Поглощение любовью

Юрий Бурчак-Находка
                «В бесконечном времени, в бесконечности мате-
                рии, в бесконечном пространстве выделяется пу-
                зырёк-организм, и пузырёк этот  подержится и
                лопнет, и пузырёк этот - я».
                Л.Н.Толстой  «Анна Каренина»

       Она его любила. Чтобы показать всю степень её любви, придётся добавить эпитетов. Она его очень любила, кошмарно любила, страстно, самозабвенно, дико, ужасно. Это была её первая любовь. Она знала, что это навсегда, ведь любовь может быть только одна. Любовь, это на века, это до конца, до последнего вздоха. Любовь ведь не умирает, она вечна, как время, она бесконечна как вселенная.

       Он казался ей идеалом мужчины, это естественно. Он был хорош во всём, нравился ей внешне, был в меру скромен, был в меру добр, выпивал тоже в меру. В меру мудр, в меру умён, в меру жаден и в меру щедр. В общем, он весь был соткан из золотой середины, у него не было черезмерностей. Кто-то назовёт это серостью, но это неправильно. В человеке, как и во всём остальном не должно быть излишеств. Излишество в чём-то неизбежно приводит к недостатку в другом, это как эффект сообщающихся сосудов. Но, когда есть один недостаток, он неизбежно тянет за собой другой, в итоге происходит путаница с недостатками и достоинствами, подмена понятий, разлад в мыслях, и неразбериха в отношениях.

       Когда у человека всё в меру, это прекрасно, ведь человек существо гибкое, податливое как пластилин. Потом можно из парня, обладающего  такими параметрами, вылепить идеального мужчину, остался промежуток для творчества, осталось, как бы, свободное место на листе бумаги, где можно дописать что-то своё, изменить его под себя, вылепить идеального мужа, любовника, отца своих детей, добытчика денег, добытчика счастья.

       Поэтому он, как никто другой, подходил на роль мужа. Не любить такого было невозможно. Все другие парни, её знакомые, уже были испорчены плохим воспитанием в семье, плохим влиянием улицы, дурным влиянием алкоголя, друзей, школы и кино. А вы думали, что кино воспитывает только прекрасное и доброе? К сожалению плохое и, злое тоже.

       Да мало ли чем можно испортить юношу, много всяких недостатков можно подцепить  в процессе вырастания из кокона во вполне взрослого человека, много всякой дряни можно нацеплять в процессе мужания.  В итоге, пригодного  материала в мужья остаётся не так много.

       Этот юноша не был испорчен… Или лучше так: он не был безнадёжно испорчен, из него ещё можно было вылепить идеал, такой, который без сомнения существует в голове у каждой нормальной девушки.

       То, что на листе осталось свободное место, она, конечно, заметила не сразу, а спустя несколько лет. Вначале он казался ей идеалом, без всяких недостатков, просто эталон мужественности. Она растворилась в этой любви, всё было восхитительно. Но, как часто случается, в процессе притирания, выяснились некоторые вещи, которые можно было бы улучшить... чуть-чуть. Добавить красок, изменить оранжировку, слегка подправить неровные изгибы линий. Если всё сделать грамотно, можно получить идеального мужа, единственного в своём роде. Ведь мужчины, по своей сути, почти все, это грубые неотёсанные мужланы, надо добавить немного тонкости, малость подсластить, где то подсолить, добавить перчика, и получится изумительный продукт. Никто не сказал, что это легко, но никто и не сказал, что это невозможно.

       И она взялась за выполнения этой благородной миссии. Она стала легонько его подталкивать в сторону идеальности. Она следила за его внешним видом, ведь он такой необязательный. Ногти должны быть в идеальном состоянии, аккуратненько постриженные, никаких лишних миллиметров и уж тем более, боже упаси чёрных каёмок. Волосы должны быть идеально приглаженными, волосок к волоску, это очень важно. Ведь, что могут подумать люди?  Она объясняла ему как надо себя вести в обществе, как надо говорить с людьми, чтобы её не опозорить. Ох уж эти знакомые женщины, они всегда выискивают в чужих мужчинах недостатки. Поэтому, недостатков не должно быть, надо их искоренить, выжечь калёным железом, вырвать с корнем, чтобы и следа не осталось.

