Грехи наши тяжкие...

Наталья Зотова 2
Душным майским вечером на скамейке в сквере сидела молодая женщина. Было еще очень светло, и внимательный взгляд мог заметить напряженную спину, склоненную голову и крепко сжатые кулачки, лежащие на коленях. Погруженная в собственные мысли, она не видела толпы, медленно и плавно плывущей по аллее, над которой висел густо-сладкий аромат цветущей сирени. Похоже, недавно она плакала – на щеках остались следы слез.

Разноцветный мяч коснулся ее ног, а следом подбежал мальчишка лет пяти.
Ольга, именно так звали молодую женщину, вздрогнула, взглянув на него. Ребенок был ангельски красив. Светловолосый, синеглазый. Схватив мяч, он помчался на детскую площадку. А на скамью к Ольге присела пожилая дама.

-Это мой Васечка, внук, – проговорила она, увидев, что Ольга смотрит вслед ребенку. Не дожидаясь вопросов, начала рассказывать, какой неугомонный фантазер и проказник ее Василий. Есть еще Лиза, Федор, Машенька. Почти каждый вечер она с детьми и их малышней приходит в сквер. Бабуля нахваливала свое семейство, не обращая внимания, слушает ли ее Ольга. А та была готова заткнуть уши или сказать что-то грубое, лишь бы прекратить поток льющейся рядом любви и ласки. Впору было встать и уйти. Не дождавшись отклика, Васечкина бабуля перешла на другую скамью к молодой маме с коляской.

Ольга судорожно всхлипнула и вновь задумалась. Она была не в состоянии наслаждаться созерцанием чужого счастья, когда у нее такое... Бывает, чтобы понять происходящее ныне, нужно вернуться на много лет назад, может быть, даже в детство. Не там ли начало наших сегодняшних бед.
Причины того, что теперь происходило в ее жизни, Ольга пыталась отыскать в прошлом.

*****

Родители были замечательными, добрыми, честными и любили единственную и желанную дочь больше жизни. Ольга наслаждалась их любовью и считала детские годы самыми счастливыми. Ей много читали, обучали музыке, развивали тело и ум. Поощряли разнообразие интересов и увлечений. Все свободное время отдавали ей, всегда вникали в   проблемы, внимательно выслушивали. Относились к ней, как к бесценному сокровищу, которое страшно выпустить из рук и потерять.
Между отцом и матерью царили мир и согласие, всегдашняя готовность помочь и поддержать. Ольга представляла свою семью идеальной и мечтала собственную строить по образу и подобию родительской.

Отец и мать работали с молодежью, многое повидали, а потому не баловали дочь, не желая вырастить эгоистку. Её запросы не превосходили возможности удовлетворения их родителями. При этом существовало множество явных и скрытых запретов на действия, не согласованные со старшими. Достаточно было сказать «я тебе не советую», и дочь беспрекословно подчинялась. Временами она пыталась бунтовать, отстаивая право поступать по-своему. Мягко, но настойчиво ее вводили в привычные рамки. «Слушать и слушаться» постепенно стало для Ольги нормой поведения.

Однако теперь она начала понимать, чем для нее обернулось подобное воспитание, сколько ошибок было совершено от беспредельной родительской любви. Может быть, потому, что они не имели педагогического образования, хотя и работали преподавателями. С раннего детства ее оберегали от реальной жизни всеми возможными путями и в штыки принимали малейшее сопротивление. Возможно, не отдавая себе отчета, родители не хотели, чтобы она взрослела, всегда оставаясь маленькой послушной девочкой. При таком воспитании возможны два варианта: Ольга могла вырасти инертной инфантильной куклой. Или, нарушая запреты, «кинуться во все тяжкие». Крайностей она избежала.

