«Мы то, что мы читаем»
В последнее время дела шли крайне паршиво. Мужской пол как будто перестал ее замечать, и за минувшую неделю лишь два человека выразили желание провести с ней вечер. Уже давно стемнело, но она не уходила. Стояла совершенно одна на привычном месте, нервно курила ментоловые сигареты и с надеждой обводила улицу взглядом. Наверно именно так это однажды и происходит – ты стареешь, и становишься никому не нужной. Всех юных ночных бабочек уже давно расхватали и развезли по саунам и ресторанам, в то время как ей приходилось торчать тут в темноте на пронзительном ветру. Шелковая блузка была тонкой, словно сотканная из паутины, а леопардовая юбка – слишком короткой, чтобы служить надежной защитой от холода. Ледяные пальцы осеннего ветра навязчиво лезли под одежду.
Бросив очередной окурок на асфальт, она гневно раздавила его носком туфли. Что это за мир такой, где симпатичная сорокалетняя дама не может найти себе спутника на вечер? Черт, да она знала целую кучу мужиков, пускавших слюни на семидесятилетних старух – так почему же всем наплевать на нее?!
Словно в ответ на эти отчаянные мысли из темноты донесся гул приближающегося мотора. Свет фар надвигался со стороны пустыря, то скрываясь, то выныривая из черноты кустов, и женщина напряженно сжала лямку своей сумочки, не сводя с машины глаз. Так утопающий смотрит на далекий треугольник паруса.
Остановится или нет? Только бы остановился!
В десяти шагах от нее автомобиль начал сбавлять скорость, а шагах в трех и вовсе замер. Водитель заглушил мотор. Ну, наконец-то повезло! Стараясь сдержать нахлынувший восторг, женщина направилась в сторону автомобиля, вульгарно виляя бедрами на ходу. Похоже, закончится этот день несколько удачнее, чем начался!
Перед ней стояла «девятка» цвета морской волны, обильно перепачканная грязью. Не бог весть что, но сейчас она радовалась хоть какой-то возможности подзаработать. Лишь бы поскорее оказаться в тепле, лишь бы ледяной ветер перестал задувать под юбку. Медленно заскользило вниз подъемное стекло, и женщина с улыбкой заглянула внутрь салона (при этом постаравшись, чтобы блузка слегка распахнулась и клиенту предстали соблазнительные полукружия ее грудей – товар нужно показывать лицом).
- Привет, сладкий. Хочешь развлечься?
В салоне «девятки» было темно. Внезапно чиркнула зажигалка, озарив лицо водителя бледно-оранжевым сиянием. Лицо это было худым и вытянутым, с длинным крючковатым носом, на котором громоздились тяжелые очки. Сальные темные волосы были аккуратно зачесаны на сторону, воротник пальто поднят. Во внешности незнакомца причудливым образом сочетались аккуратность и запущенность, что сразу же выдавало в нем работника культурной сферы низшего ранга. «Видать, учитель, - мысленно отметила женщина. - За день насмотрелся на хорошеньких старшеклассниц и решил выпустить пар. С такого много не выжмешь...»
- Садитесь, - наконец произнес «сладкий», раскурив сигарету.
Она торопливо обошла машину и плюхнулась на переднее сиденье. Автомобиль был ветхим, как проржавевшее корыто, за долгие годы не слишком аккуратной эксплуатации запах бензина пропитал его насквозь. Пружины скрипучего кресла мигом впились ей в ягодицы, так что женщина заерзала, пытаясь устроиться поудобней.
- Меня Алена зовут, - небрежно бросила она.
Водитель повернул ключ, и старое ведро на колесах вновь затарахтело, трогаясь с места.
- А меня – Кирилл Тимофеевич.
«Кирилл Тимофеевич, о как! – Алена мысленно усмехнулась. - Ну точно, учитель. Привык, чтоб по имени-отчеству величали. Может, заставит школьную форму нацепить...»
