Опубликовано: журнал "Аврора", №2-2015
Зина не отследила момента, когда раздался щелчок, и привычный механизм опять включился в действие, отрабатывая заданную программу. Они снова были вместе. Как будто не прошло двенадцати лет, и Зина только вчера в последний раз закрыла за собой дверь их тайной квартиры. А сегодня передумала и вернулась.
Правда, квартира была другая. Недвусмысленно оборудованная для интимных встреч. Вообще, многое говорило о присутствии в жизни Валеры других женщин, но Зина не стала делиться с ним своими наблюдениями. Потом, подумала она, я разгоню конкуренток. А пока…
В сущности, ей было нечем жертвовать ради него. У неё и выбора-то не было. Встреча с Валерой показалась Зине самым ярким событием за последние годы. Что касается Валеры, то он был явно рад.
– Я знал, что ты никуда от меня не денешься. Это судьба, – произнес он своим обычным тоном. Но голос дрогнул, отчего у Зины защемило сердце.
Она отметила, как постарел её бывший возлюбленный, как изменился его взгляд, сколько седины прибавилось в волосах. Зина, напротив, расцвела за последние годы. И это было естественно. Они находились на разных ступенях одной и той же лестницы и двигались в разных направлениях. Он уже давно начал свой спуск, а она ещё не достигла верхнего пролета. И сейчас их возрастная разница была ощутимее, чем прежде.
Зина прикинула: когда у них всё начиналось, ей было двадцать, ему – сорок восемь. Сейчас ей шел тридцать четвёртый год. Значит, Валере перевалило за шестьдесят.
Она никогда не задумывалась о зловещем смысле чисел. Стареют родители – что поделаешь, это нормальный процесс. Смерть любимого дедушки стала для Зины настоящей потерей, причинила боль, но не ужаснула.
А теперь – она почувствовала, как по спине пробежал холодок.
Крутая и длинная, но не бесконечная, лестница уходила вниз; ещё пара пролётов – и он скроется из вида. Ей же предстоит задержаться наверху. Она построит там, на верхней площадке, замок своих иллюзий, обживется и, чего доброго, поверит в свою неуязвимость. И, подобно многим другим, до последнего будет цепляться за этот верхний пролет. И, даже начав спуск, будет медлить, тянуть время, неохотно оставляя ступень за ступенью…
Валера курил и стряхивал пепел в пепельницу на прикроватной тумбочке. Зина смотрела на бледно-розовую полоску неба, пробивавшуюся из-под жалюзи, и думала о том, что не представляет себе жизни без этого мужчины. Ведь, где бы он ни находился – далеко или рядом – он всегда был для неё олицетворением силы и мощи. Валера был вечным, как египетская пирамида, как скала фьорда. И даже когда её созидательное время закончится, и она сойдёт с дистанции, он по-прежнему будет кого-то учить, рассказывая о Поколении Х, ушедшем в небытие…
– Никогда не думал, что буду заниматься торговлей стройматериалами, – он сделал дурашливую гримасу, подчеркивая нелепость ситуации.
– А что в этом плохого? – Зина пожала плечами. – Ты создал фирму, которая приносит тебе прибыль. Что ещё нужно?
– Дело не в том, что меня не устраивает прибыль, – он втянул голову в плечи, и сейчас выглядел неухоженным, постаревшим и усталым. – Дело в том, что я размениваюсь на всякую ерунду и не следую своему призванию.
Зина вспомнила его пренебрежительное: «Ого! Призвание?» – и почувствовала, как что-то холодное, недружелюбное шевельнулось в её душе. Хватит, сказала она себе, сколько можно ворошить память, зачем вспоминать о том, что давно мертво и не актуально.