Но в результате сложился противоречивый характер, не всегда понятный самой Ольге. Иногда казалось, что в ней живут два человека. Один, стремящийся к самостоятельности, энергичный, упрямый, готовый преодолеть любые препятствия. Другой – уступчивый соглашатель, выбирающий путь полегче, лишь изображающий, как трудно ему дается повиновение. В зависимости от обстоятельств главенство брал один из них. А потому поступки Ольги бывали непредсказуемы. Часто неосознаваемы ею и необъяснимы.

Ольге было двадцать четыре, когда она встретила и полюбила Игоря. Строгое воспитание сказалось и здесь – она хранила невинность. Через год они решили пожениться.
Родители не одобрили выбор дочери – Игорь не вызывал у них восторга. Как и все предыдущие молодые люди, ухаживающие за Ольгой. Заявление подали тайком от ее  родителей, сообщив о предстоящем бракосочетании лишь за несколько дней до него. Какие чувства испытали при этом мать и отец, Ольга не думала. Не хотела думать. Она лишь поставила их перед фактом, что жить будет у мужа. Предвидя, что родители начнут слишком вмешиваться в их отношения. Они не поняли дочь, а она интуитивно чувствовала – пришло время вырваться из-под опеки.

Накануне свадебного торжества Ольга узнала, что ее зачислили в аспирантуру. Не ради карьеры стремилась она в науку. Еще студенткой работала в научном кружке, по окончании института получила рекомендацию заведующей кафедрой, на которой готовила и защищала дипломную работу. Пытливый ум, способности к анализу, сданные на «отлично» приемные экзамены – уже немало, чтобы за три года проявить творческую одаренность, написать и защитить кандидатскую. Радость и гордость переполняли Ольгу. А любимый и любящий Игореша, ее ненаглядный муж, был так щедр на ласки, что она буквально задыхалась от неведомых ранее чувств.

Из эйфорического состояния Ольгу вывели мамины слова, сказанные дочери, когда молодые приехали навестить родителей:
-Ты вышла замуж за человека старше тебя на пять лет, разведенного. Он может вернуться в первую семью – так бывает.
-Ты не послушала наших с папой советов отложить свадьбу до окончания аспирантуры. Ты отказалась жить с нами и ушла к мужу в комнату в общей квартире. Там даже горячей воды нет – только газовая колонка. Хочешь самостоятельности? Что ж... Но тогда одно условие – никаких детей, пока не защитишься. Мы с папой работаем, с внуками сидеть некому, одна ты не справишься.
Попытка возразить кончилась мамиными слезами.
То же самое в собственной интерпретации высказал Игорю отец Ольги.

Да, в коммуналке жилось очень тяжело. И физически, и морально. После отдельной-то квартиры восьмиметровая клетушка. В соседней комнате — старенькие родители Игоря. Они охотно переложили на плечи невестки тяготы коммунального жития – дежурство: уборку общей площади в шестьдесят квадратных метров, по три дня на члена семьи – двенадцать дней в очереди из двадцати двух человек соседей. Поздней ночью, голодная и усталая после 12-14 часов работы в лаборатории, она драила огромные коридоры и кухню, чистила туалет и ванную. И не дай Бог, утром кто-то обнаружит огрехи – дежурство продлялось.

Игорь помогал не часто. Младший в семье, он оказался сильно избалованным. Бывало, не дожидаясь прихода жены, с удовольствием поглощал ужин, приготовленный матерью. А потом часами «пялился» в телевизор, пока Ольга управлялась с домашними делами. Но, даже когда она падала «трупом» с единственной мыслью «уснуть», Игорь бывал ласков и настойчив. Это потом, значительно позже, она научила (или заставила?) его считаться с ней.
Возможно, прозорливые родители Ольги не без оснований противились этому браку. Их опасения были искренними, а условие обоснованным, думала она теперь.