       Одежда должна быть идеально выглажена, никаких помятостей и неровностей. На публике и в гостях никаких грубых слов, никаких вольностей в разговорах, никакой чрезмерной жестикуляции или резкой интонации. Она проверяла у него носки по поводу недоброкачественности запаха от них и наличия протёртостей. Она принюхивалась к его подмышкам, нет ли там неприличного запаха, а заодно контролировала и запах изо рта, проверяя уровень алкогольной интоксикации.

       Это трудная работа, это тяжкий труд, из человека, делать прекрасного человека. Вначале он не мог понять, что от него хотят. Почему он должен, забыть все свои старые привычки и заменить их новыми. Зачем ему играть роль какого-то другого человека, если ему быть собой гораздо приятнее и проще. Но она убедила его, что это для его же блага, что надо совершенствоваться, надо расти, ведь жизнь дана только один раз, и надо прожить её так чтобы потом не жалеть о потерянных годах. Потерянных для самосовершенствования и улучшения себя самого. В этом есть смысл жизни, и смысл всего сущего на земле.

       Из инфузории туфельки природа сотворила множество прекрасных существ, венцом которых является человек. Так надо довести работу природы до конца, довести себя до идеального состояния, никаких мятых штанов, даже чуть-чуть, даже самую малость. Она старалась вбить ему это в голову. Никаких ногтей, даже пол полмиллиметра, никаких посторонних запахов, только запах благородных французских духов.

       И он стал превращаться в идеал, по крайней мере, так казалось внешне. Всё это ему давалось с трудом. Вначале он протестовал, он объяснял ей, что хочет быть самим собой. Он сопротивлялся превращению себя в идеал. Он отстаивал своё мнение при покупке обуви и одежды, но силы были неравны. У него не было достаточной мотивации, ну разве это мотивация, быть самим собой? - это вообще непонятно что. Зато у неё мотивации было на двоих, она знала чего хочет, и упорно шла к цели.

       Когда он покупал себе новые ботинки, она объясняла ему всю ошибочность его выбора, всю неправильность его суждений по поводу моды и стиля. Она возвращала эти туфли в магазин и покупала другие, которые по её понятию, приближали любимого к идеалу. То же самое и с рубашками, кофтами, перчатками и всем остальным. Он сопротивлялся, ему это казалось вторжением в его личное пространство. Ему хотелось самовыражения, а не тупой покорности, ему хотелось свободы, а не жёсткости рамок. Он бунтовал, он взрывался иногда в бесплодных попытках вырваться из её всепоглощающей любви.
 
       –Любимый! Тебе это идёт! Этот цвет тебя освежает! Это на тебе прекрасно сидит! Это так тебе к лицу.

       Любовь была крайне вязкой и липучей, она поглотила его с головой. Жизнь превратилась в хождение по лезвию бритвы. Он всё время беспокоился, а вдруг что-нибудь не так? - ведь любимая расстроится. Не дай бог свернуть с предложенной тропинки немного в сторону, не дай бог помыслить, как-нибудь не так.

       Нет, вы не так поняли, она его не принуждала силой, она была  миниатюрная и нежная, просто, каждый раз расстраивалась, когда видела недостатки. Её удивляло, как можно не протереть обувь от вчерашней пыли, как можно повесить рубашку на спинку стула, она ведь помнётся, это позор.

       А ему хотелось свободы, и чем упорнее она его переделывала, тем упорнее он хотел остаться собой. Её это бесило, неужели ему непонятно, что так будет лучше, он будет ещё прекраснее, и я такого буду любить ещё больше. А потом, когда он станет ещё прекраснее и, любовь станет ещё гуще, можно заняться мелочами. Можно присмотреться пристальнее, ведь недостатки всегда есть, надо только хорошенько поискать, они где-то прячутся, эти хитрые животные. Пусть маленькие, микроскопические, но ведь они могут разрастись, увеличиться, разбухнуть. Это как раковая опухоль, и чем мельче найти недостаток, то с большей лёгкостью его можно исправить.