«Перестань припоминать выброшенные палки», – так говорила когда-то бабушка. Зина вспомнила и улыбнулась. Она в детстве была пацанкой и верховодила стайкой мальчишек. Дворовая компания игралась палками, камнями и всякими неликвидами с ближайшей свалки металоотходов. Зина притаскивала любимые игрушки домой, а строгая бабушка всё это выбрасывала, за что внучка устраивала ей многодневный бойкот. А потом годами припоминала сокровища, которые выбросила бабушка, апеллируя к утраченному доверию. Что ж, видимо, она не изменилась с детских времён.
Злопамятность и ранимость – главные и неискоренимые пороки Поколения Х. Интересно, поймёт ли это когда-нибудь Валера, содрогнется ли при мысли о том, какую боль он ей причинил?...
– Ты и представить себе не можешь, где и с кем мне приходилось проводить переговоры, – проговорил он, помрачнев. – Может, расскажу когда-нибудь… потом.
Зина понимала, что Валера вряд ли станет распространяться о своей деятельности в ТОЙ жизни, которой он жил до первой встречи с ней. В отличие от большинства женщин своего поколения, Зина не была любопытна. Она знала, что Валера носил погоны. Это проявлялось и в его тоне, и в выправке, и в диктаторском отношении к ней. Однако подробности её не касались, поэтому она ушла от скользкой темы.
– Ты мне напоминаешь Броуди, героя Арчибальда Кронина, – сказала Зина. И процитировала: – Он, Броуди – торговец шляпами! Он этого не стыдился, наоборот, – он наслаждался смешной нелепостью этого факта…
Тут Зина осеклась, досадуя на себя за то, что провоцирует очередную перепалку на пустом месте. Валера не терпел, когда над ним подтрунивали. Его также задевало, если кто-то бравировал перед ним своей начитанностью. В культурном плане у него, выходца из семьи путиловских рабочих, зияла существенная брешь.
Зина смотрела на Валеру и недоумевала, почему не замечала этого раньше, не усматривала собственных комплексов и реальных проблем в его стремлении подчеркнуть её, Зинино, несовершенство.
– Если уж говорить о нелепости – ты как была, так и осталась нелепой девочкой, – произнес Валера, обнимая Зину и посмеиваясь, словно его совершенно не задели её слова.
Неужели он изменился, подумалось с радостным удивлением, прежде чем знакомая теплая волна захватила её и поволокла по теплому песку в блаженный водоворот. Неужели мы ещё способны меняться?
Позже он скажет, словно прочитав её мысли и отвечая на них:
– У меня три внучки, ты представляешь – три! Я только сейчас понял, каким был плохим отцом. И только сейчас, наверное, научился любить…
Конечно, Зина понимала, что работа секретарши – не то, чего она заслуживает. Но, по крайней мере, у неё была теперь нормальная зарплата. «Нормальная» – по сравнению с учительским окладом или зарплатой заведующей галереей. Видимо, Валера высоко ценил её профессиональные и деловые качества. А может, были другие причины.
– Я бы назначил тебя на должность своего помощника, – сказал он однажды, – но Витек отлично справляется со своими обязанностями, и нет формального повода его «подвинуть».
Витьку, Валерину помощнику, было двадцать шесть лет. Он двигался в шеренге молодых, которые дышали в затылок её поколению. Зина поймала себя на неприязненном отношении к «ним». Естественно, львиная доля её неприязни предназначалась конкретно Витьку. Зина не скрывала, что недолюбливает этого рослого красавца с жизнерадостной улыбкой, в отвратительной розовой рубашке (они как раз были в моде у молодых мужчин) и сером костюме (из разряда тех, что никогда не выходили из моды). Ей казалось, что Витек, в отличие от неё самой, никогда не задавался вопросами о смысле жизни и сути вещей. Он просто жил, комфортно и уверенно, жил так, как она сама никогда не умела. И Зина ему завидовала.
– Помимо помощника, в фирме есть и другие должности, – заметила Зина.
– Да-да, – поспешно произнес Валера. – Я отправлю тебя на обучение, ты сможешь быстро вырасти в фирме.
Но больше к этому разговору они не возвращались.
– Ты напрасно смешиваешь одно с другим, – сказал Аркадий. – Возможны либо личные отношения, либо деловые. Нельзя совместить несовместимое.