Всех учителей она заведомо причисляла к разряду извращенцев – сказывался безрадостный личный опыт. В школьные годы учитель физкультуры частенько оставлял ее после уроков в своем кабинете, где скакалкой связывал Алене руки и подолгу «учил девчонку взрослой жизни», как он сам это называл.
- Куда едем, Кирилл Тимофеевич?
- Да тут недалеко... Есть одно местечко.
За окном в глухой темноте тянулась волнистая линия хмурых черных кустов, в просветах между которыми изредка, как призраки, возникали понурые одноэтажные домики. Дорога до «местечка» заняла минут двадцать, и все это время мужчина буквально рта не закрывал. Надо же, а он-то поначалу показался ей молчуном! Кирилл Тимофеевич отвешивал красочные комплименты, цитировал Есенина – кажется, именно Есенина, хотя Алена не была уверена, однако фамилию «Есенин» он точно упоминал... Женщина попросту не могла уследить за всеми финтами его изысканной речи, эрудиции не хватало. Чувствовала только, что эта болтовня ей приятна. И еще было приятно величать мужчину по отчеству. Когда она вслух произносила «Кирилл Тимофеевич», то словно вновь превращалась в маленькую неопытную девчонку, чьи руки были связаны скакалкой.
- Ну вот и прибыли, - через какое-то время произнес мужчина, глуша мотор. Алена сбросила с себя оцепенение и выглянула в окно. Оказалось, что «девятка» замерла напротив длинного приземистого здания с двускатной крышей, в окнах которого царила непроглядная тьма.
- Это еще что такое? – недоуменно пробормотала ночная бабочка. По правде сказать, она рассчитывала, что Кирилл Тимофеевич сначала завезет ее в какой-нибудь дешевый ресторан, после чего они быстренько согрешат на заднем сиденье автомобиля (такова была стандартная схема обслуживания).
- Библиотека, - улыбнулся мужчина, - я там работаю.
Вот оно что, так он библиотекарь. Что ж, ее догадка все же была довольно близка к истине. Учитель, библиотекарь – один хрен, книжный червь. Тем временем мужчина покинул машину и галантно распахнул перед Аленой дверцу, приглашая на выход. Как будто она знатная леди, а не проститутка. Сердце женщины вновь оттаяло – возможно, секс среди книжных шкафов окажется новым и интересным опытом.
Она выбралась из «девятки» и осмотрелась. Библиотека стояла вдали от оживленных городских улиц, и над окрестностями царила та особенная тишина, какую можно услышать только ночью посреди сельской глуши. Или на кладбище. Во тьме не светились зажженные окна – соседних домов вообще не было видно.
Не теряя времени, Кирилл Тимофеевич привычно взбежал на крыльцо и загремел ключами, отпирая замок. Продолжалось это довольно долго, так что Алена снова успела замерзнуть. Наконец дверь распахнулась, и парочка спешно укрылась от ветра в стенах хранилища знаний.
Да, давненько же она не посещала библиотеку! Чтение вообще не входило в перечень любимых занятий Алены – конечно, если не считать чтением ленивое перелистывание гламурных журналов.
- Прошу, вот сюда... Секундочку, сейчас лампу зажгу...
Сказав это, библиотекарь скрылся в одном из боковых проходов, и вскоре оттуда уже полилось приглушенное сияние. Когда мужчина вновь показался перед Аленой, в руке у него была масляная лампа.
- Экономим электричество, - извиняющимся тоном произнес он, - у библиотеки туго с финансами.
Алена понимающе кивнула. В воздухе висел густой аромат пыли, смешанный с запахом отсыревшей бумаги. Прямо перед собой женщина видела широкий дверной проем, который вел в просторное помещение, уставленное книжными шкафами. Именно туда и направился библиотекарь, освещая лампой коридор. Алена семенила следом, с любопытством глазея по сторонам. Сухие доски пола плаксиво скрипели под тяжестью их шагов.
