырь известной фразой маленького рыбачка из детского фильма. И это было так похоже, что все рассмеялись. Он поставил к крыльцу удочки, банку, обнял подбежавшую к нему Лану, нежно поцеловал в ушко, что-то прошептал.
- Девичник у нас… - Вздохнула смущенная Лана. – Знакомьтесь. Мои крестные Георгий и Максим. А это - мой жених, тоже Максим. Георгий крепко пожал руку жениха, а Макс задержался, взглянув в смеющиеся серые озера под копной вьющихся русых волос. Жених мягко улыбнулся:
- Тезки, значит. Вот и свиделись, купец-удалец…
- C*est impossible! Не может быть! А как же… - Макс понял, что сейчас сморозит глупость, покраснел до ушей и замолчал.
- Ну, что? Все в сборе? – Выручил его Евгений Молев. – Тогда пять минут на аврал, грузимся и вперед, на Шинду! Наум Поликарпыч остается за старшего..
- Так тебе и надо, пень трухлявый. – Сам себя стеганул по ляжкам дед, присел на скамью, продолжая ворчать: – Не годен ты, чмо болотное, больше ни на что, как только командовать «бабьим батальоном». Это не девичник, а какая-то «свадьба в Малиновке» получается, язви ее…
(продолжение следует http://www.proza.ru/2013/06/10/352)