Макс развернулся, ожидая увидеть молодую девушку, идущую на каблучках, но вместо неё получил следующую картину: по мостовой, гордо подняв голову, с густой копной чёрных как самая тёмная ночь, волос, шествовал его дражайший тесть. А за ним, неловко перебирая волосатыми, как у сатира, ногами и звонко цокая маленькими, острыми копытцами по тротуару, семенил маленький чёртик, судорожно сжимающий в лапках два тяжеленных чемодана своего начальника. Вид у рогатого был совершенно несчастный. Иногда копыто попадало между тротуарных плиток и он, как жонглёр на канате, старался удержать равновесие, не уронив драгоценный багаж. Давалось это всё ему не без труда.
А шеф лишь тяжело вздыхал и бросая гневные взгляды на черта, театрально вскидывал руки и театрально словно обращался к небесам, дескать за что мне это всё? Затем, вспоминая, что ему, как созданию адскому, тем более - при исполнении, к небесам обращаться не положено, голову и руки опускал, тихо, почти шипя, кляня незадачливого подчинённого.
***
- Ну папа!
Алиса надула губы.
- Что, папа? Я уже десять тысяч лет папа. Одиннадцатая пошла... Собирай чемоданы, едешь домой, ты наказана!
Макс вопросительно посмотрел на демона, словно ожидая и для себя дальнейших указаний.
- А ты чего расселся? Это и тебя касается... - Демон замялся. - Ну, не наказание, а приглашение. Съездишь в гости, проветришься. А то всё работа да работа. Да и в конце концов - не каждый день моя единственная дочь замуж выходит. Тем более-удачно...
Макс чуть не покраснел в этот момент, так посмотрел на него тесть.
- Да-да. Ты меня удивить сумел. Сижу я, значит, на работе, разгребаю записи. И тут прибегает охрана, и заявляет, что мужик какой-то сам в ад припёрся. Так мало того - стражников споил кофе и какао, пожиратели плоти ему руки лижут... А Агония - моя любимая собака, так вообще в спаниэля какого-то превратилась. Гавкает, за палкой бегает, хвостом виляет.
Агония, услышав своё имя, радостно тявкнула и завиляла хвостом.
- Вот. Я же говорил...