День за днем накапливалась дикая усталость. Слишком много всего свалилось на нее одновременно. Уметь готовить, стирать, гладить, убираться – еще не значит уметь вести дом, распоряжаться семейным бюджетом. Игорь оказался далеко не идеальным мужем, а создание семьи – чрезвычайно трудным делом.
Грошовая аспирантская стипендия испарялась незаметно. Не хватало денег на еду. Игорь платил алименты на ребенка от первого брака, прелестную десятилетнюю Наташку.
С ней у Ольги быстро установились теплые отношения. И она представляла себе, какие красивые дети будут у них с Игорем.

Высказанное матерью условие Ольга как будто не приняла всерьёз. Предполагая, что родители пойдут на все уступки, если появится внук или внучка. Препятствием оказалось другое обстоятельство – обещание, данное Игорем отцу Ольги. Она уговаривала, ластилась, жульничала... Игорь был непреклонен.
Теперь ей пришло в голову, что он просто не хотел новых трудностей, бессонных ночей,  поскольку однажды уже прошел через это.
Желала ли ребенка она сама? По-настоящему? Сейчас она сомневалась. А тогда...

Спустя несколько месяцев после свадьбы Ольга почувствовала... Неужели? Несмотря на все предосторожности со стороны Игоря? Она думала, что готова бросить аспирантуру, разорвать отношения с родными... Нет, видимо, новый образ жизни сыграл с ней злую шутку.

В другой раз, придя к родителям, заметила, как пристально мать разглядывает ее тело в легком домашнем халатике. Да, Ольга опять настороженно прислушивалась к себе, в глубине души надеясь... Похоже, мать поняла состояние дочери и твердо напомнила об условии.
Через несколько дней Ольга с отвращением и содроганием, тайком от мужа, пила плодоизгоняющий отвар и парилась в общей ванне, глотая слезы.
Последствия лишь подтвердили – ошибки не было... Игорю она ничего не сказала.

Перебирая в памяти день за днем, нынешняя Ольга, сидящая в сквере, наконец, отчетливо поняла – не было в ней тогда сильнейшего зова материнства. Когда в невыносимых, тяжелейших условиях женщины рожают детей. Несмотря и вопреки.
Потому так легко подчинилась, самой себе объясняя свой поступок отсутствием нормальных бытовых условий. Интересной работой, которую жаль бросать. Подспудно обвиняя родителей... Так было удобнее. А может быть, в ней неосознанно таилась неуверенность в Игоре – он довольно часто прикладывался к бутылке.

Две труднейшие командировки за образцами для научной работы капитально подорвали ее здоровье. Начались бесконечные больницы. Гормональный сбой, проблемы по женской части. А в мыслях и чувствах царил полный разброд. Она продолжала метаться. Плюнуть на аспирантуру и все же попытаться родить? Но ведь работа практически завершена – еще немного – и защита.
Если не случится свой малыш, может быть, взять его из Дома ребенка?
Игорь отреагировал на предложение как-то вяло, а родители восстали, приводя факты из жизни знакомых, растивших приемышей. Убеждая, что в подобных учреждениях не бывает здоровых детей.

Опять Ольга оказалась не способна принять однозначное решение и следовать ему. К тому же, у нее даже не взяли документы на усыновление, когда выяснилась «материальная необеспеченность и отсутствие нормального жилья». Она видела, как с явным облегчением расслабились и родители, и муж.

Ольга с блеском защитилась. Получила желанные корочки и хорошую работу по специальности. Их коммуналку расселили – известной организации приглянулся старинный дом в центре города. Они переехали в новое жилье.

Ни собственная квартира, ни приличный заработок не могли компенсировать отсутствие детей. Муж не винил Ольгу, не бросил, как случалось в других семьях. Она понимала, что его мужское самолюбие удовлетворено, у него есть дочь. Он часто ездил к Наташке, она приходила к ним домой.

