ПРОЗА КАК ПОЭЗИЯ
(О рассказе М. Знобищевой «Имена»)
Разве кто-нибудь и когда-нибудь сомневался, что поэзия — это свет?.. Хотя с оговоркой: не всякая. А настоящая. Стихи — это заоблачье. Стихи — это заночье. Стихи — это всё что ЗА пределами обыденной реальности и понимания. Все эти рассуждения не новы, но когда читаешь ТАКИЕ стихи, хочется продолжать постижение этой магии. Хочется найти хотя бы один крохотный пробел в этом полотне слов и образов и протиснуться в суть, внутрь этой тайны.
Стихи Маши Знобищевой, молодой тамбовской поэтессы, вне всякого сомнения, — та самая ЗАпоэзия, уносящая всякого, кто имел счастье прикоснуться к ней, в мир непостижимого. Однако проза Марии оказалась не менее волшебной и звонкой. В предыдущем, 4 м, номере «Тамбовского альманаха» Маша вынесла на суд читателей рассказ «Имена». Рассказ, в котором чудесным образом сплелись слово, звук и цвет.
Мария умело жонглирует не только метафорами, но и всеми другими средствами языка. Её слова танцуют и поют, рисуют и скользят. В них нет тяжести, хотя они глубоки. Только лёгкость и бесконечный полёт…
В «Именах» нет ничего лишнего. Язык не поворачивается назвать автора начинающим прозаиком. В этом произведении сквозит зрелость. По одному этому рассказу уже можно говорить об авторском стиле Маши, отличительной особенностью которого являются детальность, лиризм и образность. Каждая деталь здесь работает на содержание и сюжет, но в первую очередь она работает на фантазию. Ведь авторский текст мёртв и пуст до тех пор, пока не будет возведён в степень воображения читателя.
Рассказ молодой писательницы (так и хочется написать — волшебницы!) невероятно тонок, как изящная паутинка на ветру. Читать его надо осторожно, по капле, по нотке, по краске, смаковать и наслаждаться, не упуская из вида и вкуса ни одной снежинки, даже если она тает на глазах и на губах. Нет никаких сомнений в том, что этот рассказ и есть субстанция души самой Маши — ювелирная, нежная, ранимая, светлая и вместе с тем такая прочная.
Настоящий писатель — это и рана и броня, и слабость и сила, и крик и шёпот, и душа и разум. Слово к слову, образ к образу — всё в «Именах» так плотно: ни одной бесполезной петли. Всё подчинено одному — поэзии! Марии Знобищевой удалось спрятать ранимую поэзию в надёжной прозе. Не случайно внутри рассказа звучат-цитируются Блок и Фет, а из-за занавеса любовных сцен выглядывает Шекспир. Поэзия входит в мир людей и становится частью этого мира.
Две истории — две путеводных звезды персонажей. Он (Александр) и Она (Кристина) — Инь и Ян. Она когда-то любила Олега, Он — любил Любу. Два имени — две линии. И то и другое Мария Знобищева развела, как мосты, которые однажды сходятся. Для главной героини Кристины имя Олег произносилось «как вздох», будто, произнося его, «падает лёгкая упругая капля в самой глубине лесного сумрака». А Любочка для главного героя была чем-то необъяснимо влекущим и чистым. Эти имена — и есть совершенный образ, каким задумал нас Господь; каким Ромео видит свою Джульетту; каким на нас смотрят только влюблённые глаза.
Герои Маши по-разному пришли к осознанию своего детского и трепетного чувства. Они по-разному любили, переживали, боролись и понимали эту высшую эмоцию. Они становились безупречнее и выше в этой любви, они продолжались в отражении своих любимых. Но в одном эти юные личности были одинаковы — в своей искренности и чистоте. Время развело их по разным городам и судьбам. Однако остался тот свет, которым они продолжают лучиться изнутри.
В их жизни появились новые люди, чувства и открытия. Да и жизнь стала другой. Но желание любить двигало ими. Кристина и Александр не были знакомы, до этой судьбоносной встречи каждый из них жил со своей историей. Но вот они пересеклись на карте судеб и теперь решают, как назвать будущего своего ребёнка. Сомнений в выборе нет: мальчика — Олегом, дочку — Любой.
Юной писательнице, безусловно, близки персонажи. Они юны, но в них зреет новое понимание жизни. Наверняка в каждого из них Маша вложила частичку себя. А в нежной и тихой Кристине, те, кто знают автора, конечно же, узнают саму Марию. Отчего сопереживать влюблённой и ранимой Кристине хочется ещё больше.
Две сильные юношеские любви, как две Тютчевские грозы в начале мая — в начале взрослой жизни. Они прогремели на небе каждого и оставили свой неповторимый след. И уже неважно, что эти молодые люди теперь не вместе. Судьба развела их по разным параллелям, но остались жить те истории. Остались жить там — за школьной партой, в парке на скамейке, в этих магических именах, где-то глубоко в сердце.
Финал открыт и радостен: у семейной пары рождаются двойняшки. Это дети света. Рождение и созидание — вот чем «дышит» рассказ. Этим воздухом дышит и читатель. Здесь всё рождается и цветёт, в рассказе нет ни одной тёмной строчки и мысли. Здесь только свет. Даже волнения, которые одолевают героев, светлые.
Рождение детей — это всегда прекрасно! Хотя при этом, глотая последние строчки рассказа, немного грустно. От чьей-то истории остались одни воспоминания, однако следующие уже наготове. Конечно же, малышам нужно дать имена. Но это уже новые люди с новыми судьбами. Так должно быть. Так и есть. У каждого — своя биография. Дети — это воплощение любви, но не памяти и опыта. Им предстоит строить свою жизнь, создавать свой мир ощущений. Им уготованы другие имена. К примеру, Наташа и Ваня. А почему бы нет! У каждого имени — неповторимая магия.
Четыре персонажа, как четыре опорные точки рассказа, движутся в разные стороны. Если соединить их, получится крест, который никогда уже не станет реальностью. Вертикаль — Кристина и Олег, горизонталь — Саша и Люба. Однако, дорогие читатели, не спешите обнулять свои улыбки, не всё так сумрачно, никакой тяжёлый крест им нести не придётся. Ведь если прибавить к этой четырёхконечной форме ещё две линии (Кристина и Саша и их двойняшки) — то выйдет снежинка. Читая рассказ Маши, кажется, что подобных невидимых снежинок между строк так много, что Герде и Каю даже не снилось.
В наше время тяжело писать сказки, потому что правда сейчас живёт в других жанрах. Однако у Маши всё не так. Она сама сказочница, что задумает — то и наворожит. А выходит у неё всё просто чарующе…
Правда, кроме волшебной палочки, Мария знает и вкус неволшебной жизни. Это знание, судя по всему, уже известно молодой кудеснице. Знает она, что прошлое не только щекочет нашу память, но кусает её зачастую. Но со временем минувшее всё же становится прочным фундаментом, на котором и дом построить легко, и сад посадить. Вот тогда можно подумать и о ребёнке. Так поступают герои Машиного рассказа.
А имена… Их за нас уже выбрали. Где-то ТАМ — ЗА нашим пониманием.
И никак иначе!