Они встречались раз в месяц, пили кофе, как старые добрые друзья.
– Я сама не понимаю, как так получилось, – пожаловалась Зина. – Наверное, мне от него никогда не уйти.
– Скорее всего, это манипуляция на глубинном уровне, – предположил Аркадий. – Ты сама не замечаешь, как оказываешься на крючке. Не успев даже раскусить приманку.
– Мне неприятно об этом думать. Проще всё объяснять высокими чувствами.
Примерно тогда произошла её ссора с отцом. Зина и брат Саша иногда приходила в гости к папе и его жене. Зина на дух не переносила «выдру», как она окрестила мачеху, свою ровесницу. Ей было сложно маскировать неприязнь. Впрочем, неприязнь была обоюдной. После одной из перепалок Зина перестала приходить к отцу, а тот прекратил ей звонить.
Было немыслимо переломить себя, и однажды взять да приехать вместе с Сашей. Или просто набрать папин номер.
И почему-то лез в голову давний случай, когда папа встречался с Валерой, чтобы обсудить будущее дочери.
Она тогда практически не вставала с дивана, не ходила в университет и отказывалась от еды. Мама по двадцать раз на дню заглядывала к дочери в комнату, предлагая то поужинать, то выйти прогуляться, то выпить витамины или биодобавки, которые она купила специально для неё. Зина нехотя отмахивалась и снова отворачивалась к стене. Она понимала, что мама встревожена. Однако, будучи простой и замкнутой, мать действительно не знала, как себя вести, чем помочь дочери.
Отец лучше находил с Зиной общий язык. Его деликатности хватило на четыре дня. Ворвавшись в Зинину комнату, он за шиворот поднял её с кровати, и, невзирая на протесты, одел и отвез в магазин, где заставил выбрать себе новые платье и джинсы. Вернее, выбрал их сам. Потом они отправились в бассейн.
Возможно, это был не самый мудрый поступок со стороны папы – сунуть депрессивную девушку в холодную воду, да ещё заставить проплыть десять дорожек. Но мера подействовала: она оживилась.
– Несколько раз мне хотелось опустить руки, погрузиться на дно и не всплывать, – позднее призналась Зина отцу.
– Я привык рисковать, особенно в ситуациях, где речь шла о вас с братом или о маме – пожал плечами отец. – Я был уверен в тебе, знал, что ты не утонешь, а наоборот, всплывешь.
Отец, в прошлом – военнослужащий, замполит, был решительным и бескомпромиссным. К сожалению, Зине не достались в наследство эти качества. Но их в полном объеме унаследовал брат.
В тот же вечер в ресторане отец заказал ужин на двоих и чайник ароматного тонизирующего чая. Помедлив, попросил принести дочери бокал вина, а себе – сто грамм коньяку. Побарабанил пальцами по столу, собираясь с мыслями, и произнес:
– Я встречался с твоим мужчиной.
– С кем? – Зине показалось, что она ослышалась.
У неё зашумело в голове, застучало в висках. Она бы затруднилась ответить на вопрос, что хуже. То, что папа в курсе её личной жизни, её связи с человеком немолодым и вдобавок женатым. Или то, что он бесцеремонно влез в эту жизнь, ходил к Валере, и они обсуждали Зину в её отсутствие.
– Не могу сказать, – продолжал отец, – что я от него в восторге, но впечатления трепача он не производит. Я ожидал худшего.
– И… каково резюме? – с горькой усмешкой спросила Зина.
– Дочь моя, дочь Зевса, ты прекрасно понимаешь, что так не может продолжаться до бесконечности. Я не могу смотреть, как ты валяешься на диване, словно растение. Ты ведь не живешь, а мучаешься из-за этого старого козла.
– Мы расстались. Он должен был тебе об этом сказать, – произнесла Зина с усилием.
– Расстались? Надолго ли, вот вопрос. Он говорит, что любит тебя и не готов смириться с очередным твоим «взбрыком». Он, кстати, несколько раз звонил, но ты не подходишь к телефону.