       Ему приходилось выполнять все её пожелания, ведь он её любил, он не хотел её расстраивать. Со временем она научилась отыскивать самые мелкие недостатки, их никто не замечал, они были еле видимы. Иногда он не понимал, почему она расстроилась, всё было замечательно, он был прекрасен, но её острый взгляд подмечал на его брюках микроскопическую складочку и, приходилось браться за исправление недостатка. Иногда она даже сомневалась, действительно ли это недостаток, или ей только кажется, но на всякий случай всё равно надо было исправить его, ведь можно опозориться перед людьми.

       Он устал, он постепенно превращался в несебя, он смотрел в зеркало и пытался разглядеть там черты того юноши, непосредственного и живого, которым он когда то был. Для того, что бы соответствовать идеалу, ему приходилось сдерживать себя в проявлении чувств, он забыл, как он раньше смеялся, но помнил, как это надо делать теперь. Он забыл, как высказывал мысли, но помнил, как надо это делать сейчас, чтобы не расстроить любимую.

       Любовь его проглотила полностью, он был переварен ею, он стал пищей для любви, она брала из него соки, чтобы развиваться и увеличиваться. Она стала гигантской и всеобъемлющей.
       Он полностью изменился. Он стал идеалом, но приходилось постоянно работать над собой, надо было каждую секунду помнить, каким надо быть, чтобы не расстроить любовь. Его давили эти рамки, его убивали эти условности, он превратился в червя, извивающегося на лезвии любви. Ему было больно, это было как ломка у наркомана, ему неимоверно хотелось быть собой, знаете, когда снять тесную обувь, как сразу становится легко. Ему хотелось скинуть эту тесную шкуру, ему хотелось распрямить крылья, иногда он порывался это сделать, но перья были аккуратно подстрижены, полёт не получался.

       Он стал хандрить, усталость от существования в идеальной оболочке давила на него. Безысходность положения усугублялась тем, что в идеальном виде она любила его ещё больше, и требовала ещё большего улучшения. Любовь грызла его, она рвала его на куски, она хотела большего, безграничной идеальности, и бесконечного послушания. Но большего он уже не мог, все силы были на исходе. Ему было стыдно за свою слабость, ему было неудобно, что он такой неказистый, что он не может принести любимой радость идеализации себя.

       Он понял, что оказался слабаком, он оказался недостоин её. Ведь это так просто, стать идеалом, ничего сверхъестественного, только лишь делать так, как она хочет. Его стали посещать мысли о своей неполноценности, о своей никчёмности, бесполезности и ненужности. Ведь, если ты такой слабый, почему вообще существуешь на свете, занимаешь чьё-то место, может быть более идеального и сильного.

       Ты недостоин такой божественной любви, ты опозорился, ты не смог доказать свою дееспособность, ты не справился со своей задачей улучшиться и слиться с её любовью в единое целое.
       Ты ничто! Ты пустое место! А природа не терпит пустоты. Надо освободить это место для какого-то более сильного человека, для более мощной любви. Он не хотел её расстраивать, понимал, что освободить место есть только один способ.

       Вышел на балкон, посмотрел вниз.
       Земля его звала!
       Его звала галактика!
       Пространство и время манили его!
       Он всего лишь  маленькая амёба в просторах вселенной. Надо слиться с ней, она напитает его энергией и силой. А потом вернуться, обновлённым и мудрым! И всё начать сначала.

       Он шагнул вниз, обрезанные крылья самопроизвольно попытались зацепиться за воздух, но он погасил эту попытку, слишком хорошо научился гасить в себе желания. Через секунду произошло слияние.

       Вселенная ощутила лёгкий укол, словно укус комара и невозмутимо продолжила расширяться дальше. У неё было много других, более важных забот.

09 июня 2013 г.