- Я тут посчитал необходимым провести кое-какие приготовления, - чуть смущенно заявил Кирилл Тимофеевич и посветил лампой в угол зала. Там приютился небольшой столик, который был освобожден от всего лишнего и сервирован для романтического ужина. Как говорится, скромно, но со вкусом. Тускло блестел хрусталь бокалов, в центре возвышалась бутылка вина, отбрасывающая длинную косую тень. И еще там были свечи – Кирилл Тимофеевич деловито зажег их, положил зажигалку на стол и затушил лампу. Теперь уголок озаряло лишь нежное подрагивающее сияние, а дальние стены потонули во тьме.
Ощущая голодный спазм в желудке, Алена уселась на один из стульев, и не долго думая отправила в рот небольшое пирожное. Мужчина занял место напротив, длинным ножом разрезал торт. В неверном свете глаза библиотекаря показались Алене непроглядно-черными, как бездонные колодцы. Его жилистые руки откупорили бутылку, алая жидкость плеснула в бокалы. Проведя означенные манипуляции, Кирилл Тимофеевич вновь принялся непринужденно болтать о чем-то патетическом, но Алена его больше не слушала. Поначалу просто была занята едой, затем начала разглядывать полутемную комнату. Уже в паре шагов от столика начинала сгущаться тьма, и силуэты книжных шкафов в ней напоминали гигантские вертикально поставленные гробы. Еще никогда в жизни Алена не видела столько книг, собранных в одном месте. Неверные тени и чернота ночи пробудили ее воображение, и женщина поймала себя на том, что с тревогой вглядывается в тесное пространство между двумя ближайшими шкафами. Алене казалось, что книги с немым укором наблюдают за ней, готовые в любой момент выпустить со своих пожелтевших страниц нечто неименуемое.
- Каждая книга – в некотором роде темница, - глухо произнес библиотекарь, и женщина с тревогой посмотрела ему в лицо, - строчки – это прутья решетки, сдерживающие своего внутреннего демона. О да, у каждой книги есть демон. Большая часть из них безобидна, однако... Ведь все зависит от идеи, запечатленной на книжных страницах, верно? Бывает, что книга не способна вместить в себя то беспредельное зло, что вложено в нее автором. Бывает, темница не выдерживает...
При этих словах Алена ощутила легкий озноб, как будто холодный осенний ветер неведомым путем пробрался внутрь здания. Она смотрела прямо в глаза Кирилла Тимофеевича, в черные провалы, словно уводящие в недра потустороннего разума. Мужчина смотрел не мигая, и она вдруг поняла, что он не моргнул еще ни разу за все время их знакомства. Эта нелепая мелочь почему-то привела Алену в ужас.
- Я хочу уйти, - сказала она, резко вскакивая с места, - я забыла, мне нужно идти. Это очень важно. Меня будут искать, если я не приду.
Цепкие холодные пальцы сомкнулись на ее запястье в мгновение ока, мужчина поднялся, загородив проход. Задрожало пламя, растревоженное потоками воздуха.
- Куда же вы? Ужин только начался...
- Не будет никакого ужина! – зло бросила она, - и секса не будет! Я сама решаю кому давать, а кому нет, ясно? Убери руки!
Алена не могла сказать наверняка, что именно ее напугало и почему вдруг этот человек начал внушать такое отвращение. Что-то в окружающей обстановке было неладно, что-то таилось между строк в словах Кирилла Тимофеевича – такое, чего она попросту не в состоянии была охватить разумом. Но, безусловно, это было нечто злое.
- Вас просто пугает темнота, - проговорил мужчина, размеренно чеканя фразы, - вы утомлены, измотаны. У вас выдался неудачный день, возможно, неудачная неделя. Я бы сказал, неудачная жизнь. Тишина и темнота у вас ассоциируются со смертью, вы не слишком сильно дорожите своим животным существованием, но, тем не менее, страшитесь прервать его...