Зина разревелась. Отец хмуро достал из кармана носовой платок и протянул дочери.
– Успокоилась? Вот и хорошо. Слезы ещё никому не помогли.
– Папа, что мне делать?
– Хочешь, чтобы я разобрал возможные варианты? – поинтересовался отец, и Зина угрюмо кивнула.
– Допустим, я на него надавлю, ты подыграешь, и он расколется. То есть уйдёт из семьи, женится на тебе, и ты получишь своё счастье. Я не в восторге от такой перспективы, – отец вздохнул и закурил, – да черт с ним. Никакие законы, божеские и человеческие, не стоят слезы ребёнка. Но…
– Что – «но»? – она вскинула голову.
– Но это фантастический вариант, Зинок. Мужчина в таком возрасте, чтоб ты знала, держится за семью. Возможно, он помечется, подергается, как старая коза на верёвке, и приползёт к жене просить прощения. Как ты будешь чувствовать себя тогда?
Зина всхлипнула и отпила из бокала.
– Но даже если всё сложится, ваше счастье будет недолгим. Зачем тебе муж, который лет через пять превратится в развалину? – отец грустно улыбнулся.
– Папа, ты хочешь сказать, что готов через пять лет состариться? Вы же ровесники.
Вместо ответа отец озабоченно посмотрел на часы.
– Слушай, мы засиделись. Я вызываю водителя. В общем, подумай, дочь, подумай. Если нужно, я с ним ещё пообщаюсь.
– Спасибо, но я сама разберусь, пап...
Отец был лучшим другом в период, когда она переживала потерю любви. Зине шел двадцать второй год, когда он впервые обрисовал ей ценность семьи для мужчин своего возраста. И ей было тридцать три, когда папа ушёл от мамы к Зининой ровеснице.
Зина внимательно присматривалась к отцу. Он выглядел помолодевшим, осунувшимся, немного смущенным. Похоже, не собирался возвращаться к прежней жизни, тем более – «приползать, как старая коза». Слава Богу, новых братиков и сестричек у них с Сашей пока не намечалось. Папина жена имела сынишку семи лет, с которым папа, к удивлению выросших сына и дочери, охотно возился. Он проводил с пасынком даже больше времени, чем с родными детьми, когда они в этом нуждались. Конечно, их с братом это задевало. Но больше всего Зину мучило другое.
Неужели, думала Зина, папина догма о привязанности мужчины к семье уничтожила её любовь?
– В какой-то момент я готов был бросить всё ради тебя, – однажды признался Валера.
Зина помрачнела, притихла, ушла в многодневные раздумья. Оказывается, это папа виноват в том, что не сбылось, не состоялось, думала она. Отчуждение усилилось. Ей все реже хотелось видеть отца, слышать его голос. И уж совсем не хотелось думать о том, что он, наверное, счастлив в своей новой жизни. В то время как они, оставленные им – Зина, мама, брат…
Однажды горькие размышления вырвались наружу.
– …Эти годы я могла бы прожить с Валерой, – произнесла она ожесточенно.
Зина сказала эту фразу не кому-нибудь, а бывшей подруге Ире. Они неторопливо прогуливались по бульвару. Лицо Иры выглядело виновато-участливым, в её жизни всё было нормально, незатейливо, средненько, и Зину потянуло на откровения.
– Представляешь, – она усмехнулась, – ты бы никогда не встретила Севку. Ведь я не была бы за ним замужем. Но зато я бы сейчас жила с Валерой, и, возможно, у меня было бы все…
– У тебя не было бы тебя, – возразила Ира. – Зинка, разве ты – самоубийца? Как можно думать о том, что могло быть, если б тебя – нынешней – не существовало? И перестань накручивать. Ваша связь с Валерой была безумной, психопатической. От таких связей не рождаются семьи и дети. От них бросаются под поезд или убивают из ревности.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2013/06/07/155