Не было и ревности к бывшей жене. Лишь горькое сожаление, что не продлится ее собственный род – а ведь она уже давно выбрала имена: Аннушка и Данька.
Только Игорь начал выпивать все чаще. Приходил домой пьяным, вызывая у жены отвращение. Они стали ссориться. Иногда раздражение и обида одолевали настолько, что она подумывала о разводе. Но никогда, ни единого раза не пожаловалась родителям – было стыдно. Гордыня мешала признать их правоту.
И, несмотря ни на что, Ольга любила мужа.

Время шло. Десять лет безнадежной борьбы за то, что иным дается без малейших усилий. Два выкидыша. Будто тело, или природа, мстили ей за совершенное когда-то. А потом – приговор, бесплодие. Приговор, подписанный ею в очень счастливые дни жизни.

Ольга смирилась. Родители молча переживали, что нет у них внучат. Упрекали ли они себя за то давнее условие, она не знала. Не спрашивала. Лишь однажды в пылу разговора с отчаянием и злостью высказала матери в лицо: «Это вы виноваты. Я никогда не прощу вас». Возможно, родители были виновны лишь в том, что слишком любили ее. И любовь эта была эгоистичной, собственнической. Отец обронил как-то: «Лучше б ты всегда жила с нами...»
На чьей стороне была правда, кто без греха? – Бог рассудит.

*****

На город не спеша опускались сумерки. Стало чуть свежее, и еще сильнее запахла сирень. По детской площадке по-прежнему с воплями и смехом носились дети. Взлетали качели. Раздавались окрики взрослых. Где-то там наслаждался жизнью белокурый ангел  Васечка.

Ольга уже не пыталась разглядеть его среди других детей. Она все глубже погружалась в прошлое, надеясь вспомнить себя тогдашнюю, переполненную новыми ощущениями. Как бы вернуться в прежнее обличье и испытать, вновь пережить то состояние, когда оказалась перед выбором. Понять, почему поступила так. Чего испугалась? Что действительно не справится с малышом в условиях коммуналки? Но ведь Наташка родилась именно там. Правда, ее мать не работала, и помогали родители Игоря. Тогда им было немногим за 60.
Что не удастся совместить рождение ребенка с увлекшей ее научной темой? А стоила ли она этой жертвы? При нынешних изменениях в стране пришлось найти работу, где кандидатская степень не имеет значения.

Возможно, сказалась двойственность ее натуры.
Возможно, она обольщалась по поводу собственной несломленной воли. Легко и просто оправдать свою неготовность принять взвешенное решение, обвинив родителей в неправильном воспитании. Или боязнь родительского гнева оказалась сильней материнского инстинкта?
Знать, не так уж силен он был.

Ольга приходила к выводу, что бессознательно искала путь полегче, внутренне соглашаясь с доводами родителей. Они по-прежнему хотели уберечь любимую дочурку от ошибок, пытались руководить ею на расстоянии и строить ее жизнь по собственным правилам. Которые для Ольги были привычными, а потому более легкими.

Неспособность взять на себя ответственность за другую жизнь удобно оправдать  отсутствием жизненного опыта. Взрослая Ольга оставалась незрелой личностью. Молодой, здоровой девушкой, прожившей все сознательные годы под неусыпной охраной любящих мамы и папы. И плавно перелетевшей из родного гнезда под крыло любящего мужа.
Да, она купалась в любви и думала, что счастлива. Впереди – целая жизнь.
Не смогла – или не захотела – заглянуть в будущее. Не предвидела двенадцать лет назад, как тяжела будет расплата.

*****

И вот теперь каким-то чудом она забеременела. Срок 10 недель. Обследования, бесконечные анализы, УЗИ и... Медицинское заключение гласило, что у плода имеются необратимые нарушения развития, что последствия невозможно предвидеть. Но он жив и растет.
Дальше – решать ей.