Слова медленно падали в пустоту. Взгляд его глаз буквально приковал Алену, она смотрела в них неотрывно и словно проваливалась в черную бездну. Что это? Неужто гипноз? Алена попыталась вырвать руку из мертвой хватки, но тело почти не слушалось приказов. Сознание затуманилось, как под действием наркотика. Может, этот подонок подмешал что-то в вино? Он продолжал говорить, но смысл слов ускользал от оцепенелого разума Алены – в конце концов ей начало казаться, что Кирилл Тимофеевич несет какую-то тарабарщину на неведомом языке. Попытки вырваться слабели. Вновь задрожало, заметалось пламя свечей, заколыхались тени. Черты лица библиотекаря пришли в движение, плоть заволновалась, будто поверхность озера в ветреный день. И в какой-то момент женщина осознала, что все это происходит с ней на самом деле!
Страх полностью подчинил себе ее тело, но зато туман в голове слегка развеялся. Алена возобновила попытки освободить свою руку, с ужасом наблюдая, как черты лица библиотекаря размываются, разглаживаются, словно складки на надувающемся воздушном шарике. Голова мужчины удлинялась, тянулась вперед, под давлением раздувающейся шеи затрещала рубашка. Алена хотела закричать, но страх невидимыми пальцами стиснул горло, и не было сил сопротивляться ему, не было сил отвести взгляд. На ее глазах человеческое существо гротескным образом изменялось, перевоплощаясь в бесформенное и безымянное нечто.
Обрывки одежды Кирилла Тимофеевича бесформенными лохмотьями соскользнули на пол, и вот уже над женщиной возвышается червеобразная кольчатая тварь, сплошь усеянная тонкими щупальцами и бледная, точно ядовитый гриб. Одно из щупалец захлестнуло руку Алены. Поначалу она ожидала, что потеряет сознание от омерзения и ужаса, но вместо этого лишь ощутила, как по внутренней поверхности бедер сбегают тонкие струйки мочи. До этого момента Алена считала выражение «обмочиться от страха» сугубо фигуральным.
По правде сказать, однажды ей уже довелось вляпаться в серьезные неприятности по вине собственной доверчивости. В тот раз снял ее лысый татуированный верзила, по виду – скинхед, а потом отказался платить за услуги и избивал Алену на протяжении нескольких часов. Дело было в его гараже. Потом мерзавец отвез женщину за город и голой выбросил в грязную канаву. Возможно, думал, что она мертва. Все ее тело тогда превратилось в сплошной синяк, из многочисленных ран сочилась кровь. Алена выжила и сумела через это перешагнуть. Издержки профессии. Никогда не знаешь, с кем доведется провести вечер – возможно, это будет конченый психопат или даже маньяк. Или чудовище. Вот как сейчас.
Уродливая голова приближалась к Алене, щерила круглую пасть, пускала слюни, источающие аромат гниющей плоти. Женщина уже могла рассмотреть каждую пору на грубой белесой коже твари. Нет, нельзя поддаваться, нельзя смотреть. Исступленно дергая рукой, опутанной тонким щупальцем, она отвела глаза и тут же заметила на столе нож, которым Кирилл Тимофеевич резал торт. Нож был совсем близко – только руку протяни. И она сделала это. Дрожащая ладонь судорожно сжала рукоять, и Алена изо всех сил полоснула по кожистому отростку, удерживающему ее на месте. Из разреза струей ударил желтый гной, чудовище взвыло, заверещало, словно подражая поросенку на бойне.
Следуя какому-то неведомому инстинкту, женщина отскочила в сторону как раз в тот момент, когда тварь метнулась вперед, оттолкнувшись от пола своим хвостом, и всей своей тушей врезалась в ближайший книжный шкаф. Пушкин, Салтыков-Щедрин и Толстой посыпались со своих мест. К тому же, падающий шкаф запустил эффект домино, повалившись на ближайшего своего собрата – и таким образом, один за другим, рухнули целых четыре шкафа, причем последний мощным тараном ударил в зарешеченное окно, разнеся его вдребезги. Стекло со звоном осыпалось в уличную темноту.
