Сверкавшее в непостижимой дали солнце то покрывалось игривыми пятнами, то становилось матовым, то вдруг изменяло форму – от продолговатой до почти квадратной, то превращалось в похожий на дивный, свисавший со странного дерева плод. Деревья виднелись повсюду: одни уходили от ног и манили вершинами, другие – без крон и плодов – стволами пронзали невидимый ей небосвод. Ева сладко вздохнула.
«Что же это за плоды такие интересные?.. Вот смотрю на них, смотрю… Эх, попробовать бы хоть раз...»
Не выдержав, она заслонила пылавшее солнце рукою; лучи потекли сквозь ладонь, меж несомкнутых пальцев, заставив её улыбаться и благостно жмуриться. Повернувшись на другой бок, Ева засмотрелась на лебедей, грациозно плывущих по глади волшебного озера.
«Боже, красиво-то как!»
Ева едва не заплакала от безмерного счастья.
«Господи, спасибо, что подарил мне такое чудесное утро! Спасибо… Как жаль, что чудо не может быть нескончаемым, вечным!»
Глаза заскользили по странным деревьям, по дивным плодам и замерли на гуляющих средь деревьев слонах, поднявших в едином стремлении хоботы.
– Ну, так чё, Вась, будем горло резать?
– Тебе решать, ты хозяин. Крови вот только много будет.
«Надо будет стёкла помыть, сегодня же. Вон как засалились... Даже солнце еле-еле в окошко просачивается... Господи, пить-то как охота после вчерашнего! – Опомнившись, Ева устремила глаза на дверь и в ужасе вползла под одеяло. – Резать?.. Вась? Какой такой Вась?.. Зоотехник чё ли? По голосу вроде бы он. А чё он в доме-то у нас?.. Господи!»
– Слышь, Вась, так может, мне её кувалдой шибануть? Врежу меж глаз со всей дури, и всё, – привет родителям.
«Кому привет?.. Так они ж поумирали все давно… Ой, святы-святы, ой, святы-святы…»
– Да не суетись ты! Городские... Одна суета на уме.
– Чё?..
– Чё, чё! А если промажешь?.. Нет уж, замучаемся догонять и пеленать.
– Пеленать?
Ева услышала, как муж поскрёб пятернёй затылок, матюгнулся, и вдруг в его голосе зазвучали азартные нотки, голос возвысился с шёпота до привычного баса.
– Тогда давай её током, как следует, шибанём! А?.. Два провода в розетку и… привет родителям! Она даже опомниться не успеет. Да и гуманизма так больше будет. А?.. Чё ты задумался-то, Вась!
– Да я не думаю, я выпить хочу. Не каждый ведь день живую душу забирать случается!.. По мне так уж лучше б… как там… «садануть под сердце финский нож».
Ева сползла на пол. Окинув затуманенным взором комнату, она отослала чёрту и лоснящиеся на уровне плеча обои со странными деревьями, и новый ковёр с лебедями, и закачавшихся на комоде слонов. В дрожащих руках согнулся подаренный свёкром к десятилетию свадьбы торшер.
«Рвану мимо них, заору благим матом, – авось не ухватят!»
Спохватившись, Ева ощупала низ живота и в растерянности замерла.
«Одеться бы… Некогда, себя спасать надо!.. Ой, мамочки… А мой-то… Как он мог, а, как мог! Столько лет, и на тебе… Как нутро своё звериное прятал!.. Сволочь… Может, пора?.. Ой, мамочки!.. Не свинтиться бы на бегу вверх тормашками…»
Ева осторожно приблизилась к двери.
Стопки удивлённо замерли у ртов, когда прямо на них, грохнув дверью о переборку и по-звериному воя, налетела патлатая фурия. Повалив растворившегося в собственных глазах зоотехника, Ева бросилась в сени. Восемь ступенек крыльца остались для неё незамеченными.
«Неужели вырвалась?.. Вырвалась!.. Вырвалась!..»
Истошный крик взорвал морозную тишину:
– Мама!..
«Господи, господи, спасибо тебе…»
– Мама!..
«Господи! Благослови меня, Господи!»
– Мама!..
«Ходу, ходу, пока не очухались! Вон двор-то Зинкин… Авось дома подруга… Слава Богу, дым над трубой… Вдвоём отобьёмся…»
– Зинка-а-а!
– Не, Вась, ты только глянь! Красава. Под крыльями центнер, а летит… как журавушка!
– Ага, журавушка, твою... – сверкнул глазами Василий и, с трудом поднявшись с пола, приложил ко лбу заиндевевшую на холоде бутылку. – Не в себе она, что ли?
– Да какое там «не в себе», Вась! Евка ж именинница сегодня. Забыл, да?.. А чего ж я тебя приглашал-то, а! свинью-то резать! Умел бы – сам бы всё сделал. Смотри, смотри, как именинницу страстями пучит! Красава. А что, радуется журавушка!..
Ева бежала упруго, размашисто, и поднимаемая бегом позёмка задирала отделанный кружевами подол.
– Ладно, хорош таращиться... Пошли, а-то уж скоро гости, надо понимать, нагрянут!.. Так это... Вась, ножом или кувалдой?.. Мы с тобой сейчас такой шашлык закобяним, ух!.. Цельный год ей поминаться будет! Жаль вот только, неожиданный сюрприз не получился.