Ольга пришла в ужас. В детстве в доме, где она жила с родителями, был такой мальчик. Больше похожий на обезьяну, чем на человека. Она помнила, как в семилетнем возрасте он перемахивал через метровый забор, как свисали почти до земли мощные волосатые руки. Маленькая головка с выступающей челюстью, узенький лобик. Полное отсутствие разума при огромной физической силе. Его боялись даже взрослые. Он был агрессивен и опасен.
Потом исчез куда-то.

Господи, вдруг подобное чудовище жило сейчас в ее теле?
День и ночь метались в голове мысли. Она взвешивала «за» и «против». Мучительно искала единственно верный выход.
Ведь врачи могут ошибаться.
Пусть он будет аутистом, дауном, да кем угодно – это же их с Игорем ребенок. Все равно любимый и желанный. Откуда взялись нарушения генетики – ей неведомо. Может быть, возраст... Ей – 37, Игорю — 42.

Предварительный диагноз звучал слишком устрашающе: не исключены поражение головного мозга и дефекты строения позвоночника и костей. Ольге дали понять, что на раннем этапе беременности невозможно спрогнозировать, каким и с какой патологией родится то существо, которое носит она. Лучше избавить себя и его от предстоящих мук. Пока не поздно.

А если это единственный шанс родить, и другой беременности уж точно не случится? Она погубит родную душу? Или родится полный идиот? Как тот, из детства.
Что страшнее: не стать матерью – никогда, или дать жизнь, которая превратится в ад, в ежедневную каторгу?
Хватит ли ей сил растить больного ребенка? Сможет ли принять его Игорь? Или отречется от них и оставит на произвол судьбы? Нужен ли ему такой наследник? Ведь у него уже выросла красивая дочь. А он, оставшись с Ольгой, окажется вовлеченным в бесконечную круговерть ужаса. И всю жизнь будет сыпать проклятья. И спиваться.

Игорь знал, что жена беременна, и, казалось, был рад. Он не понимал, почему так тревожна и грустна Ольга. Почему плачет, укрывшись в ванной. Она тянула, не решаясь сказать ему, как хитроумно и жестоко отомстила ей природа. Или Бог?
Была уверена, что ответ держать и долги платить только ей.
Теперь вдруг подумала, что зря не сказала.

Её родители незаметно состарились, им под 70. Узнав, что дочь в положении, растерялись – они сами уже нуждались в помощи. Ольга уверена – их совет будет однозначным. Аборт.
Когда она думала о них, перед внутренним взором возникал замкнутый круг.

Ольга читала, видела, знала, как мучаются родители детей-инвалидов, детей с редкими заболеваниями – нет нужных лекарств, медтехники, элементарной помощи со стороны государства. Будто оно для себя решило: нарожали уродов – ваши проблемы. Но это же государство лицемерно предлагало рожать, ссылаясь на «демографический кризис» и обещая молодым семьям золотые горы. Врачи выхаживали пятисотграммовых, часто ущербных деток, заведомо обрекая семьи на унижения и страдания.
Страшно...
И как быть?

Грехи наши тяжкие... По неопытности или недомыслию мы совершаем поступки, не задумываясь о расплате. Не ведая, что любой из них может отозваться эхом – где-то в иных мирах или в собственной жизни.
А потом клянем судьбу за несправедливость.

Последние дни Ольга все чаще обращалась к молитве, услышанной когда-то:
-Господи, дай мне силы изменить то, что можно изменить.
-Господи, дай мне силы смириться с тем, что изменить невозможно.
-Господи, дай мне мудрость отличить первое от второго.

Неумолимое время торопило ее.

 *****

Давно покинули сквер Васечка и его бабуля. Счастливая мать и бабушка, глава большого семейства. Стемнело, и в аллее зажглись фонари. Вместо расслабленной толпы появилась молодежь, яркая, беззаботная, громкоголосая. Неведающая до поры, какие трудные вопросы иногда задает нам жизнь.

Маленькая сгорбленная фигурка на скамье казалась застывшей статуей.

 

Май-июнь 2013г.


Фото из Интернета
М.А. Врубель "Сирень"