Все эти события каким-то образом уместились в считанные секунды, так что Алена и сама удивилась, обнаружив себя распростертой на дощатом полу библиотеки. Она выиграла немного времени, пока чудовище барахтается под одним из упавших шкафов, но вскоре оно вновь бросится в атаку – Алена это прекрасно понимала. И все же, перед тем как вскочить и метнуться прочь, она предпочла потратить несколько драгоценных секунд и скинуть с ног проклятые туфли на шпильках. Затем, кое-как поднявшись, нырнула в дверной проем, и оказалось в совершенно темном коридоре, который вел к выходу.
Из книжного зала ей в след рвался протяжный писк гигантского червя, затем на смену ему пришел иной звук, будто бы по полу волокли нечто неподъемное. Монстр приближался. Наконец руки Алены наткнулись в темноте на твердую преграду, и она поняла, что достигла выхода. Спешно нашарила дверную ручку, подергала. Заперто! Разумеется, этот негодяй запер за собой дверь, чего и следовало ожидать. Звук тяжелого волочащегося тела раздавался уже совсем близко. Пришлось сделать несколько шагов навстречу ужасу, потому что Алена точно помнила – слева от нее должен находиться вход в еще одну комнату, откуда Кирилл Тимофеевич вынес лампу. Уж эта дверь точно не заперта! Возможно, там найдется какое-нибудь укрытие.
Она достигла двери в тот момент, когда во тьме коридора уже замаячила гигантская бесформенная туша чудовища. Юркнув в комнату, женщина захлопнула за собой дверь и осмотрелась взглядом загнанного животного. Снаружи уже взошла луна, и ее свет просачивался сквозь зарешеченное окно, обрисовывая типично кабинетный «ландшафт». Темными глыбами у стен громоздились шкафы, забитые неведомой документацией, у окна стоял массивный стол, рядом - несколько стульев. Справа от входа располагалось побитое временем трюмо. Недолго думая Алена вцепилась в этот музейный экспонат и подтащила его к двери. В комнате было достаточно предметов мебели, чтобы соорудить достойную баррикаду, но вот хватит ли у нее на это времени и сил? Пока Алена спешно размышляла и пыталась отдышаться, на дверь обрушился мощный удар. Укрепление выдержало. Не раздумывая более ни секунды, она подскочила к столу и что было сил потянула его на себя. На пол посыпались книги и стопки исписанной бумаги. Стол был тяжелым – этакий дубовый гигант советских времен, вымирающий вид, чей ареал ныне ограничен провинциальными бюджетными учреждениями. Если бы Алену сейчас увидел Сизиф со своим пресловутым камнем, то понимающе покачал бы головой. Однако женщине удалось добиться своего, и когда очередной удар обрушился на дверь, она уже успела укрепить баррикаду. Поверх стола и трюмо она бросила несколько стульев, тоже достаточно тяжелых, после чего уселась на пол, подперев баррикаду спиной. Мощные удары следовали один за другим, и все это время Алена плакала и выла в голос.
Внезапно в коридоре повисла тишина. Женщина насторожилась и прекратила рыдать. Ее заплаканные глаза влажно блестели в свете луны. Что еще задумал этот монстр? Мог ли он взять и вот так просто отказаться от желанной добычи? Тяжко поднявшись, Алена окинула свое укрепление взглядом. Нет, она не поддастся и не станет разбирать баррикаду. Лучше уж дождаться утра в этой комнате – почему-то ей казалось, что с наступлением рассвета бесформенная нечисть будет вынуждена убраться обратно в ту адскую бездну, откуда выползла. Алена прошла по комнате от стены к стене, в панике обкусывая ногти и всхлипывая. Подергала за оконную решетку – та была слишком прочной, чтобы отмести всякие мысли о побеге через окно. Хотелось курить, но свою сумочку женщина оставила в комнате с книжными шкафами.
