Соль моей Земли.
Светлой памяти Баруха Подольского и Цили Клепфиш.
Они сидели и жадно пожирали её.Двадцать новых репатриантов,собранных сюда,в ульпАн (курсы по изучению языка иврит), Его волей,своей кровью,или кровью своих жен и мужей.Сегодня они записывали -- каждый на своем языке-- четырёхтысячелетнюю ивритскую грамоту,чтобы назавтра трусовато обсасывать актуалию:почему у них "не идёт язык".Мне язык пошел сразу.Через руки и ноги.
Мы с Козлом начали вкалывать в ресторане,буквально,через неделю по приезде в Страну.Он ударял по меню,местным заморочкам да по бильярду в перерывах,а я-- по лексике и фразеологии.Через несколько дней мне уже удавалось и приголубить и отшить. На родном еврейском языке.Хе-хе..."Ма амацАв?--БэйцЫм шэль цав."(Как оно ничё себе?--Яйца черепахи.(иврит),"Ма нишьмА?--ТапУах адамА.(Что слышно?--Картошка.) Язык попёр на меня грейдером и живо протаранил.
К началу курса и самогО урока я опоздала из-за работы.В три ночи нас начинали развозить по домам. Салон машины,наполненный мягкой весенней мелодией,плыл таинственными улочками ночного Тель-Авива,обласканный щетиной пальмовых аллей,как ноев ковчег волнами мечты о тверди. Здесь,на Родине, мне сразу досталась работа,мне платили древними шекелями,мне были рады так,будто всю жизнь ждали только меня одну.Тут можно было вякать и ляпать,орать и ржать во всю глотку,ходить на голове так,как тебе взбредет в эту дурную голову.Тут всегда жил мой народ. Без меня ему было,явно,херово.И он сразу признал меня -- своей.Это было настоящее еврейское счастье.
В четыре утра мы уснули. В восемь меня сдуло с кровати и унесло на первый в моей жизни урок иврита.Мне было двадцать девять лет.
Как здесь принято у простонародья,я,не дожидаясь ответа,пихнула дверь класса и увидала кучку оболтусов и нашу учительницу Далью.
--АнИ Натали.Вэ атА? hакОль бифнИм,бэйцЫм бахУц?(Я Натали. А ты?(м.р) Весь(всё) внутри, яйца на улице(снаружи)?(иврит)
(О,этот язык! По-человечески жив и грандиозен.Это чувствовалось с первого слова.)
Мне казалось тогда,что,по сравнению с салажатами,я-таки матёрый эксперт в сфере разговорной речи.Откуда мне было знать,что несколько человек кавказского разлива долдонили эти грамматические ивритские формы еще в своих тифлисах и нальчиках на протяжении целого года.А толку?За итоговую контрольную в конце курса мы с Людкой-химичкой поимели почти по сто баллов из ста,а они только по восьмидесяти.Козёл так и не стал изучать язык.Ни через полгода ни через год,ни через три с начала своей эммиграции.Зато ж его и давонула жаба.Как так,я уже через два месяца сносно лепила фразы из трех слов,а он ну такой обделенный в коммуникативной области,что хоть ныкай своё кобелячество по глухим таёжным углам. И невдомёк родимому было,как и отчего эммигранты частенько немеют на годы,налегая на горы методик и прорву учителей,потому как имеют в мозгах тот же смалец к языкам,что и я -- к тригонометрии.А если еще и медведь на ухо наступил. Ведь сам унылый акт примитивной человеческой коммуникации,даже на родном языке,-- штука,до смешного простая только на первый взгляд.
Учительница Далья,грохнув сиськами о стол,навалилась на него пузякой и не смогла остановить своего лошадиного ржания.Утирая слёзы,она хляскала себя по бедрам,вскидывала руки к небу и снова плюхалась животом на стол,заводя и себя и меня,и всех бурсаков повизгиванием,фырканием,мотылянием каштановой спиралевидой волной волос о знатную попу.Пригожая.Типичная израильтянка.Потрясающая тётка потрясающей Страны.Соль моей Земли.
Она стала нашей первой филологической любовью.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
*ФОТО Профессор-лингвист Барух Подольский.