Время неспешно продолжало свой бег, а запас бешено сменявших друг друга событий словно исчерпался. Под крышей библиотеки воцарилась привычная для этого места тишина. Потом внимание женщины привлекли книги, разбросанные по полу. Одна из них выглядела по-настоящему жутко – массивный черный том с темно-красными страницами, который крайне уместно смотрелся бы на полке у какого-нибудь средневекового некроманта, между отполированным человеческим черепом и склянкой с потрохами летучей мыши. Алена присела на корточки и наугад раскрыла книгу. Со страницы на нее похотливо вытаращился клыкастый демон, кинжалом вспарывающий живот младенцу. Струйка крови стекала в массивную резную чашу, стоявшую на спине у обнаженной блудницы. Белая плоть, красная кровь, черная магия.
«Бывает, что книга не способна вместить в себя то беспредельное зло, что вложено в нее автором...»
Наморщив лоб, Алена захлопнула отвратительный том. Будь проклята библиотека, в которой хранятся подобные книги! Испуг и омерзение вновь навалились на нее, и женщина зарыдала, стоя на коленях посреди комнаты.
Она совсем потеряла счет времени, и луна уже поднялась достаточно высоко, когда за окном вдруг раздался шорох. Шелестели темные кусты, во мраке напоминающие застывшие клубы черного пара, трещали ветки. Затуманенными от слез глазами Алена уставилась в окно. Прошло мгновение – и по ту сторону стекла вздыбилась чудовищная гора плоти, заслонившая лунный свет. Женщина успела завопить до того, как червь всей своей тушей бросился на оконную решетку. Раздался скрежет и треск, осколки стекла полетели Алене в лицо. Однако решетка выдержала первый удар – прогнулась, но не сломалась. Туша за окном скрылась из глаз, видать, отползла, чтобы взять разгон. Еще один-два удара, и тварь проникнет внутрь, а запуганная жертва окажется в смертельной ловушке, из которой предусмотрен только один выход – через пищевод гигантского белого червя-людоеда. В панике Алена начала разбирать баррикаду, освобождая дверь.
Натруженные руки отказывались повиноваться, мебель сделалась неподъемной. И вновь чудовище заслонило свет, и вновь раздались грохот и треск. Оглянувшись, женщина увидела, что половина отвратительной туши уже проникла в комнату – длинные жгуты щупалец извивались в считанных сантиметрах от ног Алены. Из последних сил ей удалось оттолкнуть с пути проклятое трюмо и слегка приоткрыть дверь. Щель получилась узкой, но вполне достаточной, чтобы в нее протиснуться. Через пару мгновений женщина уже нырнула в темноту коридора и побежала в сторону зала с книжными шкафами. Краем глаза успела заметить, как червь плюхнулся на пол и, извиваясь, ползет к полузаваленной двери. Конечно, остатки баррикады задержат его на пару мгновений, но это уже не играло никакой роли. Алена понимала, что игра в кошки-мышки подходит к концу. Спрятаться невозможно, сбежать тоже. Остается только оттягивать момент неминуемой гибели, не имея ни малейшей надежды на спасение.
Когда она вбежала в зал, свечи уже погасли или были задуты, однако лунного света оказалось вполне достаточно чтобы сориентироваться в пространстве. Нож все еще валялся на полу, но служить серьезным оружием против чудовища не мог. Червь слишком большой. И слишком проворный – разметав в стороны мебель, загораживающую проход, он снес дверь с петель и, прошелестев брюхом по коридору, оказался у Алены за спиной. Чудовище издало голодный писк – что, кроме голода, могло бы заставить эту тварь визжать? Голод, гложущий голод, бесконечная агония ненасытной утробы.
Когда Алена поднимала с пола масляную лампу, оставленную Кириллом Тимофеевичем, она все еще не имела какого-либо конкретного плана действий. А когда швыряла лампу в червя и наблюдала, как масло растекается по грубой пористой коже, на дне сознания уже забрезжила неясная мысль. Затем перед глазами четко встала картинка: библиотекарь зажигает розовые свечи, призванные создать романтическую обстановку в этом угрюмом месте, и кладет зажигалку на стол. Алена обернулась – ну конечно, зажигалка все еще лежала там, на самом краешке стола. Вплотную приблизившийся червь обдал женщину фонтаном мутной слизи, предвкушая сытный ужин, но добыча не спешила добровольно заползать к нему в пасть. Схватив зажигалку, Алена торопливо щелкнула крышкой и ощутила подлинный восторг, когда язычок пламени затрепетал во тьме.
- Хочешь слопать меня, урод? Сожри-ка лучше вот это!
Горящая зажигалка обрисовала в воздухе дугу и коснулась пропитанной маслом плоти. В тот же момент червь вспыхнул, как бенгальский огонь – однако он успел подобраться достаточно близко, смертельно близко, и усыпанная мелкими зубками круглая пасть сомкнулась на правой руке Алены. Червь и женщина завизжали от боли одновременно. Тем не менее, пасть не разжималась, хотя шкура монстра уже вовсю трещала, пожираемая пламенем, и разбрасывала вокруг капли раскаленного жира. Упускать добычу монстр не желал. Наполненный болью визг рождался где-то в глубине его глотки, и вырывался наружу, несмотря на то, что челюсти оставались сжатыми. В руку Алене словно впилось бессчетное количество кривых иголок, зубы жевали и терзали нежную плоть, подобно живой мясорубке. Но боль быстро утихла – очевидно, чудовище впрыскивало в тело жертвы какое-то парализующее вещество.
Тем временем пламя перекинулось на книги и мебель, все вокруг затрещало под натиском огня. Пылала библиотека, и пылал ее страшный обитатель. Мясо чудовища чернело и надувалось пузырями, и вскоре Алена почувствовала, что круглая влажная пасть разжала смертельную хватку. Выдернув свою изувеченную конечность, женщина с ужасом раскрыла глаза – вся рука ниже локтя оказалась полностью лишена плоти. Чудовище успело обглодать ее до кости, и только благодаря парализующему веществу Алена пока не чувствовала боли. Однако явственно ощущала ее присутствие – где-то далеко, за краем восприятия. Конечно же, боль, этот вечно незваный гость, обязательно нагрянет позже - если Алене вообще суждено выбраться из этого пылающего ада.
После стычки с чудовищем пожар как таковой ее не сильно страшил. Огонь – вещь привычная, пусть даже и несет смерть. Несколько секунд женщина еще любовалась предсмертной агонией сожженного червя, а затем бросилась к противоположной стене, куда еще не успело добраться пламя. Окна с той стороны, конечно, тоже были забраны решетками, однако упавший шкаф, как заметила Алена, напрочь одну из этих решеток раскурочил.
Пламя уже лизало ей пятки, когда Алена начала выбираться через окно. Сделать это оказалось не так-то просто, ибо сам упавший шкаф перегородил половину свободного пространства. Острые осколки стекла торчали со всех сторон, и многие из них окрасились кровью Алены, пока она старательно протискивалась наружу. Она не думала о спасении, не думала вообще ни о чем. Инстинкты взяли всю работу на себя – и не подвели.
Оказавшись снаружи, вся израненная и забрызганная слизью, с изжеванной рукой, полностью лишенной плоти, она сделала лишь несколько шагов прежде чем рухнуть в сырую траву. Из окон библиотеки рвался жадный огонь, величайший из вандалов, которому было совершенно наплевать на памятники литературы, бесславно гибнущие в его языках. Лежа на спине Алена смотрела в ночные небеса. Она совершенно не чувствовала боли, все ощущения словно покинули ее тело, лишь слегка щекоча нервные окончания. Возможно, парализующий яд червя наконец добрался до мозга. Или вот-вот доберется. Алена смотрела на звезды и слушала тишину. Треск пламени и грохот рушащихся балок не могли пробиться сквозь кокон охватившего ее оцепенения. Почему она никогда раньше не замечала, что звезды настолько прекрасны?
Где-то вдали раздались приглушенные голоса сирен.